Глава тридцать пятая
Чуть позже пришло понимание, что жизнь налаживается. Иана, бросив Терона на попечение Евы, фактически расторгла помолвку. Её пожелание «не преследовать» толкуется однозначно — она ждёт.
Закончились непосильные задания вроде командования дирижаблем безо всякого понятия, как это делается. К двадцати одному Алекс произведён в гвардейские фалько-офицеры. Карьера, в общем-то, сделана, осталось остепениться и воздержаться от глупостей.
В вопросах чести он пришёл к внутреннему согласию: не бросаться очертя голову искоренять любое замеченное зло. Беречь собственные устои и меньше разговаривать о морали, болтовня — для юнцов. Взрослый человек должен поступать правильно, обходясь без громогласных заявлений.
Поздравив себя с приходом мудрости в изрядно поцарапанную голову, Алекс отправил пространное письмо отцу, призывая переехать в столицу. Пожилой тей порадуется, что наследник фамилии взялся за ум, и это принесло плоды.
А драки, опасности, приключения? Рано или поздно начнётся новая война, и тогда представится достаточно поводов, чтобы себя показать. Пока же всё спокойно… Офицер написал рапорт на отпуск для отлёта в Аделфию и преспокойно растянулся на койке в казарме.
Среди ночи Алекса разбудил громкий шум и крики «тревога!»
Формально он имел право дождаться, когда гвардейцы уберутся из казармы, и продолжить сон. Всего десять дней прошло с ранения, лекарь и не думает выпускать его на службу. Благоразумнее отдыхать, лечиться, набираться сил!
Но во время тревоги с лекарем не советуются. Тем более гвардию по ночам поднимать не принято. Фактически она — элитный императорский легион, отряд из двух сотен человек, ежесуточно отправляемый во дворец сугубо по протоколу, в помощь лейб-гвардии, охраняющей государя непосредственно, а также его семью.
Если на башне дворца мигает свет, требуя помощь свободной смены, там действительно стряслось нечто из ряда вон выходящее. Дворцовая площадь в сотне шагов. Быстрее ногами добежать, чем цеплять крыло.
Разрывая топотом сапог покой ночного города, туда устремились наспех одетые гвардейцы. Сегодня покой не в чести: со стороны дворца донеслись многочисленные выстрелы — звонкие винтовочные и чуть более слабые револьверные.
Гвардейцы выскочили на площадь. Ворота дворцового парка раскрыты настежь. Валяются тела часовых в зелёных имперских плащах и каких-то чёрных субъектов в масках. Не нужно большой проницательности, чтобы понять — кто-то пытается взять дворец штурмом.
В отсутствие элит-офицера Ториуса Элиуда командование обязан принять кто-то из средних офицеров. Почему-то никто не удивился, что фалько Алайн первым поднял шпагу.
— Синьоры! Враг во дворце. Первым делом мы обязаны проникнуть к императору и взять его под защиту, потом отчистить резиденцию от негодяев. Мне нужно двадцать добровольцев для атаки на главный колонный вход, где нас ждут больше всего. Тей Обливиус, прорывайтесь через правое крыло. Фалько Аннас — через служебный ход, там наилучшие шансы пробиться во внутренние покои. Никого не щадить! Шпаги наголо, дворяне!
От центрального портика к гвардейцам направился человек, им хорошо знакомый. Командир имперской гвардии тей Элиуд собственной персоной. Но почему-то не в зелёной форме, а в чёрном камзоле, лётная маска болтается у подбородка, хотя нет крыла и даже сапоги одеты не лётные. У Алекса шевельнулось опасное подозрение.
Увидев северянина во главе офицеров и унтеров, готовых к штурму, тей Ториус не удивился, как и факту, что никто из подчинённых не поторопился с воинским приветствием. Он развёл руки в стороны, демонстрируя, что оружие в ножнах.
— Алексайон! Сегодня решающая ночь. Император, остановивший прогресс нашей страны, низвергнут. У нас всех большое будущее.
