От автора

Немногие осады в истории сравнимы по значимости с осадой 1565 года. Она пришлась на время, когда Османская империя находилась в зените своего могущества, а грозный султан Сулейман владычествовал фактически над сверхдержавой того времени. Королевства Европы не осмеливались стоять на его пути и жили в неизбывном страхе перед его непобедимым войском. Для стран же, чьи берега выходили на Средиземное море (или Белое, как его именовали оттоманские турки), этот страх усугублялся еще и морскими силами султана, в которые входили союзнические флоты корсаров (в том числе таких легендарных фигур, как Барбаросса и Тургут, одни лишь имена которых повергали христиан в трепет). Нападая, как правило, ночью, корсары опустошали прибрежные городки и деревни, тысячами убивая тамошних жителей, а остальных угоняя в рабство.

Генеральная стратегия Сулеймана была видна невооруженным глазом. Он намеревался раздавить своих врагов-христиан в мощных клещах своей армии и флота. Полагая себя наместником божьим, избранным для завершения многовекового чаяния мусульманского мира — подчинить все страны воле Аллаха под эгидой Османской империи, — он уверенно взялся за дело. Между тем в мире существовало Королевство Испания, являвшее собой фактически зеркальный образ султанской империи с таким же пассионарным и не менее жестоким устремлением, и столь же готовое использовать для оправдания своих действий религию. Так уж было суждено, что великое столкновение двух держав и двух религий пришлось на Мальту — остров в самом сердце Средиземного моря, являющийся извечным яблоком раздора между воюющими странами.

В ту эпоху Орден Святого Иоанна представлял собой не более чем гарнизон на окраине христианского мира. Сам Орден находился в упадке, а численность его неуклонно уменьшалась из-за того, что междоусобные войны Европы вымывали из его рядов многих рыцарей. В Ордене состояли выходцы из многих стран, а потому в его рядах были неизбежными трения; не способствовала усилению и долгая череда поражений и отступлений иоаннитов перед лицом набирающего силу ислама. Учитывая то, что в XVI веке Орден представлял собой достаточно ограниченный контингент фанатично верующих рыцарей, сложно даже представить, что его история вела свой отсчет с XII века и в основе ее лежало обыкновенное гостеприимство (некоему простому монаху взбрело в голову предоставлять пищу и кров христианским паломникам, странствующим в Святую землю). Однако уже вскоре в перечень своих услуг Орден стал включать также вооруженное сопровождение странников, а затем и вовсе развился в грозную военизированную структуру, легко переходящую от сугубо охранных и оборонительных действий к действиям наступательным, а то и откровенно захватническим.

В конечном итоге вызовы той неспокойной эпохи оказались духовно-рыцарским орденам не по плечу, и после жестокого противостояния сарацинам они в 1291 году оказались вытеснены со Святой земли (а если точнее, то фактически изведены). Тем не менее, перегруппировавшись затем на Кипре, они в 1310 году вторглись на Родос и стали использовать этот остров как базу для своих морских кампаний против недругов христианства. Наконец в 1523 году султан Сулейман, тогда еще только взошедший на трон, двинул на сокрушение Ордена мощную армию и флот (задача не из легких, поскольку к той поре рыцари возвели вокруг своих цитаделей многочисленные укрепления, до сих пор привлекающие внимание прибывающих на Родос туристов). Тогда, по молодости лет, благородство у Сулеймана иной раз одерживало верх над здравым смыслом. Вместо того чтобы раздавить Орден, представляющий для его империи неизбывную угрозу, он сжалился и позволил рыцарям покинуть остров, взяв с собой все, что смогут унести. Эта ошибка ему дорого обошлась: рыцари возобновили свои дерзкие вылазки, едва лишь успев закрепиться на Мальте.

Ко времени высадки на остров Мустафа-паши и Пиале-паши (события, достаточно подробно описанные в этой книге), султан, будучи уже в возрасте, стал человеком более умудренным и вместе с тем более нетерпимым. На этот раз пощады Ордену ждать не приходилось. Но если Родос лежал менее чем в дне морского пути от берегов Турции, то Мальта являла собой куда более крепкий орешек, прежде всего географически. Здесь надо было учитывать не только отдаленность, а следовательно, и протяженность путей сообщения, но уже саму природу острова, откровенно враждебную. Остров представлял собой сухую и бесплодную, прокаленную солнцем скалу, обитатели которой буквально выцарапывали жизнь из скудной, тонкой, лишенной даже деревьев почвы. Как следствие, турки были вынуждены завозить с собой даже дерево для осадных работ, не считая уже соответствующих по величине запасов провианта и амуниции.

