Веселье на «запасном аэродроме» Прбдента продолжалось до утра с небольшими перерывами на тяжелый и непродолжительный сон. Валентину то и дело снились какие-то кошмары, в которых события, происходившие в веке нынешнем, перемежались с картинами средневековья и еще Бог знает с чем.

Одним из самых отвратительных оказалось общение с медведеподобным Биорновым, проводником вагона поезда, в котором майор ехал… на Чукотку. На станции они вышли за водкой (а зачем еще?), и проводник вдруг начал, стуча себя кулаком в сундук грудной клетки, доказывать Богданову, что он, Валентин, — молодой и не видел жизни, а вот сам Биорнов, напротив: «Пересажал ихнего брата немеряно! Сажал и буду сажать!»

Учитывая профессию вышеозначенного субъекта, хотелось верить, что, используя в своей речи столь многозначный глагол, Биорнов имеет в виду исключительно «зайцев».

В какой-то момент проводник ринулся обниматься с пассажиром Богдановым; последний эту попытку пресек, но тут оба обнаружили, что «паровоз» отчалил и уже довольно резво мчится вдоль перрона. Они кинулись вдогонку, но все двери оказались закрытыми, кроме одной, куда и попрыгали, — первым проводник, затем… неведомо откуда взявшаяся Вера, а потом и сам Валентин.

Майор проснулся, обнаружив, к великому своему счастью, полное отсутствие как проводника, так и Веры, а самое приятное, осознал, что в реальности поедет на Чукотку не поездом.

Хотелось пить. Отхлебнув немного шампанского, Богданов поморщился, подняться он не мог, так как Лена… или Зинаида лежала на нем, устроившись почти как на диване. Будить дам Валентину ни в коем случае не хотелось, он решил терпеливо ждать, когда Морфей сжалится над ним.

Вопреки всем ожиданиям, майор задремал, то есть погрузился в сон не в сон, в какое-то марево, где (уже и на том спасибо) с проводником и Верой больше не сталкивался.

Когда Богданов, очнувшись, посмотрел на часы, оказалось, что уже около одиннадцати и дамы удалились, оставив после себя страшный разгром. Убедившись, что женщин нет, Богданов первым делом проверил, на месте ли его папки и… билет на Чукотку. Валентину стало стыдно за свою подозрительность, равно как и за беспорядок вокруг.

Майор достал из-под шапки пистолет и усмехнулся: «Герой!»

На глаза ему попалась старая газета, валявшаяся как раз под вешалкой. Валентин убрал ТТ и поднял газету, размышляя, куда бы ее пристроить. Взгляд его случайно скользнул по пожелтевшей странице. Прочитав набранный крупными буквами заголовок, Богданов нахмурился: «Шпиономания». Решив, что убираться будет потом, Валентин отправился на кухню, чтобы позвонить руководителям «Форы». Он с некоторым злорадством запихал ехидную газетенку в мусорное ведро и «уселся» на телефон.

Амбросимсв, как сообщила супруга, отсутствовал, и когда будет она сказать с точностью не могла, предложив Богданову позвонить мужу на работу.

«Не знает еще? — подумал Валентин, кладя трубку. — Странно… Кто же на них все-таки «наехал»?

Этот вполне закономерный вопрос не давал Валентину покоя со вчерашнего дня, когда он узнал, что виновником смерти «Форы» является некая фирма «Хардлайн», — все, что удалось вытянуть из сотрудника отделения милиции, присутствовавшего при закрытии издательства, который оказался единственным на земле человеком, сунувшим нос в документы, дававшие право неизвестным крутым парням вершить самосуд.

Бакланова опять не оказалось дома, старый знакомый Валентина Славик бодреньким голоском сообщил, что дядя Лёня ушел и когда вернется неизвестно. Майор позвонил домой Лукьянову, но и тот уже успел куда-то смыться.

— Заразы! — оскалился Богданов. — Суки!.. Олеандровы все!

