Глава 22
Большинство врагов были повержены, а уцелевшие сгрудились вокруг вождя и рослого белокурого воина, который своей отвагой удивил даже Макрона. Легко передвигаясь, он ловко наносил смертельные удары копьем и уже убил двух фракийцев, третьего тяжело ранил, а сам не получил ни одной царапины. Вокруг него собралось с дюжину силуров, некоторые были ранены, но все, подняв щиты, сражались с врагом.
Во время короткой передышки кавалеристы отступили и выстроились полукругом, прижав силуров к входу в жилище вождя. Тяжело дыша, силуры с ненавистью смотрели на фракийцев.
Подъехав к Квертусу, Макрон напомнил:
– Пора предложить им сдаться. Вы хорошо знаете их язык?
– Силуры дерутся до конца, пленных не будет, – бешено сверкнул глазами Квертус.
– Будут. – Макрон поравнялся с фракийцем. – Вы слышали приказ префекта. Берем в плен всех, кто пожелает сложить оружие, и только тех, кто откажется, можно добивать.
Квертус, свирепо зарычав, уставился на собравшихся возле хижины воинов.
– Таков приказ, – твердо заявил Макрон. – Предложите им сложить оружие.
На мгновение показалось, что Квертус откажется, но вот фракиец кивнул и, набрав в легкие воздуха, что-то крикнул силурам. Белокурый воин ответил, а Макрон, привстав в седле, стал искать глазами Катона.
– Где его носит? – тихо буркнул центурион. – Этого парня ни на минуту нельзя упускать из виду.
Вдруг он вспомнил, как друг завернул за хижину, гонясь за похитившим знамя силуром. Макрон глянул на Квертуса, который еще вел переговоры с силурами, и увидел, что те выпрямились и что-то отвечают центуриону. Очевидно, их сдача в плен – дело почти решенное, и Квертусу он больше не нужен. С такими мыслями Макрон проехал сквозь толпу фракийцев и пустил коня рысью в объезд жилища вождя, туда, где недавно видел друга. Проехав мимо распростертого на земле тела, он продолжил путь и, наконец, добрался до вершины холма. При виде красного гребня на шлеме Катона он испытал чувство облегчения. В одной руке префект держал знамя фракийской когорты, а в другой – щит. Невдалеке он заметил двух фракийцев, которые не спеша направлялись к Катону. Макрон уже собирался окликнуть друга, но слова вдруг застряли в горле. Всадники пустили лошадей кентером и, опустив копья, двинулись на Катона.
– Что за ерунда? – поначалу растерялся Макрон, но в следующее мгновение молнией пронзило сознание смертельной опасности, нависшей над другом. Пришпорив коня, он ударил животное по крупу:
– Вперед!
Лошадь понеслась галопом по склону, а Макрон не сводил глаз с надвигающихся на Катона фракийцев. Катон тоже следил за каждым их движением, пытаясь повернуть щит, чтобы защититься от удара. В последний момент он опустил знамя подобно пике и нацелил на всадника справа. И вот все трое сошлись в схватке, копье фракийца слегка задело щит Катона. Послышался лязг оружия, Катон и всадник справа обменивались ударами. Знамя для подобных целей не предназначалось, и Катону было сложно бороться за жизнь с его помощью. Шансы уцелеть становились все меньше, так как приходилось следить за действиями второго фракийца. Макрон видел, что друг долго не продержится, и что есть силы снова пришпорил коня. В этот момент знамя в руках Катона накренилось и, выскользнув из рук, упало на траву. С губ сорвался крик отчаяния, и Катон стал шарить рукой в поисках меча. Тем временем его противник, приблизившись с незащищенной стороны, собирался нанести смертельный удар. В последнюю секунду Катон изловчился и ударил щитом по лицу фракийца слева и, поднырнув под поднятое копье второго убийцы, оказался под прикрытием его щита. Вцепившись в плащ и тунику всадника, он попытался выбить его из седла. Их тела переплелись, Катон наполовину выпал из седла, а второй фракиец уже заходил с тыла, чтобы нанести префекту удар в спину.
Заметив приближение Макрона, второй фракиец замешкался и стал оглядываться по сторонам, а затем развернул коня, чтобы встретиться лицом к лицу с надвигающейся новой угрозой. Подняв щит, Макрон пригнулся, чтобы закрыть грудь. Времени для раздумий не оставалось, и он, стиснув зубы, во весь опор понесся на фракийца. А тот, лишь в последний момент поняв намерения центуриона, попытался отъехать в сторону, но не успел. Конь Макрона на полном ходу врезался в противника, сбив с ног его лошадь. Перепуганное животное с пронзительным визгом упало на бок, а затем перевернулось на спину, отчаянно брыкая ногами в воздухе. Всадник лишь успел издать короткий вопль отчаяния, и тут же умолк, придавленный лошадиной тушей, которая смяла в лепешку грудную клетку и раздробила конечности.
