ГЛАВА 20

Из донесения курьера Веспасиан понял, что продвижение к реке Тамесис может выйти из-под контроля, причем не из-за бриттов, а из-за того, что вспомогательные отряды батавов организовали преследование дикарей вовсе не так, как следовало. Вместо того чтобы расчистить дорогу и максимально обезопасить марш основных сил между одной рекой и другой, батавы предались свирепым, кровожадным инстинктам своего племени и, рассредоточившись по широкому фронту, принялись истреблять всех бриттов, каких удавалось настичь, словно это была не военная операция, а грандиозная оленья охота.

У подножия кряжа сбегавшие по склону заросли сливались с очередным из множества топких болот, составлявших, кажется, основу здешнего ландшафта. Сверху были видны мелькавшие среди зарослей гребни шлемов и порой навершия штандартов — батавы, похоже все еще пребывавшие во власти свирепых инстинктов, прорубались сквозь кустарники и пробирались по узким тропкам, неустанно преследуя удирающих от них врагов. Скучное, невыразительное болото тянулось и тянулось, пока не смыкалось с широкой, привольно поблескивавшей гладью великой Тамесис, несшей свои воды по змеистому руслу из самого сердца огромного острова. Дорога, по которой двигался Второй легион, шла прямиком к грубому молу с маленькой пристанью. Такая же пристань имелась и на другом берегу.

Раздосадованный Веспасиан хлопнул себя по бедру. Его вышколенный боевой конь не обратил на это внимания, продолжая спокойно щипать придорожную травку, что лишь усугубило раздражение легата. Он натянул поводья и развернул лошадь, повернувшись лицом к легиону. Люди застыли в молчаливом строю, ожидая приказа продолжить марш. И стороне, несколькими милями выше по течению, виднелась темная движущаяся масса — Четырнадцатый легион по почти параллельной дороге уже приближался к Тамесису. По словам Админия, прямо на пути его следования должен был находиться мост, но ничего такого там не наблюдалось. Наверное, Каратак разрушил эту слишком удобную для врагов переправу. Если вблизи не отыщется других мостов или бродов, легионам придется двигаться вверх по течению в поисках другой возможности перебраться за реку, а это было бы крайне нежелательно. Всякое промедление увеличивало вероятность того, что Плавту второй раз придется форсировать водную преграду, преодолевая вооруженное сопротивление. На востоке, там, где река, расширяясь, сливалась с отдаленным горизонтом, маячили очертания кораблей — римский флот вошел в устье с намерением поддержать наступающие колонны. Хотя Админий и утверждал, что судов, способных помешать римлянам осуществить переправу, у бриттов нет, генерал Плавт не собирался рисковать. За боевыми триремами следовали низко сидящие широконосые транспорты.

Только когда эти корабли подойдут ближе, армии будет дозволено начать штурм реки.

Впрочем, на данный момент все эти рассуждения имели чисто теоретический характер. Полученный приказ был предельно прост: выйти к берегу и очистить прилегающую к реке местность от любых вражеских формирований, буде они обнаружатся. Правда, простым этот приказ выглядел только на пергаменте, и счесть его таковым мог только человек, незнакомый со здешним ландшафтом. Веспасиан прекрасно понимал, что легион не может прочесать в боевом строю заросли утесника, а болото сулило еще худшую перспективу. Его люди могут просто увязнуть в трясине, если им не повезет и они не наткнутся на тропки, проложенные туземцами. Но даже в этом случае существовала опасность, что к ночи легион все равно распадется на отдельные группы и застрянет в проклятых топях как минимум до утра, когда рассвет даст возможность переформироваться.

— Подать сигнал! — приказал он штабным трубачам.

Последовали характерные отхаркивания — люди прочищали рты, после чего по едва заметному кивку старшего трубача раздались хриплые звуки. В тот же миг первая когорта с четкостью отменно отлаженного механизма двинулась маршем мимо легата.

Старший центурион наметил пункт развертывания, проревел приказ изменить боевой порядок, и передние ряды двинулись вправо, строго перпендикулярно дороге. И тут же уткнулись в плотные заросли, преодолеть которые, сохраняя строй, было невозможно. Четкий, размеренный шаг сменился неуверенным топтанием, задним рядам пришлось сбавить темп, чтобы не налететь на притормозивших товарищей. Веспасиан переглянулся с Секстом, седовласым префектом лагеря легиона, и поморщился. Самый старослужащий воин подразделения слегка склонил голову, соглашаясь с тем, что приказы, исходящие из штаба армии, подчас граничат с идиотизмом.