Он взял с подоконника папки — свои сокровища — и в который раз уже подумал:

«Надо куда-то спрятать и их, и пушку. Не оставлять же здесь! Ромка ведь может в любой момент привести шоблу, мало ли что?»

Даже не выпив кофе, Валентин спустился вниз и, «оседлав» «семерку» хлебосола Процента, отправился разыскивать переводчика Костика.

Прежде чем найти нужный дом, Богданов вволю наколесился по закоулкам-переулкам на редкость унылого райончика, словно бы имплантированного в московский Центр (от Садового кольца пять минут, с учетом всех светофоров) из самой отвратительной индустриальной глубинки.

Отыскав, наконец, здание (наискосок от упомянутого Леной мебельного), майор благодаря «Сарафан-эдженск» установил, что «да, тут вот Коська живет, все верно, родители на дачах, а он тут… А вы не из милиции?».

Поинтересовавшись у доброй соседушки искомого Костика, чем вызван подобный вопрос, Богданов услышал:

— Да бузит, музыку допоздна включает, компании водит…

— Мэ-э… Да… — ответил майор, которому не терпелось захватить Костика тепленьким.

Старушка с некоторым недоверием посмотрела на собеседника, видимо решив, что он человек хотя с виду и важный, но все же, скорее всего, бесполезный, и со вздохом проговорила:

— Да теперь-то всем все равно, не то что раньше.

Поблагодарив, Валентин поднялся на второй этаж и позвонил. Почти пятиминутное стояние под железной дверью без номера ничего не дало майору, хотя от его настойчивого трезвона не проснулся бы разве только мертвый. Несолоно хлебавши Валентин вернулся во двор и, потратив еще минут примерно десять на разговоры про жизнь, выяснил у бабушки номер телефона Костика, подумав при этом, что занимается мартышкиным трудом.

Проклиная себя за без толку потраченное время, майор сел за руль, развернул «семерку» на совершенно пустой улочке имени героя восстания 1905 года Литви-на-Седого, а никакого, конечно, не лейтенанта Серова, как казалось ветреной Лене, отвергнувшей ухаживания неуловимого Костика.

Впрочем, тишина, царившая вокруг, оказалась на деле обманчивой, первый же перекресток преподнес сюрприз. Одному Богу или, может быть, дьяволу было известно, каким образом Богданову удалось не столкнуться со сверкающим болотного цвета боками красавцем джипом. Водитель иномарки тоже понервничал, так как, резко затормозив, остановил машину неподалеку от «жигулей» майора. Виноват, конечно, был прежде всего последний: ему полагалось пропустить джип, хотя и его водителю тоже не стоило бы гнать со скоростью сто двадцать километров в час по довольно коварной дороге.

Не успел Валентин прийти в себя, как дверцы джипа распахнулись и прямо к «семерке» направились трое столь же решительного, сколь и внушительного вида мальчиков.

— Так, мужик, — сказал один из близнецов-тройняшек, каковыми парни на деле, конечно, не являлись, однако черты индивидуальности у них были, если можно так выразиться, сильно унифицированными. — Давай бабки.

— Сколько? — поинтересовался любопытный Богданов, который ожидал, что ему сейчас с ходу попытаются заехать по физиономии. Что-то помешало «юношам» поступить таким образом.

— Двести грина! — не терпящим возражения тоном заявил все тот же «брат». Он стоял в центре и чуть впереди, отчего мальчики напоминали удалую тройку-птицу.

Богданов скорчил виноватую физиономию.

— Да вы что, ребята? Бутылку, — он качнул головой в направлении находившегося у него за спиной киоска, — могу купить, любую, виноват, так чего уж там…

— Ты не понял, мужик, двести гри…

— В городе езда со скоростью свыше шестидесяти килом…

— Четыреста!

