Книга: Пророчество орла
Назад: Глава сорок вторая
Дальше: Глава сорок четвертая

Глава сорок третья

Они двинулись вперед размеренной рысцой, позвякивая снаряжением и стуча подбитыми гвоздями сапогами. Веспасиан задавал умеренный темп, чтобы его спутники не устали, еще не добравшись до пролома. В любом случае главная колонна должна была расчистить проход, прежде чем они устремятся на поиски резиденции Телемаха и свитков.
На ходу Катон бросил взгляд вперед и увидел, что первые ряды бойцов уже добрались до рва. Движение застопорилось: первая центурия начала перебираться через почти заполнившие ров обломки разбитых ворот и надвратных сооружений. Пираты — и спереди, и с обеих сторон — беспрестанно обстреливали плотные ряды корабельной пехоты из пращей и луков, швыряли в бойцов камни и метательные копья. На глазах у Катона был сражен возглавлявший штурм центурион: красный гребень его шлема пропал из виду, исчезнув в водовороте людей, пытавшихся преодолеть загроможденный мусором, камнями и бревнами ров. Многие погибали, но на смену им приходили другие, под градом метательных снарядов отчаянно рвавшиеся к ждавшим их наготове, по ту сторону, пиратам.
Когда отряд Веспасиана догнал колонну, к штурму уже приступала вторая центурия, и префект, приказав расступиться, вклинился сзади следующей центурии, ждавшей своей очереди пойти в атаку. Перед ними шла кровопролитная схватка: вторую волну штурмующих перемалывали чуть ли не более энергично, чем первую, и число трупов во рву неуклонно возрастало.
— Берегись! — крикнул кто-то справа от Катона, и выпущенное из катапульты тяжелое копье влетело в тесную толпу, пронзив, убив или покалечив разом несколько человек.
Катон видел, что лица окружавших его людей угрюмы, а на некоторых был написан откровенный страх. Иных, пока те дожидались своей очереди, мутило, и атака второй центурии перед ними явно захлебывалась. Устрашенные понесенными потерями бойцы припадали к земле и, скорчившись за щитами, отказывались двигаться вперед. Остальные непроизвольно замедляли натиск, хотя это увеличивало риск. В конечном счете римляне остановились, а потом, прикрываясь щитами, начали медленно пятиться от пролома.
Мгновенно оценив обстановку, Веспасиан повернулся и громовым, прокатившимся над рядами бойцов голосом выкрикнул:
— Слушай мою команду… Все на приступ!
Катон с Макроном, как и все бойцы вокруг них, покрепче перехватили оружие и щиты. Катон заметил, что шедшего с ним рядом Секунда бьет легкая дрожь, однако свой меч имперский агент держал наготове и с шага не сбивался, хотя в таком действе, как штурм вражеской крепости, явно участвовал впервые в жизни. Молодой центурион прекрасно помнил свой собственный первый опыт, когда ему, в ту пору зеленому новобранцу, довелось ворваться в центр враждебного германского поселения бок о бок с неукротимым центурионом Макроном. С тех пор он побывал во множестве сражений, но все равно перед боем всякий раз перехватывало горло, скручивало желудок, а в голове возникало странное, пьянящее возбуждение.
— Вперед! — проревел Веспасиан.
Колонна размеренным шагом двинулась в наступление. Первые ряды стали карабкаться по усыпанному обломками склону перед широким, в дюжину локтей, проломом в стене, а Катон, как и все с ним рядом, поднял щит под углом, продолжая шагать по усыпанной гравием дороге. Потом, по мере приближения ко рву, гравий стал уступать место обломкам кирпича и камня. Ступать по этому ненадежному крошеву было непросто, и ему, чтобы не упасть, приходилось смотреть себе под ноги, тогда как спереди и сверху доносились злобные крики яростно оборонявшихся пиратов. По щитам наступавших барабанили стрелы, камни и метательные копья. Стрела угодила прямо в выступ Катонова щита и со звоном отскочила. Вокруг слышалось тяжелое дыхание бойцов, поднимавшихся по осыпавшемуся, уходящему из-под ног склону. То и дело выстрелы пиратов достигали цели, и тогда в рядах наступающих раздавались крики и стоны. То здесь, то там люди падали под ноги товарищам, что вкупе с непрекращающимся ливнем копий и стрел замедляло их продвижение.
