Глава 13
— Скольких мы потеряли? — спросил Аякс, разглядывая силуэты римлян на окраине деревни.
Карим, его ближайший соратник, оторвал взгляд от раны на руке Гепита, которую он бинтовал.
— Двое мертвы. Один почти что мертв. Четверо ранены. Но все раненые могут биться и дальше.
Аякс задумался над результатами устроенной им засады. Он потерял двоих, убив и ранив не меньше десятка римлян. Хороший счет, хотя он рассчитывал вообще их уничтожить или, по крайней мере, дезорганизовать, чтобы они не могли продолжать погоню. Некоторые из его людей и так были плохи, когда они пришли в деревню, ближе к вечеру. Потребовался весь его авторитет, чтобы уговорить их организовать засаду. Остальные товарищи-гладиаторы с радостью согласились выйти на бой, вместо того чтобы и дальше ломиться сквозь заросли. Нынешняя скромная победа несколько восстановит их веру в него. Наверняка.
Аякс четко понимал ход мыслей гладиаторов, прожив среди них несколько лет. Они живут, чтобы драться. Вынужденные однажды, по воле хозяев, рискнуть жизнью, они хорошо знают цену свободы и выдержат любые невзгоды и опасности, чтобы остаться свободными, не стать снова рабами или не подвергнуться казни. Кроме того, у гладиаторов всегда существовала четкая иерархия в соответствии с уровнем мастерства. Иначе его главенство точно попытались бы оспорить после бегства с Крита. Но пока он лучший боец среди них, они будут уважать его и подчиняться приказам. Несмотря на его неосмотрительность. Аякс снова разругал себя за благодушие. Флотская база была отличным укрытием, из которого можно было продолжать вылазки, вредя римлянам. Почти два месяца они хорошо ели и спали, зная при этом, что когда-нибудь и это место придется покинуть.
Надо было давно уходить отсюда, с горечью подумал Аякс. Они слишком разнежились. Сделали то, что могли позволить себе лишь величайшие гладиаторы, — потеряли бдительность. Дозорные не исполнили обязанностей. На мгновение Аякс почувствовал, как его охватывает гнев. Их глупость дорого обошлась товарищам. За то время, которое они провели на базе, численность его последователей возросла многократно, за счет рабов с захваченных судов. К моменту прихода римской флотилии их численность возросла с тридцати, бежавших с Крита, до трехсот. Он смог обеспечить экипажем оба корабля и даже поврежденное римское судно, случайно зашедшее на базу незадолго до нападения.
Аякс снова ругал себя. Было ожидаемо, что военный корабль станут искать, но неожиданно, что так скоро. Узнав, что римляне обнаружили его убежище, Аякс не мог не восхититься быстротой, с которой они поняли, что произошло с пропавшим кораблем, и ринулись в атаку. Он потерял базу, все корабли и всех бойцов, кроме полусотни человек.
Римлянами явно командовал выдающийся офицер. Теперь он знает, кто именно. Аякс узнал голос, который вызывал его на бой. Префект Катон, подавивший восстание на Крите, тогда, когда Аякс уже думал, что все у него в руках. Восстание потерпело поражение. Но будет следующее, подумал Аякс. Однажды он и его люди станут костяком, вокруг которого соберется новая армия рабов, способная бросить вызов своим римским хозяевам. Египетские селяне стонут под пятой римского владычества, а устроенные Аяксом представления лишь распалили их. Многие поддержат восстание. Многие, но не все, подумал он, глядя на горящую деревню.
Когда Аякс вывел из болот своих изнуренных товарищей и повел в деревню, староста встретил их с беспокойством. Он благоразумно предоставил группе вооруженных людей воду и пищу. Пока люди Аякса жадно пили принесенную селянами воду, он огляделся и понял, что это отличное место для засады. Окаймленная насыпью и камышами с одной стороны и мангровыми зарослями с другой, деревня была идеальным горлышком бутылки. Аякс знал, что по пятам за ним идет десяток легковооруженных римлян, и понял, что это возможность избавиться от них. Двадцать человек спрятались, а остальные сделали вид, что идут дальше. Римляне шли следом, вплоть до укрытия, и ловушка захлопнулась. Оказавшись в окружении между спрятавшимися и ушедшими вперед, легионеры погибли очень быстро.
Успех засады побудил Аякса попытаться провернуть подобное в более крупном масштабе, против главной колонны римлян, которая, как он был уверен, идет следом за разведчиками. Но на этот раз староста потребовал, чтобы они ушли из деревни, опасаясь наказания, которому подвергнут их римляне, найдя тела своих товарищей. Аякс приказал окружить селян и согнать в загон для коз, чтобы никто не сбежал и не предупредил римлян. Но селяне начали испуганно плакать и завывать. Требование молчать не возымело действия, даже когда он пригрозил оружием.
Выбора не было, подумал Аякс. Он не желал обагрять свои руки кровью селян, но безопасность отряда беспокоила его больше всего. Нельзя, чтобы римлян предупредили об опасности. Он приказал самым верным из своих людей идти в загон и убить селян. Годы, проведенные в школах гладиаторов в Риме, означали, что они умеют выполнять приказы немедленно и привыкли к чужим страданиям. Все закончилось очень быстро. Стихли последние крики, и деревня стояла в полной тишине в ожидании римских легионеров…
Карим закончил бинтовать руку нубийцу и кивнул ему, давая понять, что он должен уйти. Вытер с пальцев кровь о край грязной туники, от которой пахло потом и болотом.
