Глава шестнадцатая

Макрон первым очнулся от оцепенения. Он сбросил руку Луркона с плеча, развернулся, сунул руку под плащ, за сапом. И тот оказался у него в руке, прежде чем он сделал первый шаг к Вителлию. Бывший трибун был слишком ошеломлён, чтобы отреагировать вовремя, да к тому же ему здорово мешало выпитое вино. Но даже при этом он успел пригнуться, когда сап Макрона просвистел в воздухе и по инерции врезался в стену ближайшего дома. Макрон ударился костяшками пальцев о кирпичи и издал приглушённый вопль злости и боли, а Вителлий отпрянул назад. Катон отпустил Луркона – тот рухнул на землю, – а сам рванулся на помощь другу, но Макрон уже и сам бросился вперёд и ударил Вителлия свободной рукой в грудь, так что тот свалился на камни мостовой.

– Помогите! – закричал Вителлий. – На помощь!

Макрон упал на него, выбив ему воздух из лёгких. Одновременно он занёс окровавленный сап и резко опустил его на череп Вителлия. Последний успел заметить это движение и рывком отпрянул вбок, получив удар в плечо.

– Ах ты, паскуда! – прорычал Макрон, отбросил сап, сжал пальцы в кулак и врезал Вителлию по щеке. Голова бывшего трибуна ударилась о землю, и он потерял сознание, разбросав руки. Макрон занёс было руку ещё для одного удара, но увидел, что Вителлий уже лежит неподвижно. Он с трудом поднялся на ноги, тяжело дыша. Катон стоял по другую сторону от упавшего и смотрел прямо вниз.

– Ну, отлично, – проворчал Макрон. – И что теперь будем делать?

– Он нас видел. И теперь знает, что мы в Риме. Нельзя его так оставить, он начнёт трепаться.

– Ну, тогда вот что. – Макрон жестоко улыбнулся и вытащил из ножен кинжал. – Я всегда надеялся, что когда-нибудь дело дойдёт до этого.

– Проклятье! Что это ты задумал?! – Катон схватил его за руку.

Макрон обернулся к нему, на его лице было удивлённое выражение:

– Мы сейчас можем от него избавиться, раз и навсегда. Сам ведь знаешь, что он нам сделал, да и другим тоже. Не могу себе представить гада, который больше заслуживает удара ножом в бок, после чего его можно бросить подыхать в сточной канаве. Пусть там кровью истекает.

– Нет. – Катон отрицательно помотал головой. – У нас такого приказа не было.

– Ну, это будут вроде как премиальные. – Макрон рывком высвободил руку.

– Нет. Сам подумай, Макрон. Есть ведь свидетели, они видели, что он уходил вместе с Лурконом. И Нарцисс непременно об этом узнает. Если его обнаружат мёртвым, Нарцисс сразу поймёт, что это наших рук дело.

– Ну и что? Он Нарциссу вовсе не друг.

– Да, но это не значит, что Нарцисс не сможет использовать это против нас. Вряд ли стоит думать, что можно так просто пойти и пришить сына одного из самых влиятельных людей Рима и избежать последствий.

Макрон минуту молчал. Потом предложил:

– Тогда давай просто сделаем так, чтобы он исчез. Сбросим его в Большую Клоаку.

– А если его тело найдут и опознают?

Макрон поднял свой кинжал.

– Могу сделать так, что его никогда не опознают.

– Убери, Макрон, – твёрдо сказал Катон. – Придётся нам забрать его с собой.

– Вздор! – буркнул Макрон. – Нелегко нам придётся – тащить их обоих.

– Ничего, справимся. Последи за окрестностями, а я пока что займусь ими.

Он достал из сумки на поясе толстую верёвку и несколько тряпок, связал руки поверженным и забил им рты тряпками. Вокруг никого не было, тишину нарушали лишь обычные, знакомые звуки ночной столицы. Катон помог поднять Вителлия на ноги, забросил его на плечи Макрону, затем поднял Луркона, который был менее плотного телосложения, чем его товарищ по несчастью.

– Готов? – спросил он. – Тогда пошли.

До дома с явочной квартирой было по меньшей мере полмили, а им приходилось держаться боковых улиц, чтобы никому не попасться на глаза, пока они тащат своих пленников. В какой-то момент Вителлий начал шевелиться, и Макрону пришлось стукнуть его головой о ближайшую стену, чтоб он успокоился.