— Вперед! — возвышался над шумом боя голос Веспасиана. — Не останавливаться! Вперед!
— Катон, давай сюда! — крикнул Макрон, опережавший друга на несколько шагов.
Катон прибавил шагу, вложив меч в ножны, чтобы помочь себе удержаться, при подъеме на кручу, рукой. Потом земля под ногами выровнялась, и он, отведя щит чуть в сторону, увидел темнеющие на фоне бледного неба силуэты людей, одолевающих обвалившуюся стену.
Что-то со свистом пронеслось мимо его головы: пущенное из пращи ядро угодило в кладку, и один из разлетевшихся осколков попал Катону в щеку, чуть не задев глаз.
— Дерьмо!
Его обожгло, как огнем; центурион запнулся, но, прекрасно понимая, что останавливаться нельзя, продолжил карабкаться через завал, последнюю преграду на пути в цитадель, где римлян во всеоружии готовились встретить пираты. Прорвавшиеся под обстрелом в пролом бойцы теперь опустили щиты, съезжая и скользя с каменных груд навстречу врагу. Внутри, за разбитыми воротами находилась широкая улица, которую пираты успели перегородить грубым бруствером из битого камня, бочек, поломанной мебели и тому подобного. Все ближайшие проулки были перекрыты такими же завалами, двери домов крест-накрест заколочены толстыми досками. У подножия баррикады уже валялись павшие из числа бойцов двух первых центурий, которым удалось под ожесточенным обстрелом прорваться в брешь.
— Строй-ся! — зычно выкрикнул Веспасиан, и его приказ был повторен голосами центурионов и оптионов.
Бойцы, чей строй был нарушен, пока они одолевали ров и карабкались под обстрелом по осыпающимся завалам, снова собрались по отделениям, четкими шеренгами, сомкнув щиты и изготовив к бою копья.
— Вон те, на стене! — префект указал на пиратов, толпившихся на гребне стены по обе стороны от пролома. — Сбросить их оттуда!
Бойцы, находившиеся внутри цитадели, развернулись по направлению к пиратам и по команде обрушили на них волну метательных копий с отточенными стальными наконечниками. Тесная толпа пиратов не успела даже раздаться, не то чтобы бежать в укрытия. Копья обрушились в самую их гущу, вызвав значительные потери. Десятки людей были убиты или ранены, многие из них попадали вниз. Обстрел бреши со стены прекратился, что позволило потоку людей из наступавшей колонны уже беспрепятственно врываться в пролом. Правда, это едва не вылилось в новое столпотворение, но не успели задние ряды подтянуться к уже вступившим в крепость, как Веспасиан отдал новый приказ, направив головные подразделения на штурм баррикад. Бойцы, еще не израсходовавшие метательные копья, теперь обрушили их на головы пиратов, теснившихся на улицах за завалами, после чего взялись за мечи.
Катон с Макроном, как и весь их маленький отряд, стояли в готовности, ожидая префекта. Протиснувшись сквозь ряды наступавших бойцов, Веспасиан первым делом осведомился:
— Секунд, куда идти?
Агент огляделся и указал в направлении узкой улицы на площади.
— Туда.
Веспасиан кивнул.
— Хорошо. Макрон, Катон, возьмите сколько надо людей и расчистите баррикаду.
Оба центуриона припустили к только что вступившей в цитадель центурии корабельной пехоты. Оптион, ветеран с обветренным лицом, выстраивал своих людей, как на плацу, осыпая неловких новобранцев бранью.
— Уроды неуклюжие! Шлемы застегните, дурачье несчастное, пока эти хреновы пираты их с вас не посшибали!
— Оптион! — окликнул его Макрон.
Младший командир повернулся и вытянулся, почти не обратив внимания на выпушенную с баррикады и просвистевшую прямо над его головой стрелу.
— Слушаю, командир!
— Мне нужно четыре отделения, немедленно. Пусть построятся для атаки вон на ту баррикаду.
— Есть, командир!