Шпагой Алекс действовал быстрее, чем соображал. Но в критической ситуации в его голове за миг пронеслись десятки мыслей, вызванные поисками ответа на вопрос: что предпринять?
Происходит свержение императора. На кону блестящее будущее, о котором мечтал, пробираясь в Леонидию из Северной Сканды с ломаным грошом в кармане. Об этом, побитый и униженный Байоном, упрашивал тея Ториуса, ради мига удачи бросался на ламбрийские корабли и дирижабли…
Наступил момент истины. Сейчас Алекс в одном шаге от окончательного успеха, достаточно поддержать вождей заговора и воспользоваться его плодами. Если броситься на защиту старой власти и проиграть — конец всему, погибнут и карьера, и перспективы. Сладок плод… А предать императора, которому принёс клятву, означает потерять честь. Неприемлемая цена.
— Синьоры! — Алекс повернулся к гвардейцам. — Тей Элиуд примкнул к мятежу против императора. Объявляю его арестованным. Унтеры Лизандр и Мелет! Заберите оружие у арестанта и заприте на гауптвахте казармы.
Возможно, оставь Ториус Элиуд в зелёную форму элит-офицера, взять его под стражу было бы гораздо труднее — сказалась бы привычка к субординации перед старшим по званию. Но он снял знаки различия и оделся как бунтовщик!
С его арестом количество восставших уменьшилось лишь на одного. А наблюдавшие за этой сценой из-за дворцовых стен поняли однозначно: гвардейцы не согласны компромиссы.
Добровольцев вломиться через парадный вход вызывалось больше чем достаточно, но около половины из них полегло под ружейным огнём ещё до ступеней дворца.
— За это вам придётся заплатить, мерзавцы! — прошептал Алекс, прижавшись к портику у восточной колонны.
Совершенно некстати заныла рана в левом боку, слишком свежая, чтобы полностью успокоиться за десять дней, даже подлеченная Силой. Проклятый Терон нашёл неподходящее время для вызова на дуэль.
Двенадцать пар горящих глаз уставились на командира. Ни в одном — ни капли страха, только ярость и бешеный задор. Ну — так повеселимся!
В ближнем бою винтовки бессильны — громоздки, а секунда на передёргивание затвора стоит жизни. Дюжина гвардейцев разметала охрану входа, ворвавшись в главный зал, где Алекс когда-то кружился с коварной Эльзой Мейкдон. Сейчас он об этом, естественно, не вспомнил, так как был изрядно занят, убивая направо и налево.
Чистое, незамутнённое упоение боем!
Более не нужно соображать, перед тобой друг или враг, мучиться сомнениями. Захватчики одеты в чёрное, в зимних лётных масках на лице, даже простая солдатня, не имеющая отношения к тейскому сословию. Укрываете лица? Нам не к спеху. Снимем маски с ваших трупов!
Алекс с товарищами врубился в толпу чёрных. Стихли выстрелы — можно задеть своего, только звон клинков, крики ярости, топот ног, вопли боли, когда сталь с шелестом входит в тело, благородное или не очень — лезвию всё равно где напиться крови.
Нет ни тактики, ни изысканных приёмов, обводок и финтов. Некогда! Только бешенный темп. Нужно просто убивать.
Алекс колол и рубил на триста шестьдесят градусов, образуя круг смерти на длину шпаги.
Укол! Удар! Ещё быстрее! Некогда защищаться, лучше первым уничтожить каждого, очутившегося на расстоянии выпада.
Алекса оставил гнев. Его вытеснила гораздо более страшная вещь — боевое безумие.
К шпаге прибавились удары Силой. Без жалости. Без ограничений. Стократ жёстче, чем некогда Эно Хелге в рубке дирижабля. В глаза. В пах. В горло. Под дых. Прямо в сердце, ломая рёбра. А случайно выжившим — любимый приём Горана, удар боковиной сапога в голову, когда выступ лётного оперения пробивает череп до мозга.
