Глава тридцать третья
Бытует такая примета: если в казармах столичного легиона первым встречным окажется Марк Тэйлс, день удастся. Он не ангел во плоти, весьма часто — наоборот. Но всегда приветлив, искренне рад встрече, поможет чем сможет, подкинет пяток монет и не сразу напомнит об отдаче, с готовностью составит компанию на дуэли и в кабаке. Одна беда — с ним никуда не слетаешь на пару.
Увидев старого друга, Алекс тотчас выбросил из головы остальные проблемы. Хотя бы на время. Да и на ком ещё проверить подарок лам?
— Куда ты меня тащишь? — проворчал Марк, которого принудительно отбуксировать не просто. По массе он уже превзошёл летающих офицеров раза в полтора.
— В комнату Горана. Там нам никто не помешает.
— Ты не слишком увлёкся пристрастиями герцога Мейкдона? — неприятно пошутил легионер, однако повиновался.
Заперев дверь изнутри, Алекс вытащил блестящий шарик.
— Пока — просто слушай, вопросы позже задашь.
Марк хмыкнул и выразительно показал на голову, намекая: не подморозился ли в горах, дружок?
— Смотри сюда и не моргай.
Переполненный скепсисом, толстяк практически моментально впал в транс, отчего его тёмно-синие глаза превратились в две тусклые пуговицы, веки опустились до половины, рот приоткрылся, а усы — обвисли.
Алекс размеренно и отчётливо принялся за рассказ, что означает небо для тея.
— Скользишь в облаках, равный ветру. Выше птиц. Выше суеты и низменных страстей. Преодолев непонятное ограничение, навязанное Всевышним. Победив собственный страх. Сравнявшись с ангелами!
Легионер даже не пошевелился. Лама утверждал, что тот будет слышать и воспринимать гораздо лучше, чем бодрствущий. Захотелось разбудить его, прервать странный, неестественный сон… Но лама учил иначе.
— Ты хочешь этого, Марк! Ты страдаешь без полёта! И можешь достичь высоты! Ты веришь в себя… веришь, что Сила тебе подвластна. Она живёт внутри огромным огненным зверем, могучая и послушная. Её много, Марк! Её хватит надолго! Она поднимет тебя в синее небо!
Наверно, никогда в жизни Алекс не был столь убедителен, говоря то, что чувствовал сам.
— Сила в тебе! Она бурлит! Ей нужен выход! И выход этот — в полёте. Через минуту ты забудешь мои слова, но усвоишь твёрдо: отныне небо — твоё. Сила — твоя. Скоро мы выйдем наружу, и ты взлетишь. А сейчас на счёт «три» — просыпайся. Раз! Сила распирает. Два! Сила рвётся на свободу! Три! Подъём!
Марк растерянно моргнул.
— Что со мной было? А ты чего мокрый весь?
— Не тратим время на болтовню! Бежим…
Решивший сегодня не удивляться странностям друга, с виду окончательно сбрендившего, легионер послушно потопал на улицу, в одном камзоле на мороз. Нешуточный в феврале.
Небо белое, а не синее, как в гипнотической мантре. И довольно низкое. К тому же — вечереет. Да какая разница!
Алекс сунул Марку крыло Горана, сам набросил на плечи своё, управляясь с ремнями.
— Разыгрываешь? Я вешу больше быка.
— Плюнь. Прислушайся к себе. Сконцентрируй Силу, как умел полтора года назад. Готов?
Марк отпустил пряжку подвеса на предельную длину и с трудом застегнул сбрую на широкой груди.
— Дьявол! Сила как будто действительно вернулась. Не хуже, когда занимался…
— Брось болтовню! Разбег!
Услышав, что тяжёлый топот сапог прервался, Алекс оглянулся. Получилось! Марк отнюдь не остановился, а начал набор высоты. Пусть вес чрезмерный, крыло мало для него, он взлетел и постепенно приподнялся над плацем легиона.
— Не отставай! Только вверх!
Трудно сказать, донеслись ли до Марка эти слова, перекрываемые злобным февральским ветром, совсем не благоприятным для неопытного летуна, но он упорно продолжил карабкаться в высоту.
Они над крышами домов. Над башнями крепостной стены. Над шпилями соборов!
Алекс увидел крайнее напряжение на лице товарища, кое-как сражающегося с порывистым ветром. Трудно! Но чтобы добраться до этой трудности, Марк преодолел главную — неверие в собственные силы.
Когда он спускался на плац, казалось — заходит на ламбрийский корабль для сброса бомб, перегруженный, на редкость тяжело и не изящно. Это мелочи, основное сделано, и все проблемы за легионера никто не решит. Дальше — сам, только сам.
Глядя на счастливое и ошарашенное лицо Марка, Алексу подумалось: трудно теперь будет убедить людей императора, что ламы отказали в универсальном средстве увеличить летучесть дворянства.
— Не знаю, как благодарить… Я твой должник на веки вечные… Как ты это сделал?
— Никак. Честно. Доходчиво объяснил, что ты справишься. Всё. И ты справился.
