37

Я развернулся и потрусил к оружию. Бессонные ночи и стояние в невидимом колодце с девушкой на плечах не прибавили мне сил. Завладев клинками, поднял взгляд. Вартекс исчез, напоследок изрыгнув из своей утробы больше полусотни нагих существ. Они уже подступали, издавая змеиное шипение: прекрасные серокожие уроды, демонски обаятельные и ангельски отвратительные.

Угу, именно так.

И у каждого – огромный золотистый серп на костяной рукояти длиной в два ярда.

Сборщики, мать их, жатвы…

Не знаю, где водятся твари, чьи кости пошли на изготовление рукоятей. Не знаю, из какой вселенной явились чирвалы, но у меня возникло горячее желание загнать их обратно. Они направлялись туда, где на камнях распласталась Виджи.

В два прыжка я оказался рядом с принцем, который держал оборону рядом с эльфийкой, подняв меч горизонтально на уровень задранного подбородка. Имоен выдернула стрелу из колчана. Монго со своим полуторным клинком занял положение сбоку от нимфы. Скареди, горестно охая, разыскал огрызок Малого Аспида. Альбо, чей посох сейчас полеживал на дне пропасти, вдруг выхватил из-за халявы сапога раскладную живопыру в локоть длиной. Ишь ты!

– Изверги! – крикнул он.

Начинает повторяться.

– Святой отец, стойте, не то пришибу! – сказал я.

Чирвалы заполняли верхнюю часть двора. Запах сладковатого мускуса разошелся в воздухе.

Авангард из трех существ был уже рядом. Они наступали медленно, вкрадчиво, разгребая воздух, будто стоячую воду, их язык был шипением разных тонов. Представьте себе высоченного эльфа, присыпанного пеплом погорельца, махнувшего из горящего дома в чем мать родила, представьте, что от ужаса его карие до черноты глаза расползлись на половину лица, и вы поймете, как выглядели чирвалы. Черты их зауженных книзу лиц были правильными, длинные заостренные уши далеко отстояли от головы. Пепельные волосы с синим отливом – одинаково пышные у мужчин и женщин. Вытянутые, высушенные тела с удлиненными конечностями. У женщин были маленькие крепкие груди, вогнутая раковина живота, несимпатичные когти на руках и ногах и острые зубы. Впрочем, две последние детали относились и к мужчинам.

Я подумал, что чирвалы, явно, родственники эльфам. Может, по материнской линии через пяток-другой демонов ада. Бессмертные или смертные, они, в любом случае, не выглядели как существа, с которыми можно договориться. С другой стороны, на них нет даже плохоньких кальсон, не говоря уже про доспехи, и бой с ними может оказаться не таким сложным делом.

Если только…

– Сталь… – охнул принц. – Железо, бог-ужасный! Их оружие…

– Из-зверги! – вновь крикнул архиепископ, покрываясь бурыми пятнами.

И впрямь – сумасшедший.

Я схватил Альбо за пояс и сшиб на землю пинком. Потом наступил на запястье, выбил нож и успокоил новым ударом в затылок. Между тем, Скареди без спроса кинулся в атаку, вращая огрызок Малого Аспида, как тростинку; шаграутт откусил только четверть огромного клинка. Молниеносный удар снес голову одному чирвалу, меч прыгнул вверх, чтобы по короткой дуге обрушиться на пепельные волосы другого. Брызнул серый ихор… Третий оказался дамой, и Скареди влегкую придержал меч, будто Аспид действительно был невесомой тростинкой. Зря. Золотой серп едва не стегнул рыцаря по груди. Скареди отшатнулся и бросил клинок под новый удар.

Серп перерубил его запросто, и еще одна четвертушка Малого Аспида зазвенела о камни.

Гритт!

Скареди охнул. Янтарный росчерк серпа полыхнул в дюйме от его горла. Рыцарь шатнулся назад, неловко подвернул ногу и со стоном растянулся на камнях. Кажется, его колено хрустнуло.

