Глава двадцать пятая
— Лик!
Катон стоял над пьяным, морщась от запаха вина и пота. Плащ его валялся рядом, на лавке, сам заправила грузчиков был одет в кожаную тунику без рукавов, потертую и запятнанную за годы нелегкого труда в порту. На оклик центуриона Лик не отреагировал, и Катон слегка потряс мощное, татуированное плечо.
— Эй, Лик!
На сей раз мужчина на миг приоткрыл глаза и разлепил губы, пробормотав что-то невразумительное и попутно обдав Катона мощным запахом вина и чеснока.
Катон ухватился за плечо и потряс сильнее.
— Лик! Да проснись же ты, малый!
— Отвали! — пробормотал Лик, отмахиваясь от Катона. — Оставь меня в покое, ублюдок! Не видишь, что ли, мне спать охота!
Катон потряс его снова, еще сильнее.
— А мне охота с тобой поговорить. Так что давай просыпайся. — Он повернулся к прилавку и крикнул служителю: — А ну, дай сюда кувшин воды.
Дожидаясь кувшина, Катон отпустил плечо мастера, и тот опять впал в ступор, лишь бурчал что-то неразборчивое, в то время как центурион морщился. Наконец, из задней комнаты появился служитель с кувшином и двумя чашами, которые поставил на стол перед Ликом.
— Налить, уважаемый? — спросил он у Катона.
— Да. Выливай все.
Служитель воззрился на чаши и нахмурился.
— Да не в чаши, дурак ты хренов! На башку! Вылей кувшин на этого пропойцу.
Служитель неуверенно ухмыльнулся.
— На башку?
Он поднял кувшин, наклонил его и опустошил на голову пьянице, после чего мигом отступил подальше. И вовремя: Лик вскинул голову, в ярости отплевываясь, и заорал:
— Какого хре…? — Взгляд его упал на Катона. — Ты! Ты что это…
— Тихо! — рявкнул Катон. — Сядь и отвечай на вопросы! Сиди смирно!
— Смирно? — загоготал заправила грузчиков. — Хрен дождешься! Я тебе башку откручу, недоносок!
Лик подался вперед, раскинув над столом огромные ручищи, так что обе задетые им чаши отлетели к стене и разбились вдребезги. Однако прежде чем тот успел встать и броситься в драку, Катон, отступив на шаг, выхватил меч и показал его задире со словами:
— А ну уймись! Сядь, кому сказано!
Лик замешкался, фокусируя пьяный взгляд сначала на острие меча, а потом уже на стоявшем позади клинка молодом центурионе. Но поскольку на голову ему опорожнили целый кувшин и вода до сих пор стекала с мокрых волос, он протрезвел достаточно быстро, чтобы понять: в данном случае преимущество не на его стороне. Лик подался назад, снова рухнув на скамью и прижавшись спиной к оштукатуренной стене.
— Вот и хорошо, — кивнул Катон. — Теперь слушай меня внимательно. Я сейчас буду задавать вопросы, а ты — на них отвечать. Итак: имя Анобарб тебе что-нибудь говорит?
— Анобарб? — Погрузочных дел мастер потер подбородок кулаком. — Нет, в жизни о таком не слышал.
— Подумай получше, — прорычал Катон. — Он немолодой, худощавый, торгует произведениями искусства, статуэтками и всем таким.
— А хоть бы и знаю: что мне будет за то, что я о нем расскажу?
— Тебя не отведут на базу и не станут допрашивать с пристрастием, — с тонкой улыбкой пояснил Катон. — Поверь, лучше ответить на мои вопросы здесь, добровольно, чем дождаться, чтобы эти ответы выбили из тебя мои люди. Итак, еще раз — знаешь ты этого малого?
— Погоди, дай сообразить… Анобарб, говоришь… Он объявился в порту несколько дней назад?
— Ага, похоже, этот тот самый малый. Ты на него работал?
— Нет.
— А знаешь кого-нибудь, кто работал?
— Нет.
— Лик, советую тебе не темнить, если не хочешь провести несколько неприятных часов в компании моих ребят. Я ясно выражаюсь?
Катон взглянул ему в глаза, и его собеседник опустил взгляд.