Выдыхая морозные клубы пара, здоровяк направился к казарме.
— Надо отметить… Нет! Надо худеть. Если я и с брюхом так поднимаюсь, то в нормальном виде сдам лётную норму прим-офицера.
— А то и фалько. Давай в тепло.
Внутри хорошее настроение у покорителя неба чуть увяло.
— А я сообщу тебе не очень приятную новость.
— Что-то с Ианой?! Она пострадала за ламбрийское происхождение?
— Пострадала, но не из-за этого.
— Говори. Не томи!
Алекс так штурхнул более крупного товарища за отвороты мундира, что тот закачался.
— Была ранена на войне. Оправилась только к тому злосчастному балу, где ты не придумал ничего лучшего, как пригласить на танец Эльзу Мейкдон. Теперь она объявила о помолвке с чистокровным синьором.
— Терон?!
— Да… Будь любезен, убери руку с эфеса шпаги. Он — наш товарищ.
Марк рассказал подробности. Дело не ограничилось треугольником Иана-Алекс-Терон. В рыжеволосого певца без памяти влюбилась Ева Эрланд, пленённая его песнями по дороге из Аделфии в Леонидию. Тот представил её Марку, не оставшемуся равнодушным.
— Словно нас кто-то проклял, дружище. Клянусь Святым Эстинуарием, даже с умыслом невозможно запутать ситуацию сильнее. Иана… не буду уверять, что любит тебя, но её что-то гложет. Отдаёт нашему другу руку, но не сердце. Моя Ева сохнет по Терону, а я вообще в стороне. Никому не нужный, безродный увалень.
Не поручусь, что умысел не имел места, решил Алекс. Слова герцогини на балу врезались в сознание. Если не мой, то ничей… Устроила личную жизнь… Фактически сама призналась в кознях.
Но помолвка ещё не замужество, хоть и очень серьёзный шаг. Тея дала слово пойти под венец, отказ от него — против законов чести.
— Марк, твой статус вырастет. Ты будешь не просто фронтовой офицер, но полноправный дворянин, благородный. Тей Маркус Тэйлс — звучит?
— Да… Если Ева это оценит.
Алекс едва удержался, чтобы не процитировать какую-нибудь банальность из репертуара Горана. Нет, если речь идёт о любви — пошлости не место. Так и до реплик Мейкдона можно докатиться, о «настоящей» мужской дружбе.
— Где они сейчас Иана, Ева, Терон?
— Ева в семейном особняке Эрландов, на правом берегу Леонии. Иана живёт у неё. Терон… Если его нет в казарме, завершил дневную службу и со всех ног бросился туда, петь сладкоголосые песни в надежде охмурить Иану, а на самом деле только мучая Еву.
— Клянусь всеми чертями ада… Ты вхож туда?
— Вхож. Но не зовут.
— Я зову. Идём!
По заснеженным улицам они добрались за четверть часа. По пути Алекс спросил:
— Ты хоть раз пробовал объясниться с Евой?
— Нет. Боюсь — бесполезно.
— Я совершил ту же глупость. Сейчас исправлю, чего бы оно ни стоило.
— Там Терон. Он зол, ревнив. И очень сильный боец.
— Страшнее ламбрийского дирижабля, полного стрелков с винтовками? Марк, мы не испугались тогда! Почему должны бояться нашего старшего товарища и двух самых очаровательных девушек в мире?
На этой волне настроения они ворвались в гостиную.
— Алекс! — выдохнула Иана, распахнув чёрные огненные глаза.
— Алекс? — в голосе Терона ни капли тепла. Скорей сожаление: почему ты не околел в горах.
— Марк, никогда не видела тебя таким, — Ева единственная заметила перемену в своём воздыхателе.
Отбросив церемониальные правила этикета, более того — плюнув на обстановку, окружение, присутствие соперника, Алекс приблизился к Иане и взял её руки в свои.
— Дорогая! Я давно был обязан сказать вам… Ещё, наверное, на иллинийском судне, но не мог сразу разобраться в своих чувствах, а потом бился о стену, которую сам же возвёл, обещав Терону вернуть вас в Икарию в целости и неприкосновенности для его ухаживаний. Но я не могу более! И нет бесчестия в том, чтобы признаться: я люблю вас!
На этом терпение рыжеволосого лопнуло. Он довольно грубо ухватил Алекса за плечо.
— Не кажется ли вам, тей, что вы чересчур многое себе позволили в разговоре с чужой невестой, скоро уже — женой?
Марк правильно предупреждал. И сейчас глянул с немым укором: я же говорил!
— Брак священен. Но перед ним должны быть расставлены все точки над i.
— Все точки? — лицо Терона вспыхнуло ярче волос. — Хорошо, расставим! Ты улетел на юг добывать очередную порцию славы, отказав Иане в помощи, хоть она просила. Помнишь? Она тоже отправилась в Злотис. Была ранена, умирала! Где ты был в это время, герой? Я нашёл её там. Теперь Иана — моя!