– Не слишком увлекайся, – предупредил его Катон, пока они спускались вниз по склону холма в Субуру. И как раз перед тем, как наконец добраться до нужного дома, они наткнулись на шумную группу молодых людей. Пришлось впарить им тут же придуманную историю про своих приятелей, которые якобы сверх меры приняли на грудь и отключились, и обе группы расстались, добродушно смеясь. И наконец они с трудом добрались до явки и бросили Вителлия на полу в вестибюле, а сами потащили центуриона наверх, в инсулу. Септимий распахнул перед ними дверь и отступил в комнату, освещённую масляной лампой.

– Отлично сработано. – Он одобрительно кивнул и хотел уже закрыть дверь.

– Погоди… – Катон с трудом перевёл дыхание. – Там ещё одного… надо поднять.

– Ещё одного? О чём ты?

– Потом объясню… Пошли, Макрон.

Когда они вернулись с Вителлием, имперский агент удивлённо уставился на это второе тело, потом удивление сменилось выражением шока, когда он увидел, кто это такой.

– Вы что, с ума спятили?! О боги, да вы знаете, кто это?! Как он тут оказался?!

– Он был вместе с Лурконом… когда мы его прихватили, – пояснил Катон, всё ещё тяжело дыша. – У нас не было другого выбора.

– Так не нужно было тащить его сюда! Почему вы просто не бросили его на улице?

– Он узнал нас.

– Как это?

Катон обменялся взглядами с Макроном, прежде чем ответить.

– Я так понимаю, что Нарцисс не рассказывал тебе о нашем прошлом.

– Только то, что мне было необходимо знать, – напряжённым голосом ответил Септимий. – Это, знаете ли, опасно – слишком много знать. При нашей-то работе…

– В таком случае будет достаточно, если я сообщу тебе, что мы служили вместе с Вителлием во Втором легионе в Британии. И несколько раз не сходились во мнениях по кое-каким вопросам.

Макрон засмеялся.

– Это ещё мягко сказано, будь я проклят!

– В любом случае, – продолжал Катон, – мы не могли оставить его на свободе. Он может догадаться о нашей причастности к пропаже Луркона. И пока наша работа не сделана, его нужно держать взаперти. Так что пусть он сидит вместе с Лурконом.

– Или же мы можем от него избавиться, – предложил Макрон и тут же поднял руку, успокаивая Катона, который уставился на него яростным взглядом. – Я просто предлагаю разные варианты.

Септимий озабоченно вздохнул.

– Нарциссу это точно не понравится. Дела пошли вразнос, выходят из-под контроля. А теперь ещё и с Вителлием надо что-то делать…

Тут раздался громкий стон, и они, все трое, резко обернулись и увидели, что Вителлий зашевелился.

– Ему надо глаза завязать, – тихо сказал Катон Септимию. – Он уже и так слишком много видел. Не нужно, чтобы он и тебя запомнил.

– Точно. Займитесь этим, а потом оттащи его в соседнюю комнату, пока мы тут беседуем с Лурконом. Надо выяснить, что ему известно о заговоре Освободителей.

Макрон вытащил свой кинжал и отрезал полоску ткани от плаща Вителлия, которой дважды обвязал тому голову и закрепил повязку узлом. Потом подсунул руки под плечи бывшего трибуна и оттащил его в соседнее помещение, где бросил на пол. От удара Вителлий сразу очнулся и что-то забормотал сквозь кляп, крутясь и извиваясь на месте. Макрон прижал его калигой к полу.

– Лежи тихо, не дрыгайся, – проворчал он. – Иначе тебе не жить. Будешь вертеться и что-то затевать, клянусь тебе всеми богами, я тебе глотку перережу. Понял?

Вителлий перестал рваться и извиваться и замер на полу. Его грудь то вздымалась, то опускалась. Потом он кивнул.

– Ну вот и отлично. Ты ж у нас примерный патриций, – с презрением сказал Макрон. Потом повернулся и вышел обратно в комнату, где Катон с Септимием уже подтащили второго пленника к стене и усадили его там. Септимий надвинул капюшон на голову, прикрыв лицо. Луркон тихонько постанывал, и Катон протянул руку и вытащил кляп у него изо рта. Луркон рыгнул, и поток ядовито-кислой отрыжки ударил Катону прямо в лицо. Центурион неразборчиво что-то забормотал, заморгал, и Катон дал ему пощёчину.

– Давай, очнись!

– Брр-р… Что такое? – Луркон снова заморгал, потом отдёрнул голову назад и сильно, с резким стуком, ударился затылком о стену. Скривился от боли и снова издал болезненный стон.

