Глава 3
Вскоре вернулась лодка с вещами путешественников. Макрон подошел к небольшой группе людей, собравшихся возле ближайшего склада.
– Мне понадобятся носильщики, – объявил он громким командным голосом.
Мужчины тут же бросились к центуриону, и он выбрал нескольких покрепче. Один из них носил кожаный ободок вокруг головы, чтобы буйные светлые кудри не падали на лицо. Под кожаным ободком на лбу отчетливо виднелось клеймо, в котором Макрон сразу же узнал знак бога Митры. Эта религия пришла с востока, и число ее последователей в рядах римской армии стремительно росло.
– Ты ведь бывший солдат, верно?
– Так и есть, – кивнул мужчина. – Служил в армии, пока силурское копье не покалечило ногу и я безнадежно не охромел. Теперь мне не под силу угнаться за товарищами, и начальству пришлось отправить старого солдата на покой.
Макрон пригляделся к собеседнику. Поверх туники накинут изрядно поношенный солдатский плащ, а подошвы сапог привязаны к верхней части клочками ткани.
– Что ж, попробую угадать твою дальнейшую судьбу. Профукал выходное пособие и в результате вынужден влачить жалкое существование, так?
– Верно, господин, – подтвердил бывший солдат.
– Назови свое имя и подразделение, в котором служил.
– Легионер Марк Метеллий Децимус, Второй легион, – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал он и тут же с исказившимся от боли лицом схватился за бедро.
– Второй, говоришь? – Макрон в задумчивости погладил подбородок. – Мои бывшие сослуживцы. Вернее, наши. – Он показал большим пальцем в сторону Катона. – Служили вместе под началом легата Веспасиана.
– Это было до моего вступления в ряды легиона, – с сожалением в голосе признался Децимус.
– Ладно, Децимус, бери под свою команду этих людей и принимайся за работу. Наши вещи вон там, на пристани. Видишь моего друга и женщину, что стоит рядом?
Децимус глянул в указанном направлении и криво усмехнулся.
– Старовата для вашего приятеля. Разве что у нее куча денег… Тогда возраст значения не имеет.
– Женщина, о которой идет речь, – моя мать, – скрипнул зубами Макрон. – А теперь пошевеливайся!
Децимус стал поспешно давать указания товарищам. Пока они переносили сундуки и мешки, Катон попытался собраться с мыслями.
– Где находится местный гарнизон?
– Здесь нет гарнизона, господин, и крепости тоже. И даже укреплений не построили. Несколько лет назад тут был форт, но город разросся так стремительно и буквально поглотил его. Вон там, на месте прежнего форта, строится новая базилика.
– Вижу, – с нескрываемым разочарованием вздохнул Катон. – Тогда где можно найти кого-либо из представителей губернатора?
Децимус на мгновение задумался.
– Попробуйте заехать в апартаменты губернатора, что расположены в стороне от строительной площадки. Скорее всего, там вы его и найдете.
– Как, Осторий здесь, в Лондинии? – изумился Катон.
– Да, господин.
– Но ведь столица провинции Камулодун!
– Верно, официальная столица там. По крайней мере, именно оттуда родом Каратак, а император Клавдий пообещал воздвигнуть в городе храм в свою честь. Но Камулодун находится слишком далеко на востоке. Что бы там ни думали в Риме, а люди выбрали главным городом Лондиний. Даже сам губернатор не исключение. Вот поэтому вам и следует искать его, где я сказал.
– Хорошо, в таком случае веди нас к губернатору, – потребовал Катон.
Децимус поклонился и, взвалив на плечо вещевой мешок, крякнул под его тяжестью, так как там находились доспехи.
– Следуйте за мной, господин. – Бывший легионер, прихрамывая, свернул в боковую улочку.
Капитан грузового судна не обманул пассажиров. Лондиний в полной мере соответствовал описанию моряка и оказался на редкость омерзительным местом. Узкие многолюдные улицы, где, в отличие от Рима, не было введено ограничений для телег в дневное время. Катону со спутниками пришлось грудью прокладывать путь по запруженному людьми, лошадьми и повозками пространству. Децимус с приятелями отлично знали город и не сбавляли шаг, и Катон не на шутку опасался потерять их из вида. Он махнул рукой Макрону, который старался оградить от толкотни мать. По одежде и внешнему виду прохожих можно было без труда догадаться, что они съехались в Лондиний со всех уголков империи в надежде на легкую наживу в новой провинции. Да, Порции предстояло столкнуться с жестокой конкуренцией, и оставалось лишь надеяться, что звание сына защитит ее интересы от воров, проходимцев всех мастей и разбойников с большой дороги, наводнивших Лондиний в поисках добычи.
– Как ты, мама? Держишься? – забеспокоился Макрон.