Небо… Будет знать, как бросаться в бой через мою голову.

У Имоен не было глупых мужских комплексов. Леди-чирвал примерила стрелу для правой глазницы (последний писк, вернее, шипение сезона) и повалилась на трупы собратьев.

Они смертны, их оружие спокойно режет сталь, их слишком много, нам конец – вот такие выводы я для себя сделал.

Твари умирали, не выпуская оружия из рук. Жаль. Я бы рискнул нагнуться, чтобы завладеть такой штукой и пройтись по ребрам и шеям чудовищ.

Толпа чирвалов колыхнулась. Движения пришельцев становились быстрее, четче. Задние ряды напирали; я заметил, что нам отрезали путь к обломкам башни, возле которых копошился Олник. На лица мужчины и женщины чирвалов казались одинаковыми, как доски в заборе.

– Ага-а-а! Яханный фонарь! Выходи на бой чести, Фрей! Я тебя презираю! – надрывался мой фантом. – Что, испугался, злыдень? Иди ежей паси!

Заткнулся бы, дурень. Если кто и дрейфил сейчас, так это Фатик Джарси по прозвищу Бешеный Топор.

– Отступаем! Монго, хватай Альбо! – рявкнул я.

А если, мелькнула шальная мысль, попробовать прорваться через мост? Значит, пока убивать Фрея нет смысла, он должен вытянуть мост для нас, а уж тогда я рискну через него прорваться. У смертоносца десяток телохранителей – и все. Маги не в счет – они еле держатся на ногах. Да и сам Фрей больше не сможет плести заклятья.

– К мосту, – заорал я. – Отступаем к мосту!

Но я слишком медленно соображал: фланг чирвалов уже перекрыл туда дорогу.

Они надвигались расходящимся клином, в следующем ряду было четверо: поровну мужчин и женщин. Я проткнул крайнего слева, затем пластанул по груди его напарника. Правая половина ряда состояла из женщин, и я невольно опустил мечи. Этический кодекс Джарси грозил сыграть со мной злую шутку; амок, который пособил мне в пещере Оракула, как назло, куда-то пропал. А вот дамочки оказались без комплексов и задействовали свои серпы как нужно и куда нужно, чтобы выбить из меня излишек куртуазности.

Прощай, варвар!

Я закрылся от ударов, ожидая, что серпы располовинят клинки Гхашш и меня заодно…

Дзынь-бам-дзынь!

Мечи были целехоньки.

Ха!

Значит, клинки Гхашш – это все же не сталь, не железо, я сообразил это, еще не успел смолкнуть перезвон. Тогда я умело парировал, призывая амок на свою голову. Но этот гад предпочел спрятаться.

Имоен положила конец моим колебаниям, воткнув стрелу под мышку первой даме, а с другой стороны Крессинда протянула мне руку помощи, ловко швырнув молот.

Я избавлю вас от подробностей, но замечу, что когда гномский молот ударяет с близкого расстояния, опознать человека по лицу вряд ли получится.

Следующие в ряду перешагнули трупы собратьев. Я бы назвал чирвалов холодно-бесстрастными, если бы не пустое выражение огромных глаз. Оно, скорее, подходило мертвецам, которым позабыли смежить веки.

От забрызганных ихором камней тянуло сладким, земляным мускусом.

– Ерш твою медь! – сплюнула Крессинда, резво подтягивая молот за цепочку.

– Ах-хааа! Ха-а-а! – ревел мой фантом.

Скареди стонал что-то неразборчивое.

Следующий ряд состоял из пяти существ: на мое счастье – чисто мужская компания. Их навязчивое шипение вызывало у меня ломоту в зубах.

– Когда они рас… развеются? – воззвал я через плечо, скользя на каблуках назад.

– Доколе нашей смерти раньше! – простонал принц. – Моя плешь! Бог-ужасный! Они проснутся поначалу… Они страшны в этом мире!