– Ну, здорово! – буркнул Макрон. – Только этого нам не хватало – иметь дело с полным идиотом, да ещё потерявшим сознание!

– Ш-ш-ш! – раздражённо прошипел Катон. Он нагнулся к пленнику и грубо потряс его за плечо. – Луркон! Центурион Луркон!

Тот опять застонал и открыл глаза. И заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Посмотрел на лица стоящих перед ним, и его глаза удивлённо расширились.

– Я знаю вас. Конечно, знаю! Капитон и Калид. Новички. – Он нахмурился, пытаясь рассмотреть лицо Септимия, но капюшон скрывал черты имперского агента, и Луркон перевёл взгляд обратно на Катона и Макрона. – Клянусь богами, да я же вас за это на крестах распну! Нападение на командира и его захват как заложника! Никакой пощады вам не будет!

– Заткнись, – бросил ему Катон, угрожающе занося кулак. – Это ты попал в беду! А теперь отвечай на наши вопросы, только правдиво!

Тут на лице Луркона в первый раз появилось растерянное и неуверенное выражение, а потом испуг. Он судорожно глотнул, облизал губы, потом тихо спросил:

– На какие вопросы?

– Только не надо изображать невинность! – резко сказал Септимий. – Нам известно, что ты участник заговора.

Брови Луркона сошлись в одну линию:

– О чём ты? Какой такой заговор?

Септимий ударил его ногой в живот, потом, когда Луркон охнул от боли, ткнул ему пальцем в грудь:

– Предупреждений больше не будет. Мы задаём вопросы, ты отвечаешь. Ясно?

– Да… – прошептал Луркон. – Ясно.

– Вот и отлично. Твоё имя назвал один предатель, который недавно попал к нам в руки. Он тебя выдал, прежде чем мы с ним покончили. Он заявил, что ты – один из главарей заговора с целью свергнуть императора.

– Это ложь! – заорал Луркон, отчаянно мотая головой. – Я не изменник! Клянусь Юпитером, я верен императору, я ж ему присягал!

– Присягал и тот тип, которого мы допрашивали. И это его не остановило – он предал Клавдия. И тебя, надо думать, тоже не остановило.

– Нет! Это ошибка!

– И впрямь, ошибка. Твоя, – ответил Септимий и кивнул Макрону: – Займись им, посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы развязать ему язык. Или выбить ему зубы.

– С удовольствием. – Макрон холодно улыбнулся и сжал кулаки. Ударил центуриона в щёку, и голова Луркона мотнулась вбок. Руку Макрона пронзил новый приступ острой боли, добавив скверных ощущений к уже имевшимся после соприкосновения с кирпичной стеной, когда он уложил Вителлия. Луркон застонал. Потом повернулся снова лицом к своим мучителям, почти теряя сознание. Их тени, искажённые и угрожающие, метались по противоположной стене. Он выплюнул кровавый сгусток, потом ответил – спокойно и вроде бы откровенно:

– Я ни в чём не виноват, ещё раз вам повторяю.

– Понятно, – сказал Септимий. – Тогда почему это предатель назвал твоё имя?

– Я н-н-не знаю. Но, клянусь, это ложь!

– Фу ты! Это ты врёшь, Луркон! И это очень скверно у тебя получается! А мне нужна правда! Макрон!

Глаза Луркона метнулись в сторону Макрона, широко раскрытые, умоляющие. На сей раз Макрон врезал ему левой. Удар пришёлся чуть выше уха, так как он попытался увернуться, избежать новой плюхи. Центурион весь скривился, заморгал и застонал.

– Пожалуйста, не надо… Я ни в чём не виноват.

Септимий некоторое время молча смотрел на него, потом выпрямился во весь рост, едва не задев головой потолочную балку – потолок здесь был низкий. Он ещё некоторое время рассматривал центуриона, потом почесал себе нос.

– Ну, что вы думаете, ребята? Он правду нам говорит?

– Не думаю, – ответил Катон, подхватывая игру. – Помнишь, как долго молчал тот предатель, прежде чем раскололся и всё выложил? Вопрос только в том, сколько времени нам придётся его бить, прежде чем он выдаст нам какую-нибудь информацию. Давайте-ка продолжим.

– С удовольствием, – проворчал Макрон, продвигаясь вперёд и сжимая кулаки.

– Пощадите, во имя всех богов! – заблеял Луркон. – Это всё неправда! Неправда! Я верен Клавдию! Я невиновен! Вы должны мне верить!

