ГЛАВА 28

Работы по укреплению плацдарма продолжались и на рассвете. Легкий туман поднявшись над рекой, окутал ряды палаток Второго легиона сырой, промозглой прохладой. В бледном свечении восходящего солнца из северных ворот походного лагеря, наспех сооруженного, как только римляне закончили переправу, вышла колонна легионеров. Ибо вскоре ко Второму должна была присоединиться остальная римская армия, и лагерь требовалось расширить с учетом необходимости размещения других легионов и вспомогательных когорт. За временным частоколом Второго легиона инженеры и землемеры наметили контуры огромного прямоугольника. Земляные валы уже успели частично насыпать, а сейчас начатое следовало продолжить — и в ускоренном темпе.

Аккуратно сложив поблизости оружие и щиты, вышедшие на работу легионеры принялись копать ров, используя выбранную из него землю для устройства защитного вала. Потом земля плотно утрамбовывалась и позади вогнанных в вал заостренных бревен укладывался (из бревен потоньше) настил. В то время как одни солдаты не покладая рук трудились, другие в ста шагах впереди и при полном вооружении несли караул на случай появления дикарей. Еще дальше, почти уже неразличимые, маячили конные дозоры. Командир Второго читал «Записки» Цезаря и знал, насколько стремительными могут быть атаки колесниц, а потому счел необходимым позаботиться о том, чтобы у варваров не имелось ни шанса застать врасплох занятых возведением укреплений легионеров. Которые, благодаря отменной выучке, хорошо знали свое дело, так что работа, несмотря на общую утомленность, шла споро. Во всяком случае, выехавшего с инспекцией Веспасиана ход ее удовлетворил, хотя его не отпускала тревога. Мысленно он возвращался к вчерашнему совещанию старших командиров, на котором ему довелось присутствовать вместе с остальными легатами и (вдобавок!) со своим братом Сабином, возглавившим, как оказалось, штаб Плавта.

Авл Плавт похвалил командиров за достигнутые успехи и сообщил, что, по данным разведки, на много миль в глубь заречной территории мало-мальски значительных сил неприятеля нет. Не сумев отстоять речной рубеж, бритты сочли за благо отступить подальше, чтобы вывести из-под удара уцелевшее войско. По убеждению Веспасиана, противника следовало догнать и уничтожить, во-первых, пока он рассеян и деморализован поражением, а во-вторых, пока Каратак не успел перегруппироваться и получить подмогу со стороны тех племен, которые ранее выжидали, но постепенно начали понимать, что высадившиеся где-то на юге острова римские легионы представляют теперь и для них весьма нешуточную угрозу. Любая задержка римской армии была туземцам лишь на руку. Хотя в первые недели кампании римлянам, развивавшим стремительное наступление, удавалось собирать урожаи на территориях, занимаемых ими, бритты быстро сообразили, насколько важно не давать захватчикам прибирать к рукам плоды, порождаемые их землей.

Теперь авангард римской армии двигался мимо обугленных остовов риг и амбаров, среди черных, выжженных напрочь полей, на которых некогда колосилась пшеница. Снабжение легионов полностью стало зависеть от поставок провизии в порт Рутупий, откуда длинные обозы запряженных быками провиантских подвод тащились следом за легионами, уходившими все дальше и дальше. Когда условия позволяли, запасы провизии переправлялись вдоль побережья на плоскодонных транспортах, сопровождаемых военными кораблями курсировавшего в проливе военного флота. Было очевидно, что зализавшие раны бритты, используя свою маневренность и знание местности, непременно сосредоточатся на пресечении каналов снабжения римского войска, а значит, продвижение римлян в глубь острова будет еще более затруднено. Поэтому имело смысл разгромить бриттов сейчас, пока они еще не оправились от своих поражений у рек Мидуэй и Тамесис.

Командующий кивком дал понять, что находит доводы Веспасиана убедительными, однако мысленно покривился. Что тут поделаешь, когда он и сам не располагает достаточной свободой действий, ибо должен неукоснительно выполнять предписания императорского вольноотпущенника Нарцисса, главного секретаря Клавдия.

