Глава двадцать шестая

Разведывательный корабль Икарийского имперского флота «Виритул» как минимум лет на тридцать устарел по сравнению с «Молнией», поднявшей в прошлом году Алекса с Ианой в океане. Собственно, он и был построен лет тридцать с чем-то тому назад, скорее как торговое каботажное, а не океанское судно.

Малая паровая машина позволяет идти против ветра и маневрировать в гавани, но не более того. Дейдвуд с гребным винтом не поднимается из воды, замедляя ход под парусами. Маленькие пушечки потопят ядрами рыбацкую шаланду и повредят торговца, если таковые вздумают сунуться к берегам Икарии, но против «Молнии», не говоря о более серьёзных боевых единицах Ламбрийского флота открытого моря, «Виритул» бессилен как кролик перед лисой.

Оглядывая скромное железно-деревянное сооружение, куда его занёс каприз кадрового начальства, Алекс в очередной раз вспомнил слова фиолетового герцога. Вот бы действительно на трон империи реформатора, но без столь низких методов, как у Мейкдона, а человека чести. Увы, герцог прав: война — не лучшее время для дворцовых переворотов, исключение тот готов был сделать лишь для себя.

Тей Хлорис, не успевший получить чин прим-офицера, но возведённый в дворянское достоинство, так как неблагородным не место в воздухе войны, также попал на «Виритул». Низкорослый крепыш с восточных гор, мало похожий на дворянина телосложением, будто в родню его затесались легендарные гномы, никогда не видел ни моря, ни судов, отчего пришёл в незамутнённый восторг, не имея возможности сравнивать.

— Алекс! Это — поразительно… Море — что и воздушный океан, только под ногами. Свобода полная, в любую сторону, вверх, вниз, и не нужно отдыхать после нескольких часов полёта. На хорошем корабле — хоть весь свет обойди по кругу.

Его командир хмыкнул, вспомнив ощущения, как вода сомкнулась над головой, и они с Ианой получили свободу опуститься вниз навечно.

— Уверен, что выбрал правильную карьеру? На флоте людей не хватает.

— Конечно — уверен! Не развивал бы лётные навыки, не видать дворянства как своих лопаток.

По годам почти ровня Алексу, унтер совсем ещё ребёнок. В патруле за ним приходилось присматривать. Пусть за полгода в Леонидии научили его летать и драться, вышел из легиона таким же наивным юнцом. Северянина одна только история с Мейкдонами и Байоном состарила лет на десять.

Ничего хорошего нет в полётах над водой. Мало того, что ветры здесь резкие, неустойчивые, норовят опрокинуть в воздухе и сбросить вниз, так и нигде не приземлишься. Нет никаких видимых ориентиров, стоит чуть удалиться от берегов и «Виритула», только небо, облака да однообразная волнующаяся морская пустыня. Если не найти дорогу к разведчику, Сила рано или поздно истощится. Сколько удастся продержаться на поверхности, пусть даже в июле тепло? Без иллюзий, спуск в волны означает смерть.

Зная это, напарники выработали самый простой способ не потеряться: вдвоём вылететь в нужную сторону на предельное расстояние, откуда ещё видны дым и стеньги корабля, там один из них остаётся кружить, второй летит дальше и осматривается. Потом возвращается к товарищу и оба снижаются на «Виритул». Польза от такой разведки зависит не столько от удаления, сколько от высоты подъёма. Учитывая краткосрочность задания, не более часа, оба тея прихватывали с собой подзорные трубы, дополнительный вес.

Капитан досадовал: он надеялся, что его офицеры засекут вражеский борт в нескольких часах своего хода, и медлительный разведчик успеет под защиту береговых батарей. Увы! Наставления не предусматривают полёт от берега более чем на половину предельной дальности, доступной теям, чтобы в крайнем случае они могли вернуться к суше, не найдя корабль. Алекс и Хлорис по молодости уговорили капитана рискнуть и углубиться в море гораздо дальше, чаще поднимаясь на предельную высоту — только так можно успеть сообщить своим, загодя увидев главные силы вторжения.

Группа кораблей на глаза не попалась. Зато на десятый день воздушных рейдов Алекс увидел в трубе узкий и вытянутый силуэт скоростного корвета, двигающегося на восток. Примерно туда, где лёг в дрейф «Виритул».

Тей в крутом пике, при котором уши заложило от перепада высот и свиста ветра, влетел в сетку под бушпритом, притормозив крылом лишь в последнюю секунду. Отцепившись, стремглав кинулся к капитану, тогда как Хлорис ещё только выписывал круг, не собираясь садиться очертя голову.

— Господин капитан! Ламбрийский корвет двигается на нас на всех парусах и полных парах. Через час, самое позднее, увидим дым.