– А мы вот не верим. – Макрон сложил ладони вместе и хрустнул пальцами, надеясь, что ему больше не придётся бить центуриона.

– Взгляни на ситуацию с нашей точки зрения, – предложил Септимий уже более мягким тоном. – С какой стати нам верить тебе, а не тому человеку, который выдал нам твоё имя?

– Потому что я говорю правду. Спросите этого типа ещё раз. Спросите, почему он солгал.

– К сожалению, не можем. Он умер во время допроса.

Луркон побледнел. И когда заговорил снова, в его голосе звучала мольба.

– Послушайте, это ошибка. Этот человек, которого вы допрашивали, что-то напутал.

– Ну нет. – Септимий щёлкнул языком. – Он был очень точен и конкретно назвал твоё имя. Центурион Луркон, шестая центурия третьей когорты преторианской гвардии. Это ж ты, не так ли? Так что никакой ошибки.

– Тогда… тогда он, должно быть, солгал.

Септимий бросил на Катона вопросительный взгляд:

– А ты как думаешь?

Катон притворился, что раздумывает. Потом сказал:

– Это возможно. Но тогда встаёт другой вопрос.

– Да ну?

– По поводу другого дела, которое мы вскрыли. По поводу того, что центурион Синий почему-то хочет, чтобы его убили. Не вижу, какой в этом смысл. Очень странное дело.

– Да уж, – кивнул Септимий. – Очень странное.

Луркон с растущим недоумением переводил взгляд с одного на другого.

– Синий хочет, чтобы меня убили? Да что такое происходит?!

– Ну, это очень просто, – сказал Макрон. – Синий дал нам приказ убить тебя.

– Но вместо этого мы притащили тебя сюда, – добавил Катон. – Мы-то уже знали, что Синий – участник заговора. А что нас больше всего поражает, так это то, почему один заговорщик мог отдать приказ убить другого заговорщика. Можешь пролить свет на эту загадку?

– Я ничего об этом не знаю. – Луркон поднял свои связанные руки. – Вы должны мне поверить. Прошу вас…

Макрон прищёлкнул пальцами и посмотрел на Катона с таким видом, словно его только что осенила какая-то идея.

– Возможно, эти изменники просто пытаются замести следы? Мёртвые никому ничего не скажут, и всё такое прочее.

– Но я не изменник! – завопил Луркон. – Я ни в каком заговоре не участвую!

– Заткнись! – окрысился на него Макрон. – А не то ты всех в этом клятом доме перебудишь!

Луркон сник.

Тут снова заговорил Катон:

– Если это правда, почему, по-твоему, заговорщики хотят, чтобы тебя убили? Должна же быть какая-то причина. Что ты такое знаешь, что представляет для них опасность?

– Не знаю. Клянусь, не имею представления. Пожалуйста, поверьте мне!

Трое допрашивающих молча смотрели на него. Центурион съёжился.

– Нам надо поговорить, – сказал наконец Септимий, надув щёки и выдохнув. – Оттащите его в соседнюю комнату ко второму типу.

Макрон с Катоном подхватили центуриона под руки и выволокли его в соседнюю комнату и положили у стены напротив Вителлия. Потом плотно прикрыли за собой дверь и подошли поближе к Септимию, чтобы пленные не могли их подслушать.

– Ничего мы не выяснили, – кислым тоном заключил Септимий. – И зачем только Освободители так хотят, чтобы его убили?

– Может быть, они просто оказывают услугу императорской гвардии, – ядовитым тоном предположил Макрон. – Он не самый лучший командир из всех, кто мне встречался.

– Думаю, этот вариант можно сразу отбросить, – ответил Септимий, который не знал Макрона достаточно хорошо, чтобы понять, иронизирует тот или нет.

Катон провёл ладонью по голове, пригладив волосы.

– Если и есть какая-то причина, в силу которой они хотят устранить Луркона, то это должно быть потому, что он что-то узнал, или потому, что он как-то мешает осуществлению их планов. Из того, что нам удалось из него извлечь, выходит, что он не имеет ни малейшего понятия об этом заговоре.

– Если только он не выдающийся актёр, будь он неладен, – вмешался Макрон.

– Это возможно, – согласился Катон. – Но мне кажется, что он действительно очень испугался. Если даже Луркон знает нечто, что, по мнению Освободителей, может помешать их планам, то мне ясно, что сам он не имеет ни малейшего представления о том, что это за опасная информация.

Макрон скривился:

– Повтори ещё раз.