— Ладно, парни, примите мои извинения, я поехал… — Валентин сделал вид, что хочет сесть в машину, от которой он предусмотрительно отошел на три-четыре шага, оставив дверцу открытой. На какое-то мгновение майор превратил себя в великолепную мишень для сокрушительного удара, который и был нанесен «правым пристяжным». Подлый выпад имел целью затылок Валентина и должен был уложить его на асфальт, где «тройке» осталось бы только добить глупого лоха.

Однако именно такого удара Богданов ждал и к нему готовился, а потому в результате нехитрых телодвижений майора «правый пристяжной» вспахал носом асфальт возле процентовской «семерки».

«Коренник» атаковал немедленно и стремительно; он ставил на мощь мускулов, на массу, на силу удара, а его менее спортивный противник, вынужденный беречь силы, использовал прием айкидо, благодаря которому вся энергия «коренного» обернулась против него самого. Нападавший рухнул навзничь. «Левый» выхватил пушку, но едва успел щелкнуть затвор, как майор выбил пистолет из рук парня точным ударом ноги.

Лишившись оружия, качок проявил секундное замешательство, что дало возможность Богданову врезать ему каблуком в пах. Противник присел и застонал, Валентин же ударил его ногой с разворота. Майор стремился попасть в челюсть, но угодил в переносицу, да так удачно, что «левый пристяжной» оказался выведен из строя надолго.

Теперь надо было скорее запрыгнуть в машину и «вострить лыжи» прочь от злополучного места, но неудачно приземлившийся «правый пристяжной» успел подняться и преградить майору дорогу. Качок попытался достать Богданова ударом ноги. Когда это не помогло, он не придумал ничего лучше, чем повторить попытку еще два раза.

Богданов перехватил ногу нападавшего и рванул ее высоко вверх; парень со всего маху стукнулся затылком об асфальт, но поскольку голова «юноши» представляла собой костный монолит, «правый пристяжной» сделал попытку встать. Добивая его (без этого попасть в Машину майору было бы крайне затруднительно), Валентин на секунду выпустил из поля зрения валявшийся на асфальте пистолет. Оружие исчезло.

«Черт!» — с досадой подумал Богданов и в следующую секунду услышал щелчок взведенного курка и знакомый уже голос «коренного»:

— Стоять!.. Лечь!!!

— Так стоять или лечь?! — огрызнулся Богданов.

— Лечь!!!

«Ну подойди же ты, урод, — мысленно взмолился Валентин. — Неужели не хочется стукнуть меня по затылку?»

«Коренной» предусмотрительно держал дистанцию. Майор поднял глаза на немногочисленных покупателей, стоявших возле ларька со спиртным и «сникерсами. Что-то странное было на их лицах.

— Ложись, сука, стреляю! — завопил качок за спиной у Валентина. — Быс…

Крик оборзался, майор услышал звук упавшего на асфальт тяжелого металлического предмета, затем туда же рухнула туша «коренного». Богданов развернулся и увидел то, чего меньше всего ожидал увидеть.

Над «бездыханным» телом поверженного качка возвышалась коренастая фигура Уилфреда Шарпа. Лицо старика светилось ехидной улыбочкой, из-за полуприкрытого правого пораженного глаза американца создавалось впечатление, что он подмигивает Валентину. За спиной у майора со стороны киосков раздавались одобрительные возгласы: «Молодец дед!», «Так их всех, житья никакого нету от этой крутизны!», «Понакупили машин-то за границей и ездют, и ездют!»

Отвечая Шарпу благодарной улыбкой, Валентин окинул взглядом отдыхавших на асфальте побежденных и подумал о зрителях:

«Ну и райончик тут, никто даже пистолета не боится! Однако что же Шарп? Как он-то сюда попал?»

Попал американец в это нелепое место на такси. Водитель потрепанной шашчатой «волги», стоявшей поблизости на другой стороне неширокой улочки, увидев, что гроза миновала, подошел поближе, держа на всякий случай в руке монтировку. Американец поблагодарил его и протянул деньги. Водитель кивнул, потом вернулся к машине и принес оттуда шляпу «Стэт-сон», которую Шарп нахлобучил себе на голову. Присев на корточки, старик принялся очень деловитыми, если не сказать профессиональными движениями полицейского из фильма исследовать карманы «коренного». Американец достал оттуда водительские права и, протянув их Богданову в развернутом виде, произнес:

— In case.