Оптион, повернувшись, принялся формировать из пробравшихся сквозь брешь людей штурмовой отряд, в то время как Макрон с Катоном, прикрываясь щитами, присматривались к баррикаде, оценивая возможности врага.
— Как собираешься действовать? — спросил Катон.
— Как обычно, будем штурмовать в лоб. А как еще?
— Чувствуется, что я говорю с великим тактиком.
— А у тебя, хитрозадый, имеется идея получше?
— Если бы…
Стуча по мостовой подбитыми гвоздями подошвами, оптион выстроил людей в плотную, сомкнувшую щиты и готовую к действию штурмовую группу. Катон видел, что позади них их товарищи надвигаются на другие заграждения. Над головами наступавших людей в обоих направлениях пролетали стрелы, копья, камни и ядра: и римляне, и пираты вели из задних рядов обстрел противника.
Выйдя перед построившимися бойцами, Макрон поднял правую руку, чтобы привлечь их внимание, и, перекрывая громовым голосом отдававшийся эхом от стен окружавших площадь домов шум битвы, объявил:
— Нам нужно взять вон ту баррикаду. Навалимся и возьмем с ходу. Не давать им передыху, гнать и бить. Пленных не брать. Выполните задание — и все свободны, можете заняться добычей!
Последние слова вызвали восторженные восклицания, за которыми без промедления последовал приказ:
— Вперед!
Макрон с Катоном заняли места в первой шеренге, и маленький отряд устремился к заграждению. Глядя на поджидавших их пиратов, Катон про себя отметил, что все они смотрят на наступающих римлян по-разному: кто-то с презрением, кто-то с яростью и злобой, а некоторые явно со страхом.
— Поднять щиты! — крикнул Макрон, и Катон едва успел вскинуть перед собой свой, как по щитам первой шеренги забарабанил град камней. Впрочем, большие, чуть выгнутые щиты корабельных пехотинцев укрывали их достаточно надежно, и этот обстрел даже не замедлил их продвижения. Задержка произошла лишь у самой баррикады, где римлян встретили ударами копий и тяжелых, кривых пиратских мечей.
— Катон! — крикнул Макрон. — Нужна твоя помощь!
Он указал на основание баррикады, где, заваленный сверху всякой всячиной, стоял большущий деревянный сундук с выступавшей наружу латунной ручкой. Вложив меч в ножны, Макрон ухватился за нее, и Катон, поняв замысел друга, присоединился к нему.
— Готов? — спросил Макрон. — Раз… два… тяни! — Они потянули изо всех сил. Сундук подался, сверху посыпался мусор. — Еще! — крикнул Макрон. — Давай!
Латунная ручка оторвалась, и оба центуриона чуть не покатились кувырком. Выровнявшись, Макрон взглянул из-за щита на сундук и выругался, увидев в боковине, где крепилась ручка, выломанную здоровенную дыру. Сжав раздраженно кулак, он был уже готов попробовать другой захват, но тут неожиданно раздался треск. Не выдержав веса того, что было навалено сверху, поврежденный сундук просел, крышка провалилась внутрь, а за ней осыпался и участок баррикады.
— Ага! — торжествующе взревел Макрон. — Теперь разгребем этот хлам и перебьем ублюдков!
Пираты осыпали римлян ударами, но они приходились в основном по сомкнутым щитам, а Катон с Макроном тем временем растаскивали баррикаду на месте обвала. Обломки и хлам отбрасывали с дороги, а бойцы, чтобы не мешали, швыряли их дальше, в сторону площади. Очень скоро в заграждении открылся проем, пригодный для атаки. Макрон выпрямился.
— Вперед! — скомандовал он, взмахнув мечом и устремляясь в брешь, туда, где за вытащенным сундуком громоздились мешки с мукой.
Катон, тоже обнажив клинок, поспешил следом за другом навстречу искаженным злобой лицам и сверкающим клинкам врагов. Укрывшись за щитом, он прыгнул прямо на одного из пиратов, коренастого, обнаженного по пояс малого, чье тело поблескивало от масла и пота, испуская прогорклый запах. Это запах ударил в ноздри Катону за миг до столкновения, оправиться после которого пират не успел: центурион вогнал меч ему в живот. Следом за ним, не давая врагу опомниться, в пролом уже проскакивали другие бойцы, сминая противника мощными тычками щитов и нанося удары по любым незащищенным частям их тел, оказавшихся в пределах досягаемости коротких римских мечей. Хотя пираты, несмотря ни на что, дрались отважно, сдержать натиск тяжеловооруженных, защищенных доспехами римлян было им не под силу: шаг за шагом их теснили назад, в узкую улочку за баррикадой. Катон снова оказался рядом с Макроном, и ветеран ухмыльнулся.