– Ладно, это не имеет значения, – ответил Катон, продолжая рассуждать далее. – Если они хотят его убить вовсе не для того, чтобы сохранить в тайне какую-то информацию, тогда причина должна быть в том, что он как-то кому-то мешает. И они хотят его убрать или заменить.

– Заменить? – Септимий недоумённо уставился на него. – А зачем им его заменять?

А Катон уже обдумывал возможные выводы из своего предположения. Если он прав, тогда императору угрожает явная опасность.

– Потому что он командует подразделением гвардии, которое в данный момент ближе всех к императору. Если Освободители сумеют выдвинуть кого-то из своих, чтобы он заменил Луркона, тогда они окажутся достаточно близко от императора и будут в состоянии нанести свой удар. Достаточно близко, чтобы его убить. Это вполне разумная мысль. Они уже однажды попытались это проделать, устроив засаду на императора в день игр, посвящённых годовщине его восшествия. В следующий раз им уже не придётся прорываться сквозь строй телохранителей, чтобы всадить нож ему в спину.

Септимий с минуту молча смотрел на Катона.

– Может, ты и прав… – наконец пробормотал он.

– Нарцисс должен увезти Луркона и Вителлия из Рима и не спускать с них глаз, – продолжал Катон. – А потом посмотрим, кого назначат новым центурионом шестой центурии, и станем за ним следить. Подмечать, с кем он разговаривает, а ещё всегда находиться поблизости от него, чтобы иметь возможность быстро действовать, когда центурия несёт охрану императора.

– Это значит здорово рисковать, – заметил Макрон. – Сомневаюсь, что Нарцисс пойдёт на это. Почему бы просто не арестовать того, кто заменит Луркона? И Синия заодно, коль уж на то пошло.

– Да потому что они могут вывести нас на остальных заговорщиков, – ответил Септимий, прежде чем это успел сделать Катон. – И ещё есть надежда, что они также выведут нас на остатки той партии серебра из разграбленного конвоя.

– Это верно, – согласился с ним Катон. Он помолчал и добавил: – Но у нас на руках сейчас более важное дело, и его надо решать – следует выяснить и убедиться, что те запасы зерна, которые удалось собрать Цестию, по-прежнему находятся на складе возле Боариума. Если нам удастся это подтвердить, тогда Нарцисс может эти запасы конфисковать, и император начнёт раздачу хлеба толпам голодных. А как только народ набьёт себе желудки, люди станут на него молиться и перестанут ему угрожать. И это сорвёт все планы Освободителей.

– Ну хорошо, – сказал Септимий. – Завтра ещё посмотрим и решим. Встретимся в полдень у входа на Бычий форум. А сейчас вам обоим неплохо было бы вернуться в лагерь и отдохнуть. А я займусь этими двумя нашими приятелями.

– Займёшься? – Катон вопросительно поднял бровь.

– Их придётся отвезти в такое место, где за ними можно будет присмотреть. А когда всё кончится, я их выпущу. Никакого вреда им никто не причинит.

– А жаль, – пробормотал Макрон.

– А как ты вывезешь их из города?

– У меня есть крытый фургон, он заперт под акведуком в конце улицы.

Катон кивнул, и они с Макроном пошли к выходу. В дверях Катон задержался:

– Мне только сейчас пришло в голову, что Синий может потребовать доказательств, что мы и впрямь сделали это дело. Нам надо что-то взять у Луркона.

Он прошёл в соседнюю комнату и через минуту вернулся, держа в руке всадническое кольцо центуриона.

– Это должно убедить Синия. Плюс ещё кое-что.

– Да? – Макрон повернулся к нему. – Что ты имеешь в виду?

– Сейчас увидишь. Пошли.

Катон первым покинул эту двухкомнатную инсулу и вышел на лестничную площадку. Перед тем, как он закрыл за собой дверь, Септимий успел прошептать:

– Значит, до завтра. Встретимся в полдень у Боариума.

Осторожно спускаясь по тёмной лестнице, мягко ступая по истёртым и выщербленным ступенькам, Катон и Макрон сошли вниз и выбрались из дома на улицу.

– Значит, возвращаемся в лагерь, – весело сказал Макрон, радуясь, что им удалось выполнить задуманное. – Можно ещё успеть поспать пару часиков до утреннего построения.

– Сперва надо ещё кое-что сделать, – сказал Катон.

– И что именно? – устало спросил Макрон.

– Кое-что не слишком приятное, но необходимое. – Катон постарался взять себя в руки, готовясь к этому делу. Потом махнул в сторону конца улицы: – Ладно, пошли.