Командир «Виритула» сочно выругался.

— Принесла же нелёгкая… Наверняка — рейдер, для охоты за одиночками. И наш дым тоже заметен.

— Прикажете загасить топку? — спросил первый помощник.

— Потом час разводить пары, теряя время… Нет. Слушай мою команду! Поднять паруса! Курс Норд-Ост! Машинному — малый вперёд! — отдав приказания, он чуть тише добавил: — Пробуем убраться с его маршрута, а на малом ходу дым не столь заметен.

На палубе начался обычный переполох, подстёгиваемый свистками боцманской дудки. Серые полотнища расправились на обеих мачтах, наполняясь ветром, усилившимся до свежего. «Виритул» выписал поворот фордевинд, основательно накренившись за счёт парусов, которых слишком много для такой погоды, и кинулся наутёк к северо-востоку.

Хлорис, наконец, поймал ногами палубу, через минуту взлетел на квартердек, допущенный туда как тей, пусть и не полный офицер.

— Это — не основные силы, — вслух рассудил капитан. — Один корабль ничего не значит. Может быть, разведчик впереди десанта. Или они идут в другое место, а корвет отвлекает наше внимание. Синьоры? Сможете потрепать его, если догонит?

— Ветер крепчает, — нахмурился Алекс. — Не уверен, что вообще сможем взлететь.

Усы капитана искривились в презрительной гримасе. Дворянские неженки! «Виритул» и шторм выдерживал.

Но не в вышине. Там ветер усиливается многократно.

Он и внизу разогнался до шквалистого, заставив экипаж убрать часть парусов. Хлорис, наиболее чувствительный к качке, перевесился за борт, щедро делясь завтраком с морскими обитателями, потом его неудержимо потянуло в гальюн, повешенный под бушпритом, в верхней четверти носового подзора, чтобы всё непотребное тут же уходило под форштевень. На его счастье, он обвязал вокруг пояса страховочный линь. А на его несчастье, корабль зарылся в очередной водяной вал по самый фальшборт. Когда нос вылетел над водой, бедного унтера вытащили за страховочный конец, нахлебавшегося, мокрого до нитки, вдобавок — со спущенными лосинами. Совсем недавно возведённый в дворянское достоинство, Хлорис готов был удавиться от стыда, не слушая увещеваний, что для новичков в море это в порядке вещей.

Непогода унялась столь же быстро, как и налетела, примерно к середине дня, для побережья Аделфии такие перемены не в диковину. А за кормой показались мачты ламбрийского корвета.

Капитан помянул всех морских чертей и их матерей в придачу. Потом покорился неизбежному и дал команду «право на борт», направляя кораблик к берегу по кратчайшей прямой строго на ост.

— Ветер утих, синьоры. Ваш выход.

Алекс смерил глазом расстояние до врага. Конечно, на любом имперском борту с теями в экипаже есть бомбы для атаки судов противника. Но никому ещё не удавалось утопить корвет вдвоём.

— Тяжёлые заряды кидать бессмысленно, господин капитан. Даже если мы положим в цель два или три, не повредим его в достаточной мере. Нужно гораздо больше.

— Почему два или три?

— Простите, но мы не профессиональные морские офицеры, призваны на флот с началом войны.

— По-онятно, — протянул капитан без малейшего уважения, и прим-офицер едва сдержался, чтобы не напомнить: судя по запаху в трюме, «Виритул» не далее как полгода назад возил бочки с треской вдоль побережья. Не время для взаимных упрёков.

— Мы возьмём осколочные бомбы и зажигалки. Подпалим паруса и рангоут, проредим экипаж. Глядишь — и отстанут.

— Ну-ну, — без особого оптимизма согласился кэп, нервно покусывая то кончик курительной трубки из чёрного дерева, то седоватый ус. — Боцман! Четверых в помощь синьорам.

С предельным напряжением Силы тей поднимает груз, равный весу своего тела. По крайней мере, так учил Горан, заставляя таскать «раненых». Нужно ещё оперативно набрать приличную высоту, для чего масса бомбового подвеса уменьшается на треть. Но на палубе парусного судна особо не разбежишься. Поэтому теи забираются на марсовую площадку фок-мачты, туда же матросы затягивают крылья и бомбовый запас. Пока моряк взбирается по вантам с гранатной связкой за спиной, на баке и у основания фока нет ни души. Если, не приведи Всевышний, взрывоопасная снасть упадёт, встреча с Богом состоится чересчур скоро.

На палубе оба благородных разделись до нижних рубах, сняли оружие. Скорость не важна, но каждый гран веса имеет значение. Так и полезли на марс. На уровне верхней краспицы ветер вцепился в них с новой силой. Сорочки заполоскали, словно знамёна. Хлорис, высохший и забывший конфуз с гальюном, выпрямился во весь рост, подставляя грудь воздушным струям.