— Наконец-то можно подраться по-человечески. На ровной, твердой, надежной почве. Берегись! — крикнул Макрон, увидев, как один из пиратов, припав к земле, сделал выпад, целя в голень Катона под нижним краем щита.
Макрон резко ударил щитом вниз, и выбитый меч со звоном упал на мостовую. Не мешкая, центурион вскинул щит и влепил им пирату в физиономию. Тот рухнул, и боец, находившийся слева от Макрона, прикончил его рубящим ударом, раскроившим череп разбойника, словно перезрелый арбуз.
Наконец понесенные потери надломили волю к сопротивлению, и пираты из задних рядов начали разбегаться по извилистым боковым улочкам, ища там укрытия. Паника распространилась среди них, словно чума, и спустя мгновение запыхавшиеся Катон с Макроном уже видели перед собой лишь спины улепетывающих врагов.
Макрон оглянулся на своих бойцов.
— Не стойте как вкопанные! В погоню!
Центурионы отступили в сторону, пропуская пехотинцев, а когда из-за разрушенной баррикады появился оптион, Катон, подозвав его, велел:
— Возьми остальных и двигай с ними вон туда, в обход этих домов. Если повезет, вы окажетесь позади одной из баррикад и сможете напасть на пиратов с тыла.
— Есть, командир!
Как только последние из бойцов протопали мимо, к Макрону и Катону во главе своего отряда приблизился Веспасиан.
— Прекрасно сработано. Теперь дело за свитками. Секунд?
— Да, командир?
Агент выступил вперед, и Катон заметил, что его меч обагрен кровью.
— Веди нас.
Секунд сглотнул и кивнул.
— Есть, командир. Следуйте за мной.
Команда легкой рысью припустила по улице по направлению к высившейся над цитаделью сторожевой башне. Позади них пропела труба, голос которой был подхвачен более отдаленными трубами с ведущей к воротам дороги. Пробегая, они видели, что двери некоторых домов уже взломаны бойцами, которые, сломив основное сопротивление врага, спешили поживиться добычей: на глазах у Катона трое пехотинцев прикончили пирата, пытавшегося защитить женщину с детьми, прятавшихся в полуразрушенном амбаре. Крики насмерть перепуганной женщины огласили улицу. На каждом перекрестке Катон озирался по сторонам и видел, что грабежи идут практически повсюду, а всех попадавшихся под руку обитателей цитадели, включая женщин и детей, ждала скорая расправа.
— Далеко еще? — спросил на бегу запыхавшийся Веспасиан.
— Мы почти на месте, командир.
Отряд выбежал на маленькую площадь и едва не налетел на группу пиратов, спешивших в противоположном направлении. От неожиданности те и другие резко остановились и замерли в молчании. Опомнившись, Катон издал боевой клич и, подняв меч, бросился на врагов. Пираты при виде взъяренного центуриона с окровавленным клинком в руке развернулись и со всех ног рванули к ближайшему проулку. Катон пробежал за ними некоторое расстояние, потом остановился и, поставив щит на землю, оперся о него, чтобы перевести дух. Позади слышался громовой хохот Макрона. Отдышавшись, Катон поднял щит и вернулся к своим.
— Что, на хрен, смешного? — сердито покраснев, спросил он Макрона.
— Да так, ничего, — Макрон покачал головой, силясь не ухмыляться.
— Все, хватит с этим! — рыкнул Веспасиан. — Нашли время! Вперед!
Секунд провел их через площадь, к арке, за которой и находилась башня. С платформы на ее крыше римляне заметили расчет катапульты: пираты начали разворачивать машину. Бойцы спешили за префектом, и Катон с Макроном в какой-то момент оказались замыкающими.
