Глава восемнадцатая

– Вот оно, это место, – тихонько сказал Катон и показал на склад. Макрон и Септимий подошли и встали по обе стороны от него. Тот же самый сторож, что так грубо послал Катона несколько дней назад, сидел на табурете у ворот. В одной руке он держал ломоть хлеба, в другой – кусок сухой копчёной колбасы, и его челюсти напряжённо работали, а сам он отсутствующим взглядом пялился на баржи, причаленные к пирсу напротив вереницы складов. Несмотря на перебои в снабжении города зерном, импорт оливкового масла, вина, фруктов, а также потоков изысканных яств для богатейших семей Рима не прекращался. В город по-прежнему поступали любые товары, цены на которые далеко превышали скромные возможности многочисленных беднейших слоёв населения столицы.

На небольшом расстоянии от склада Гая Фронтина на причале собралась небольшая толпа оборванцев – они наблюдали за разгрузкой очередной баржи. Оттуда уже сгрузили несколько кувшинов с вином, а теперь скованные цепями рабы стаскивали на пирс огромные корзины с сушёными финиками. Надсмотрщику, командовавшему рабами, помогали несколько помощников, вооружённых дубинками, – они образовали редкую цепочку охраны вокруг выгруженных товаров и внимательно следили за поведением толпы.

– Пошли туда, – тихо скомандовал Катон. – В этой толпе мы не будем выделяться.

Они приблизились к этому скоплению молчаливых людей, мужчин и женщин, а также и детей и обошли его, пока не нашли позицию, с которой были хорошо видны ворота нужного им склада и сидящий перед ними сторож. Ещё минуту назад Катон не отдавал себе отчёта в том, что за представление разыгрывается перед его глазами. Теперь же он понял, что это такое: совершенно хладнокровная демонстрация жестокости – один ест, остальные, голодные, на него смотрят.

– Ну, что будем делать? – спросил Септимий. – Мы ж не можем просто так туда войти.

– Вполне могли бы, – буркнул Макрон. – Нас-то трое, а он один.

Септимий отрицательно покачал головой:

– Если мы туда ворвёмся силой, это тут же станет известно Цестию, и тогда Освободители сразу поймут, что мы вышли на них. Этого нельзя допустить, иначе они испугаются и попрячутся. Важно ведь не только сокрушить заговор, но и найти зерно. А пока что необходимо как-то проникнуть на этот склад и удостовериться, что зерно действительно хранится там, а потом убраться оттуда, не подняв тревоги.

Катон почесал затылок.

– Это будет нелегко. Склад представляет собой замкнутый квадрат вокруг внутреннего двора. Стена, выходящая на причал, самая низкая. С других сторон она высокая, отгораживает этот склад от соседних, расположенных по обе стороны от него и позади. Другим способом внутрь не попасть. Придётся или через ворота, или через стену. Но если мы попытаемся перелезть через стену, сторож нас непременно заметит.

Макрон ещё раз осмотрел здание склада и кивнул:

– Ты прав. И что будем делать?

Катон с минуту осматривал причалы, потом остановил взгляд на рабах, разгружавших баржу и окружённых небольшой толпой голодающих.

– Нужна какая-нибудь заваруха, чтобы отвлечь внимание… Работа для тебя, Септимий. А мы с Макроном тем временем заберёмся на склад.

Он быстро объяснил свой план, после чего, пока Септимий проталкивался сквозь голодную толпу, направляясь в противоположный конец причала, Катон и Макрон двинулись обратно по направлению к Бычьему форуму. При этом они старались держаться ближе к берегу Тибра, чтобы не привлекать внимания сторожа. Была, конечно, опасность, что он может узнать Катона в лицо, хотя грубые черты его физиономии и тупое, бычье её выражение заставляли предполагать, что его мозги не слишком привычны к запоминанию увиденного и тем более к долгому хранению подобной информации. Отойдя на безопасное расстояние, они остановились и осмотрели всё пространство вокруг – пришвартованные баржи и свинцово-серый поток воды в Тибре. Потом Катон поглядел в сторону толпы на пирсе и увидел, что Септимий стоит возле сходней, соединяющих баржу с берегом. Катон незаметно махнул рукой, давая ему сигнал.