Маневр, который великолепно выглядел бы на плацу, быстро превратил стройную маршевую колонну в беспорядочную толпу, с проклятиями продиравшуюся сквозь плотно росший утесник. Прошел примерно час, прежде чем легион смог, выбравшись на более-менее проходимую местность, восстановить построение, развернуться в линию лицом к реке и приготовиться к спуску по пологому склону. Как только когорты выровнялись, Веспасиан отдал приказ, и строй двинулся вперед под присмотром центурионов, немилосердно честивших легионеров всякий раз, когда те нарушали равнение. Однако все эти старания пропали втуне. Преодолевать заросли развернутой линией было еще трудней, чем колонной, и вскоре сплошная шеренга римлян распалась на группки людей, каждая из которых продиралась сама по себе. То здесь, то там случались задержки — солдаты натыкались на укрывавшихся в утеснике бриттов, по преимуществу раненых, разоружали их и тех, кто мог встать на ноги, отправляли под охраной в тыл. Тяжелораненых добивали и двигались дальше. Столкнувшись с более серьезным сопротивлением, легионеры устремлялись и атаку. На оставшемся позади них сравнительно открытом участке пустоши росла разношерстная толпа пленников, а чуть поодаль — маленькая, но постоянно пополнявшаяся кучка раненых римлян, свидетельствовавшая о том, что в мешанине кустов порой бывает по-настоящему жарко.

К середине дня под исполненными отчаяния взглядами легата и его офицеров Второй легион окончательно разбился на мизерные отряды, не только не управляемые из единого центра, но и имеющие весьма слабое (если вообще хоть какое-то) представление о том, где находятся их товарищи. А поскольку наряду с ними в кустарнике продолжали шнырять надеющиеся ускользнуть за реку бритты, то время от времени снизу доносились отдаленные боевые кличи и лязг клинков. Веспасиану и его свите не оставалось ничего другого, как спешиться, пристроиться близ дороги в тени маленькой рощицы и с молчаливой тоской созерцать весь этот хаос.

Ближе к вечеру большая часть легиона пропала из виду, и лишь центурия, охранявшая самого легата и штаб, по-прежнему тонкой цепью маячила в ста шагах ниже по склону. Позади нее за наспех сооруженной из нарубленного утесника загородкой маялись пленные бритты, за которыми приглядывал рассредоточенный вокруг караул. Трибун Вителлий верхом отправился допросить кого-нибудь из дикарей. Найдя среди них самого толкового, не иначе как вождя какого-то клана, он, не скупясь на затрещины, приступил к энергичным расспросам, но через некоторое время махнул рукой и, отвесив на прощание варвару еще один подзатыльник, взобрался на лошадь, после чего вернулся назад.

— Выяснил что-нибудь полезное? — спросил Веспасиан.

— Только то, что некоторые из этих дикарей не чужды образованности и немного знают латынь.

— Но мостов или бродов поблизости нет?

— Никак нет, командир.

— Ну что ж, хоть это ясно.

Взгляд Веспасиана переместился к томящейся на солнцепеке центурии его личной стражи.

— Вели парням сесть, — промолвил он вполголоса, обращаясь к префекту лагеря. — Сомнительно, чтобы при нынешних обстоятельствах бритты устроили нам какую-нибудь каверзу. А раз так, нет смысла держать людей на ногах в такую жару.

— Так точно, командир.

Пока обрадованная зычным распоряжением Секста центурия опускалась на землю, трибун Вителлий поймал взгляд легата и кивнул в сторону дороги. По ней галопом скакал вестовой главной ставки. Заметив легата и офицеров, он, горяча коня, помчался вдоль кряжа в их сторону.

— Ну, что еще там придумали? — пробурчал Веспасиан.

Запыхавшийся гонец соскользнул с лошади и подбежал к легату с депешей в руке.

— От командующего, — промолвил он, тяжело дыша, но не преминув вскинуть руку в салюте.

Веспасиан ответил ему отрывистым кивком и сломал печать. Штабные нетерпеливо зашевелились, дожидаясь, когда командир прочтет послание Плавта. Впрочем, оно оказалось довольно коротким, и Веспасиан тут же передал его Вителлию.

Тот, пробежав глазами первые строки свитка, нахмурился:

— Согласно этой депеше, нам надлежит уже быть внизу, у реки, чтобы еще до вечера подготовиться к переправе. Часть личного состава перевезут на военных судах, а остальных поддержат стрелометы и катапульты. Но, командир… — Вителлий поднял глаза и беспомощно махнул рукой в сторону зарослей и топей, буквально поглотивших Второй легион.

— Именно, трибун. Теперь прочти приписку, в конце.

