Книга: Добыча золотого орла
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25

Глава 24

Командующий Плавт медленно шел по площадке, на которой содержались осужденные, сопровождаемый беспокойными взглядами своих подчиненных. С ним находились не только центурионы Третьей когорты, но также легат Веспасиан, его старшие трибуны, префект лагеря Второго легиона и старшие командиры остальных трех легионов, которые должны были присутствовать на намеченной на это утро казни. Лишь немногие позволяли себе переговариваться, да и то так тихо, что их голоса едва пробивались сквозь равномерный шум дождя. Остальные, кутаясь в плащи, взирали на командующего армией с неподвижными лицами. Из-за тепла их тел жир, которым пропитывалась ткань плащей для придания ей водоотталкивающих свойств, испускал заплесневелый запах, всегда казавшийся Веспасиану тошнотворным: он навевал воспоминания о принадлежавшей его дяде в Реате сыромятне, на которой дубили шкуры мулов. Веспасиан припомнил и грязный, маслянистый смрад, вечно висевший над мастерской, и данную им себе клятву ни за что и никогда не заниматься ничем, связанным с несчастными животными.
Заставив себя вновь сосредоточиться на настоящем, Веспасиан бросил взгляд на Максимия и прочих командиров Третьей когорты. К ним, к другим центурионам трудно было не испытывать сочувствия. Они оказались под дурным руководством и вовсе не заслуживали тех наказаний, которые их ожидали. Максимий, несмотря на свой многолетний опыт, просто не обладал моральной устойчивостью и холодным рассудком, необходимыми для командира когорты. Классический пример того, к каким последствиям приводит назначение человека на слишком высокую, явно не по его способностям, должность. Веспасиан горько сожалел о том, что зачислил Максимия во Второй легион, и гадал, у скольких центурионов, стоявших сейчас рядом с командиром когорты, события последних нескольких дней безнадежно испортят карьеру. «А ведь среди них есть хорошие, заслуженные люди, – размышлял легат. – Вот Туллий, он уже немолод, до полной выслуги ему осталось всего два года – человек опытный, с железными нервами, никогда не подводивший товарищей. Или Макрон, на которого всегда можно положиться. Во многих отношениях это просто идеальный центурион – смелый, находчивый, стойкий, как старая дубленая кожа. Может быть, лишенный воображения, но для центуриона это, пожалуй, не недостаток, а достоинство». Двоих других Веспасиан знал хуже. Лишь недавно получившие повышение Антоний и Феликс имели прекрасные послужные списки, и их производство в центурионы всячески поддерживал префект лагеря Второго легиона. Но, припомнив, как неуверенно вели они себя на дисциплинарных слушаниях, Веспасиан предположил, что Секст мог рекомендовать их за взятку. В качестве рядовых легионеров они проявили себя прекрасно, но были ли готовы проявить себя так же и в качестве центурионов?
Последним из подчиненных Максимия, о котором подумал Веспасиан, был отсутствующий центурион Катон. Легат намеренно отгонял всякие мысли об этом молодом человеке, надеясь, что командующий закончит осмотр места происшествия до того, как он опять вспомнит о Катоне, карьера которого оборвалась, а скоро, очень скоро оборвется и его жизнь. Веспасиана это всерьез огорчало, поскольку ему не потребовалось много времени, чтобы понять – людей с такими способностями очень мало и в его легионе, да и в любом другом тоже. Всего за два года со своего зачисления во Второй легион этот юноша на глазах Веспасиана возмужал и вырос в настоящего командира, отважного и сообразительного. Конечно, он совершал ошибки, но зато всякий раз извлекал из этого уроки. А еще он умел побудить каждого, служившего под его началом, проявить себя наилучшим образом. Такие люди, как Катон, приобретя необходимый командный опыт, составляли мозг и хребет профессиональной армии, могли рассчитывать окончить службу на высоких должностях: главных центурионов, лагерных префектов, а то даже (правда, это бывало в исключительных случаях) и получить префектуру в легионах Египта – наивысший военный пост, доступный для римлянина, не принадлежащего к высшему, сенаторскому сословию. При том условии, разумеется, что их карьеру не губили случайные превратности войны или политические соображения вроде необходимости поддерживать репутацию императора Клавдия.
Уловив какое-то движение на валу, Веспасиан встрепенулся. Он настолько погрузился в свои мысли, что в какой-то момент перестал следить за передвижениями командующего и теперь с удивлением обнаружил, что тот добрался до пролома в частоколе. Легат сказал себе, что должен сосредоточиться. Позволять себе отвлекаться в присутствии вышестоящих – привычка вредная и опасная.
Командующий Плавт наклонился, заглянул в проем, потом осторожно перегнулся через частокол и всмотрелся в ров по ту сторону. После чего медленно повернулся и зашагал обратно, к своим командирам.