– Гритт! Едрическая сила! – Полсотни против четверых, ну еще Олник подтянется – это как-то чересчур. Сколько шансов за то, что мы уцелеем? Однако прав был Альбо со своим гороскопом: на нас все-таки напали эльфы.

– Дядюшка, дядюшка, ты жив, дядюшка? Фатик, придумай чего-то, г-гномья кур-рва, слышишь? Мост выдвигается, пчхи-пчхи, дядюшка, кажется, сдох! Тут кругом обломки!

А еще дядюшка сдох…

– Из-зверги!

– Подходи, Фрей! Я тебя выпотрошу! Ух, ты, мизерный подонок!

Проклятье…

– Фатик, думай! Они уже ко мне лезут, г-гномья курва!

Краем глаза я заметил, как Олник, забравшись на кучу обломков, обстреливает левый фланг чирвалов камнями.

– Сие низшие слуги Агмарта… – Принц тяжело дышал. – Ублюдки от кровосмеси младших демонов и эльфов… Дрянная история… Варвар, мы все поедем на! Они уже пробуждаются в нашем мире, смотри же!

Мало вы мне рассказали, господа эльфы. Ох, мало! С кем вы ведете битву? От кого бежите? Что хотите узнать у Оракула?

– Ерш твою медь! – взревела Крессинда, бросая молот.

– Шлеп твою мать! – поддержал я, заметив, как в глазах ближайших чирвалов появляется осмысленное выражение. Это было, черт, так внезапно! Глаза заблестели, зрачки расползлись по радужке черными пятнами. Я успел насадить на меч одного и задеть плечо другого, но на этом моя удача издохла. Все трое внезапно ускорились, и росчерки их серпов стали напоминать удары молний. Я едва успевал парировать. А, и еще я пятился. Куда-то в направлении пропасти.

Я возненавидел эльфов в тот момент. Разумеется, мне было ясно, что все, мы приплыли и пора сушить весла. Вопрос был лишь один: на сколько мы сократим поголовье чирвалов перед собственной гибелью.

Имоен и Крессинда сработали за меня: две стрелы, один удар молота. Теперь против нас стали в ряд шесть ублюдков. Взметнулись серпы. Клин чирвалов надвигался, задние напирали, вытягивали гордые лебединые шеи, а я заботился только о том, чтобы отбивать секущие удары. Я пятился. Мы пятились. Монго пыхтел, волоча Альбо. Скареди полз сам. Принц оттаскивал Виджи на два шага позади меня.

Оттаскивал к пропасти.

Я подумал, что пропасть – это неплохой вариант. Виджи ничего не почувствует. Но я лучше сложу голову в битве, чтобы никто не вякал потом, мол, Фатик струсил. Он боялся – да, так можно говорить, боялся, но не отступил, как-то так.

– Фа… Фа… Эркешш, Фатик!

Я оглянулся и увидел, как Фрей мягко, даже замедленно, перепрыгивает на нашу сторону. Полы накидки взметнулись, как крылья. За смертоносцем последовали трое телохранителей. Упертый малый. Все-таки догнал. Лицо альбиноса было… мертвым. Ненависть ко мне делала его сверхчеловеком в большей степени, чем кровь демонов. Нас разделяли двадцать футов и тройной строй серых монстров.

Ряды чирвалов начали охватывать нас дугой. Пропасть была уже рядом. Имоен трудилась, пока у нее не кончились стрелы. Потом бросила лук себе за спину. В ее руке блеснул тяжелый охотничий нож. Не раздумывая, она украсила им лоб недоэльфа.

Я отбивал удары… местами успешно. Местами.

Серп чирвала перерубил цепочку молота. Крессинда с хриплой матросской бранью выхватила кинжал – стальной, разумеется, и швырнула в ближайшего злыдня.

Имоен вдруг разревелась, как маленькая девочка, притиснув к глазам сжатые кулаки.

Все.

Я озлился и издал варварский клич, бросаясь в последнюю атаку. Красиво умереть – тоже подвиг. А если повезет, я пробьюсь к смертоносцу и насажу эту мразь на клинок.