Куда делось благоразумие, сказки о котором он рассказывал себе целых три дня?
Сверху с галереи грохнул залп. Чёрные поняли, что внизу щадить некого — там ни одного из своих не осталось в живых.
Избежавший пули словно заколдованный, Алекс нырнул под галерею. Сколько гвардейцев в строю? Пятеро…
Звуки яростной стрельбы донеслись из задней части дворца. Два других отряда не теряют времени зря, Алекс с гвардейцами свою задачу выполнил.
Он показал жестом — возвращаемся наружу. Хоть и жаль покидать столь трудно завоёванную позицию.
При отступлении они понесли ещё одну потерю. Молодой прим-офицер поскользнулся в луже крови и мозгов, промедлив на мгновенье, которым воспользовался стрелок с галереи.
Морозный воздух на улице чуть охладил вскипевшую голову.
— Совесть есть? Развлекаешься, а друзей позвать забыл!
Тяжёлая лапа Марка хлопнула по плечу. Словно из под земли рядом вырос Горан, хищно раздувающий ноздри.
— Есть возможность наверстать упущенное! — Алекс просто завопил от восторга, увидев друзей. — Сейчас им покажем…
— Через минуту-две здесь будет весь столичный легион, — заметил Горан и с удовольствием поддел ученика: — Раз уж гвардия оплошала.
— Не будем ждать, синьоры. Мы втроём стоим целой гвардии! Найдите только мне и Марку по крылу, сразу высадимся на второй этаж.
Это оказалось наименьшей проблемой. Гораздо более крупная нарисовалась в холле второго этажа, количество врагов такое, что Алекс даже не пробовал его прикинуть, а Марк, оправдывая обидные клички «здоровяка» и «толстяка», просто подхватил огромную скамью и врубился в самую гущу, раскручивая импровизированное орудие убийства наподобие пропеллера от дирижабля.
Алекс получил наглядное представление, что случилось бы в ту ночь, сорвись он с хвостового оперения под винт — разбитая вдребезги голова и проломленные рёбра. Десятки захватчиков получили это представление на собственной шкуре, никогда не летая на дирижабле.
Горан не изменил обычному холодному расчёту, сражаясь чётко и экономно. Но от этого не менее смертоносно. Северянин не отстал.
Благодаря внезапности атаки, из-за чего чёрные плащи не успели отреагировать залпом, плацдарм наверху был захвачен без единой царапины.
— Враги кончились, — удручённо отметил Марк, только вошедший в раж.
Алекс прислушался — нешуточная перестрелка разгорелась внизу. В бой вступили основные силы легиона.
— Нам и здесь работка найдётся. К покоям императора!
— Веди, дворцовый паркетный шаркун, — хохотнул Горан.
Здесь сопротивление оказалось пожиже. Работая револьверами и шпагами, трое друзей углубились в помещения дворца.
Но где охрана? Гвардейцы и лейб-гвардейцы во множестве, но мёртвые, среди трупов в чёрных плащах.
Самая большая группа заговорщиков встретилась у распахнутых настежь дверей царской опочивальни. Впереди и явно за главного — небольшого роста тей, каштановые волосы выбиваются из-под чёрной лётной повязки, вооружённый не шпагой, а револьвером и кинжалом.
— Остановитесь! — крикнул он звонким, почти женским голосом, вскинул руку вверх, командуя одновременно и своим стронникам, и налетающей троице в зелёных имперских плащах.
Вступать в переговоры с изменниками? Слушаться их призывов? Вы с кем-то нас спутали, синьор!
Не снижая скорости бега, Алекс всадил шпагу в середину чёрной маски, обладатель которой приказом остановиться снизил шансы на выживание у команды своих сторонников, опустивших клинки и револьверы, оттого потерявших ничтожные доли мгновенья, они в бою дороже всех сокровищ мира.
Переступив через трупы, гвардеец и легионеры вошли в спальню, замерев у порога.