— Ну, ты прямо грозный убийца! — хмыкнул Макрон, слегка пихнув друга локтем. — Всех не искроши, оставь немного на мою долю.
Они уже приблизились к арке, когда оттуда им навстречу выскочили три человека, один из которых нес под мышкой шкатулку.
— Командир! — вскричал Катон, указывая на них. — Взгляни! Телемах с Аяксом! — И тут молодой центурион узнал третьего. — Это же Миниций!
— Миниций? — Веспасиан поднял меч. — Взять их!
Все трое мгновенно развернулись и помчались обратно под арку, преследуемые Веспасианом и корабельными пехотинцами. Но Миниция и пиратов не отягощали доспехи, поэтому они оторвались от преследователей и пропали из виду. Макрон с Катоном еще только выбегали из-под арки во двор, когда катапульта с крыши произвела первый выстрел. Копье угодило в каменную кладку над аркой, обрушив на центурионов град осколков и пыли. Откашливаясь и отряхиваясь, они припустили к подножию башни.
Оглядев двор, Веспасиан повернулся к Секунду.
— Куда они могли деться? Есть отсюда другой выход?
— Нет, командир. Они могли или подняться на башню, или спуститься в подвал.
— Понятно. — Веспасиан обвел взглядом своих людей и указал на находившуюся рядом с аркой дверь подвального склада. — Первое отделение, туда. Обыскать все как следует!
Шестеро бойцов быстро пересекли двор и сбежали по ступеням в темноту подвала. Префект повернулся к Секунду.
— Как попасть на башню?
— В обход, командир, там дверь. Вверх по лестнице и налево.
Веспасиан, пробежав до угла башни, выглянул из-за него и поманил остальных за собой. Когда все собрались перед дверью, он рванул ее, готовый нанести удар любому, кто за ней прячется, но площадка была пуста, и он, пропустив бойцов вперед, послал их вверх по лестнице. С префектом осталось только четыре человека. Римляне успели преодолеть половину пролета, когда внутри послышался топот: с крыши спешил расчет катапульты.
Протиснувшись в дверь позади Макрона и Веспасиана, Катон вскинул глаза и заморгал: через открытое окно на самом верху лестницы лился свет. Показалась человеческая фигура с воздетым кривым мечом, последовал резкий удар, и первый из пехотинцев, охнув, стал заваливаться назад. Боец, следовавший за ним, оттолкнул тело товарища в сторону, прикрываясь щитом, преодолел в один прыжок три ступени и налетел на пирата. Сила столкновения была такова, что пират отлетел назад к окну и с криком вывалился через низкий подоконник наружу, однако и римлянин не успел восстановить равновесие: другой пират ударил ему в бок копьем, пробив кольчугу и нанеся глубокую рану. Боец упал, выронив меч и щит и схватившись одной рукой за древко смертоносного оружия.
Веспасиан толкнул стоявшего перед ним пехотинца в спину.
— Вперед! Шевелитесь, пока нас не перебили!
Двое бойцов, пригибаясь за щитами, взбежали на площадку и свернули в коридор. Веспасиан и остальные, с бешено стучащими сердцами, рванули вверх по ступеням за ними.
За поворотом Катон увидел длинный широкий коридор, пронизанный полосами света, падавшего из окон наружной стороны башни, ставни которых были открыты. В дальнем его конце находилась другая лестница, что вела наверх, на крышу. Посередине кипела схватка: несколько пиратов наносили рубящие удары по щитам наседавших на них римлян.
— Отбросить их! — взревел Макрон и, проскочив мимо префекта и Секунда, ринулся на помощь бойцам.
Лязг стали и глухой стук ударов, приходившихся на щиты, эхом отдавались от оштукатуренных стен. В тесном пространстве короткие мечи римлян давали им преимущество, и скоро первые два пирата были повержены, а пехотинцы, перескочив через их тела, обрушились на остальных.
Неожиданно выходившая в коридор позади пиратов дверь отворилась, и оттуда появился Миниций, прижимавший к груди кожаный мешок. Бросив испуганный взгляд на схватку, он припустил в сторону ведущей наверх лестницы.