— Ясно, уважаемый, куда яснее. Ну да, знаю я этого малого. Мне по работе необходимо знать и его, и всех прочих купцов да торговцев, которые отираются в порту. Я как услышал, что он человек в Равенне новый, так и пошел взглянуть.
И тут Катона осенила неожиданная мысль: ведь в порт торговец попал в составе воинской колонны, а потому не платил взноса и обошелся без регистрации своего имени и цели прибытия.
— Как ты о нем услышал?
— Да проще некуда: этот Анобарб, как прибыл, несколько раз шнырял по своим делам туда-сюда, между портом и городом. Ну а у меня у ворот мальчишка прикормлен, присматривается к тем, кто может быть мне интересен, и старается о них разузнать. Обычные вещи — как зовут, зачем прибыл, где остановился…
— Понятно.
— Ну, по всему мне казалось, что с этого Анобарба можно кое-что поиметь, поэтому, когда мальчишка вызнал, где он поселился, я решил к нему наведаться.
— А что тебе известно о его делах?
Лик пожал плечами, потирая мутные глаза.
— Да так, ничего конкретного. Он говорил, что торгует всякими цацками — статуэтками там, кувшинами, мебелью… Хорошими вещами. Это его слова.
— А сам ты его товары видел?
— Немного видел. Он под свои манатки арендовал складские места у моего кузена. Ничего особенного, если ты меня понимаешь. Так, вещички, купленные у жителей окрестных городков. — Он ухмыльнулся. — У нас ведь тут захолустье, сущая задница Италии. Богатеев да знати, таких, как в Риме, днем с огнем не сыщешь, да и предметов старины тоже. Мне казалось, все, что было можно, агенты римских антикваров давным-давно выискали, скупили и вывезли, а нынче, чтобы угодить своим клиентам, выметают подчистую Грецию с Азией.
Катон почесал подбородок.
— Ну а если с товаром здесь глухо, зачем, по-твоему, этот Анобарб тут торчит?
Лик посмотрел на него в удивлении.
— Да по той же причине, что, почитай, и любой другой купчина в городе. Из-за пиратов: ждет, когда с ними разберутся. К нему должен прийти корабль с изваяниями из Греции.
— А название у этого корабля есть?
Лик кивнул.
— «Приап». Та еще старая посудина, не быстрая, но прочная.
— А ты откуда знаешь?
— Да как же мне не знать, когда там капитаном мой родич. Ему уже месяц как пора бы вернуться.
— Думаешь, его захватили пираты?
— Все может быть. Но вообще-то Кассий тот еще хмырь. Насколько я его знаю, он скорее сидит где-нибудь в порту и напивается вдребезги, дожидаясь, пока вы, вояки, наконец пошевелите задницами и разгоните пиратскую свору.
Насмешка задела Катона, и он, кивнув на пустой винный кувшин на столе, проворчал:
— Вижу. Это у вас, видать, семейное: хлестать вино, пока другие умирают. Скажешь, я не прав, а?
Лик осторожно поднял глаза, встретил холодный взгляд Катона и ворчливо промолвил:
— Не сочти за обиду, уважаемый, но за что вам, воякам, деньги платят?
Катон был вынужден признать, что, по существу, пьяница прав, тем паче что флот покуда со своей задачей не справился. Он пожал плечами, отгоняя эту несвоевременную мысль, и сосредоточился на насущном.
— Как, по-твоему, Анобарб бывал раньше в Равенне?
— Возможно. — Лик запустил пятерню в стриженые волосы. — А мне почем знать? Тут столько всякого народа отирается.
— А где он остановился, ты знаешь?
Лик кивнул.
— Да, местечко он себе нарыл приличное. Гостит в доме Руфа Поллона, члена городского совета.
— Его я знаю, — заметил Катон с легкой улыбкой. — Уже встречались. Похоже, у нашего друга Анобарба имеются здесь кое-какие связи. А где, говоришь, живет Руф Поллон?
Лик неопределенно махнул рукой:
— Там, за водокачкой.
— Отлично. Вот ты меня туда и отведешь. Вставай.
Лик уставился на Катона и покачал головой.
— Никуда не пойду, пока все не допью.
Катон кивнул на пустой кувшин.
