Глава 20

Через два дня, еще до рассвета, Катон лежал на постели из папоротника в неглубокой впадине на крутом холме. Ночь выдалась холодной, и он дрожал от пронизывающей до костей сырости, пока из-за горного хребта на востоке не показалось солнце. Впервые за много дней небо было чистым, и впереди ждал погожий день. Катон оставил малиновый плащ у своих воинов, расположившихся лагерем среди деревьев, и облачился в черный плащ, чтобы не выделяться на земле, когда станет светло. Рядом с ним Квертус внимательно изучал раскинувшийся внизу мирный пейзаж. Справа и слева простирались заросшие лесом склоны. На широкой равнине раскинулись возделанные земли, засеянные рядами, а среди них виднелись каменные загоны, где лежали стада коз, старающихся сохранить в тепле родившихся весной козлят. Козлята крепко спали, прижавшись к матерям. Среди разбросанных группами округлых хижин выделялась одна, самая большая, не менее пятидесяти футов в ширину. Она стояла на возвышении в центре долины. Из люка на крыше лениво струился дымок. Двое мужчин стояли, прислонившись к обмазанным штукатуркой стенам по обе стороны прохода, который они охраняли. Остальные спали вокруг догорающих костров, которые еще дымили перед хижиной. Поблизости расположилось еще несколько небольших построек.

– Вот наша первая цель, – шепотом сообщил Квертус, указывая на большую хижину. – Там живет вождь племени и его свита. В его распоряжении не меньше сотни мужчин. Немало для такой деревни. Наверное, у него гости. Да еще есть люди на крестьянских дворах. Может, наберется еще сотня. Только вряд ли им довелось держать в руках что-то более серьезное, чем дубина или коса.

– И косой можно наделать бед, – горько усмехнулся Катон, вспоминая рану, полученную от вооруженного косой друида. Оставшийся на груди шрам временами ныл до сих пор. Отбросив неприятные воспоминания, он обратился к центуриону: – Итак, каков ваш обычный план атаки?

Прежде чем ответить, Квертус окинул взглядом окрестности.

– В конце эта долина выходит на речную долину. Я послал четыре эскадрона в обход холма, чтобы перерезать пути к бегству.

– Впервые об этом слышу, – сухо откликнулся Катон. – И когда вы отдали приказ?

– Прошлой ночью, когда вы с центурионом Макроном спали.

– А почему вы не доложили, когда я проснулся? Как префект я обязан знать о ваших действиях.

Квертус спокойно встретился глазами с Катоном.

– Вы же сами сказали, что хотите ознакомиться с моей тактикой набегов. Вот я и подумал, что вы не собираетесь принимать активное участие в принятии решений, связанных с операцией, а потому не счел нужным сообщить.

Некоторое время Катон молчал, подбирая слова.

– Чтобы понять вашу тактику, Квертус, мне необходимо знать мельчайшие детали. Будьте добры впредь информировать меня о каждом принятом решении. Ясно?

– Да, господин префект.

– Вот и славно. А теперь продолжайте.

– Отрезав главный путь к бегству, мы нападем на вождя и его свиту. Когда они поднимут тревогу, выедем из-за деревьев и устремимся к возвышению, где стоит его хижина. Мои люди постараются наделать побольше шума. Чтобы до смерти напугать противника. Как можно быстрее расправимся со свитой вождя и дальше будем действовать, не зная жалости. Пленных не берем. Оставшись без предводителя и без знамени, большинство людей обычно хотят сдаться в плен. Некоторые попытаются спастись бегством, но наткнутся на четыре эскадрона, которые преградят им путь. И тогда мы истребим все живое и сожжем дотла постройки. Найдутся и те, кто надумает от нас укрыться. Дождутся, когда мы уедем, а потом выползут из своих нор, побегут к соседним племенам и станут рассказывать, какая участь постигла их союзников. А те, в свою очередь, направят сюда разведчиков и убедятся, что беглецы не лгут. – Квертус по-волчьи оскалился. – Вот так я и навожу ужас на врага. Легенды о Кровавых Воронах распространяются по землям силуров, наполняя сердца ублюдков страхом.