— Этот ублюдок мой! — заорал Макрон и, резко выбросив вперед руку с мечом, засадил клинок в горло одному из пиратов. Тот начал заваливаться назад, схватившись левой рукой за рану в тщетной попытке унять хлынувшую кровь, но, уже осев на пол, ухитрился вонзить меч в пах Секунду. С истошным криком тот повалился на пирата, отчего клинок вошел еще глубже. С открытым ртом, он откатился к стене, и Веспасиан метнулся было в проход, но Катон удержал его за руку.
— Нет, командир. Позволь мне.
Прежде чем префект успел возразить, Катон проскочил мимо и, выставив перед собой щит, налетел на пирата, стоявшего на его пути. Для финтов и приемов не было ни времени, ни места: он просто столкнулся с врагом что было силы так, что удар отдался в предплечье, ткнул перед собой мечом, повернул клинок в ране и рванул на себя. Пират, захрипев, отшатнулся, а потом рухнул на пол. Выпавший меч звякнул о плиты, поверженный враг поднял руку, моля о пощаде. Другие пираты, пятясь перед римлянами, тоже побросали оружие и подняли руки.
Веспасиан похлопал по плечу последнего бойца.
— Карауль этих… Макрон!
— Да, командир?
— Давай за Миницием.
— С удовольствием!
Оттолкнув пиратов с дороги, Макрон припустил к дальней лестнице, взбежал по деревянным ступеням и пропал из вида.
— Катон, со мной!
С мечом наготове Веспасиан приблизился к двери, из-за которой за миг до того появился Миниций. Катон, следовавший вплотную за ним, через плечо префекта заглянул в большую комнату. В дальнем углу у длинного стола находились Телемах с сыном. У ног Аякса на коленях стоял со связанными руками трибун Вителлий, его голова была отдернута назад, к горлу сын пиратского вождя приставил острый кривой клинок.
Сопровождаемый Катоном Веспасиан медленно вошел в комнату.
— Ни с места! — предостерег Телемах. — Еще один шаг, и ваш трибун умрет!
Взглянув на Веспасиана, Катон приметил насмешливый блеск в его глазах, прежде чем префект ответил:
— Как я понимаю, ты хочешь поторговаться?
Телемах кивнул.
— Жизнь твоего трибуна за две: моего сына и мою.
— Правда? По-моему, ты ошибаешься, принимая меня за того, кто даст хоть что-то за этого трибуна.
Телемах нахмурился.
— Я не шучу. Убью, не задумываясь.
— Да кто бы возражал. Он ведь изменник.
На миг все замерли. Телемах сузил глаза, пытаясь сообразить, не блефует ли префект, потом, положив руку на плечо сына, сказал:
— Ну-ка, пусти ему немного крови.
Аякс с усмешкой слегка провел лезвием по шее трибуна, и тот взвыл: вниз потекла тонкая струйка крови.
— В следующий раз ему конец, — предупредил Телемах.
Веспасиан опустил щит на пол и, опершись на него, спокойно сказал:
— Давай, не тяни. Кончай его.
Вителлий воззрился на префекта в смертельном ужасе.
— Во имя милосердия… — сдавленно прохрипел он.
Веспасиан слегка пожал плечами.
— Извини, трибун. Я бы и рад тебе помочь. Но ты ведь знаешь правила: никаких переговоров с пиратами. И потом, я ведь не тебя спасать сюда явился. Я явился за тем же, что и ты.
— Ублюдок… — прошипел Вителлий.
Телемах наконец понял, что жизнь заложника для префекта ничего не стоит, схватил со стола флягу с ламповым маслом и швырнул ее в горящую жаровню. Фляга, ударившись об решетку, разбилась вдребезги, масло с шипением пролилось в огонь, тут же полыхнувший выше и ярче. Остальные непроизвольно отпрянули от повеявшего на них жара, а Телемах, открыв шкатулку, схватил свитки и, сделав три быстрых шага к огню, поднял их над ним и повернулся к Веспасиану.
— Ладно, тогда давай так — свитки за наши жизни. — Веспасиан шагнул вперед, и Телемах подался ближе к огню. — Мне так долго не выдержать, римлянин. Еще раз говорю: свитки за наши жизни. Ты нас отпустишь. Или сейчас же даешь мне слово, или свитки сгорят!
Веспасиан сжал пальцами край щита.