Порция смерила презрительным взглядом группу представителей местных племен, проходивших по улице. Они были одеты в шкуры, а по обнаженным рукам извивались причудливые татуировки.
– Дикари!
Катон мысленно улыбнулся, потом нахмурился. Риму предстоит долгий тяжелый путь, прежде чем островитяне станут жить по законам империи. Каратак и его последователи, вероятно, находятся где-то к западу от Лондиния, но боевой дух его соплеменников, что живут в городе и окрестностях, отнюдь не сломлен. Они, несомненно, воспользуются любой неудачей римских легионов и поднимут открытый бунт. А поскольку основные силы армии губернатора сосредоточены на границе, ничто не удержит бунтовщиков, которые вихрем пройдутся по тем областям провинции, что римские власти уже обозначили на картах как усмиренные.
– Куда подевался чертов Децимус со своими бродягами? – грозно прорычал Макрон, вытягивая шею и еще больше сердясь, что из-за не слишком высокого роста не может рассмотреть всю улицу.
– Впереди, в двадцати шагах от нас, – успокоил друга Катон.
– Не спускай с мошенников глаз! Не хватает только остаться без вещей, едва ступив на проклятую землю! Я не намерен предстать перед легионами как какой-нибудь зеленый рекрут, маменькин сынок!
– Уж кем-кем, а маменькиным сынком тебя точно не назовешь, – фыркнула Порция.
Путешественники прибавили шаг, надеясь догнать носильщиков, однако на перекрестке уперлись в ряды повозок, нагруженных амфорами. Пробиться сквозь них надежды не было, а Децимуса и компании и след простыл. У Катона екнуло сердце. Неужели негодяй обвел их вокруг пальца и смылся с багажом?
– Эй, префект, сюда! – послышался голос слева, и у Катона с души свалился камень. Бывший легионер насмешливо покачал головой. – Подумать только, офицеры не могут угнаться за хромым калекой! И куда только катится мир!
Катон хотел поставить нахала на место и как следует отчитать за неуважение к высокому званию, но не успел. Децимус поднял руку и указал на высокие ворота на другой стороне улицы, в которую они свернули. За стеной виднелись леса и высокий бревенчатый каркас подъемного крана, возвышающийся на фоне задымленного неба.
– Сюда, префект. Вот здесь находится базилика. Ну, или то, что должно ею стать.
Не дожидаясь ответа, Децимус двинулся дальше, и поскольку движение уже не было таким оживленным, приезжие вскоре поравнялись с носильщиками. Телеги, нагруженные вином, проехали мимо, а вся компания подошла к воротам, у которых стояли двое часовых. Арка ворот была оштукатурена и побелена, но кирпичную облицовку на стене вокруг строительной площадки еще не закончили.
– По какому делу? – задал вопрос часовой, бегло оглядывая двух мужчин и пожилую женщину, чтобы определить их общественное положение.
Офицеры были одеты в аккуратные новые туники и военные плащи, купленные в Риме перед самым отъездом. Несмотря на отсутствие знаков отличия, указывающих на звание, и богатых перстней, уверенное поведение и шрамы говорили сами за себя. Особенно длинный косой шрам на лице Катона, проходивший ото лба до подбородка. Откашлявшись, часовой уже более любезным тоном спросил:
– Чем могу служить, господин?
– Я префект Квинт Лициний Катон, а это центурион Луций Корнелий Макрон. – Катон кивнул в сторону друга. – Мы только что прибыли из Рима, чтобы принять командование вверенными нам подразделениями. А сейчас хотим представиться в штабе губернатора и подыскать себе жилье.
– Ну, здесь, господин, вы его не найдете. Форт снесли еще два месяца назад.
– Это мне известно. Однако надеюсь, Осторий со своим штабом не работают под открытым небом.
– Это уж точно! – Часовой указал копьем на строительные леса вокруг большого одноэтажного комплекса. – Вон там строится дворец для губернатора. Он приказал строителям закончить первый этаж и убираться восвояси, однако ребята успели провести отопление, так что внутри живется тепло и уютно. Не то что нам, призванным охранять губернатора. Спим на улице в палатках.
– Такова солдатская служба, приятель! – прищелкнул языком Макрон. – Если она для тебя слишком тяжела, примкни к труппе актеришек или поищи счастья в другом месте.
– Ладно, идем! – Махнув рукой, Катон направился по расчищенной на строительной площадке дорожке, по обе стороны которой лежали бесконечные груды бревен, сложенные стопками кирпичи и стояли чаны для замешивания раствора.