Септимий прошёл вперёд и дождался, когда один из рабов, тащивший корзину с сухофруктами, выбрался на пристань. После чего он просунулся между двумя охранниками, помогавшими надсмотрщику, и обеими руками толкнул раба в бок. Последний пошатнулся и упал, корзина вывалилась у него из рук и ударилась о землю. Сушёные финики рассыпались по причалу. Молчаливая толпа немедленно рванулась вперёд и набросилась на рассыпанные фрукты. Многочисленные руки судорожно скребли по земле, подбирая добычу.

– Прочь! – заорал надсмотрщик. – Пошли прочь, ублюдки! – Он в ярости колотил их дубинкой. Потом обернулся к своим помощникам: – А вы чего ждёте?! Гоните их всех прочь, подальше от товара!

Его люди бросились в свалку и начали бить людей, продолжавших шарить ладонями по земле, собирая добычу. В неразберихе была опрокинута ещё одна корзина, и её содержимое тоже рассыпалось вокруг. Голодная толпа издала восторженный вопль и снова бросилась вперёд.

Катон быстро оглянулся через плечо, отметил, что сторож у ворот перестал жевать и встал, чтобы получше видеть свалку. У него даже губы изобразили лёгкую усмешку, после чего он отошёл на несколько шагов от своего поста, чтобы видеть всю эту разнузданную и яростную схватку толпы с охранниками над рассыпанным добром.

– Пошли! – Катон потянул Макрона за рукав, и они побежали по пирсу к стене склада. Сторож стоял спиной к ним. Он оторвал ещё кусок от ломтя хлеба и продолжал жевать, наблюдая за разыгравшимся спектаклем. Позади дерущихся Катон разглядел Септимия, который уже отходил в сторонку, сыграв свою роль в предложенном плане. Они достигли стены, и Макрон развернулся, сцепив ладони и подставив их товарищу, сам прижавшись к кирпичной кладке. Катон уперся ногой в подставленные ладони Макрона, тот приподнял его, Катон выпрямил ногу и потянулся вверх, ища пальцами, за что ухватиться. И стал карабкаться на стену.

– Подними меня повыше.

Макрон крякнул от усилия, приподнял друга повыше, потом снова крякнул – Катон встал ему ногой на плечо.

– Достал, – тихо сказал ему префект, потом, скрипнув зубами, подтянулся выше и перекинул одну ногу через верх стены. Сердце у него здорово колотилось от такого усилия, он быстро оглянулся на сторожа и с облегчением увидел, что тот по-прежнему наблюдает за хаосом, воцарившимся на причале. Катон спрыгнул со стены внутрь, во двор, и быстро распустил верёвку, которую раньше обмотал вокруг туловища и упрятал под складками туники. Перебросил её конец через стену, а другой крепко зажал в руках, откинулся назад и упёрся одной ногой в стену. Спустя мгновение он почувствовал весь вес Макрона, ухватившегося за верёвку с другой стороны. Потом раздались скребущие звуки и приглушённая ругань, после чего голова товарища появилась над гребнем стены. Он быстро перебрался на эту сторону и спрыгнул вниз, во двор, притянув верёвку за собой.

С минуту оба стояли на месте, тяжело дыша и насторожив слух, стараясь определить, не заметил ли их кто-нибудь. Катон осмотрелся по сторонам, оглядел весь внутренний двор склада. Двор представлял собой мощёную территорию примерно в сотню футов длиной и сорок шириной, ограниченную с трёх сторон высокими стенами и массивным зданием с четвёртой. Во двор выходило несколько дверей, все они были закрыты. Никаких признаков жизни здесь заметно не было. Двор смотрелся странно пустым и спокойным, особенно после шума и гама свалки, продолжавшейся на причале. Возле стены стояло несколько ручных тачек.

– Ну, по крайней мере, убираться отсюда будет удобнее и легче, чем входить, – заметил он.

– Посмотрим, – ответил Макрон. – Это зависит от Септимия, насколько хорошо он выполнит свою работу.

– Он уже неплохо поработал, дав нам возможность сюда забраться. На него можно рассчитывать. Пошли.

Катон направился к ближайшей двери и увидел, что она заперта на мощный железный засов. Одного взгляда на остальные двери было достаточно, чтобы убедиться, что все они тоже заперты. Катон взялся за ручку и налёг на засов. Это потребовало значительных усилий, но в итоге тот начал поддаваться с громким скрежетом. Катон тут же остановился.

– Ну и дерьмо!