Получилось так, что они недооценили сложность задачи, за что к исходу кампании жестоко поплатились: голодом и болезнями оказалась выкошена примерно десятая часть их огромного войска. Губительным оказалось и решение султана разделить командование между двумя военачальниками, создавшее своего рода двоевластие. В противоположность ему, непререкаемое единоначалие ла Валетта вкупе с его личной храбростью обернулось тем, что у защитников выработалось четкое ощущение осмысленности своих действий, а с ним и героическая самоотверженность. В недостатке смелости нельзя упрекнуть ни одну из сторон; а уж с учетом той изнурительной жары и невероятных лишений, которым подвергались и те и другие — одни в осажденной крепости, другие на бесплодном острове, — отвага и стойкость этих людей вызывают невольное восхищение.

Весть о великой воинской славе Ордена, усмирившего самого султана, разнеслась по всей Европе. Победа праздновалась даже в протестантской Англии. Со всех концов христианского мира на Мальту хлынули деньги и люди — в таком количестве, что Орден сумел разровнять хребет Шиберраса и воздвигнуть на его месте совершенно новый город-крепость, нареченный в честь ла Валетта. Пример Ордена вдохновил европейские державы объединиться против султана, и спустя шесть лет после разгрома Сулеймана на Мальте последовало победоносное для европейцев морское сражение при Лепанто (1571). Смещение центров силы обернулось для Ордена упадком. Рыцари-иоанниты правили островом вплоть до прихода армии Наполеона, которая высадилась на Мальте в 1798 году по пути в Египет. В удивительную — можно сказать, вопиющую — противоположность своим славным предшественникам, рыцари Ордена сдались французам после каких-то полутора часов сопротивления. По следам поражения иоанниты вынуждены были покинуть Мальту и обосновались в Риме, где с той поры и пребывает их резиденция.

Прошли века. С той поры антураж несказанно изменился, однако пытливый взор все еще может разглядеть следы того величественного противостояния, открывшегося туркам сразу же на входе в мальтийскую бухту. Помню, как, впервые приближаясь по морю к Валетте, я был поражен панорамой главенствующего над бухтой форта Сент-Эльмо. Неудивительно, что турки избрали для своего первого штурма именно его. И хотя город с той поры значительно разросся (сейчас там плотная застройка), исторические очертания бухты по-прежнему угадываются, и представить себе то, что здесь происходило в далеком 1565 году, не составит труда. Во дворце Великого магистра есть прекрасный музей с превосходной коллекцией оружия и доспехов, относящихся ко времени осады. Желающим прочесть о тех событиях несколько подробнее и в более развернутом историческом контексте, не мешает начать с книги Тима Пиклса «Мальта, 1565: Последняя из крестоносных битв»(из неизменно отличной серии «Оспри»). Есть и неоценимое «свидетельство из первых уст»: я имею в виду повествование Франческо Бальби ди Корреджио — частично дневник, частично бытописание, детально представляющее жизнь простого солдата, угодившего в горнило тех событий. Подробное их изложение дает и Эрнл Брэдфорд в своей «Великой осаде: Мальта, 1565»,а также Роджер Кроули в своих недавно вышедших «Империях моря»,где подробно исследована историческая подоплека осады.

Что же касается документа, введенного мной в канву повествования, то скажу определенно: король Генрих VIII на склоне лет все сильнее тревожился о перспективах своей загробной жизни. Разрыв с Католической церковью фактически отрывал Англию от сердца европейской цивилизации, и на исходе своего правления монарх предпринимал шаги по восстановлению добрососедства с католическими державами. Камнем преткновения здесь было требование Папы, чтобы все имущество Католической церкви, конфискованное в ходе Реформации, было ей возвращено. Вместе с тем любая попытка отнять добро, присвоенное в ходе изъятия церковных ценностей, немедленно привела бы к расколу в правящих Англией верхах, сделав неизбежной кровопролитнейшую гражданскую войну. Отсюда и отчаянная попытка сэров Роберта Сесила и Фрэнсиса Уолсингема вызволить королевское завещание, отображенная в этом романе.