— Ты уже давно все допил. Давай шевелись.
Лик, однако, не торопился. Он смерил Катона взглядом и хмыкнул.
— Ладно. А что мне за это будет?
— Еще кувшин вина — и удовлетворение от того, что ты послужил императору. — Катон улыбнулся и показал большим пальцем на дверь. — Пошли, пошли…
К дому главы городского совета они добрались уже за полночь, когда город стих, и в лабиринте темных улиц Равенны им попадались лишь редкие, спешащие домой прохожие. Вокруг водокачки, откуда вода под напором подавалась в фонтаны, располагался более богатый квартал, и стоило им выйти из узкого прохода на широкую, чистую улицу, как навстречу тут же попался бдительный патруль.
После того как Катон назвал свое имя и должность, их пропустили, а патруль двинулся дальше по середине улицы, топоча сапогами, видимо, чтобы предупредить о своем приближении всех возможных преступников.
Дом Руфа Поллона, как и большинство домов состоятельных горожан, выглядел неброско: гладкие, оштукатуренные стены по обе стороны от тяжелых, обитых гвоздями деревянных дверей. Изнутри, приглушенные ею, доносились голоса, обрывки смеха и нежные ноты флейты.
— Ну вот ты и на месте, — проворчал Лик. — Давай деньжата: ты обещал кувшин вина. — Он произвел в уме быстрый подсчет, удвоил результат и протянул руку. — Шесть сестерциев.
Катон отбросил его руку в сторону.
— Ничего не получишь, пока не закончим дело.
Он ступил к двери и дважды постучал железным дверным молотком. Почти сразу же в двери приоткрылся глазок, и изнутри блеснул чей-то взгляд.
— Кого это принесло в такой час? — Прежде чем Катон успел ответить, привратник уже обозрел одежду пришедших и сердито продолжил: — Шли бы вы себе и не беспокоили порядочных людей, пока я стражу не кликнул.
— Не стоит, — отозвался Катон. — На твоем месте я бы лучше пошел и доложил своему хозяину, Руфу Поллону, что его хочет видеть исполняющий обязанности командира морской базы.
Привратник снова присмотрелся к Катону, на сей раз более внимательно.
— Исполняющий обязанности командующего? Валяющий дурака мальчишка, так оно точнее будет.
Катон вмазал кулаком прямо по глазку, заставив привратника отпрянуть.
— Я центурион Марк Лициний Катон, в настоящий момент старший из командиров находящегося в Равенне флота. Именем императора требую встречи с Руфом Поллоном. Немедленно!
Привратник заколебался, снова пригляделся к нему и, проворчав: «Погоди», исчез, закрыв глазок и оставив Катона и Лика перед запертой дверью. Центуриону было неловко перед портовым дельцом, и он старался не смотреть в его сторону, опасаясь, что тот не преминет позабавиться смешным положением, в котором оказался пытавшийся козырнуть своим высоким положением командир. Отвернувшись, Катон уставился на небо, благо тучи на нем разошлись и смолисто-черные глубины были усыпаны крохотными светящимися звездами.
— Похоже, завтра можно ждать хорошей погоды, — произнес Катон будничным тоном. — Прекрасный день для плавания.
— Может быть. — Лик плюнул в сточную канаву. — А может, и нет. В это время года погода страшно переменчива.
— Правда? — Катон все-таки взглянул на спутника. — Приятная мысль, особенно перед отплытием.
Портовый мастер с отсутствующим видом почесал бок и сказал:
— Я лично нипочем бы снова в море не пошел, даже за хорошие деньги. Ну, разве только за очень хорошие деньги… Уж больно оно капризно и своевольно, это море.
Катон поднял брови.
— Хорошо сказано. Я так понимаю, ты с морем имел дело. Торговец? Или моряк?
— Ну моряк, и что с того? — Лик поднял взгляд к звездам и пожал плечами.
— Почему бросил это занятие?
— Слишком люблю жизнь. Или, можно сказать, слишком люблю выпивку, чтобы наплевать на жизнь. Море, оно не для человека. Не на месте он там: оно для рыб и демонов, что живут в глубинах.
Катон посмотрел на него и впервые за этот вечер увидел в глазах пьяницы глубоко затаенный страх.