Чирвалы застыли. Клянусь вам, все эти злыдни застыли, на лицах первого ряда проступили болезненные гримасы. Серп замер над головой Имоен.

Меня пронзила догадка.

– А-а-а-а-арррр! – Я повторил вопль, срывая голос. Ряды нагих тварей покачнулись.

Чирвалы, может, и были ублюдками, но уши, а значит, и тонкий слух, у них были от эльфов!

Фрей остановился посреди строя чирвалов, лицо его исказилось. Он что-то понял, или почувствовал и начал быстро повторять какой-то рефрен на омерзительном языке с обилием шипящих.

Чирвалы ответили ему – шипением.

А и быстро они приходят в себя…

– Олник! – завыл я, перекрывая голос смертоносца. – Олник, пой!

– Ась? – не понял тот, восседая на куче каменных обломков.

– Пой, болванище, пой свои песни!

– А-а-а-апчхи-и! Народные?

Кто-нибудь, убейте сукиного сына!

– Гномские йодли! Пой же ты, наконец!

– Арча, Олник, арча! – поддержал меня принц, от волнения заговорив на эльфийском.

– Но…

– По-о-о-ой!!!

И Олник запел.

Если вы помните, от гномских йодлей – замечу между строк, что поют – Гритт, не поют, ревут от тоски! – их обычно гномские мужчины, достигшие половой зрелости – у эльфов, у всех эльфов, кроме чащобников, приключаются рвотные позывы необычайной свирепости. Я не эльф, но от гномских йодлей меня тоже тошнит.

Чирвалы не были эльфами в полной мере. Я был уверен, что пение товарища подействует на них, но в точности не знал как.

Результат превзошел все ожидания.

Едва Олник распелся ("йодл – иа-ай – иии – яууу!"), а случилось это за считанные мгновения, – чирвалы, бросив оружие, начали зажимать уши ладонями. Это не помогло. Они пытались заткнуть уши пальцами – не помогло и это, поскольку палец, увенчанный когтем, не слишком подходит для ушной затычки. Широкая грудь и луженая глотка моего напарника исторгали звуки настолько громкие и пронзительные, что они, казалось, ввинчивались в плоть гор до самых корней. Это вам не безобидное огровское пение! На лицах свирепых полуэльфов отражалась ужасная боль, из огромных глаз катились слезы. Внезапно один из них, отняв руки от головы, с разбега сиганул в пропасть. Его пример послужил сигналом к действию. Толкаясь, шипя, чирвалы серой волной начали бросаться с края Дул-Меркарин. Они пихали и нас, слепо пробегали мимо, и все падали, падали в пропасть, как живой водопад.

Олник богом мщения высился на груде камней и пел. О, как же он пел!

Фрей опомнился и отправил в бой телохранителей. Хо! Не прекращая драть глотку, мой товарищ схватил булыжник и метким броском раскроил аграбанцу башку. Второй попытался уклониться, но бог мщения не знал промашки. Да, гномы – великие умельцы по части швыряния камней.

Внезапно пение Олника прервала серия чихов, и твари, те, что еще остались, замерли, затем медленно потянулись за своими серпами…

И тут вступила Крессинда!

Как правило, гномские женщины – а уж тем более, Жрицы Рассудка, не слишком уважают пение мужчин, но Крессинда, видимо, имела на счет йодлей свое мнение. Глотка у нее была – мое почтение. Квакни-как-там-его, и без того уже возлежавший ничком, повалился на бок, закатив глаза под лоб. Бедняга.

Смертоносец придержал оставшегося телохранителя. Вдвоем они начали отступать к мосту.

Последний чирвал замер у кромки обрыва, когда Олник и Крессинда – а они, черт, спелись как надо! – взяли паузу, чтобы глотнуть воздуха. Но прыгнул, едва гномы продолжили концерт.

Имперский смертоносец пятился к мосту…

Я усмехнулся и направился к нему, держа оба клинка перед собой.

Ну, кто из нас неудачник?