Глава двадцать восьмая
За месяц, истекший с захвата дирижабля и истребления его команды, произошло очень многое. Скорость событий, невероятная для огромной империи почти без железных дорог, где любая спешка разбивается о необходимость путешествовать неделями на лошадях или, в лучшем случае, с помощью крыла, была ускорена с появлением воздушного транспорта, пусть и в единственном экземпляре, способного летать выше, быстрее, в меньшей степени зависеть от погоды и не спускаться на землю после семи-восьми часов парения под облаками.
Невозможно за месяц подготовить экипаж — у ламбрийцев это занимает больше года. Нет запасных частей и установок по выработке водорода. Нефть, чёрная маслянистая жидкость с резким химическим запахом, известная на востоке империи, имеется в достатке… но под землёй. Чтобы добыть и перевезти её, нужно время, которого нет.
Потому что Тумбос показал документы, из которых явствует: бомбардировка западного имперского побережья должна послужить лишь отвлекающим манёвром, чтобы из Аделфии — традиционно наиболее укреплённого района — не думали перебрасывать войска. На самом деле, десант будет высажен у южных портов Кампеста, между Иллинией и княжеством Барбо, куда выходит железнодорожная ветка из добывающего района в восточных предгориях. План логичный и осуществимый. Ламбрийцы не в состоянии переправить достаточную численность войск для оккупации Икарии. А захватить южный берег и поставить под контроль большую часть внешней торговли, чтобы диктовать условия, вполне реально.
Поэтому спешно созданная военно-воздушная часть из единственного дирижабля отправилась на юг. Алекс совершил головокружительный прыжок в карьере, от которого, наверно, отказался бы, если бы не война и именное высочайшее повеление.
Отныне он — фалько-офицер императорской гвардии и командир воздушного корабля, переименованного в «Эдран» в честь правящей династии. Под его началом — ударная группа с прим-офицером Гораном Атреем во главе, пилот Тумбос, также получивший две офицерские нашивки. К перебежчику персонально приставлен Марк, сопровождающий его всюду, даже в гальюн, с правом стрелять при малейшем подозрении на повторную измену. С учётом уникальности специалиста, легионер проинструктирован особо — сначала дырявить локти и колени, по возможности не убивая.
Наибольшее беспокойство Алексу доставили четыре тея, носящих зелёные имперские плащи с широкими фиолетовыми полосами. Люди герцога Мейкдона, перевёденные в императорскую гвардию на время войны. Среди них нет ни Байона, ни других офицеров, с которыми пришлось схлестнуться в последний год, но у командира дирижабля появилось постоянное ощущение, что четвёрка инструктирована подобно Марку: стрелять в затылок, если что-то пойдёт не так. Двусмысленная улыбка Эно Хелге, младшего в четвёрке, напоминает — герцог не забыл и не простил зимний рейд Алекса и Ианы в Ламбрию.
К тому же Мейкдонам принадлежит приличный пай в добывающих и железнодорожных предприятиях. В результате именно они смогли очень быстро доставить грамотного инженера и двух механиков с опытом работы на современных паровых машинах-компаундах, благодаря чему операцию с дирижаблем взяли под свой контроль.
Естественно, подготовка дирижабля и экипажа производилась в Майроне. Алексу ни на день не удалось вырваться в Леонидию ради единственно важного вопроса, на фоне которого, скажем честно, не осуждая нашего молодого героя, война порой отодвигалась на второй план.
Где Иана? Что с ней, носительницей половины «вражеской» крови?
Жгучее желание найти и увидеть любой ценой, особенно после её появления в соборе. Не менее жгучий стыд от интимной встречи с герцогиней. Воспоминания о гневе Ианы после убийства ламбрийской семьи, осознание, что в чём-то она, вероятно, права — цель не всегда оправдывает средства. Все эти противоречия разрывали изнутри, порой доводили до исступления, что прорывалось совершенно неожиданно. Алекс орал на подчинённых по экипажу, обвиняя их в лености и бестолковости, а те не могли понять причины внезапных вспышек гнева.