Лик прокашлялся, пытаясь заставить свой голос звучать спокойно.
— Да, демоны. А еще пираты: эти, пожалуй, будут еще хуже. Захватывают корабли, убивают моряков или продают в рабство и исчезают. Всякий раз, когда военный флот собирается с ними покончить, ничего не выходит. Такое впечатление, будто им ведомо, где и когда должен объявиться этот флот. Возможно, тут замешано колдовство.
— А возможно, хорошая разведка, — высказался Катон.
Загромыхал засов, и дверь на хорошо смазанных петлях без скрипа распахнулась. За ней находился длинный, с высоким потолком, темный коридор: свет был виден только в его конце, там, где тот выходил во внутренний сад. Привратник жестом пригласил их внутрь и запер за ними дверь.
— Прошу сюда, уважаемый. Хозяин примет тебя за столом.
Катон замялся.
— Но в этом нет надобности. Я ведь по делу, у меня и в мыслях не было отрывать его от трапезы или развлечения.
— Так или иначе, уважаемый, ты это уже сделал, — проворчал привратник. — Прошу за мной.
— Ладно. Лик, подожди здесь. Эй, привратник!
Тот, уже двинувшийся вперед, обернулся, силясь убрать с лица раздраженное выражение.
— Да, уважаемый? — буркнул он.
— Принеси этому человеку кувшин вина.
Брови привратника от такого нахальства поползли на лоб, однако он совладал с собой и подобострастно улыбнулся:
— Я только доставлю тебя к хозяину, уважаемый, а потом позабочусь о твоем человеке.
— Спасибо.
Привратник отвернулся, чуть помедлил, ожидая, не прозвучит ли еще какое-нибудь неожиданное пожелание, и повел Катона по коридору. Толстые ковры заглушали их шаги. Из узких ниш, расположенных с равными интервалами по обе стороны коридора, на идущих взирали искусной работы бюсты, как понял Катон, фамильные.
Коридор вывел их в обнесенный колоннадой внутренний двор с садом, украшенный статуями, с фигурно подстриженными растениями, ветви которых легонько покачивались в свете множества ламп, подвешенных к натянутой над двором сети. Сейчас, ранней весной, ночи были холодными, и по всему саду горели, добавляя чаду к дымку от масляных ламп, жаровни. В сад выходила просторная трапезная, уставленная множеством столов, за которыми на скамьях возлежали богато разодетые гости. Они уже отведали яств, и сейчас домашние рабы, не смея вымолвить слово или поднять глаз, стараясь оставаться для пирующих невидимыми, убирали со столов пустую посуду. Иные гости и сами встали из-за столов и теперь прогуливались по саду, ведя громкие и дерзкие разговоры, выдававшие в них людей, слишком много выпивших и вообразивших, будто здесь, среди своих, они могут позволить себе любые вольности. Небольшая группа музыкантов, стоявших в стороне от стола, настраивала инструменты. Катон пытался углядеть среди гостей Анобарба, но того не было видно.
— Центурион!
Оглянувшись на голос, Катон увидел, что возлежавший во главе стола Руф Поллон приподнялся, сел и поднял руку, чтобы привлечь внимание Катона.
— Прошу сюда! Присоединяйся!
Протиснувшись сквозь группу возбужденных юнцов, Катон подошел к хозяину дома и приветствовал его. Поллон указал гостю на свободное место слева от себя и жестом подозвал раба.
Катон присел на край пиршественной кушетки.
— У тебя прекрасный дом, Руф Поллон.
Поллон скромно улыбнулся.
— Уверен, моему убогому жилищу далеко до блистательных домов Рима.
— Далеко? — Катон покачал головой. — Уверяю тебя, я бы так не сказал.
— Ты очень добр, — вежливо промолвил Поллон. — К сожалению, трапеза уже завершилась, но я прикажу своим людям подать тебе….
— Не надо! — Катон замахал рукой. — Я уже ужинал.
— Вот как? Хорошо.
Поллон щелкнул пальцами и жестом велел рабу убираться. Тот склонил голову, попятился на два шага, повернулся и поспешно удалился.
— Что у тебя за праздник? — поинтересовался Катон.