Схватка между Катоном и вторым фракийцем еще не закончилась. Стремясь удержаться в седле, Катон одной рукой обхватил противника за туловище, а второй вцепился в запястье руки с копьем, пытаясь отвести от себя острие.
– Держись, дружище! – крикнул Макрон, справившись, наконец, с перепуганной лошадью, которая хотела убежать подальше от места схватки.
Уцелевший фракиец изо всех сил дернул за поводья, отъезжая от Катона, с намерением выбросить префекта из седла. Катон понимал, что наверняка погибнет, если хоть немного ослабит хватку, и у противника появится достаточно пространства для нанесения удара. В какой-то момент он почувствовал, что вот-вот упадет под лошадь фракийца и, отпустив запястье противника, схватился за рукоятку кинжала, вытащил оружие из ножен и молниеносно вонзил ему в пах. Взвыв от боли и гнева, фракиец выпустил из рук копье и ударил кулаком в скулу, а затем в переносицу. Катон почувствовал, как в носу что-то хрустнуло, голову пронзила острая боль, а из носа ручьем хлынула кровь. Фракиец с грозным рычанием занес кулак для следующего удара, и тут Катон, подняв глаза, увидел вонзившийся в шею противника меч и почувствовал на лице теплые брызги крови фракийца. Фракиец, хватая ртом воздух, с изумлением смотрел на Катона. Но вот его глаза закатились, и всадник с хриплым стоном обмяк в седле. Кто-то вынул из раны меч, и фракиец снова вскрикнул, а его лошадь уклонилась в сторону, увлекая за собой Катона. Однако он успел вытащить кинжал из бедра противника и отпустил его плащ. Падая на землю, Катон отбросил кинжал в сторону, чтобы не наткнуться на него самому. От сильного удара перехватило дыхание, в ушах звенело, но Катон сохранил присутствие духа и сумел сгруппироваться. Лежа на земле, он слышал совсем рядом глухой стук копыт.
– Все кончено, дружище! – послышался встревоженный голос Макрона.
Катон поднял глаза и увидел поперечный гребень на шлеме центуриона, заслонявший льющийся с неба свет. Приободрившись, он встал, с трудом держась на шатких ногах, и тыльной стороной руки стал вытирать льющуюся из сломанного носа кровь. Макрон подобрал валяющееся на траве знамя и вонзил острым концом в землю, а затем перевел взгляд на обоих поверженных фракийцев. Упавшая лошадь поднялась на ноги и стояла невдалеке от корчащегося в предсмертных судорогах хозяина. Второй фракиец в последний раз качнулся в седле и, соскользнув набок, упал на землю. Его конь, отскочив на несколько шагов, остановился и принялся щипать траву.
– Может, объяснишь, что за заваруха здесь произошла?
Катон все еще дышал с трудом, испытывая мучительную боль в носу. От скопившейся крови его голос звучал глухо.
– Погоди… дай опомниться…
– Парни явно собирались тебя прикончить. Я это видел собственными глазами.
Кивнув, Катон направился к фракийцу, сраженному мечом Макрона. Наклонившись, он увидел страшную глубокую рану на шее. Меч центуриона раздробил ключичную кость и несколько ребер. Из раны толчками лилась кровь, стекая по груди на траву. Стиснув зубы, фракиец уставился в белесое небо. Катон опустился на колени рядом с умирающим.
– Почему вы на меня напали?
Фракиец перевел взгляд на Катона, но ничего не ответил. Префект наклонился ближе:
– Говори!
Губы фракийца скривились в насмешливой ухмылке.
– Вижу, ублюдок нуждается в подсказке, – мрачно заметил Макрон.
Обойдя друга, он встал в голове у фракийца, а затем поднял левую ногу и надавил на рану. Для начала тихонько. Не дождавшись результата, надавил уже сильнее. Корчась от боли, раненый взвыл, но Макрон не унимался. Его сапог оказался в самой ране, гвозди впились в окровавленную плоть с раздробленными костями. Наконец он прекратил пытку.
– А ну отвечай на вопросы префекта, иначе будет еще хуже.
– Зачем ты на меня напал? – повторил вопрос Катон.