– Не обращай внимания, парень, – сказал Макрон. – Там снаружи так галдят и орут, что никто ничего не услышит. И мы в лучшем виде можем потихоньку открыть хоть все засовы.

Они вдвоём взялись за ручку засова и навалились на неё изо всех сил. Засов сдвинулся, и через секунду его конец выскочил из приёмной скобы. Опасаясь, что дверные петли окажутся такими же скрипучими, как засов, Катон медленно потянул дверь на себя, чуть приоткрыв её, чтоб образовавшейся щели только-только хватило, чтобы им с Макроном протиснуться внутрь. Внутрь хлынул свет, отчего их фигуры отбросили на пол длинные тени, и они медленно вошли в помещение склада, прищурив глаза и изучая тени в углах, понемногу привыкая к полумраку. Это было огромное помещение, восемьдесят футов в глубину и вполовину этого в ширину. Потолочные балки виднелись высоко вверху, на них лежала дощатая обрешётка, поддерживающая черепичную крышу. В стене имелось две узкие щели, довольно высоко, они пропускали внутрь немного света и обеспечивали вентиляцию, но были слишком узки, чтобы в них мог пролезть даже ребёнок. Но никаких запасов зерна здесь не было.

Катон наклонился и поскрёб по полу, смёл в кучку немного зерна и пыли.

– Вроде как пшеница тут была, – отметил он.

Макрон кивнул и посмотрел вокруг.

– Если все помещения здесь такие же здоровенные, как это, тогда тут хватило бы хлеба, чтобы кормить весь Рим в течение нескольких месяцев. Пошли дальше.

Они осторожно обошли по двору весь склад и убедились, что все остальные его помещения так же пусты, как и первое. Всё, что они обнаружили, это несколько бухт верёвки, блоки и шкивы для разгрузки тяжёлых грузов с фургонов и телег и кучу рваных и грязных мешков в углу двора. Во всех помещениях имелись следы хранения здесь запасов пшеницы, а по состоянию и виду рассыпанного по полу зерна было видно, что забрали их отсюда совсем недавно. Когда они закрыли и заперли за собой последнюю дверь, Катон вышел на середину двора и с хмурым видом сложил руки на груди.

– Куда оно подевалось?

– Цестий, видимо, решил, что хранить его здесь небезопасно, – задумчиво произнёс Макрон. – Он, должно быть, решил, что Нарцисс и его агенты в конечном итоге обнаружат, где он собрал всё зерно. И увёз его куда-нибудь подальше.

– И никто этого не заметил? Такое количество зерна так просто не увезёшь, кто-то непременно это увидит.

– Да, если только не перевозить его небольшими партиями. Чтоб никто не обратил особого внимания.

Катон задумался. Нет, это вряд ли возможно, чтобы Цестий сумел понемногу перевезти все запасы – слишком мало у него было времени. Но даже при этом был ещё один вопрос, требовавший ответа: куда он всё это увёз?

– Может, на другой склад?

– Кто-нибудь это заметил бы.

– Может, баржами? Спускал вниз по реке, в Остию, и прятал там, как только они закупали каждую очередную партию зерна.

– Это возможно. Но тогда почему мы нашли рассыпанное зерно во всех помещениях склада? Мне представляется, что они все запасы хранили именно здесь, но потом перевезли куда-то ещё. Вот только почему они так поступили?.. – Катон пожевал нижнюю губу. – Видимо, беспокоились, что кто-нибудь его тут обнаружит. И решили обезопаситься. В конце концов, мы-то довольно легко обнаружили это хранилище. В любом случае, я уверен, что зерно по-прежнему здесь, в Риме.

– И где оно, умница ты моя?

– В этом-то и заключается проблема. – Катон ещё раз огляделся по сторонам, осмотрел молчаливые стены склада. – Это должно быть такое же место, как это.

– Катон, таких складов в Риме полно, только здесь, возле пристани, на этой стороне реки их множество. Не говоря уж о тех, что на том берегу Тибра, о складах позади Форума и на всех рынках города. Мы же не можем все их обыскать.

– Да уж, не можем, не возбудив подозрений противной стороны, – согласился с ним Катон. – А как только они поймут, что мы охотимся за ними, им сразу придётся принимать соответствующие меры, и они сделают следующий ход, какой запланировали заранее.

– Ну и что же нам делать?

Катон тяжко вздохнул:

– Скажем Септимию, чтобы сообщил Нарциссу. А что ещё нам остаётся? А теперь давай сматываться отсюда.