Уже заложили фундамент для нескольких построек и возвели стены в половину человеческого роста в том месте, где вскоре должно было вырасти самое большое в провинции городское здание. Оно будет возвышаться над всей территорией, наполняя сердца местных жителей благоговейным трепетом. На строительной площадке трудилось множество народу, включая скованных цепью каторжников, которых использовали на подсобных работах. Сквозь гул голосов, визг пил и грохот камней слышались окрики надсмотрщиков.
Проходя мимо, Макрон одобрительно крякнул:
– Когда достроят, грандиозное будет сооружение.
На дальнем краю строительной площадки между лесами оставили зазор, чтобы освободить проход к находившемуся выше дому, где расположился со своими приближенными губернатор Осторий. Вход охраняли двое часовых, и Катону снова пришлось объяснять цель своего визита, после чего пришло время расплатиться с носильщиками. Он протянул руку к поясу, где висел кошелек, и стал развязывать шнурки.
– С вас один сестерций, господин. – Децимус приложил руку ко лбу, шутливо отдавая честь. – На каждого.
Брови Макрона поползли вверх.
– А не многовато просишь?
– Таковы расценки в Лондинии, благородный господин.
– Он говорит правду? – обратился Катон к часовому.
Легионер кивнул в ответ.
– Что ж, ладно. – Достав из кошелька несколько монет, он пересчитал деньги и отдал носильщикам. – Жизнь в Лондинии, похоже, обходится недешево. Можете идти… А ты, Децимус, задержись на пару слов.
Бывший легионер махнул рукой товарищам и вернулся к Катону.
– Что угодно, господин?
Катон устремил на носильщика испытывающий взгляд, стараясь рассмотреть за грязной ветхой одеждой и спутанными волосами признаки, характерные для людей, служивших в прошлом в армии. Если Децимус не солгал, его военная карьера оборвалась внезапно по вине случая. Что ж, в сражениях такое встречается на каждом шагу. Долгие годы удача не покидала Катона и Макрона во время самых тяжелых походов и жестоких боев, и до сих пор друзья отделывались легкими ранами и шрамами. Однако порой Катону казалось, что он испытывает судьбу, бросая ей открытый вызов. Рано или поздно его настигнет вражеское копье или меч, или пущенная из лука стрела, и тогда придется разделить участь Децимуса и других покалеченных воинов, которых в римской армии великое множество.
– Сколько лет ты прослужил в Британии?
Децимус в задумчивости почесал подбородок.
– Приехал я сюда пять лет назад из учебного лагеря в Гесориацуме. Служил во Втором легионе, сражался с деканглами, а затем меня вместе с отрядом отправили на усиление Четырнадцатого легиона в Глевуме. Еще два года воевал с силурами, пока не получил вот этот подарок. – Он похлопал по искалеченной ноге.
– Понятно. – Катон на мгновение задумался. – Ну и как тебе нравится жизнь портовой крысы?
– Хуже некуда, мать ее так! – носильщик торопливо оглянулся на Порцию. – Прошу прощения, госпожа.
– Лучшие пятнадцать лет своей жизни я прожила с моряком, так что оставь свои долбаные извинения при себе, – с невозмутимым видом откликнулась Порция.
Макрон с отвисшей челюстью уставился на мать – услышанная новость лишила центуриона дара речи. Однако он быстро пришел в себя, благоразумно решив сделать вид, что ничего особенного не услышал.
– А что еще остается солдату-инвалиду? – Децимус устремил на Катона вопросительный взгляд. – Мне еще повезло, получил часть выходного пособия. Его хватает на жалкое существование в здешних трущобах, но на приличную жизнь явно недостаточно.
– Согласен, – кивнул Катон. – Что ж, могу предложить непыльную работу. Правда, есть определенный риск. Если мое предложение тебя заинтересовало, приходи сюда на рассвете, поговорим.
Слова Катона удивили бывшего легионера, однако он ничего не ответил и с поклоном похромал назад к пристани.
Макрон проводил Децимуса взглядом, а когда тот скрылся из вида, обратился к другу:
– Объясни, что все это значит?
– Со времени нашего прошлого пребывания в Британии положение сильно изменилось. Разумеется, мы получим соответствующие инструкции от губернатора, но его оценка сложившейся ситуации не отразит истинного положения дел. Как всегда, последуют самоуверенные заявления и явная недооценка угрозы со стороны противника. Осторий ничем не отличается от остальных губернаторов и хочет убедить весь мир, что он успешно управляет провинцией, и эта точка зрения непременно должна найти отражение в письмах и докладах, которые мы будем посылать в Рим. Так что иногда полезно выслушать мнение простолюдинов. Кроме того, мне в лагере потребуется слуга, чтобы присматривать за вещами, и это должен быть человек, которому можно доверять.
– О каком доверии ты говоришь? – презрительно фыркнула Порция. – Как можно доверять этому бродяге? По-моему, обычный мошенник!