— Праздник? — Поллон невесело хмыкнул. — Помилуй, центурион, если мы и можем что-то отмечать, так это тот факт, что ты отбываешь из города со всеми силами, оставляя нас на милость пиратов. Праздником это не назовешь, но я решил устроить последнее пиршество, перед тем как вместе с семьей покину Равенну и отправлюсь в свое имение. Оно находится далеко от берега. Хвала богам, очень далеко.
— Тебе не кажется, что это похоже на паникерство? — тихо спросил Катон.
— А тебе кажется? — Поллон рассмеялся. — А ты знаешь, сколько людей собирается покинуть город? Я не удивлюсь, если завтра к этому времени в здешней части города останется не больше трети домовладельцев. И как их можно винить? Ни одного бойца не осталось на базе, чтобы оградить их от пиратов, когда те нагрянут!
— Если те нагрянут.
— Когда нагрянут, — упрямо повторил Поллон. — С чего бы им отказаться от такой возможности.
— Но вы не совсем беззащитны. Я оставляю на базе центурию корабельной пехоты.
— Чтобы защищать базу, — отрезал Поллон. — Не нас. Собственно говоря, я склонен считать, что ты оставляешь их защищать базу от нас…
Катон оставил этот выпад без внимания и спокойно продолжил:
— Во всяком случае, они остаются. И если повезет, это позволит одурачить Телемаха, внушив ему, что Равенна имеет серьезную защиту.
— Сомневаюсь, чтобы его удалось провести таким манером.
— Правда? — Катон присмотрелся к собеседнику. — А почему? Откуда вообще Телемаху знать, что тут происходит?
— Послушай, центурион, я старый человек. И не дурак. Кто-то снабжает пиратов информацией обо всех передвижениях флота. Это не тайна. — Он уставился себе под ноги, помолчал, покачал головой, снова поднял взгляд на Катона и изобразил улыбку. — Ладно, принять тебя толком как гостя я сегодня не смог. Но что я могу для тебя сделать?
Катон ответил не сразу, гадая о том, как много его собеседник может знать о пиратском осведомителе. С одной стороны, изменник вряд ли позволил бы себе подобные намеки в присутствии Катона, под началом которого находятся сотни корабельных пехотинцев. С другой стороны, в настоящий момент центурион здесь один, и бойцы, сколько бы их ни было, не у него под рукой. Неожиданно он ощутил собственную уязвимость, а оглядевшись по сторонам, приметил, что иные из гостей Поллона внимательно за ним наблюдают.
Его дискомфорт не укрылся от хозяина дома, который повторил:
— Итак, что я могу сделать для тебя, прежде чем ты покинешь мой дом?
— А кто сказал, что я ухожу?
— Уж поверь мне. Уйдешь, и очень скоро.
— Ладно. У меня к тебе только один вопрос. Я ищу одного человека, друга. Мне сказали, что он гостит в твоем доме.
— Ну, — Руф развел руками, — сам видишь, у меня тут столько народу, что дом еще вмещает, хотя некоторые, конечно, дерзновенно отправятся спать в собственные дома. А как зовут твоего друга?
— Анобарб.
В глазах Поллона промелькнула искорка, выдавшая удивление, но тот быстро совладал с собой, смерил, склонив голову набок, центуриона пристальным взглядом и, подавшись к нему, понизил голос:
— Твой друг, говоришь? А если бы я спросил тебя, чего ищет слепец, что бы ты ответил?
Катон нахмурился. Вопрос показался ему более чем странным. Он покачал головой.
— Понятия не имею. Слепец?.. Что ты имеешь в виду?
— Да так, ничего. — Поллон отвел взгляд и жестом указал на выход. — Анобарб был здесь, но сегодня вечером ушел рано. Задолго до твоего прихода.
— Куда он направился?
— Не знаю.
— Ясно. — Катон помолчал, а потом спросил: — А могу я поинтересоваться, как вышло, что он стал гостем твоего дома?
— Конечно. Все очень просто. У нас есть общие друзья в Риме. Узнав, что он отправляется в Равенну, они посоветовали ему заглянуть ко мне.
— Что за друзья?
— Просто друзья. — Поллон улыбнулся. — Скажи, центурион, ты подозреваешь Анобарба в каком-то преступлении?