Они вернулись к стене, где стояла одна из тачек, это было недалеко от въездных ворот. Макрон взобрался на тачку и снова помог Катону подняться на стену. Тот осторожно выглянул из-за гребня стены, высматривая сторожа – тот как раз вернулся на своё место и снова принялся жевать. Дальше, на причале драка из-за рассыпавшихся фруктов уже закончилась. Надсмотрщик и его головорезы восстановили порядок, снова встали цепочкой вокруг рабов, и разгрузка баржи возобновилась. На земле валялось несколько тел, некоторые ещё шевелились, остальные лежали неподвижно. Те, кому удалось набрать немного фиников, уже сбежали с места происшествия, а остальные продолжали наблюдать за разгрузкой в надежде получить шанс разжиться ещё чем-нибудь съедобным. Катон поискал глазами Септимия и скоро обнаружил его. Имперский агент поднял руку в знак того, что заметил его, и пошёл по причалу к воротам склада. Остановился на небольшом расстоянии от сторожа.

– Не поделишься жратвой? – Септимий указал на хлеб и колбасу, лежащие на коленях сторожа.

– Пошёл прочь.

– Да ладно тебе, приятель. Я здорово проголодался.

– Это твои проблемы. Я тебе не приятель, так что, как я уже сказал, проваливай.

Но Септимий сделал ещё шаг к нему и повторил свою просьбу, ещё более настойчиво. Катон тем временем перевалился через гребень стены и протянул руку вниз, чтобы помочь влезть на неё Макрону. Потом, убедившись, что внимание сторожа целиком приковано к Септимию, они сползли по стене наружу, напрягая мышцы рук, и наконец спрыгнули вниз. Тут их калиги с грохотом ударились об усыпанную мусором и отбросами землю у подножия стены. Сторож вздрогнул и быстро обернулся. У него расширились глаза, он мгновенно подхватил свою дубинку и вскочил на ноги. Хлеб и колбаса при этом упали в грязь перед его табуреткой.

– Ага! Понятно! Решили, что уже меня провели?! Один заходит спереди, а его приятели тем временем заходят сзади, да?

Он чуть присел, подался назад, к воротам и замахал своей дубинкой. Катон заметил, что она вся утыкана гвоздями, и хорошо представил себе, какие раны могут нанести человеческой плоти эти острия. И предупреждающе поднял руку:

– Полегче на поворотах, ты! Мы просто ошиблись. Пошли, ребята, этот парень слишком крутой для нас. Идём отсюда.

Септимий обошёл сторожа и присоединился к остальным, а потом они, все трое, отошли назад, развернулись и быстро двинулись по причалу в направлении Боариума. Сторож нервно рассмеялся и громко выругался им в спину.

– Катитесь, катитесь отсюда, бездельники! Ещё раз увижу здесь ваши рожи, тогда узнаете, как целуется моя Медуза! – И он потыкал им вслед своей дубинкой.

– Этому ублюдку не мешало бы дать урок хороших манер, – проворчал Макрон, замедляя шаг, но Катон ухватил его за плечо и подтолкнул вперёд.

– Не теперь. Пошли отсюда, пока он меня не вспомнил.

Септимий обернулся к Катону:

– Обнаружили что-нибудь?

Катон вкратце рассказал ему о том, что они видели, и на лице имперского агента появилось озабоченное выражение.

– Проклятье! Нам позарез нужно это зерно!

– А что насчёт кораблей с Сицилии? – спросил Макрон. – Я думал, что они могут спасти положение.

– И спасут, когда сюда прибудут. Но лишние запасы вовсе не помешают, они будут гарантировать спокойствие, пока не придут эти корабли. Теперь всё зависит от того, когда они придут. Молитесь всем богам, чтобы они пришли быстро и в целости и сохранности. Спектакль, который Клавдий устраивает на Альбанском озере, всего лишь отсрочит кризис, отвлечёт толпу лишь на короткое время.

Некоторое время они шли молча, потом Катон вдруг сухо рассмеялся.

Септимий удивлённо воззрился на него:

– Что такое?