— Я не могу тебя отпустить.
— Тогда ты упустишь свитки! — Телемах скривился, ибо огонь лизнул ему руку. — Последняя возможность, римлянин.
Катон переводил взгляд с одного из них на другого и видел, что оба были полностью сосредоточены на своем. Сначала ему трудно было поверить, что Веспасиан вдруг оказался столь безрассудным, но потом его осенило. Если свитки сгорят, а Вителлий погибнет, то и всю вину можно будет возложить на покойника. У него на руках имеется письмо Вителлия с изложением его планов. А вот он, Катон, при таком раскладе будет обречен, как только Нарцисс узнает об уничтожении свитков. Да и Макрон, несомненно, разделит его судьбу.
Катон выступил вперед.
— Подожди! — Телемах и Веспасиан повернулись к нему. Он торопливо продолжил: — Свитки в обмен на жизнь твоего сына.
— Я на это не пойду, — процедил Веспасиан сквозь сжатые зубы.
— Командир, для тебя это единственный способ заполучить и свитки, и Телемаха…
— Мой сын… — промолвил пиратский вожак, размышляя вслух, и покосился на Аякса. Катон понял, что не ошибся: слабым местом сурового морского разбойника была отцовская любовь. Взгляд Телемаха переместился к Веспасиану.
— Ну? Свитки за сына?
Веспасиан смотрел на него молча, холодными, безжалостными глазами. Аякс повернулся к отцу.
— Не надо! Я не хочу, отец! Не делай этого!
— Тихо! — шикнул на него Телемах. — Ну, римлянин?
Веспасиан посмотрел на свитки и молча кивнул.
— Слово, римлянин. Дай мне слово!
— Даю тебе слово…
— Аххх! — застонав от боли, Телемах убрал обожженные руки от огня и уронил свитки на пол.
— Забери! — приказал Веспасиан Катону. Тот подался вперед, подхватил свитки и попятился.
Телемах махнул сыну рукой.
— Отпусти трибуна. Разрежь веревки и отпусти.
Аякс взирал на отца в ужасе, клинок в его руке дрожал. Потом он опустил взгляд, полный горечи и ненависти, на Вителлия, и на миг Катону показалось, что юнец сейчас полоснет трибуна по горлу, но тот наклонился… и перерезал веревки на запястьях. Как только путы упали, Вителлий откатился к римлянам, уже на безопасном расстоянии от пиратов поднялся на ноги и, тяжело дыша, повернулся к Веспасиану.
— Я не забуду, — тихо промолвил он. — Пока живу, не забуду.
— Я тоже, — слегка улыбнулся в ответ Веспасиан. — Об упущенной возможности.
Катон отвел глаза от обоих аристократов; в помещении ощущалось такое опасное напряжение, что ему хотелось сделаться как можно менее заметным. Прижимая свитки к груди, он перевел взгляд на пиратов. После недолгого замешательства Телемах шагнул к сыну и обнял его за плечи. Аякс смотрел на отца — подавленный, растерянный, с глазами, полными поблескивающих слез. Выронив нож, он обнял принесшего себя в жертву ради него отца со всей горечью отчаяния и, взвыв, словно дикий зверь, содрогаясь от рыданий, уткнулся ему в плечо.
…Поднявшись к люку, ведущему на крышу, Макрон опасливо проскользнул в него и быстро огляделся, держа меч наготове, чтобы нанести удар при первом признаке опасности. Но на площадке смотровой башни находился только один человек: смотревший на него из дальнего угла с вымученной улыбкой Миниций.
— Макрон, я надеялся, что это будешь ты.
— Правда? — Держа меч перед собой, Макрон двинулся к предателю.
— Да. Видишь ли, времени у меня немного…
— Врешь! — отрезал Макрон. — Время для тебя уже ничего не значит. Ты мертвец!
— Погоди! — Миниций поднял руку. Пальцы его сжимали ремень кожаной сумы. — Тут огромное богатство. Золото, драгоценные камни. Все твое!
— Мое?
— Если поможешь мне спастись.
Макрон рассмеялся.