Написать письмо? Отправить хотя бы через Еву Эрланд. Когда-нибудь Иана его получит. По крайней мере — гораздо скорее, чем если не писать вообще. Но Алекс никогда в жизни не посылал писем девушкам! И вообще не мастак с пером и бумагой. А вдруг всё испортит? Чёрт, нельзя рисковать.
С кем-нибудь посоветоваться? У Марка на всё один рецепт: заведи новую бабу. Или двух. Горан, когда-то разочарованный, убеждён, что от женщин исходит главное мировое зло, и для настоящего мужчины нет ничего лучше одиночества, скрашенного хорошей дракой, отмеченной выпивкой.
Наверно, к лучшему, что Эльза ни разу не попалась в поле зрения, усиливая внутренние метания.
Потом Алекса отправили на южное побережье. Но перед этим произошло неожиданное событие. Накануне старта на юг в Майрон прибыла Иана. Сама. Каким-то женским волшебством обезвредила часового и проникла в гондолу воздушного корабля, в командирскую каюту. Но там заговорила совсем не о чувствах или взаимоотношениях.
— Возьмите меня в экипаж дирижабля, синьор командир.
Он сокрушённо развёл руками и вынужден был выслушать аргументы.
— Поверьте, офицер, это не праздный интерес. Вы же слышали: опять поднимается истерия против подданных, имеющих ламбрийские корни. Подобная той, что много лет назад стоила жизни моей матери. В войсках мне безопаснее. Но при попытке поступить на службу имперский кадровик заявил: держава не верит полукровке! Извольте пересидеть смутное время в тылу. Кто-то позаботился, чтобы армия узнала… Так нельзя! Я докажу преданность империи, и никто не посмеет упрекнуть в двурушничестве из-за злосчастного письма.
— Рад бы, но помочь не в моих силах, синьорина. Не говоря уж о том, что наша миссия отнюдь не безопасна.
Сердце стучало, пытаясь выломать рёбра изнутри. Почему смог выдавить только никчемные, формальные слова?
— К такому роду опасностей я привычна, — улыбнулась Иана. — Нам не впервой приглядывать друг за другом и прикрывать спину, верно?
С трудом оторвавшись взглядом от её губ, в которые нестерпимо хотелось впиться поцелуем, Алекс взял себя в руки.
— Вы абсолютно правы. Но есть другие препятствия. Увы — непреодолимые.
— Например?
— Мейкдоны. Они очень плотно опекают эпопею с дирижаблем. Герцог постоянно мне толкует: ламбрийский вояж сработал против Икарии, у меня-де появился шанс исправить вред.
— Но вы же сами создали этот шанс! Не с неба же он свалился.
— Как раз — с неба. И везения там было куда больше, чем героизма, мне приписываемого. Так вот, без утверждения герцога никого на борт не возьмут, а он к вам не ровно дышит. Злопамятность можно начертать на их фамильном гербе как девиз.
Иана печально опустила голову.
— Вы меня разочаровали.
— Сожалею.
Её опасения преувеличены. Да, Еве Эрланд стоит затаиться. Но что может грозить дочери тея?
— Иана… Война на юге надолго не затянется. Или мы сбросим десант в океан, или они закрепятся, заставив принять императора ультиматум об изменении условий внешней торговли. Так считает герцог, он очень осведомлённый синьор, — тей с трудом проглотил комок в горле размером с яблоко и заставил себя перейти к самому заветному. — Иана… Мне нужно сказать вам… очень важное.
Но разговора не вышло. Постучался вестовой со срочным докладом. Воспользовавшись заминкой, девушка шагнула к комингсу.
— Постойте!
Она отрицательно качнула головой.
— Берегите себя. Прощайте.
Конечно, она недовольна. Но могла бы сказать что-то более тёплое… Или уже никогда не скажет?