— Я согласен со всем, что ты говоришь, Веспасиан. Сам бы подписался под каждым твоим словом. Поверь, если бы полученные приказы позволяли хоть в чем-нибудь истолковать их двояко, я непременно воспользовался бы малейшей лазейкой. Но Нарцисс оставил совершенно четкие указания: овладев плацдармом на дальнем берегу реки Тамесис, нам надлежит остановиться и ждать императора, который по прибытии лично возглавит завершающий этап кампании. Точнее сказать, захват Камулодунума. После падения столицы Каратака Клавдий со свитой отбудет домой, а мы останемся, чтобы укрепиться на захваченных землях и подготовиться к кампании следующего года, поскольку теперь уже очевидно, что на окончательное покорение острова потребуется несколько лет. Что же до Каратака, то мы в любом случае достаточно сильны, чтобы с ним справиться. Били его раньше, сможем побить и снова.

— Сможем, если не упустим времени, — возразил Веспасиан. — Сейчас под рукой у Каратака нет настоящего войска. Все, чем располагают бритты, — это разрозненные остатки разбитой нами оравы, которую мы, развивая преследование, можем легко уничтожить. А уничтожив, покончить с самой возможностью сколь бы то ни было серьезного сопротивления нашему наступлению на Камулодунум.

Веспасиан сделал паузу, тщательно подбирая нужные слова, а потом продолжил:

— Я знаю, что нам предписывается приказами, но почему бы нам не добить остатки вражеской армии, а уж потом вновь отступить к этому к плацдарму? Такой ход был бы выигрышным для нас в стратегическом смысле и не нарушил бы политических планов императора.

Плавт сцепил руки и подался вперед, через стол.

— Для осуществления политических планов императору необходима одержанная под его началом победа. Она нужна ему, как воздух, и наша задача в том, чтобы подарить ему эту победу. Если же мы поступим, как советуешь ты, и сокрушим противника до прибытия императора, кого он станет побеждать и за счет чего обретет славу?

— А если мы оставим Каратака в покое и будем сидеть сложа руки, дожидаясь прибытия Клавдия, то, может статься, нам вообще не удастся победить бриттов. Не исключено, что император высадится в Британии только для того, чтобы присоединиться к нашему беспорядочному бегству на юг, к кораблям. Вряд ли он сможет счесть такой поворот событий политическим выигрышем.

— Веспасиан! — вмешался Сабин, с осуждением глянув на брата. — Я уверен, что до этого не дойдет. Даже если Каратак ухитрится собрать новое войско, мы ведь и сами получим подкрепление. Император прибудет к нам не один, а с Восьмым легионом, несколькими когортами преторианской гвардии и даже со слонами. Верно?

— Совершенно верно. Этих сил будет более чем достаточно, чтобы сокрушить все, что смогут противопоставить нам бритты. Одни слоны чего стоят — дикари обратятся в бегство, едва их увидят, — промолвил Плавт.

— Слоны! — с горечью хмыкнул Веспасиан, вспомнив яркий рассказ о сражении при Заме, читанный им еще в детстве. — Сдается мне, эти слоны представляют куда большую опасность для нас самих, чем для противника. Ну а Восьмой легион — это сборище инвалидов, которым давно пора в отставку, пополам с зелеными новобранцами. Преторианцы же избалованы спокойной жизнью в столице. Если мы не нанесем врагу удар сейчас, от подкрепления не будет проку.

— Нет, наступать сейчас мы не станем ни при каких обстоятельствах, — твердо заявил Плавт. — Это явилось бы прямым нарушением приказа, а приказы, как бы мы к ним ни относились, надлежит не обсуждать, а исполнять. И не пытаться обойти что-то в них с помощью ложного истолкования. Все, этот вопрос закрыт.

Командующий вперил в легата суровый взгляд, и тот, уже открыв было рот для дальнейших возражений, тяжело вздохнул и махнул рукой. Полемика не имела смысла, ведь все присутствующие и так понимали, что в военном отношении было бы разумно последовать его совету. Однако в данном случае военная целесообразность вынужденно приносилась в жертву высшим политическим интересам.

Сабин уловил, что брат готов уступить, и быстро сменил тему дискуссии, перейдя к обсуждению следующего пункта повестки дня.

— Командир, нам нужно срочно определиться с заменами и пополнениями. Этот вопрос не терпит отлагательства.