— Спастись! Да ты спятил. — Широким жестом он обвел цитадель, заполненную вовсю грабившими жилища пиратов корабельными пехотинцами. — Скоро все узнают о твоей измене, как только ты покажешься, тебя прикончат на месте. Нет для тебя спасения, Миниций!
— Ты можешь меня спрятать, переодеть, вывести отсюда тайком. Сделай это, и станешь богачом.
Макрон поджал губы, борясь с волной отвращения.
— Есть вещи, которые нельзя прощать. Предательство в их числе. Клади свою сумку и доставай меч.
Помолчав, Миниций опустил суму на крышу рядом с собой.
— Ладно, ты не хочешь пойти на это ради денег. Понимаю. Но подумай о Порции. Сделай это ради своей матери. Она любит меня, ты ведь знаешь. Я нужен ей!
— Брось сумку.
— Ради нее, Макрон. Не ради меня. Ради нее!
— Брось сумку!
— Если со мной что-то случится, это разобьет ее сердце.
— БРОСЬ, НА ХРЕН, ЭТУ СУМКУ!
Не в силах больше ждать, Макрон согнул ноги в коленях, выставив перед собой меч, и боком двинулся на предателя.
— Погоди! — заорал Миниций. — Что ты этим докажешь? Мы оба знаем, что ты лучший боец, чем я. Мне не выстоять!
— Так умри!
Миниций бросил сумку и упал на колени, протягивая к Макрону руки.
— Пощади! Ради твоей матери!
Макрон занес меч, чтобы нанести смертельный удар, но замер, заскрежетал зубами и, опустив клинок, процедил:
— А ну, встань!
Миниций с расширенными, пылающими надеждой глазами пролепетал:
— Ты не пожалеешь об этом, Макрон.
— Вставай!
Миниций поднялся на ноги, нервно улыбаясь.
— Да благословят тебя боги. Я знал, что ты хороший человек. Хороший сын. Мы никогда тебя не забудем, твоя мать и я.
— Ты хочешь помочь моей матери?
— Что? А… Да, конечно. Я люблю ее.
— Любишь, стало быть? Ладно. — Макрон кивнул, перегнулся через ограду башни и взглянул вниз. С этой стороны под башней находился крутой обрыв, а внизу, разбиваясь о подножие утеса, пенились морские волны. Шансов выжить при падении с такой высоты не было. Он выпрямился и посмотрел на Миниция. — Любишь ее? Тогда прыгай.
— Что?
— Тебе так и так умирать. Или я убью тебя на месте, или ты будешь предан мучительной и унизительной казни. И в том и в другом случае твой позор падет на нее. Но если ты прыгнешь вниз, я сделаю все возможное, чтобы замять историю с твоим предательством. — Макрон выдавил улыбку. — Ради моей матушки, как ты сам говорил.
— Ты ведь это не серьезно?
— Еще как серьезно. Слушай, времени у меня мало. Сюда в любой миг могут подняться другие, посмотреть, что тут да как, и если ты останешься на крыше, я просто передам тебя в их руки. Сам понимаешь, что это значит.
Миниций закусил губу и умоляюще сложил руки.
— Макрон, прошу тебя…
— Лучшего выхода для тебя нет. Прыгай!
— Не могу. Я боюсь!
— Круто.
С лестницы, отдаваясь эхом, донесся голос. Оклик повторился — Катон звал Макрона.
— Давай сюда! — крикнул ему Макрон, не сводя взгляда с Миниция.
Послышался топот сапог. Макрон со значением кивнул в сторону края площадки и поднял брови. Лицо Миниция исказилось ужасом, и он покачал головой.
— Это твой выбор? — Макрон пожал плечами, отступил на несколько шагов и повернулся к лестнице. Катон с мечом наготове появился из двери ему навстречу. Макрон поднял руку.
— Полегче. Там, внизу, все улажено?
Катон, тяжело дыша, кивнул.
— Свитки добыл?
— Ага… Где Миниций?
Макрон обернулся. Предатель исчез. На крыше осталась лишь смятая кожаная сумка. Макрон помолчал, глядя на ограду площадки, а потом ответил:
— Миниций? Только что был здесь. — Он покачал головой. — Не иначе как старый ублюдок отрастил крылья…
Назад: Глава сорок вторая
Дальше: Глава сорок четвертая