Задыхаясь от боли, фракиец облизал пересохшие губы и едва слышно выдавил:
– Я сделал это для центуриона.
– Какого центуриона? Квертуса?
Раненый едва заметно кивнул.
– Хозяин когорты он, а не ты… Тебе никогда не командовать нами…
– Он приказал меня убить?
Фракиец осел в траву и, истекая кровью, задрожал всем телом. Катон ухватил его за шарф и резко дернул голову вверх.
– Квертус отдал приказ меня убить? – прорычал он в лицо умирающему.
Глаза фракийца закатились, и он, задыхаясь от вытекающей изо рта крови, прошептал:
– Квертус…
– Что? Что приказал Квертус? Отвечай!
Но было уже поздно. Голова фракийца безжизненно откинулась назад, и Катон, немного помедлив, ослабил хватку, выпуская из рук шарф.
– Ублюдок!
Он поднялся, а Макрон убрал сапог из раны и вытер о траву. Глядя на распростертое тело, центурион прищелкнул языком:
– Надо отдать Квертусу должное: он умеет воспитывать в своих людях верность.
– Верность? – с горечью в голосе переспросил Катон. – Кому? Уж точно не Риму, а больному на голову мерзавцу, которому захотелось искупаться в крови.
– Я пошутил, – успокоил друга Макрон.
Некоторое время они смотрели друг на друга, и Катон, наконец, нервно усмехнулся, радуясь возможности снять накопившееся в груди напряжение.
– Вот это другой разговор, – хмыкнул Макрон. – Мне ли тебя не знать, Катон. А ирония… она никогда не была моей сильной стороной. Однако, во имя Плутона, объясни, что здесь творится? Думаешь, эти подонки действовали на свой страх и риск? Или выполняли приказ Квертуса?
– А сам ты как думаешь? Конечно, их направлял Квертус. Он жаждет моей смерти, хочет расправиться, как с прежним префектом, чтобы единолично управлять Брукциумом, стать этаким царьком.
– Он сильно рискует, – фыркнул Макрон. Смерть одного префекта можно списать на несчастный случай, но смерть его преемника уже напоминает заговор. – Помолчав, он встряхнул головой. – Проклятье… заговор. Он навис над нами подобно кровавому облаку. Я-то думал, славно заживем, вернувшись в армию. И вот на тебе! Уверен, что Квертус приложил к этому руку?
– Не сомневаюсь. Все заранее подготовлено, и знаменосец тоже участвовал в заговоре. Он позволил силуру похитить знамя, зная, что я кинусь его преследовать, а потом удрал с поля боя. И как только я оказался вдали от когорты, эти двое пришли по мою душу. Мерзавцы выжидали, давая шанс противнику прикончить меня, а потом решили добить. Чистая работа, ничего не скажешь! Я бы пал геройской смертью, спасая знамя когорты, а Квертус поведал бы тебе красивую историю и послал соответствующий рапорт в штаб, когда подвернется подходящий момент. – Катон нахмурился. – Хитер и изворотлив как змей.
Макрон пнул мертвого фракийца носком сапога.
– Что будем делать? План Квертуса не сработал, попытка покушения провалилась, и ты остался жив. Как быть дальше? Вонзить Квертусу нож между ключиц? Ублюдок это заслужил.
Ответить Катону помешал приближающийся стук копыт. По склону холма спускался эскадрон фракийцев во главе с Квертусом. Макрон с мрачным видом приготовил меч к бою, Катон стал рядом, положив руку на эфес.
– Послушай, Макрон, – прошептал он. – Мы в большой опасности. Позволь мне сперва вступить в переговоры.
Макрон кивнул, не спуская глаз с приближающихся всадников.
Квертус остановил коня, а его спутники выстроились по обе стороны командира. В воздухе повисла напряженная тишина, а Катон тем временем всматривался в лицо фракийского офицера. Заметив в его взгляде болезненное разочарование, он утвердился в своих подозрениях.
– Значит, вам все-таки удалось спасти честь когорты. – Квертус сделал жест в сторону знамени.
– Я спас знамя, – спокойно ответил Катон, – а вот этих людей спасти не удалось. – Он указал на трупы фракийцев, распростертые на земле.
Квертус тоже посмотрел на тела, а потом перевел взгляд темных глаз на Катона.
– Что здесь произошло? – поинтересовался он безразличным тоном.
– Эти воины пытались отнять знамя у силура, а он убил обоих, прежде чем я подоспел на помощь.