— Разве я сказал что-то подобное?
— Нет. Но мне лично кажется странным, что ты, явившись в такое время, задаешь подобные вопросы. Зачем тебе понадобился Анобарб? Ты подозреваешь его в преступлении? В измене?
Помедлив, Катон ответил:
— Мне просто хотелось бы вычеркнуть его из моего списка подозреваемых.
Поллон моргнул.
— У тебя есть список?
— Я не могу раскрывать служебные сведения.
— Понимаю. — Поллон откинулся, не сводя взгляда с Катона, потом сделал вид, будто зевает. — Но теперь, пожалуй, тебе действительно пора идти. Боюсь, больше я тебе ничем полезен быть не могу. Разве что прикажу человеку показать тебе выход.
— Без надобности. — Катон встал и отступил на несколько шагов. — Дорогу я запомнил. Желаю тебе доброй ночи, Руф Поллон. Еще увидимся.
— Это вряд ли.
Поллон помахал рукой двум стоявшим у стены трапезной могучего сложения рабам и указал им на центуриона. Катон отвернулся и быстро двинулся по коридору, а оглянувшись, увидел, что рабы торопятся следом, но им приходится лавировать между гостями. Оторвавшись от них, Катон припустил бегом, не обращая внимания на удивленные взгляды оборачивавшихся на топот бегущих ног гостей.
— Лик! — крикнул он на бегу. — Поднимайся! Мы уходим.
Впереди него из теней поднялась массивная фигура портового мастера, державшего в руке маленький винный кувшин.
— Что случилось, уважаемый?
— Открой дверь!
Катон устремился вперед и, пока Лик пытался сообразить, что за срочность, шарил руками по двери, пытаясь нащупать железный засов. Наконец ему это удалось. Позади в коридоре слышался топот обутых в сандалии ног. Ухватившись за засов, они выдвинули его: дверь открылась вовнутрь.
— Давай! — крикнул Катон, выталкивая Лика наружу. — Беги!
Они сбежали по ступеням на выложенную плитами туфа мостовую и устремились к центру Равенны, однако не успели еще убежать далеко, когда из дома Поллона вывалили отправленные в погоню рабы. Они сжимали в руках кинжалы, сверкнувшие в падавшем изнутри бледном свете.
— Туда! — Один из них указал на беглецов.
— Да в чем, на хрен, дело? — пропыхтел бежавший рядом с Катоном Лик. Центурион промолчал, лишь стиснул зубы, устремляясь в узкий проулок и молясь, чтобы тот не оказался тупиком. Улочка оказалась темной, как душа парфянина, и вся завалена кучами мусора, которые Катону с Ликом пришлось преодолевать на бегу, спотыкаясь. Отчаянно пытаясь оторваться от погони, они, увидев поворот, бросились направо, потом на другом перекрестке свернули снова, в еще более узкий проход, провонявший фекалиями и гнилью. Увидев на бегу вход в маленький дворик, Катон, потянув за собой Лика, метнулся туда и скрючился за маленькой повозкой.
Они сидели на корточках и пытались отдышаться. В ушах стучала кровь. Вытащив меч, Катон всматривался в темноту за аркой двора. Все было тихо, головорезы Поллона не появлялись.
Лик потянул Катона за тунику.
— Эй, может, ты все-таки скажешь, в чем дело?
— Хотел бы я знать, — шепнул Катон. — Сиди тихо!
Они выждали время, но преследователи не давали о себе знать. Откуда-то издалека донесся оклик, ответ на него, а потом все смолкло. Катон отдышался, сердце вернулось к нормальному ритму, и хотя его тело оставалось неподвижным, мысли в голове стремительно вертелись вокруг недавних событий. Его подозрения относительно Анобарба стали теперь более вескими, но каковы отношения между торговцем и Руфом Поллоном? Последний явно боялся, что центурион найдет его гостя, и хотел заставить Катона умолкнуть. Они что, оба поставляли сведения пиратам?
Катон нахмурился: эта версия казалась ему малоправдоподобной. Но если ни Поллон, ни его приятель Анобарб не связаны с пиратами, кто же тогда снабжает разбойников информацией?