В голосе центуриона слышалось некое напряжение, и Катон мельком глянул на собеседника. Его лицо исказила злоба, за которой скрывалось нечто большее. Однако времени на размышления не оставалось. Скоро силуры начнут просыпаться, и фракийская когорта должна застать их врасплох и атаковать. Однако прежде чем отдать приказ об атаке, Катон счел нужным выяснить еще один вопрос.

– Ваш план кажется мне разумным, но я хочу внести одно изменение.

– Но вы сами сказали, что собираетесь лишь наблюдать и не станете вмешиваться, – резко возразил Квертус.

– Как бы там ни было, когортой командую я, а следовательно, и отдаю приказы. И будьте добры, обращаясь ко мне, не забывать слово «господин».

Квертус встретился с префектом взглядом, стараясь сохранить хладнокровие.

– Я знаю, что делаю, господин префект. Мы прибегали к этой тактике много раз, и она ни разу не подвела, так что нет нужды что-либо менять.

– Я сам решу, как лучше, – непреклонным тоном заявил Катон.

– В самом деле?

Квертус отодвинулся от края впадины и встал на колени. Его движения были полны гибкой грации, удивительной для такого крупного мужчины. Квертус небрежно забросил полу плаща на плечо, открывая взору меч. Катон с вызовом смотрел на наглеца. Префект и центурион на мгновение замерли. Но вот Квертус, усмехнувшись, поднялся во весь рост, возвышаясь над лежащим на земле командиром.

– Ну и какие же изменения вы желаете внести, господин префект?

Катон, опершись на локти, глянул через плечо, в полной мере осознавая свою уязвимость. Чуть отодвинувшись, так что хижины внизу исчезли из вида, он встал на ноги и лишь тогда спокойным голосом обратился к фракийцу, хотя в любую минуту был готов к предательскому удару.

– Будем действовать по вашему плану, но по окончании операции возьмем пленных. Сломив сопротивление противника, заберем всех, кто уцелеет.

– И зачем это нужно?

Катон знал, что не обязан давать объяснения подчиненному, однако вовремя заметил опасный огонек в глазах фракийца. Не стоило вступать в открытый конфликт с Квертусом один на один.

– Пленные обычно сообщают полезную информацию, и за них можно получить деньги.

Имелась еще одна причина. Катон не одобрял убийства женщин, стариков и детей, однако понимал, что если скажет об этом, то подвергнется граду насмешек со стороны Квертуса.

– Перед нами враги, господин префект. Даже дети. Мерзкие дикари! – Центурион сплюнул. – Зачем позволять гнидам превратиться во вшей? Не лучше ли покончить с ними одним ударом?

– Их следует пощадить, потому что по окончании кампании они станут частью империи и будут платить налоги. Полагаю, императору не понравится, если мы станем без разбора уничтожать будущих подданных.

– До императора далеко, и он не знает, что на самом деле представляют собой варвары. Их никогда не приобщить к цивилизованной жизни, и нужно безжалостно уничтожать как паразитов, каковыми они и являются, – скрипнув зубами, как от боли, выдавил Квертус. Глаза центуриона горели дикой злобой. – Их всех надо стереть с лица земли, деревню за деревней, не щадить даже скот, свиней и собак. Ни одно существо не должно выжить.

Катона поразила неистовая ярость в голосе фракийца, и стало ясно, насколько опасен этот человек. Глядя на центуриона, Катон почувствовал, как волосы встают дыбом, а по спине пробегает противный холодок страха. Сглотнув застрявший в горле комок, он постарался придать голосу уверенность:

– Почему вы так ненавидите силуров?

Квертус уставился на префекта из-под кустистых бровей.

– Будто не знаете.

– Не имею представления. Но если есть серьезная причина для ненависти, назовите ее.