Стоит ли говорить, что к прибытию в Злотис, порт и главный город южного побережья Кампеста, настроение нашего героя колебалось от порывов безудержного гнева до меланхоличной прострации. Он сто раз проклял инициативу тея Ториуса, предложившего императору поставить во главе корабля офицера, его захватившего. Членом ударной группы для атак на вражеские корабли и дирижабли — с милой душой. Вместо этого назначен начальником над Гораном, многократно превосходящем в умении и боевом опыте. Вдобавок — Тумбосом и механиками командует капитан, понимающий в устройстве и применении дирижабля несравнимо меньше подчинённых.
Во время перелёта он, разгорячённый мыслями, сомнениями, а также — спорами между членами экипажа, которые, за неимением аргументов, пресекал в конце концов начальственным рыком, любил выбираться на верхнюю палубу гондолы. Здесь режущий встречный ветер проветривал голову, вышибая лишние мысли.
Эту палубу, располагающуюся между собственно гондолой и нижней частью баллона, Горан облюбовал для выпуска и приёма летающей гвардии. Разумеется, дирижабль не проектировался для подобной цели. Площадка загромождена трубами разного диаметра. Самая толстая из них, гофрированная — это вертикальный колодец, ведущий в верхнюю стрелковую кабинку. В задней части протянуты паропроводы к паровой машине, она внутри баллона, ближе к хвостовому оперению. Остальное — пневматика, тросы подвеса и какие-то механизмы, о которых командир успел получить весьма поверхностное впечатление. Горан приказал разобрать часть леерного ограждения для облегчения взлёта и посадки.
Примерно за сутки до прибытия ветеран уединился с Алексом, что довольно сложно в малом пространстве корабля.
— Вижу, на вас лица нет, командир. Позвольте дать вам пару советов. Только между нами.
— Говорите, тей.
Беседа состоялась в верхней кабине, для стрелков и наблюдателя. Горан задумчиво глянул на звёзды, проступающие на вечернем небе. Чем ближе к югу, тем они ярче.
— Никто не владеет тактикой войны при помощи теев, летающих с дирижабля. Мы — первые. Поэтому ошибиться невозможно. Как сделаем, так и войдёт в учебники.
— Иногда там описывают примеры неудачных поступков, чтобы не повторяли ошибок.
— Мы победим, — усмехнулся Горан. — А победители всегда правы.
— Мне бы вашу уверенность. Команда ненадёжна.
— Знаю, ученик. Предоставь эту заботу мне. Марк отлично присматривает за ламбрийцем. Я не постесняюсь всадить клинок в спину фиолетовым. Здесь война, не до расшаркиваний в стиле «не будете ли вы любезны дать мне удовлетворение». А трое парней герцога Винзора — славные синьоры. На них можешь рассчитывать.
Возможно. Красные — из клана императорского зятя. Тей Ториус попал в имперскую гвардию, также много лет относив красный плащ. Но недопустимы раздоры и подозрения в такой малой группе, где успех зависит от каждого! Уж лучше бы на борту остались одни фиолетовые, а Алекса перевели на морской корабль.
И в тысячный раз пожалел, что не смог взять Иану. Уж кто-кто, а она бы без малейшего колебания зарезала или пристрелила человека Мейкдона, получив достаточный повод. Не говоря о желании видеть её рядом любой ценой. Интересно, Горан догадывается об истинной причине перепадов настроения командира?
Затем потянулись долгие дни ожидания. Разведка, обшаривающая морские просторы в пределах дня пути от Злотиса, докладывала только о рыбацких шхунах. Пока — тренировки, в любимом изматывающем темпе Горана.
К счастью, по железной дороге поспели кое-какие припасы, что особенно ценно — горючее. А также большой сосуд с патрубками из стойкого к кислоте материала и стеклянные банки с серной кислотой. При утечке можно получить водород. Если, конечно, после боевого вылета удастся вернуться в Злотис.
Страшнее всего — отсутствие огромного эллинга, подобного тем, что имеются в Ламбрии. Если налетит шторм, дирижаблю не выжить на привязи, единственный выход будет пытаться улететь от непогоды.