Секст подался поближе к своему легату и, понизив голос, пробасил:
– Вот, сейчас до нас доберется.
Командующий остановился в нескольких шагах от молча ожидавших командиров, переводя взгляд с одного на другого, пока его глаза не остановились на Веспасиане.
– Все до единого?
– Так точно, командир.
– И никаких следов?
– Пока никаких, командир. Но я послал на их поиски всех своих разведчиков и конную когорту батавов. Как только они что-нибудь обнаружат, тут же доложат.
– Могу себе представить, – отозвался Плавт с язвительным сарказмом. – Иначе им нет смысла болтаться по буеракам в такую погоду, верно?
– Так точно, командир, – ответил Веспасиан, усилием воли заставляя себя не опустить и не отвести в сторону взгляд. – Никакого.
– Итак, сорок с лишним человек исчезают, и никто – ни в этом лагере, ни в главном лагере Второго легиона – ничегошеньки не замечает. Мне это кажется прямо-таки невероятным. Или все твои наблюдатели слепы, точно Тиресий, или… арестованным позволили сбежать. В любом случае, легат, твои люди за это в ответе.
Веспасиан слегка склонил голову. Плавт был несправедлив. В такую темную, дождливую ночь часовые в его лагере вполне могли не заметить движения на валу Третьей когорты. Правда, указание на это будет похоже на попытку оправдаться, и легат мигом представил себе приглушенные смешки и иронические косые взгляды, которые последуют за ней. Поэтому от оправданий он воздержался; вместо этого, глядя командующему прямо в глаза, сказал:
– Коль скоро речь идет о моих людях, то, поскольку я ими командую, вина лежит на мне в той же степени, что и на них… командир.
Командующий кивнул.
– Совершенно верно, легат. Вопрос в том, что мне со всем этим делать? Какое наказание будет подобающим для тебя и твоего легиона?
Веспасиан вспыхнул от гнева. Он прекрасно видел, к чему клонит Плавт, и, чтобы хоть как-то ограничить ущерб для своего легиона, должен был действовать быстро. Если генерал жаждет крови и для него это важнее боевого духа, Второму легиону придется принять еще один удар. Позор децимации уже лежал на них тяжким бременем, но тот факт, что наказанию подверглась только Третья когорта, давал остальному легиону возможность остаться в стороне и сохранить свою заслуженную высокую репутацию. Репутацию, добытую ценой крови товарищей и основанную на некоторых впечатляющих ратных подвигах.
Естественно, что как командир Веспасиан грелся в лучах их достижений. Но в первую очередь он подумал о своих солдатах, о том, какой стыд испытают они, снова оказавшись мишенью для раздражения и гнева командующего. И за все спасибо незадачливому Максимию да Третьей когорте. По всему получалось, что, если Веспасиан желает хотя бы сохранить то, что еще осталось от боевого духа легиона, ему необходимо принести жертву.
– Командир, весь мой легион не заслуживает того, чтобы на него возлагали ответственность за упущения опозоренной когорты. В ходе этой кампании Второй показал себя прекрасно. Мы сражались как львы – это твои собственные слова, командир, сказанные несколько месяцев назад. Как львы. Если кто-то и должен понести наказание, то это когорта, допустившая, чтобы арестованные бежали из ее расположения. Вину следует возложить на Третью, командир.
Командующий ответил не сразу: он обдумал слова легата и по прошествии некоторого времени кивнул.
– Ну что ж, в таком случае пусть из числа тех, кто допустил бегство своих товарищей, будет избрана замена каждому приговоренному.
При этих словах у Веспасиана бешено застучало сердце. Не может же быть, чтобы он и вправду намеревался снова устроить децимацию? «Что подумает по этому поводу враг? – посетила легата случайная мысль. – Решит, что, если предоставить римлян самим себе, они и изведут себя сами сплошными децимациями, избавив кого бы то ни было от лишних трудов».
– Командир, – промолвил Веспасиан, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, – мы не можем снова подвергнуть Третью когорту децимации. Она просто прекратит существование как боевая единица.
– Может, и прекратит, – ответил Плавт. – Но зато других эта безжалостная расправа побудит, когда придет время, сражаться, а не поворачиваться и бежать, как эти подонки. Возможно, когда мы казним следующую партию, это станет наконец тем примером, который я хочу преподнести армии. Легат, эта когорта лишила нас возможности одержать окончательную победу над Каратаком. И в ближайшие месяцы нам придется дорого заплатить за их оплошность. А теперь еще и это! Сколько ущерба должны они нанести моей армии и репутации твоего легиона? Да вторая децимация – это меньшее, чего они заслужили.
– Может быть, и нет.