— Не отрицаю, я пресёк её желание отправиться в пекло, в штурмовой отряд дирижабля, где из восьмёрки теев выжил один только Горан. Один из восьми! Погиб Эно Хелге, с ним другие, весьма опытные воины. Ставишь мне это в вину?
— Ставлю! — вне всякой логики и смысла выкрикнул Терон.
— Далее. Не отрицаю националистической истерии, которая здесь развернулась в ожидании десанта ламбрийцев. Но Ева пережила её без малейших проблем! Просто некоторое время не появлялась на публике. Я не прав, госпожа Эрланд? Видите — прав.
— Мне чихать на твою так называемую правоту.
— А я добавлю, что добрый советчик, испугавший Иану и подсказавший тебе мудрое решение, носил фиолетовое. Вижу — и тут попал в цель.
— Иана дала слово выйти за меня!
— Похоже, тей, у тебя это остаётся единственным аргументом. Наконец, я тоже как-то спасал ей жизнь, ныряя в бурлящий океан, она спасала меня, также весьма рискуя. Позволь спросить, чем рисковал лично ты, отсиживаясь в тылу, когда мы с Марком летали над ламбрийскими кораблями? Стереть пальчики о струны? Уколоться дамским веером?
Последние слова были глупые, зряшные, пустые. Алекс как человек военный прекрасно понимал — армеец несёт службу там, где прикажет начальство, и Терон не из робких, избегающих отправки на фронт. Но продолжал извергать оскорбления под ненавидящим взглядом бывшего друга, испуганным — Евы, растерянным Ианы и укоризненным Марка.
— Довольно! Ты обвинил меня в трусости.
— Только изложил факты без прикрас. Объяснился с тобой и Ианой. Мы повязаны словом. Я давал обязательство беречь её до возвращения в Леонидию, она — выйти за тебя замуж. Мы с ней — люди чести и привыкли исполнять обязательства. Но хватит ли у тебя чести требовать это с нас?
Терон обернулся к Иане и не нашёл у неё поддержки. Собственно, зачем? В критических ситуациях решает мужчина. И он прибегнул к испытанному столетиями способу благородных решать подобные споры.
— Я, Терон Мей, в защиту своей поруганной чести и чести моей невесты Ианы Лукании вызываю на поединок тея Алексайона Алайна. Немедленно!
— Не хочу тебя убивать, — только и вымолвил Алекс, будто эти жалкие слова могли изменить хоть что-нибудь.
Месяц назад далай-лама утверждал: пришлый живёт в гармонии чести, совести и долга. Что сейчас сказал бы горный мудрец? Или после дуэли?
— Тебе и не придётся, — Терон начал расстёгивать форменные пуговицы на камзоле, намереваясь биться в одной сорочке.
— Синьоры! Обождите… — Иана ввинтилась между дуэлянтами. — Стойте! Я даю новый обет, если не слушаете доводов разума. В случае смерти одного из вас я не выйду замуж за другого!
— Тогда действительно умереть придётся мне, — грустно вздохнул Алекс, тоже расстёгивая зелёный мундир. — Силой не бьём?
Терон удостоил его кивком согласия, но и только. Больше не о чем говорить.
Что-то попыталась сказать Ева, с тем же результатом. Девушки отступили в угол комнаты, с ними Марк.
Ангард!
После нескольких ударов шпагой Терон проделал серию финтов и вытянулся в глубоком выпаде, наплевав на защиту и игнорируя вооружённую руку Алекса.
Мастерский выпад, ради которого искусный боец жертвует всем остальным, и его отразить невозможно.
Удар у Терона получился быстрый как молния и смертельный как укус кобры, был направлен точно в сердце.
Алекс начал уход вправо с траектории клинка и, конечно же, не успел в полной мере. Шпага Терона скользнула по рёбрам, врезавшись в кость отставленной руки.
Северянин просто оставил клинок перед собой, даже не нанося удар. Но и не отвёл его.
Терон упал с двумя шпагами, одна в руке, вторая застряла в груди, качаясь стальным цветком на длинном тонком стебле. Ева вскрикнула.
Алекс прижал руку к пробитому боку, из которого обильно хлынула кровь, заливая рубаху, зимние шаровары, сапоги. Второй ручей проложил дорогу через кружева манжета.
Нужно срочно наложить повязки, пока кровопотеря не стала серьёзной. Но накатило жутчайшее равнодушие.
Терон мёртв. Или умрёт. Иана сдержит слово. Тогда зачем всё это?
Особняк в Леонидии — не задний двор трактира в глуши. За нарушение правил дуэли полагается тюрьма, третья за два года. Задание императора провалено. Мейкдоны торжествуют. Проиграл по всем статьям. Прости, Иана!
Перед глазами поплыло, подёрнулось белой мутью. Офицер рухнул рядом с телом своей жертвы.
Ева забилась в истерике, с трудом удерживаемая Марком. Иана упала на колени около двух бездыханных мужчин. Она любит одного, её обожают оба… И оба лежат в луже крови.
Лучшие молодые синьоры империи ради неё готовы биться насмерть и умирать! Почему же она так несчастна?