Но ветра смилостивились, а к исходу второй недели тей-разведчик доложил, что видел на горизонте силуэты дирижаблей. Можно не сомневаться — там же корабли с боеприпасами и запасом топлива. На таком расстоянии от своей территории ламбрийский дирижабль бессилен.
— Их двое, а мы одни, — Горан выдал свою любимую присказку, стоило воздушным судам противника показаться в его подзорной трубе. — Командир, прошу вашего разрешения вылететь немедленно и набрать высоту.
Алекс кивнул. Только тысяча или полторы запаса по высоте дают возможность крылатому воинству на время сравняться в скорости с рукотворными аппаратами. С некоторой завистью глянул на восьмёрку Горана, отправившуюся на крышу гондолы с длинными чёрными трубками в руках. Чем командовать воздушным кораблём в бою, не имея ни малейшего навыка, лучше — как обучали с юности, под крылом, где всё зависит только от верности глаза и твёрдости руки… Но выбор сделали за него.
Тей дал команду сбросить скорость до минимума, не вырываясь вперёд относительно восьмёрки. Появление дирижабля — неприятный сюрприз для ламбрийцев. Вероятно, они долгое время будут в неведении, что по курсу приближается противник, пока на фоне зелёной раскраски не заметят золотые короны.
Непосредственно перед атакой Алекс отобрал подзорную трубу у Тумбоса. Как бы не клялся пилот в преданности новым хозяевам, сейчас он увидит страшное. Аэронавты в Ламбрии — закрытая и малочисленная каста. На борту дирижаблей его товарищи, коллеги. Такие, как нелепо погибшая Кэти.
Отчасти и подсознательно отказ Иане последовал из-за глупой смерти той женщины. А ещё опасения, что экипаж начнёт слишком уж сильно оберегать единственную даму на борту, в ущерб основному заданию и безопасности остальных… И всё равно — безумно жаль. Ну, провёл бы её на борт, объяснил ситуацию Горану, выслушав его упрёки. Командир всегда прав, и точка! Пока фиолетовые донесли бы о нарушении приказа, плюс срок на доставку ответа, хватило бы времени проявить себя. А уж героиню воздушных схваток никто не списал бы на землю.
Пока боевой офицер предавался бесплодным самокопаниям, не в силах ни на что повлиять, команда Горана спикировала на первый дирижабль. Алекс поднёс подзорную трубу к лицу.
У каждого из теев в руках пустотелая металлическая палка. Заряд пороха, длинная пуля с воспламенительным капсюлем и тоже начинённая порохом, причём — рыхлым, чтобы не взрывался, а горел.
В полёте на крыле невозможно стрелять из ружья из-за отдачи. Мастер, изготовивший снасть против дирижаблей, уверил, что в таком варианте отдачи нет. Главное, чтобы никто из своих не очутился позади стрелка.
Трубки опробованы на земле. Оружейник не обманул, но плата за отсутствие отдачи высока — реальная дальность поражения в пять-десять раз ниже таковой у винтовки, да и точность оставляет желать лучшего. Но попасть нужно не в человека и даже не в морское судно — в огромный баллон длиной более сотни шагов!
С которого стреляют из винтовок лучшие ламбрийские снайперы. Чтобы затруднить им жизнь и повысить шансы у своих, Горан разбил восьмёрку на пары, велев атаковать одновременно с четырёх направлений.
Сжимая кулаки, Алекс смотрел на их полёт. И раньше теи сражались с дирижаблями, обычно — не без успеха. Но куда тем неповоротливым и тихоходным огрызкам до современного монстра, на фоне которого восемь крошечных фигурок превратились в крылатых муравьёв.
За их спинами полыхнули яркие точки пороховых огоньков.
Откровенно говоря, командир «Эдрана» рассчитывал, что громадный объём водорода полыхнёт одновременно, поэтому убеждал Горана стрелять с наибольшей дистанции и быстрее отворачивать, натыкаясь на презрительные усмешки прим-офицеров, воспитанных на легендах, что старшее поколение чуть ли не вручную вспарывало баллоны, затем спичками поджигало горючий газ. Действительно, взрыва не последовало.