Приписку Вителлий прочел вслух:

— В дополнение к предыдущим приказам и в связи с тем, что когорты батавов столкнулись при переходе через болото с существенными трудностями, вам настоятельно рекомендуется развивать наступление лишь по надежным, разведанным тропам.

Один из младших трибунов насмешливо хмыкнул, многие с горечью рассмеялись. Веспасиан поднял руку. Призвав свиту к молчанию, он обратился к Вителлию:

— Похоже, ребята, засевшие в армейском штабе, строчат приказы, плохо представляя себе, как их выполнять. Впрочем, что я тебе говорю, ты ведь только оттуда и сам все прекрасно знаешь.

Многие трибуны отвернулись, пряча ухмылки. Вителлий покраснел.

— Однако приказ есть приказ, его следует выполнять. Другое дело, что к тому времени, когда легион соберется у реки, будет уже крепко за полночь, да и флот пока еще в нескольких милях от нас. Вот и получается, что как ни крути, а раньше завтрашнего утра форсировать реку нам не удастся. Это не мешало бы довести до сведения командующего. Трибун, ты сам видишь, в какой обстановке мы находимся, и хорошо знаешь, что к чему в армейском штабе. Отправляйся вместе с этим гонцом к Авлу Плавту, расскажи ему о реальном положении дел и объясни, что начать переправу вечером никак невозможно. Распиши ему, да покрасочней, по какой местности нам приходится пробираться, помоги ему вникнуть в наши проблемы. Езжай.

— Есть, командир.

Вителлий отсалютовал и, внутренне негодуя, направился к своей лошади. Его разозлило и малоприятное поручение, и явно скептическое отношение, выказанное легатом к нему в присутствии младших трибунов.

Веспасиан не без насмешливого удовольствия проводил раздосадованного старшего трибуна взглядом, но, когда тот, яростно ударив пятками в конские бока, ускакал, пожалел о том, что не устоял перед искушением поддразнить этого самодовольного хлыща. Хорошо еще, что все это произошло, пока префект лагеря отлучался к легионерам охраны. Заслуженный ветеран поднялся по склону обратно, когда все уже кончилось, и на насмешливые физиономии молодых офицеров воззрился с хмурым недоумением.

— Новые приказы, командир?

— Прочитай это. — Веспасиан протянул свиток.

Секст быстро пробежал глазами депешу.

— Думаю, какому-то молодому придурку из Плавтова штаба придется выслушать от меня пару ласковых слов.

— Рад это слышать. А сейчас надо подумать о том, как заново собрать легион. Правда, по моему разумению, трубить общий сбор здесь бесполезно. Сейчас люди разбрелись по болоту, и чем заставлять их опять блуждать по зарослям в поисках точки сбора, лучше дать им возможность подтянуться к реке.

— Верно, — произнес вполголоса Секст, поглаживая подбородок.

— Я со штабом и своей стражей отправлюсь прямиком к пристани, — Веспасиан указал на реку, — а уж когда мы до нее доберемся, тогда и дадим сзывающий всех сигнал. Ну а тем временем тебе и младшим трибунам придется сесть на лошадок и прочесать здешние буераки, с тем чтобы найти как можно больше наших и объяснить им, что к чему. Кровь из носу, но нам необходимо собрать если не всех, то большую часть людей до наступления темноты. Иначе и утром ничего с переправой не выйдет.

— Это верно, — согласился Секст и повернулся к младшим трибунам. Все они, разумеется, слышали слова легата, однако выполнять поставленную задачу особо не поторапливались.

— Эй, молодежь, — рявкнул префект, — небось все поняли, что да как. Повторять надо? Тогда шевелите задницами.

С явной неохотой молодые трибуны взобрались на лошадей и порысили вниз по склону, чтобы нырнуть в лабиринт петлявших по зарослям и между болотными кочками тропок. Провожавший их взглядом, пока они не пропали из виду, Веспасиан тронул собственного коня и во главе приштандартного отделения, охранной центурии и остатков свиты выехал на дорогу, ведущую к молу и пристани.

«Это не стратегия, а хрен знает что», — сердито думал легат. Едва Второму легиону удалось вернуть себе добрую славу, а вместе с ней и уважение других легионов, как какой-то дурацкий приказ превращает спаянное, боеспособное воинское подразделение в неуправляемую толпу, без толку шастающую по кустам и топям. К тому времени, когда ему удастся снова собрать своих людей воедино, они превратятся в усталых, вымотавшихся, грязных, исцарапанных оборванцев. Если такое воинство и можно будет чем-то воодушевить, так это сытной едой, вином и отдыхом, а не перспективой тут же на лягушачий манер лезть еще и в реку.