Тела. Император, сохранивший остатки величия даже в ночном халате и в смерти. Принц, голова которого свесилась набок, а шея перерублена до половины. Его жена и две дочери. Императрица, заколотая точно и расчётливо. Лакей, две фрейлины. Полдюжины лейб-гвардейцев и десяток заговорщиков. Раненых не видно, у некоторых покойников по три или даже четыре раны. Очевидно — контрольные уколы.
Государственный переворот состоялся.
Движимый догадкой, опалившей душу изнутри, Алекс вернулся на коридор и сдёрнул маску с лица уничтоженного им командира. Догадка подтвердилась.
В романах любят писать: и в смерти она была прекрасна. Не тот случай. На сведённых последней судорогой чертах Эльзы Мейкдон не осталось ничего привлекательного. Или хотя бы достоинства, как у покойного государя. Алекс брезгливо отшвырнул тряпку.
— Завтра они станут героями, — подал голос Горан Атрей. — А мы — защитниками тирании.
— Но сейчас они не герои, пока никто не знает о гибели императора… Мне нравится ход твоих мыслей, друг! Марк, идём. На этаже осталась работа.
Когда они закончили её, сократив благородное сословие империи ещё на дюжину-другую, близ кабинета канцлера обнаружилась последняя троица в чёрных плащах.
Трое на трое. Но каким-то седьмым чувством заговорщики поняли, что противники им не ровня. В зелёных плащах, скорее уже бордовых от чужой крови, более похожие на ангелов смерти, нежели на простых офицеров. Старший из чёрных принял единственно правильное решение — сдёрнул маску. Алекс тотчас узнал его. Измождённое болезнью лицо частенько мелькало близ императорской резиденции, только он был не в чёрном, а красном одеянии владыки восточных земель.
— Замечательная ночь, не правда ли, герцог Виндзор?
— Глядите, друзья, — зло бросил Горан. — Главный красный тей, зять императора, что-то задумал, а гвардию и легион не пригласил. Знал, что дело тухлое, и мы не захотим марать честь.
Герцог не стал объяснять азбучную истину: заговоры готовятся узким кругом доверенных лиц. Он предпринял попытку исправить положение.
— Всё кончено, синьоры. Император, которому вы присягали, мёртв.
— Я присягал империи, — возразил Алекс. — Империя — жива. И жив один из главных деятелей перворота, которого я обязан казнить.
— Не надо! — сановный дворянин испуганно глянул на кончик шпаги, нацелившийся ему в лоб. Затряслись даже его седые бакенбарды. Где тот владетельный синьор, который важно вышагивал по левую руку от государя на торжественных приёмах, излучая важность и самодовольство? Физически слабый мужчина, судорожно цепляющийся за жизнь, подобно последнему червю.
— Пощадите хотя бы сына и племянника, — всхлипнул герцог.
Все трое умерли, когда эхо от твёрдого «нет» Алекса ещё не утихло под сводами галереи.
Грохот сапог возместил, что легионеры и гвардейцы бегут наверх, сопротивление чёрных на первом этаже сломлено.
В казарме фалько-офицер первым делом выпустил тея Элиуда из-под замка и велел убираться ко всем чертям.
— Я обязан вам заступничеством в дорожной таверне, рекомендацией к Иазону, переводу в гвардию, быстрым повышением до фалько. Теперь понимаю, конечно, что жаждал ложных ценностей. Но вы дали мне всё, что я просил. Поэтому отпускаю с условием выхода в отставку и отъезда из столицы.
— Клянусь честью…
— Достаточно, тей. Мы квиты. Убирайтесь.
Горан, умудрившийся в дворцовом хаосе прихватить пару бутылок отличного вина, потянул Алекса за собой в легион, «принять внутрь для успокоения души». Касательно Элиуда он упрекнул:
— Зря ты его отпустил. Старая свинья обязательно напакостит.
— Да, Горан. Но это — вопрос чести.
Других аргументов не нужно.