Фракиец опустил голову, и Катон не мог следить за выражением его лица.

– Видишь ли, римлянин, я хорошо знаю силуров. Жил среди них, когда попал в плен. Со мной обращались хуже, чем с собакой. Связали и морили голодом, не давали воды. Издевались и насмехались. Всячески унижали… И в этом участвовали не только воины, но также женщины и дети. Думаете, дети невинны? Ошибаетесь! Если позволить, их жестокости нет предела. Вот, взгляните. – Закатав рукав, он поднял правую руку, и Катон увидел сетку грубых белых шрамов. Квертус мрачно ухмыльнулся. – Это следы копий, острия которых предварительно раскаливали в костре. Такие следы остались на руках, ногах, груди и спине. А вы говорите «дети»… Их нужно безжалостно уничтожать вместе с остальными. Иного пути я не признаю.

Катон искренне сочувствовал страданиям, которые выпали на долю этого человека. Макрон и Юлия в свое время побывали в плену у взбунтовавшегося гладиатора и его сторонников, и хотя не любили об этом вспоминать, Катон знал об оставшихся рубцах. Тем не менее, он твердо верил, что никакие страдания не оправдывают жестокости, и ни для кого не делал исключений. Отойдя на полшага, он мягким тоном произнес:

– Центурион Квертус, приказываю брать пленных.

– Ни за что! – Фракиец, сжимая рукоять меча, слегка присел, как загнанный в угол дикий зверь. – Они умрут! И я убью каждого, кто проявит милосердие.

– Тогда придется убить меня, – неосторожно вырвалось у Катона, и он тут же ужаснулся собственной глупости. Пальцы невольно скользнули к оружию.

– Убить вас? – хмыкнул Квертус. – Думаете, не смогу?

Сердце словно молот стучало в груди Катона.

– Ведь вам и прежде доводилось убивать римлян, верно?

– Вы правы, префект. – Послышался скрежет извлекаемого из ножен меча.

Катон положил руку на эфес, но сдержался и не стал обнажать оружие.

– Прекратите, Квертус. Подумайте, что творите. Угрожаете мне оружием. Клянусь богами, я прикажу вас распять.

– Что здесь происходит? – раздался рокочущий бас. Из полумрака показался Макрон, пробирающийся сквозь чахлые деревца, растущие по краю оврага.

Квертус с хриплым рычанием вложил меч в ножны и выпрямился. Катон последовал его примеру, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце. На мгновение ему захотелось позвать на помощь Макрона и покончить с фракийцем, пока есть возможность. Однако Квертус может смертельно ранить одного из них, и что будет, если они вернутся в лагерь без центуриона? Как к этому отнесутся преданные Квертусу воины? И что бы Катон ни придумал, ему не поверят и пошлют на поиски командира, а когда найдут труп, разорвут на куски и префекта, и Макрона. Нет, пока рано принимать решительные меры. Сделав над собой усилие, Катон спокойным голосом обратился к другу:

– Как ты здесь оказался, Макрон?

– Вы слишком долго отсутствовали, господин префект, вот я и встревожился и решил удостовериться, что с вами не случилось ничего плохого. С вами обоими.

Слова Макрона звучали весьма недвусмысленно, и Квертус, разумеется, все понял. Глянув на небо, центурион поджал губы и процедил:

– Пора начинать, господин префект. Пока враг не проснулся.

– Вы правы, – кивнул Катон, не сводя взгляда с фракийца. – Возвращаемся в лагерь. Вы идете первым.

Квертус мгновенно выбрался из оврага, раздвигая широкими плечами тонкие деревца, с которых падала роса. Катон без промедления последовал за ним, и Макрон присоединился к другу и пошел рядом.

– Все хорошо, господин префект? – спросил он шепотом.

– Отлично.

– Похоже, я успел вовремя. Что между вами произошло?

– Небольшое расхождение во мнениях, только и всего.