Мысли Веспасиана бешено скакали. Было бы крайне негуманно снова приговаривать людей к казни. Кроме того, они еще могли принести определенную пользу. Но, с другой стороны, все должны увидеть, что они наказаны, и наказаны сурово.
Он посмотрел на командующего с острым блеском в глазах.
– Может быть, нам стоит использовать их для того, чтобы выманить бриттов из болот? Использовать как приманку? Это смертельно опасно, но ты ведь сам сказал, командир, что они должны понести наказание.
– Приманку? – скептически переспросил Плавт.
– Так точно, командир, – ответил Веспасиан, энергично кивая, но тут же понял: чтобы убедить Плавта согласиться с замыслом, который только начал вызревать в его голове, потребуется нечто большее, нежели с энтузиазмом высказанное предложение принести Третью когорту в жертву. – Командир, может быть, вернемся ко мне в шатер и обсудим мой план в деталях? Для этого мне необходима карта.
– План? – с подозрением откликнулся Плавт. – Не знай я тебя лучше, мог бы предположить, что ты и сам причастен к этому побегу. Смотри, чтобы этот твой план не оказался очередной безрассудной фантазией.
– Нет, нет, командир. Ничего подобного. Надеюсь, ты согласишься с тем, что он хорошо послужит всем нашим целям.
Плавт задумался. Веспасиан ждал, изо всех сил стараясь не выказать ни малейших признаков возбуждения, из-за которого каждый мускул его тела испытывал невыносимое напряжение.

 

– Вот, командир, – промолвил Веспасиан, разложив карту на походном столе.
– Очень красиво, – холодно отозвался Плавт и поднял глаза на легата. – Но может быть, ты все-таки объяснишь, что в этой карте такого интересного?
– Вот.
Веспасиан наклонился вперед и постучал пальцем по участку рядом с обширным пространством, обозначавшим не нанесенное на карту болото.
– Ну… и что это?
– Долина, командир. Маленькая долина. Торговец, один из наших агентов, пересек ее и прислал доклад. Я послал разведчиков на проверку, и оказалось – точно, там действительно долина. Маленькое селение, разбросанные фермы и дорога, проходящая через нее и дальше, через самое сердце топей.
– Все это очень интересно, – пробормотал Плавт, – но мне-то от этого какая польза? И какое отношение это имеет к твоей Третьей когорте?
Легат помедлил. Ему-то все было ясно, но, похоже, столь очевидная для него возможность ускользала от командующего. А стало быть, излагая план, следует действовать особенно тактично, чтобы не обидеть Плавта.
– Я полагаю, командир, нам по-прежнему нужен Каратак?
– Разумеется.
– И он скрывается в этом болоте. Возможно, у него тут есть что-то вроде тайной передовой базы.
– Ну да, конечно, мы это все знаем. Что из этого?
– Начать с того, командир, что вряд ли нам удастся легко отыскать эту базу, если вообще удастся. Вспомни, чего мы натерпелись в болотах у Тамесис прошлым летом.
При этом напоминании Плавт нахмурился. Легионам пришлось нарушить строй и пробираться через топи отдельными маленькими подразделениями. Множество петляющих среди болотных кустов троп только сбивали с толку, заводя неведомо куда, и несколько подразделений угодили во вражескую засаду или подверглись внезапному нападению, понеся тяжелые потери. Пережить подобное снова никому не хотелось.
– Как бы то ни было, но мы обязаны выковырять оттуда Каратака, – заявил Плавт. – Нельзя оставлять ему время и территорию для перегруппировки.
– Вот именно, командир. И чтобы его вытащить, мы вынуждены посылать солдат в самые топи.
Веспасиан выдержал паузу, чтобы дать возможность своей маленькой, состоящей из штабных командиров аудитории обменяться невеселыми взглядами, и едва сдержал улыбку. Сами того не ведая, они играли ему на руку.
– Или же мы выманим Каратака из топей.
– И как это сделать?
– С помощью приманки.
– Приманки? Ты имеешь в виду Третью когорту?
– Так точно, командир. Ты ведь считаешь, что их беречь не стоит.
– Не стоит. Но как ты намерен их использовать?
Веспасиан вновь склонился над картой и опять указал на долину.
– Мы отправим их сюда, пусть создадут опорный пункт возле самого болота. Кроме того, Максимий получит приказ разорить всю эту местность и обращаться с тамошними туземцами так, что хуже некуда. Очень скоро они побегут к Каратаку с просьбами явиться и спасти их от римских угнетателей. И он не сможет отказать им в просьбе по двум основательным причинам. Первое – для него это будет возможностью склонить на свою сторону больше союзников. Если он придет на выручку жителям долины, то, уж будь уверен, извлечет из этого все возможное, потому что такого рода победы, вроде бы и не столь значительные, пробуждают в туземцах дух сопротивления. Подобные примеры весьма заразительны. Второе – наши разведчики смогли бы добавить к общей картине весьма полезную информацию.