Сначала внешняя обшивка чуть вспучилась. Очевидно, вспыхнула смесь просочившегося водорода и обычного воздуха, наполнявшего пространство между баллонетами. Исчезли на миг хорошо различимые рёбра шпангоутов и стрингеров.
Потом в двух местах, куда, вероятно, угодили наиболее удачные попадания, вырвались гейзеры пламени. Обшивка лопнула на огромном протяжении, из-под каркаса вылилось целое море огня. На какие-то секунды в небе появилось второе солнце.
— Прими, Всевышний, их грешные души, — простонал Тумбос, соучастник уничтожения своих коллег. Агония дирижабля была видна ему и без подзорной трубы, разве что без деталей.
Алекс рассмотрел, как одна из крылатых фигурок устремилась к волнам, опережая падающего исполина. К другой кинулись двое, хватаясь за концы крыла.
— Стоп, машина!
Так смельчакам будет проще вернуться на корабль.
Алекс перевёл трубу на второго противника. Если дирижабль кинется в атаку, придётся туго: у Горана расстреляны имеющиеся заряды, а если спасаться на скорости, раненый тей обречён. Без него офицеры спокойно доберутся до берега, но никак не донесут потерявшего сознание — никакого запаса Силы не хватит.
Враг резко отвернул. Естественно, командир того корабля не знает, что на «Эдране» остался только Алекс, способный схватить чёрную трубку и лететь на перехват. В одиночестве!
Когда палуба приняла вернувшихся, и Тумбос вырулил обратно в сторону порта, Горан сердито бросил:
— Нет мне прощения! Надо было оставить резерв на второго.
Как будто уничтожение одного дирижабля с первой попытки — недостаточный успех.
Шестеро оставшихся в строю десантников набились в тесную ходовую рубку и жадными глазами провожали ламбрийский бомбовоз, который уже не достать — он долетит до Злотиса на пять-семь минут раньше. И тогда Эно Хелге, наморщив аристократический нос, выдал самое безумное предложение дня:
— Если не смогли вовремя сбить ламбрийца, синьоры, предлагаю его захватить. Командир, у вас же есть подобный опыт?
— Есть, — не стал отпираться Алекс. — Мой опыт гласит: это более чем трудно. Мне удалось лишь благодаря внезапности.
— Правильно! — не унимался Эно, явно завидующий чужому успеху и не довольствующийся славой, которая непременно падёт на его плечи за сбитый корабль. — И сейчас они не ждут абордажа. Атакуем нагло, в лоб, по рубке и верхней кабине. Тей Атрей?
— Чертовски заманчиво… Пока у Икарии один дирижабль, слишком многое поставлено на него. Но абордаж куда опаснее, чем обстрел, — Горан решился. — Добровольцы?
Все высказались за — четверо фиолетовых и оставшийся красный.
Эно в упор глянул на Алекса.
— Вдохновите примером, синьор фалько. В случае чего — толстун доведёт «Эдран» до порта.
Не оборачиваясь, северянин почувствовал раздражение Марка. Да, тот перестал следить за собой и поставил крест на карьере тея, но зачем насмехаться? Тем более, когда все в одной гондоле.
— Я поведу вас. Не смейте оскорблять Марка Тэйлса.
— Виноват, командир, — криво ухмыльнулся Эно Хелге.
Алекс заметил кровь на рукаве наставника. Не сильно, но всё же его зацепило.
— Горан?
— Думаете, отпущу вас одних, среди которых два желторотых новобранца? Простите, синьор фалько. Зададим жару.
План, наполненный безумием стократ больше, нежели здравым смыслом, свёлся к атаке сразу на три сравнительно уязвимых точки дирижабля: верхнюю кабину, палубу гондолы и ходовую рубку. Алекс первым спикировал на верхнее стекло. Сапоги разнесли его вдребезги, крыло разлетелось в щепки о раму.