– Да я тут просто подумал, что все театры Рима отлично выживали долгие годы, а теперь, как кажется, всё затмит голод, сделает то, что не смогли сделать ни варвары, ни армии восставших рабов, ни слишком честолюбивые политики и тираны. Если и есть какой-то самый главный враг цивилизации, так это голод. И никакая империя, какой бы великой она ни была, никогда не уйдёт от этой проблемы и от угрозы полной катастрофы, от чего её вечно отделяет всего лишь несколько порций еды. – Тут он оглянулся на сотоварищей. – Интересная мысль, вам не кажется?

Септимий недовольно глянул на Катона, потом перехватил взгляд Макрона.

– Твой друг временами бывает не слишком оптимистичен. Скажи-ка, его часто так заносит?

Макрон устало кивнул:

– Ты даже не можешь себе представить, как часто. У меня аж голова кругом идёт.

Катон не удержался и улыбнулся, словно извиняясь.

– Ну, это у меня просто такое наблюдение.

– Ты бы лучше думал о нашем деле, – сказал Септимий. – Освободители явно что-то запланировали на самое ближайшее время. И нам надо быть настороже и всемерно заботиться о безопасности императора и его семьи. У наших врагов может возникнуть ещё одна возможность что-то предпринять – в ближайшие пару дней.

– С чего это ты так решил? – спросил Катон. – Что ещё стряслось?

– Работы над последней частью дренажного канала для осушения озера будут закончены завтра. Клавдий решил устроить праздник для инженеров и прочей избранной публики, прежде чем отдать приказ об открытии шлюзов. Это мероприятие не для широкой публики, так что там не будет слишком много народу, и вашей центурии не придётся следить за огромной толпой гостей. Но при таких мероприятиях всегда есть шанс нарваться на неприятности, пока император и его свита тащатся из Рима или возвращаются назад.

– Ничего, мы глаз с нашего старичка не спустим, – сказал Макрон. – После той схватки на Форуме, когда мы доказали, что на нас вполне можно положиться.

– Надеюсь, что можно, – сказал Септимий. Они уже подошли ко входу на Бычий форум. – Теперь уже понятно, зачем Освободителям потребовалось завладеть запасами зерна. Это морковка, которой они смогут поманить толпу, как только уберут императора. Вопрос, однако, в том, что они используют в качестве кнута, чтобы побить Клавдия? Осталось совсем мало времени до того момента, когда они начнут действовать, а мы всё ещё не имеем представления, какие у них планы. Вы должны вплотную заняться Синием, выявить все его контакты. Если мы заполучим имена главарей заговора, то сможем нанести удар первыми.

– Мы постараемся, – уверил его Катон. – Только Синий ничего нам не рассказывает. Использует нас втёмную, по-прежнему не доверяет до конца. Если мы что-то выясним, то непременно, при первой же возможности, оставим сообщение на явочной квартире.

– Очень хорошо. – Септимий поклонился в знак прощания. – А мне надо поскорее рассказать обо всём Нарциссу. Никакой радости ему, я полагаю, это не принесёт.

Они расстались у входа на рынок, и имперский агент повернулся и быстро пошёл через Боариум в направлении императорского дворца, который нависал над городом, возвышаясь на вершине Палатинского холма. Макрон и Катон недолго смотрели ему вслед, потом Макрон пробормотал:

– Мы пока что в проигрыше, не так ли?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Эту нашу схватку проигрываем… это задание Нарцисса не выполняем. Так и не выяснили, где зерно. Не знаем, что планируют наши враги. Стыдоба, мы даже не знаем, кто они такие, эти наши враги. Разве что узнали про Синия и Тигеллина. – Макрон сокрушённо покрутил головой. – Не вижу я счастливого конца всей этой истории, Катон.

– Ну, я не стал бы утверждать, что мы так уж ничего и не добились, – уверенно ответил ему Катон. – Мы их достанем, можешь быть уверен.

Когда они вошли в комнату, которую делили с Фусцием и Тигеллином, то застали молодого преторианца за интересным занятием: он любовался собственным отражением в начищенном до сияния кованом и изукрашенном латном нагруднике, висевшем рядом с остальным их снаряжением на стене. После секундного замешательства Катон заметил в левой руке Фусция ещё и длинный жезл, увенчанный бронзовым набалдашником.

– Не хватало только, чтобы Тигеллин увидел тебя с этим, – заметил он.

– Что? – Фусций инстинктивно дёрнулся и обеспокоенно оглянулся на дверь. Но потом взял себя в руки и улыбнулся. – Теперь это уже неважно. Уже неважно. Тигеллину этот жезл больше не нужен. – Фусций поднял жезл и гордо посмотрел на них. – Он теперь мой.