Макрон беспокойно заерзал, так как неожиданное объяснение застало центуриона врасплох. Катон отчаянно молил всех известных ему богов, чтобы друг держал язык за зубами и не испортил дела.
– Значит, они погибли как герои, – удовлетворенно кивнул Квертус.
– Именно так.
– Вижу, вы, господин префект, ранены, – наконец заметил Квертус.
– Пустяки.
Отвернувшись, Катон направился к лошади и вскочил в седло. Немного помявшись, Макрон последовал примеру друга, метнув на фракийца испепеляющий взгляд. Осмотрев долину, Катон заметил вдалеке фигуры мужчин и женщин, прижимающих к груди детей. Пытаясь спасти свою жизнь, они устремились к деревьям, росшим по обе стороны долины. Он не спеша вытер кровь с губ, она уже начала застывать в носу и теперь сочилась тонкой струйкой.
– Центурион Квертус, прикажите своим людям собрать пленных в одно место. Убивать только того, кто окажет сопротивление. Пленных и наших погибших товарищей привести к жилищу вождя племени. Ясно?
Квертус молча кивнул.
– Я спрашиваю, вы все поняли, центурион?
– Да, господин префект.
– Так-то лучше. Немедленно выполняйте приказ.
– Слушаюсь, господин префект.
Развернув коня, Квертус выкрикнул распоряжения своим воинам. Фракийцы тут же отправились передавать приказ другим эскадронам, а Катон и Макрон поехали обратно вверх по склону. Квертус подал знак остальным всадникам, и они последовали за префектом и его другом.
На вершине холма Катон выехал на открытый участок земли перед большой хижиной, где обнаружил около двадцати силуров, сидящих на земле под охраной фракийских наемников. Среди пленных оказался и белокурый воин, выделявшийся мощным телосложением и светлыми кудрями среди темноволосых соплеменников. У него отобрали оружие, щит и шлем, и теперь Катон мог лучше рассмотреть лицо пленника. Остановившись неподалеку, он стал всматриваться в силурского воина.
– Взгляни на этого, Макрон. Знакомое лицо. Ты его узнаешь?
– Нет, не припомню, – пожал плечами Макрон.
– Видел его совсем недавно… Точно видел, – нахмурился Катон, направляя коня к пленнику.
Белокурый воин с вызовом смотрел на префекта.
– Встать! – приказал Катон, подкрепляя слова жестом.
Пленник даже не пошевелился, и тогда вмешался побагровевший от гнева Макрон.
– Слышал приказ префекта? Встать, грязная собака!
Медленно, стараясь не утратить достоинства, пленник встал на ноги и, расправив плечи, с презрительной усмешкой посмотрел на врагов.
– Кто ты? – требовательным тоном спросил Катон. – Ты ведь не силур.
– Я из племени катувеллаунов, – с легким акцентом ответил пленник на латыни.
– Тогда что ты тут забыл? Твое племя покорилось Риму еще несколько лет назад, а значит, ты находишься здесь незаконно. Ты изгой. – Катон старался придать голосу холодность.
– Изгой? Нет, я не изгой и дал клятву сражаться против Рима до последней капли крови. Как и многие мои соплеменники. Я решил идти за Каратаком.
При упоминании имени вражеского вождя, Катона осенило. Вот где он раньше встречал этого человека. В каменном круге, среди свиты местного короля, который оказывает сопротивление власти Рима с момента высадки легионов в Британии. Как и многие катувеллауны, пленник был светловолосым, но не только это насторожило Катона. Лицом и телосложением он напоминал самого Каратака.
– Как тебя звать?
– Хочешь знать мое имя? – Губы воина скривились в усмешке. – Оно известно моему народу и тем, кто сражается со мной бок о бок, как положено братьям.
– Ишь ты! – хищно оскалился Макрон. – Господин префект, если он не назовет себя, язык ему больше не понадобится. Позвольте отрезать поганый язык наглого мерзавца.
Макрон протянул руку к кинжалу и, вынув оружие из ножен, поднял вверх, чтобы пленник мог рассмотреть. Некоторое время Катон молчал в надежде, что кровожадное предложение поможет делу. Пленный воин отвел взгляд от кинжала, презрительное выражение исчезло, и стало видно, что в его сердце проник страх.
– Назови свое имя, – повторил приказ Катон. – Пока не лишился языка.
Пленник поднял глаза, пытаясь обрести самообладание.
– Хорошо, назову. Я – Маридий.
– Маридий, – повторил Катон. – Воин племени катувеллаунов и, если не ошибаюсь, брат короля Каратака.