Помолчав, Макрон буркнул:

– Расхождение во мнениях с этим фракийским мерзавцем может стоить человеку жизни. Будьте осторожны, не спускайте с него глаз.

– Поверь, так я и делаю.

Войдя в густой сосновый лес, раскинувшийся на склоне горы, друзья попытались догнать Квертуса и идти с ним в ногу. По небу уже расходились бледные отблески света, придавая деревьям молочный оттенок. Квертус время от времени оглядывался, однако не замедлял шаг, но и не стремился вырваться вперед, оставив спутников далеко позади. Создавалось впечатление, что он старается держать безопасную дистанцию. Вскоре они добрались до поляны, на которой заночевали фракийские кавалеристы, не разводя костров для обогрева. Воины уже успели оседлать коней и теперь стояли небольшими группами, прислонив копья к плечу и тихо переговариваясь между собой. Овальные щиты были сложены на земле.

Увидев командира, фракийцы поспешили к лошадям и, взяв в руки поводья, ждали приказа. Легко вскочив в седло, Квертус вполголоса скомандовал:

– По коням!

Катон и Макрон, забрав поводья у слуг, тоже сели в седло и заняли место между знаменосцем и трубачами. Фигура Квертуса возвышалась невдалеке. Центурион следил за ста двадцатью всадниками, представлявшими основную силу. Наконец все сели на коней, и центурион, одобрительно кивнув, скомандовал:

– Выступаем!

Он свернул на узкую тропинку, ведущую на поляну, и, прищелкнув языком, пустил коня рысью. Катон и Макрон вместе с остальными последовали за фракийцем. За ними шли колонной эскадроны. Воздух наполнился мерным стуком копыт и позвякиванием уздечек. Через сотню метров тропинка перешла в старую дорогу, ведущую в долину, и Квертус повел колонну вниз по покатому склону. Некоторое время деревья заслоняли вид, но вот отряд выехал на открытую местность. По обе стороны раскинулись пастбищные угодья. При виде всадников сытый скот забеспокоился.

Примерно в миле Катон рассмотрел холм, на котором находилось жилище вождя племени. Впереди дорога проходила рядом с другими хижинами, из которых и состояло поселение. Дальше виднелись загоны и покрытые кожами ямы с зерном, а затем дорога спускалась вниз к быстрой реке. На другом берегу, через брод, она поднималась по склону холма.

Подняв руку с мечом, Квертус скомандовал:

– Кентером!

Фракиец пришпорил лошадь, и та, слегка взбрыкнув, перешла на более быстрый аллюр. Под приглушенный стук копыт отряд последовал за командиром. Из ближайшей хижины выглянула чья-то голова с расширившимися от страха глазами. Мужчина что-то выкрикнул, предупреждая односельчан, и скрылся из виду. Минутой позже колонна прошла мимо хижины, и Катон заметил женщину, прижимающую к груди младенца. Глянув на знамя, она повернулась и побежала прочь от деревни в сторону леса. Отовсюду появлялись люди, разбегаясь в разные стороны. Один из всадников выехал из строя, но окрик офицера тут же заставил его вернуться в колонну.

Впереди показался брод, и вот уже Катон в серебряных фонтанах брызг переправлялся через реку. На другом берегу Квертус замедлил шаг и, прижав руку к бедру, скомандовал:

– В шеренгу стройся!

Катон, Макрон и знаменосец с трубачами оказались в центре шеренги, а эскадроны расположились с флангов.

– Поднимаемся! – Макрон указал рукой на склон. – Нас заметили!

Несколько мужчин выскочили из хижин и, яростно жестикулируя, призывали товарищей браться за оружие.

В шеренгу выстроились за считаные минуты, и как только последний всадник занял положенное место на фланге, раздался призывный звук рога, немедленно подхваченный другим трубачом.

– Это их подстегнет! – прорычал Квертус. – Медлить нельзя, наносим удар! – Выхватив из ножен меч, фракиец взметнул его в воздух. – Кровавые Вороны, по команде в атаку!