— Хорошо, — поддержал Сабина Плавт, который и сам был рад покончить со щекотливым вопросом. — Я уже просмотрел рапорты и определился с распределением пополнения. Самая большая доля придется на Второй легион. — Он успокаивающе кивнул Веспасиану. — Твое подразделение с момента высадки несло самые тяжкие потери.

В конечном счете расклад Плавта оставил огорченным своей участью только командира Двадцатого. Ему не только не дали дополнительных людей, но, хуже того, его легион перевели в стратегический резерв, что, в том, конечно, случае, если завоевательная кампания увенчается успехом, уменьшало причитающуюся ему долю наград и, соответственно, славы.

— И последнее… — Плавт чуть откинулся назад и убедился, что все собравшиеся внимательно его слушают. — Мне доложили, что противник использует римское вооружение: мечи, металлические метательные снаряды, а иногда и чешуйчатые доспехи. Разумеется, если бы речь шла о единичных случаях, я не придал бы этому никакого значения. Нет ничего особенного в том, что вышедший в отставку ветеран продаст свое военное снаряжение первому попавшемуся торговцу, а тот возьмет да и сбудет все это варварам. Но римское оружие попадается у варваров в таких количествах, что это наводит на мысль о регулярных поставках. Разумеется, полное расследование будет проведено по завершении кампании, но сейчас я хочу, чтобы в каждом подразделении был налажен строгий учет вооружения и доспехов — наличных, трофейных, оставшихся после павших. Ну а когда решивший заработать на римской крови изменник будет найден, его ждет распятие.

Опасения, которые Веспасиан питал в отношении связей своей жены с «освободителями», моментально вышли на первый план в его мыслях, а по позвоночнику пробежал холодок.

— Этот торговец не сидит без дела, — негромко произнес Хосидий Гета.

— Что ты имеешь в виду?

— Лишь одно. Чтобы поставлять варварам оружие в таких количествах, о каких было сказано, нужно иметь в своем распоряжении серьезную, обладающую большими возможностями организацию. Торговые операции таких масштабов вряд ли могут пройти незамеченными.

— Ты не против того, чтобы высказаться яснее?

— Отнюдь.

— Тогда, пожалуйста, поясни свою мысль.

— Она состоит в том, что мы столкнулись с чем-то более значительным, нежели алчность какого-то спекулянта, решившего погреть руки на перепродаже одной-двух партий оружия. Слишком уж много этого добра досталось Девятому на данный момент. Тот, кто проворачивает эту операцию, имеет доступ к немалым деньгам, связан с воротилами оружейного дела и располагает небольшой торговой флотилией.

— Не иначе как из мрака снова появляются «освободители», — насмешливо предположил Вителлий.

Гета повернулся на табурете в его сторону.

— У тебя есть доводы в пользу такого варианта, трибун?

— Пока нет, командир. Просто повторяю слух, который стал ходить в последнее время.

— В таком случае советую тебе высказываться лишь тогда, когда тебе есть что сказать по существу дела. А свое умничание прибереги для компании младших трибунов — может быть, на них оно произведет впечатление.

Кто-то из командиров усмехнулся, кто-то откровенно рассмеялся, а Вителлий, не ожидавший, что его так отделают, мучительно, чуть не до слез покраснел.

— Как скажешь, командир.

Гета удовлетворенно кивнул и обратился к командующему:

— Командир, нам необходимо не мешкая поставить в известность дворец. Тот, кто повинен в снабжении бриттов римским вооружением, может затаиться, как только узнает, что этот факт нами выявлен.

— Депеша уже на пути к Нарциссу, — самодовольно ответил Плавт.

Веспасиану пришло в голову, что, сказав это, командующий лишь хотел показать, что и здесь оказался предусмотрительнее даже самых опытных командиров. Если послание и имело место, то сомнительно, чтобы в нем приводились соображения и догадки Геты. Скорее всего, сразу после совещания к Нарциссу будет отправлен новый гонец с новой депешей.

То, что на этом Плавт поспешил свернуть обсуждение затронутого вопроса, только укрепило Веспасиана в мысли о справедливости его догадки.