– Не надо делать поспешных выводов, – шутливо погрозил пальцем Катон. – Внешность обманчива, а иначе все приличные люди шарахались бы от твоего сынка.
– Они и шарахаются, – грозно рыкнул Макрон. – Если не хотят нарваться на неприятности.
– Вот негодник! – Мать шутливо шлепнула Макрона по плечу. – Да ты всего лишь котенок в тигриной шкуре, и не думай меня провести! Катон тоже видит тебя насквозь.
Лицо Макрона залила краска смущения. Он люто ненавидел разговоры, касающиеся проявления чувств, и сама мысль о том, что и его натуре не чужда некоторая сентиментальность, наполняла душу омерзением. Подобное слюнтяйство – удел поэтов, художников, артистов и иных простых смертных. Совсем иное дело воин. Настоящий солдат обязан управлять умом и чувствами и направить их на выполнение поставленной задачи. Долг превыше всего. А вот в свободное от службы время можно повеселиться на славу и пуститься во все тяжкие. Правда, не все военные одинаковы. Макрон бросил украдкой взгляд на друга. Худощавый, жилистый, на вид зеленый юнец. Впрочем, в последнее время Катон изменился. Во взгляде появилась суровость, а юношеская угловатость исчезла. Теперь каждое его движение точно рассчитано, ни одного лишнего жеста, что является отличительной чертой опытного ветерана. Но Макрон слишком хорошо знал характер друга, его беспокойный пытливый ум и страсть к трудам философов и историков, которые Катон тщательно изучал, будучи мальчиком. Да, Катон – воин совсем иного склада, и Макрон скрепя сердце признавал, что друг выгодно отличается от остальных.
– Ну, раз ты так решил, – с нескрываемым раздражением буркнул Макрон, – почему не купить раба? Можно позволить себе такую роскошь. В Лондинии полно пленных, что продаются по сходной цене.
– Не хочу слугу из местных племен. Еще не хватало, чтобы обозленный дикарь чистил мой меч и прикрывал мне спину день и ночь, пока я буду иметь дело с врагами. Нет, мне нужен тот, кто пойдет со мной по доброй воле. Да и кто подойдет на роль слуги лучше, чем бывший легионер? Децимус обладает всеми необходимыми достоинствами, и лучшего выбора не найти.
– Что ж, справедливо, – после недолгого раздумья согласился Макрон. – А теперь подыщем местечко, где можно оставить вещи. Мы отлучимся ненадолго. Ну как, справишься? – обратился он к матери.
– Уже пятьдесят лет, как неплохо со всем справляюсь. Давайте, идите по своим делам, мальчики.
Часовой указал на административное здание, которое занимал губернатор, и друзья, пройдя через двор, направились ко входу. Толстые стены приглушали шум стройки, но на плитах виднелся слой пыли и глубоко въевшаяся грязь, а по краям двора лежали груды строительных материалов. Многочисленные чиновники с грифельными досками и свитками сновали из кабинета в кабинет, а внутри штаб-квартиры, обогреваемой жаровнями, за длинными письменными столами работали люди. Катон подошел к младшему трибуну, погруженному в чтение документов, и постучал костяшками пальцев по столу. Трибун поднял голову:
– Чем могу служить?
Катон кратко изложил суть дела.
– Мы только что сошли на берег, я должен представиться губернатору и подыскать жилье до отправки по месту службы. Кроме того, нам понадобится комната для дамы.
– Жилье? Здесь с этим туго. Пришлось переделывать конюшню, чтобы разместить людей. Там есть несколько свободных мест. В помещении сухо и имеются приличные койки.
– А можно остановиться где-нибудь в городе?
– Что ж, попытайте счастья. Но это влетит в кругленькую сумму, да и грязь неимоверная. Большинство комнат сдается за почасовую оплату. Ну, понимаете, что я имею в виду.
– Нас устроит конюшня, – решил Катон. – Багаж мы оставили у входа. Найдется кто-нибудь, чтобы перенести его в конюшню? Пусть проводят даму. А нам с центурионом Макроном надо без промедления представиться губернатору Осторию. Будьте любезны, проводите нас к нему…
Трибун со вздохом отложил в сторону доклад, который изучал, и встал из-за стола.
– Сюда, господин. Я позабочусь о ваших вещах.
Он провел друзей через зал в коридор, вдоль которого располагались маленькие кабинеты. В некоторых работали писари, а другие занимали офицеры и гражданские служащие из штата губернатора.
Дверь в конце коридора была приоткрыта, и трибун жестом попросил Катона и его спутника подождать, а сам постучал по деревянной раме.
– Господин, два офицера, только что прибывшие из Рима, желают вас видеть.
После короткой паузы усталый высокий голос сказал:
– Хорошо, пусть войдут.