Макрон рассмеялся и обернулся к Катону:

– Такое ощущение, что у мальчика наконец прорезались зубки и опустились яйца. Подумать только! – Он повернулся обратно к Фусцию: – Нет, серьёзно, я бы положил эту штуку на место, пока кто-нибудь не увидел.

Лицо молодого преторианца выразило раздражение, даже гнев. Фусций выпрямился во весь рост, гордо откинул назад голову:

– Вам следует прекратить разговаривать со мной таким тоном!

– Ох! – Макрон удивлённо приподнял верхнюю губу. – И с чего бы это?

– А с того, что я теперь опцион шестой центурии! Исполняющий обязанности, конечно, – ответил Фусций.

– Ты?! – Макрон не мог скрыть удивления, а также некоторого неодобрения. – А что же Тигеллин? С ним-то что произошло?

– С Тигеллином? – Фусций улыбнулся. – Пока не найдут центуриона Луркона, он будет исполнять обязанности центуриона шестой центурии. Такое он получил повышение. Так решил трибун Бурр. Сказал, что не потерпит, чтобы одно из его подразделений не имело командира при нынешних кризисных обстоятельствах. И ещё сказал, что устроит сущий Аид любому, кто посмеет уйти в самоволку. Луркон, когда наконец объявится, будет понижен в чине до рядового, а повышение Тигеллина будет окончательно утверждено и станет постоянным. Точно так же, как моё. – Фусций выпятил грудь. – Я самый подходящий для этого поста, так сам Тигеллин сказал, когда меня выбрал. – Тут улыбка Фусция исчезла, и он напряжённо уставился на Катона с Макроном. – А это означает, что вы двое будете теперь звать меня опционом. Это ясно?

– Тебя? – Макрон помотал головой. – Ты самый лучший? И Тигеллин выбрал именно тебя? Самого многообещающего рядового во всей центурии? Трудно в это поверить.

– А ты поверь! – яростно выкрикнул Фусций. – Я больше не стану тебя предупреждать, преторианец Калид. Ты будешь выказывать мне должное уважение, соответствующее моему рангу, или будешь получать наряды вне очереди.

– Есть, опцион. – Макрон удержался от улыбки. – Как прикажешь.

Фусций подошёл ближе к нему, с минуту пристально вглядывался Макрону в глаза, словно рассчитывая, что тот дрогнет. Макрон встретил его взгляд твёрдо и бесстрашно, и Фусций, недовольно засопев, вышел за дверь, зажав в руке жезл, соответствующий его новому положению.

Макрон медленно покачал головой.

– Вот вам мальчик, который думает, что готов выполнять работу настоящего мужчины… Напоминает мне тебя, между прочим. В тот день, когда ты вступил во Второй легион, ты ведь тоже был уверен, что сразу же, прямым путём проследуешь в командиры. Помнишь?

Катон его не слушал, он глубоко задумался. И вышел из задумчивости только тогда, когда уловил вопросительные интонации в голосе Макрона.

– Извини, я тебя не слышал.

– Ладно, неважно. О чём ты думал?

– О Тигеллине. Об исполняющем обязанности центуриона Тигеллине, вот о чём. – Катон нахмурил брови. – Шестая центурия получила приказ охранять императора и его семью, а Освободители теперь располагают человеком, находящимся от императорской фамилии на расстоянии прямого удара. Стало быть, им наконец удалось пробиться сквозь заслон телохранителей, которые окружают Клавдия.

Макрон вытянул губы и скривился:

– Думаешь, Тигеллин будет убийцей?

– А кто ещё? Зачем иначе было убирать Луркона? Они хотели приблизить Тигеллина к императору. Именно так оно и должно быть. А когда наступит нужный момент, когда обстоятельства будут им благоприятствовать, Тигеллин нанесёт удар.

– Но это ж ему так просто не пройдёт! – сказал Макрон. – Его же убьют на месте. Или схватят и станут допрашивать.

– А это уже не будет иметь никакого значения. Клавдий будет мёртв, начнётся хаос, неразбериха… И вот тогда начнут действовать остальные заговорщики. Направят в город преторианскую гвардию, чтобы взять контроль надо всем и всеми, потом объявят об установлении нового режима под руководством Освободителей. Так оно и будет, готов спорить на что угодно, – мрачно заключил Катон.