— Что теперь, стратег?
Аякс поглядел на него, пытаясь понять, не шутит ли Карим. Его последователи всегда называли его стратегом, и со временем Аякс принял этот титул как должное. Карим обращался к нему точно так же и при других, но наедине обычно говорил откровенно и без церемоний.
— Ждем, когда они снова пойдут в атаку.
— Почему ты думаешь, что они так поступят?
— А у них есть выбор? — спросил Аякс. — Они пришли сюда, чтобы схватить нас. Они должны пойти в атаку, и очень скоро.
— Почему?
— Потому что боятся, что мы снова от них ускользнем.
Карим отпил воды из фляги и прокашлялся.
— Тогда почему же мы не бежим? Сейчас, пока они раздумывают.
— Потому что наши силы равны. У них столько же людей, сколько у нас, не больше. Мы убьем этих римлян и оставим гнить здесь, в болоте. Все подготовили?
Карим кивнул:
— Кант спрятал в траве колья, его люди готовы.
— Тогда пусть римляне атакуют, — сказал Аякс, мрачно улыбаясь и глядя на врагов.
Карим мгновение пристально глядел на него.
— Есть еще одна причина, по которой ты решил остаться и дать бой, так?
Аякс кивнул:
— Ты тоже слышал его голос?
— Слышал.
— Тогда ты должен понимать, почему я должен остаться и воспользоваться шансом убить этого офицера-римлянина. К сожалению, я не видел рядом с ним второго.
— Центуриона Макрона?
Аякс кивнул и сжал кулаки.
— Только подумать, этот Макрон был у меня в руках на Крите столько дней… Я мог убить его в любой момент. Я был дураком, Карим. Должен был свершить правосудие, когда мне представился шанс, а не тешить себя возможностью помучить врага.
— Всегда просто говорить умные вещи, когда все в прошлом, стратег, — ответил Карим, пожимая плечами.
Аякс нахмурился:
— Точно… тем более что у меня есть причина не терять шанса на отмщение. За то, что меня продали в рабство, за смерть моего отца. — Он говорил с ледяным спокойствием. — Пока префект Катон и центурион Макрон живы, я не успокоюсь, не угомонюсь.
— Ты не успокоишься и не угомонишься, пока стоит Рим, — устало ответил Карим. — Чего ты хочешь достичь, друг мой? Твое сердце желает убить всех римлян в этом мире?
— Если это возможно, то да.
— Но это невозможно.
Повернувшись к нему, Аякс улыбнулся:
— Только дай мне время, и посмотрим. Кроме того, неужели ты думаешь, что мы одиноки в ненависти к Риму? Вспомни, что мы узнали от того толстого капитана последнего купеческого судна, которое захватили. Нубийцы собираются завоевать юг провинции.
— Помню.
— Значит, нам, возможно, надо попытать счастья на стороне нубийцев.
— Возможно. Но нубийцы — люди, которых мы не знаем, — рассудил Карим. — Возможно, будет ошибкой присоединиться к ним, даже если они ненавидят Рим не меньше нас. Не следует принимать такие решения поспешно.
— А я и не спешу.
Карим с сожалением покачал головой:
— Жажда мщения тяготит тебя, стратег. Она ослепляет тебя, не дает думать об ответственности перед остальными. Передо мной и всеми, кто пошел за тобой. Теми, кто может когда-нибудь пойти за тобой, если ты оставишь месть. Ты должен поставить рассудок выше чувств. Это и значит быть настоящим вождем.
— Я человек, пусть и ваш вождь, Карим, — ответил Аякс, пожав плечами. — Я не могу отвергнуть веления сердца. Ни ради тебя, ни ради других, избравших мой путь. Я должен отомстить. Если боги будут милостивы к нам, я сделаю это сегодня ночью, в этой деревне. Я убью римских легионеров и своими руками отрублю голову префекту Катону. А если захвачу его живым, то сделаю с ним то, что он сделал с моим отцом. Прибью к кресту и буду сидеть и смотреть, как он умирает под палящими лучами солнца, умоляя о глотке воды или о том, чтобы его добили побыстрее. Ни того ни другого он от меня не получит.
Последние слова Аякс произнес особенно резко.
Мгновение они молчали, потом стратег встал и поглядел на другой конец деревни, где толклись легионеры. Увидел, что они выстроились в ряды и сомкнули щиты, от которых едва отражалось затухающее пламя пожара. В середине стоял рослый худощавый мужчина в шлеме с гребнем. Когда легионеры построились, он поднял вверх меч и махнул им вперед. Легионеры двинулись с места.
Аякс сложил руки у рта и крикнул, предупреждая своих людей:
— Они идут! Лучники, приготовиться! Гладиаторы, ко мне!
Все встали. Аякс повернулся к Кариму и мрачно улыбнулся.
— Помолимся богам, друг мой, чтобы они были к нам милосердны, и этой ночью все закончится, — сказал он.