Наконец Плавт, поднявшись, отодвинул свой стул, тем самым завершив совещание. Легаты также поднялись со своих мест и потянулись к выходу, чтобы в сопровождении конной стражи разъехаться по своим подразделениям. Веспасиан пошел было попрощаться с братом, но тут Плавт подозвал его.

— На пару слов, легат. Ты не против, Сабин?

— Конечно, командир.

Когда они остались одни, Плавт улыбнулся:

— Для тебя, Веспасиан, есть хорошая новость. Император везет с собой весьма многочисленную свиту.

— Помимо слонов?

Командующий издал вежливый смешок.

— Да забудь ты о них. Они нужны исключительно для большей помпы, их не подпустят к линии боевых действий ближе чем на милю, ручаюсь. Нам, командирам, на людях приходится принимать к исполнению даже самые нелепые распоряжения. Сами по себе мы обязаны делать все необходимое для скорейшего разгрома врага, но люди должны видеть, что полководцы повинуются императорам, даже если те лишены военных талантов. Ты не согласен?

Веспасиан почувствовал, как кровь отливает от щек, страх и гнев едва не взяли в нем верх над самообладанием.

— Это что, очередная проверка моей лояльности, командир?

— В данном случае нет, но ты молодец, что осторожен. Нет, я просто хотел заверить тебя в том, что твой командующий не такой уж глупец, каким ты его, похоже, считаешь.

— Командир! — возразил Веспасиан. — Я и не думал…

— Мир, легат, мир. — Плавт поднял руки. — Я знаю, что ты думаешь, как и остальные, да и сам на вашем месте думал бы точно так же. Но я — человек императора, обязанный исполнять его повеления. Если я не сумею разбить врага, меня в худшем случае обвинят в некомпетентности, а в глазах высшей власти это куда меньший грех, чем неповиновение. — Командующий помолчал. — Наверное, ты считаешь, что в подобном моем поведении повинна постыдная слабость. Что ж, возможно, в этом есть доля истины. Но если твоя звезда продолжит движение вверх и ты окажешься на моем месте, с талантливым и нетерпеливым легатом в своем подчинении, который ставит военный успех выше всяческих политических соображений, то, думаю, тебе не однажды вспомнятся мои слова.

Веспасиан промолчал, с отстраненной невозмутимостью глядя на командира, но внутренне стыдясь того, что благоразумие диктует ему никак не реагировать на покровительственную нотацию. Что делать, поучения старших по рангу приходится терпеливо и молча сносить.

— Так вот, — продолжил Плавт, — есть и хорошая новость, которую я тебе обещал. Твоя жена и твой ребенок прибудут сюда в составе императорской свиты.

— Флавия в императорской свите? Но… почему?

— Только не воображай, будто ее вдруг невесть как приблизили к монаршей особе. Свита большая, согласно депеше Нарцисса, в ней больше ста человек. Я так понимаю, что Клавдий хочет, чтобы его и в походе окружали блистательные представители римской аристократии. Но ведь, в конце-то концов, важна не причина, а то, что ты сможешь снова увидеть супругу. А там, помнится, есть на что посмотреть.

Этот незамысловатый комплимент вовсе не польстил Веспасиану, и он лишь кивнул, даже не попытавшись изобразить из себя что-то вроде: я сам безмерно горд, что отхватил в жены столь признанную красавицу. Его отношения с Флавией строились на чем-то гораздо более глубоком и сложном, чем простое физическое влечение, так что внешняя привлекательность той, при всей ее несомненности, не имела решающего значения. Однако все эти соображения были слишком интимны, чтобы с кем-либо ими делиться.

К тому же радость, охватившая было его при мысли о скорой встрече с женой, тут же уступила место волнению. С чего бы это она вдруг оказалась в числе приближенных Клавдия? Император обычно держал при себе либо записных льстецов, умевших его развлекать, либо людей, находившихся на подозрении, которых он не решался оставлять без присмотра.

И если Флавию отнесли ко второй категории, ей может грозить нешуточная опасность. Во время путешествия она будет находиться под постоянным тайным приглядом, и малейший намек на заговорщические или изменнические действия приведет к тому, что она попадет в зловещие когти дознавателей вольноотпущенника Нарцисса.

— Это все, командир?

— Да, все. Постарайся, чтобы твои люди с максимальной пользой провели время в ожидании прибытия императора.