Он свалился на дно верхней кабины, прикованный ремнём подвеса к огрызку средней части крыла. Полуоглушённый, исхитрился перевернуться на спину и достать два револьвера, трагически осознавая, что уже не успевает, что оба стрелка выдернули винтовки из бойниц и поворачивают стволы вниз, через неуловимо малое мгновение их дула выплеснут смертельный огонь…
Тей в зелёно-красном плаще врубился в переднее остекление, вогнав оперение сапога прямо в шею стрелка, второго снял из револьвера. Наблюдатель пережил их ненадолго.
В переговорной трубе послышалась пальба. Самая большая группа — фиолетовые — должна была высадиться на крышу гондолы и начать стрелять вниз, ориентируясь на положение мест экипажа по образцу «Эдрана». Есть надежда, что ламбрийцы вверх не ответят, опасаясь за баллон.
Спаситель Алекса избавился от сломанного крыла. Оно тоже своё отлетало. Сдвинул очки на лоб, помог освободиться командиру, не преминув едко заметить, нарушая всяческую субординацию:
— Лихо вы их, синьор. Не убили, зато отвлекли.
Фалько-офицер насупился и открыл люк в полу.
— По окончании боя посчитаем, у кого сколько заслуг. За мной!
В рубке Алекс буквально на плечи свалился ламбрийцу, яростно размахивающему шпагой в крайне ограниченном пространстве. У пилотского кресла защищался Эно, тут же растянулся Горан без признаков жизни, в задачу которого входило пробиться через ветровое остекление. Жестокий вихрь в кабине и колотое стекло поверх трупов засвидетельствовали, что эта часть плана ему удалась.
Алекс выстрелил аэронавту в левую лопатку. Шпажист с усилием обернулся, видно — желая напоследок увидеть, кто свалил его столь подлым образом, и упал.
— Хелге! Где остальные?
— Зачищают хвост!
— Держите штурвалы.
В миделе и в корме воцарилась смерть. Перебив без жалости аэронавтов, погибли два фиолетовых. Третьего Алекс нашёл в топочной, истекающего кровью, рядом с последним ламбрийцем, дорого продавшим жизнь. Увидев красную струю, толчками пульсирующую из пробитой шеи, не стал даже пробовать оказать помощь, молча отсалютовал.
Дирижабль начал разворот. Через иллюминатор виден «Эдран» на параллельном курсе. Спереди хлопнул одиночный выстрел.
Алекс мазнул взглядом по вентилям, рукоятям и приборам, о назначении значительной части которых ему совершенно не было известно. Повернул до половины самый большой из них, регулирующий подачу топлива в топку: для возвращения в Злотис значительной скорости не нужно, тем более команда, прямо скажем, не слишком опытная. После этого отправился в рубку.
Первое, что бросилось в глаза — тело прим-офицера в зелёно-красном плаще и пулевым отверстием в голове. Второе — Эно Хелге с револьвером, направленным на командира.
— Не ожидали, синьор?
— Ожидал. И никогда не доверял фиолетовым, не глядя на заверения Мейкдона, что всячески меня поддерживает.
— О, герцог не узнает, что сейчас произойдёт. Привет от фалько Байона. Вы отклонили его кандидатуру в экипаж, придётся мне восстановить справедливость. А она такова: нищий северный выскочка не смеет высовываться впереди уважаемых семейств. Вас предупреждали, вы не вняли.
Что именно служило предупреждением, Алекс не понял. Но и уточнять не стал.
— Почему тогда медлите?
— Есть сложность. Пять минут назад вы мне жизнь спасли. Хелге не остаются в долгу, даже покойникам.
— Тогда нет ничего проще. Двигайте на крышу и валите на все четыре стороны. Я списываю вас с «Эдрана».
— Не торопитесь, дорогой бывший командир. Это — мой дирижабль. Здесь я решаю. А в качестве ответной любезности предлагаю расчистить рубку и обнажить шпаги.