Запомнив фамилию и имя водителя, Богданов вернул права американцу, который небрежно бросил книжечку прямо на ее владельца. Тот вдруг зашевелился и даже начал было подниматься, но старик коротко и точно ударил «коренного» носком ковбойского сапога по голове; тот передумал вставать и решил продолжать отдых на асфальте.— I guess we got to get out of here, — проговорил американец и, указав на «семерку», поинтересовался: — Your саг? — Валентин кивнул, а Шарп вновь спросил его: — Would you give me a lift?

Вопрос звучал вполне естественно, так как водитель «волги», сдав назад, развернулся и уехал, хотя, похоже, это ни в коей мере не огорчило американца. Валентин пригласил старика садиться.

— Thanks, — небрежно, точно сплевывая на землю пережеванный табак, поблагодарил тот и, вынув из кармана чистый носовой платок, взял им пистолет незадачливого драчуна, прокомментировав свои действия: — In case.

— Тенкью, мистер Шарп, — проговорил Богданов, когда они отъехали от места сражения.

— One always should… - начал американец и, указав налево, попросил: — Left, please… — а затем закончил по-стариковски назидательно: — Should watch his ass, when in fight..

Сделав поворот и посмотрев на часы, Валентин отметил, что прошло всего не более трех минут с того момента, когда он отъехал от дома, где жил Костик. Менее всего мог полагать майор, что еще через минуту, после трех «left, please», чередовавшимися с двумя «straight ahead» и одного «now to the right», вновь окажется у того же самого подъезда.

Американец пояснил, что замечательный юноша Константин позвонил ему, Шарпу, и попросил заехать за ним, так как не вполне здоров после вчерашнего, а обоим надо принять участие в какой-то акции, вот Шарп и оказался тут. Получалось, что появление старика здесь вполне оправданно, чего не скажешь о самом Богданове, который, впрочем, поспешил заверить спасителя в том, что он «визитед май френд», то есть навещал друга.

— Вот ар ю гоуинг ту ду вис ган? — спросил Валентин.

— The gun? — с улыбкой переспросил американец и, достав из кармана завернутый в платок пистолет, с необычайной ловкостью разрядил его, выйдя из машины, подошел к бакам и, ничтоже сумняшеся, выбросил оружие прямо в кучу мусора. Показав на обойму и извлеченный из ствола патрон, он пояснил: — Colt, calibre fourty five, widespread in America, and rare found here in Russia. It’s just a piece of iron without this.

Богданов тупо кивнул и подумал:

«Он прав… наверное».

На предложение подвести его и Костика туда, куда им надо, Шарп ответил отказом. Но не успел американец взяться за ручку двери подъезда, как неизвестно откуда взявшаяся бабулька, недавняя собеседница Валентина, радостно прокричала ему в ухо:

— Как хорошо, что вы вернулись-то, я ведь токо-токо Коську-то видела! Он в соседний подъезд бегал, паршивец, у Вовки Круглова денег на выпивку занимать, щас токо обратно промчался, в магазин сбегал за пивом.

Американец обернулся на крик, в единственном зрячем глазу его читался вопрос: помощь нужна?

— Ши джаст крэйзи, шиз тэйкин ми фор сомуан элз.

— Oh, well, I thought the old lady hates your car here, - ответил Шарп, и майору показалось, что американец смеется над ним. Кроме того, тот внезапно переменил свое решение и попросил: — If it’s OK, will you wait a while, I’ll be back in a minute.

Старик действительно скоро вернулся в сопровождении Костика, и Богданов отвез обоих до ближайшего метро.

Валентин, оставив мысль о том, чтобы преследовать американца в подземке, завел двигатель и не спеша поехал по Красной Пресне.