Обведя взглядом присутствующих, Веспасиан остановил его на Плавте. На сей раз легат широко улыбался, игнорируя недовольство, написанное на лице его начальника.
– Ну, давай, выкладывай, в чем дело? – буркнул Плавт.
– Есть, командир. Оказалось, что вождь, правящий этой долиной, состоит в дальнем родстве с Каратаком. Сильно сомневаюсь, что он останется в стороне и не попытается помешать нам насадить своего родича на меч. Все шансы за то, что он именно попытается и ударит по нашему форпосту. Постарается сделать все, чтобы помешать нам контролировать долину. Однако мы будем ждать этого удара и встретим его в полной готовности. Если нам удастся выманить Каратака из его логовища, у моего легиона появится отличная возможность с ним покончить.
Плавт с сомнением покачал головой.
– Тебя послушать, так все очень просто. А что, если Каратак не клюнет на твою наживку?
– Тогда надо позаботиться о том, чтобы он вышел из топей и сразился с нами.
– Каким образом?
– У него не могло остаться больше двух, в крайнем случае трех тысяч человек, да и это число будет постоянно уменьшаться за счет дезертиров, пока он не воодушевит своих людей новой победой. Чем сложнее будет его положение, тем больше Каратаку будет нужна битва. Стало быть, надо усложнить его положение насколько возможно. Видишь вот этот изгиб северного края болота?
Плавт присмотрелся к карте и кивнул.
– Я мог бы перекрыть это место, командир. Если ты разрешишь мне разместить блокирующие отряды на каждой дороге и тропе, ведущей в болота с севера, в то время как Третья когорта блокирует их с юга, мы в конечном счете перекроем Каратаку все пути снабжения. Если подвоз припасов прекратится и у него не будет возможности рассылать фуражные отряды, в войске Каратака очень скоро начнется голод. Выбор будет прост: или умереть с голоду, или дать бой. Разумеется, они предпочтут дать бой. А когда они выступят, чтобы напасть на нас, мы будем в полной готовности. Уверяю тебя, он клюнет на наживку.
– А что, если он клюнет, но спасти Третью когорту ты не успеешь?
Веспасиан пожал плечами.
– Тогда, будем надеяться, они исполнят свое предназначение.
«И, – подумал легат, – пав смертью храбрых, похоронят вместе с собой позор, который иначе пал бы на весь Второй легион и его командира». Правда, легат тут же ощутил угрызение совести из-за того, что так, между делом, размышлял о возможной гибели почти четырехсот человек. Но, с другой стороны, у них есть шанс не только спастись, но и восстановить свою честь. Пусть самая ничтожная, но все же возможность возместить большую часть вреда, причиненного Максимием, проявив мужество в бою и достойно завершив кампанию.
Один из штабных трибунов командующего поднял руку.
– В чем дело, трибун?
– Даже в том случае, если Каратак действительно выйдет из болот, чтобы напасть на Третью когорту, нам вряд ли удастся его поймать. Он бросит на нас тыловую охрану, чтобы выиграть время, а остальное войско уведет обратно в свое убежище. В результате мы останемся с тем, что имели, – минус, разумеется, одна когорта.
– Да, такая возможность не исключена, – согласился Веспасиан, задумчиво кивая. – В таком случае нам придется просто заморить его голодом. По-любому, если мы будем действовать без промедления, ему конец. Но если удастся выманить его на битву, это будет хорошо уже тем, что позволит нам покончить с ним поскорее, пока он не успел заручиться поддержкой племен, которые еще остаются вне нашего контроля. – Веспасиан повернулся к командующему. – Ну а Максимию и его легионерам это даст возможность не просто понести наказание, но и принести некоторую пользу.
Командующий нахмурился.
– Если повезет, об их наказании позаботится сам Каратак.
– Так точно, командир. Не думаю, чтобы им удалось уцелеть, когда он на них обрушится. Особенно после всего того, что они сделали с его сородичами.
– Понятно… – Командующий Плавт поскреб щеку, обдумывая план легата. – Постарайся вывести его из себя и настроить на максимальную жестокость.
Веспасиан улыбнулся.
– Учитывая, в каком расположении духа пребывает сейчас и он сам, и вся его шайка, я сомневаюсь, что для этого потребуется много усилий. Скорее всего он будет в ярости и сделает все, чтобы посчитаться за своих.
– Ну что ж, – промолвил Плавт, поднимаясь из-за стола и распрямляя спину. – Я распоряжусь, чтобы в штабе подготовили письменный приказ.
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25