— Не проще ли остановить корабль и подняться наверх? — театральность Эно начала раздражать Алекса.
— Увы. Наше выяснение отношений могут заметить с другого борта, — Хелге ткнул рукой в правое остекление гондолы, указав на зелёный дирижабль. — Толстый Марк неправильно доложит об увиденном. Поэтому будьте любезны расчистить площадку со своей стороны, потом извольте обнажить шпагу. Заверяю: в историю Икарии вы войдёте героем. Для начала киньте на пол свои револьверы.
Вытаскивая трупы в коридор, ближе к каюте и камбузу, Алекс подумал, что Эно чрезвычайно самоуверен. Не учился у Горана, кроме совместных тренировок в команде дирижабля, а школа Байона хороша не настолько. Имеет козырной туз в рукаве?
Ещё какой!
Он ударил Силой с нечеловеческой точностью — в пах, под дых, по глазам, в горло. Казалось, что четыре невидимых бойца врезали от души сапогами и кулаками по самым чувствительным местам.
Алекса отшвырнуло на переборку, рука со шпагой бесцельно трепыхнулась перед собой. Ослеплённый болью, он уже был не в состоянии парировать удары или уклоняться от них, превратившись в безответный манекен для тренировки фехтовальных выпадов…
Вот и всё. Прощай, Иана!
Падая в небытие, Алекс увидел, что Эно взмахнул вдруг руками, отчего его шпага врезалась в потолочный лист, и начал заваливаться. Тело северянина, словно чужое, управляемое одними рефлексами, а не разумом, метнулось вперёд, исполняя корявый, ученически примитивный выпад… И мир погрузился во тьму.
Он очнулся от сильных пощёчин. Следующее ощущение — нестерпимая боль в паху от удара по самому сберегаемому месту. Ноги рефлекторно поджались, колени подтянулись к животу. В лёгкие с хрипом и свистом чуть просочился воздух, сражающийся с судорогой от удара в солнышко.
Алекс перевернулся на бок и упёрся в Эно. Не сразу сообразил, что для неудавшегося дуэлянта неприятности кончились. От выпада в запрокинутую голову клинок вонзился чуть ниже подбородка и вышел у макушки. Когда тело повалилось навзничь, остриё воткнулось в настил, пришпилив Эно к дирижаблю. Самоуверенный тей успел объявить его своим!
От небольшой качки эфес шпаги пришёл в движение, вихляясь вправо и влево над фиолетовым. Соответственно, мёртвая голова качнулась в обе стороны в отрицательном жесте: нет-нет, рано мне умирать.
Горан вытащил шпагу. Потом напрягся и вышвырнул наружу тело через разбитое переднее окно.
— Чтобы не задавали глупых вопросов — кто и как пырнул его в бороду. Вставай, ученик.
Алекса вырвало. Он с трудом отполз от вонючей лужи, уцепился в штурманское кресло, пытаясь подняться с пола.
— Вижу, Силой приложил.
— Лучше бы ламбрийского пилота… Плохо мне.
Горан посмотрел сочувственно, но твёрдо.
— И мне. Ударился головой о раму. Больно — словно сотня чертей под черепом. Но мы, похоже, единственные живые на борту. И некому кроме нас привести дирижабль к берегу. Возьми себя в руки!
На крыше гондолы наверняка найдётся пара целых крыльев, оставшихся от фиолетовых. Но не для того штурмовали, чтобы запросто бросить трофей.
— Я… в порядке… сейчас буду.
— Славно. Держись за штурвал. Сброшу гайдропы. Надеюсь, свои не обстреляют.
К заходу на посадку Алекс в основном пришёл в норму.
— Горан! Чем вы его?
— Тоже Силой. Под коленки. Давайте договоримся об этом не рассказывать. Убийства своих в бою повлекут массу ненужных вопросов, поверьте старому вояке.
— Охотно верю, — Алекс усмехнулся недобро. — Заверяю, в историю Икарии Эно Хелге войдёт героем.