— Алекс! Гляди, как здорово! Тот же полёт…

— Скоро корвет откроет огонь, тогда налетаешься. Особенно — если крюйт-камера рванёт.

Унтер замолк, а в глазах упрёк: нет у тебя в душе поэзии, коллега. Однако соизволил вернуться к реальности.

— Подбираемся скрытно?

— Конечно. Прыгаем вперёд и двигаем прямо минут десять, там кругами набираем высоту до облаков. Пикируем на ламбрийца с кормы. Я — первый, с зажигалками. Ты остудишь их пыл. Пару-тройку заходов осилим.

Пока нас не убьют. У воздушных офицеров не принято такое говорить вслух. Алекс глянул на сияющего Хлориса и понял, что тот не думает ни о чём плохом. Собрался жить вечно?

Они прыгнули вперёд, мимо туго надутых полотнищ кливеров. Выровнялись над водой на высоте якорных клюзов, чуть не задев волны оперёнными сапогами. Зато корпус «Виритула» надёжно укрыл от вражеских наблюдателей. Точно также, не поднимаясь выше трёх человеческих ростов, они понеслись на восток.

Ещё минут через сорок теи осторожно вынырнули из невысоких облаков, ошибившись совсем немного. Внизу проступил корвет, и как раз — с нужного ракурса, с кормы. Дав отмашку на атаку, Алекс провалился к цели.

Воздух уплотнился настолько, что кажется — его можно взять ладонями и слепить снежок. В ушах свист. Лицо рвёт встречным потоком, который набивается за щёки, выворачивая губы в подобие уродливой улыбки. Очки давят на лоб и скулы. Это продолжается всего несколько секунд, очень неприятных и опасных секунд. Зато внизу не успевают заметить атаку, по крайней мере — отреагировать.

Ноги резко к пятой точке. Плоскость крыла становится почти под прямым углом к направлению движения, каркас и ремни трещат от навалившейся перегрузки. Мачты стремительно несутся навстречу…

В точно рассчитанный миг, ни секундой раньше, ни секундой позже, ещё за кормой корвета, Алекс рванул за тросик сброса, который освободил шипастые шары, соединённые парами тонкой шёлковой нитью. И резко в сторону!

Гостинцы падают на мостик, путаются в такелаже, бьются о палубу… Вспыхивают! Корма и бизань-мачта радостно окутываются пламенем.

Каких-то лет пятьдесят назад достаточно было от души подпалить рангоут, и кораблю конец, пожар охватывал парусное вооружение, корпус… Даже если затушить огонь и сохранить его на плаву, ход потерян, корабль уже не боец и не жилец.

Времена изменились, теперь в конструкции железа чуть ли не больше чем дерева, а без мачт отлично двигается на паровой машине, разве что запас топлива ограничен. Чтобы утопить наверняка, нужно много раз попасть в палубу тяжёлыми бомбами с пороховой начинкой, которые пробьют настил и взорвутся на нижней палубе, а то и в трюме.

Разглядывая пожар, Алекс чуть не пропустил заход коллеги. Осколочные гранаты не связаны нитью, они рвутся от удара на палубу, и толпящимся на ней матросам приходится туго. Его обстреляли вразнобой, но на «Виритул» он спустился без единой дырки на теле и в крыле, счастливый до невозможности.

— Не менее двух разорвалось на квартердеке! — завопил он, не успев отстегнуть крыло. — Ламбриец горит!

— Да, хорошо, повторим.

Тем более можно побиться об заклад — когда они снова приблизятся к корвету, пожары будут уже потушены, а каждый палубный матрос вооружится винтовкой, направленной в небо.

— Тей! Позволь мне лететь с зажигательными!

Алекс пожал плечами. Хочется рассказывать девушкам полусвета о подожжённом своими руками корабле? Бахвалься, дружок! Хорошо, что Иана не видит разгорающейся войны, которую мечтала предотвратить, не слышит криков соотечественников матери, заживо горящих на палубе, прыгающих за борт, чтобы потушить одежду…

Для второго захода они не особо прятались. Ясно же, враг начеку, спасение только в скорости. За минувшие полчаса корвет лишился бизань-мачты. Верно — срубили и сбросили на воду вместе с горящими парусами, чуть потеряв скорости, которая всё равно выше, чем у «Виритула».

Хлорис первый провалился в пикирование, он же принял на себя винтовочный залп. Алекс услышал полёт злобных шмелей совсем неподалёку: метко целят мореманы. Унтера они тоже не задели, так как он резво начал выравниваться в полёте перед сбросом… И у него на полной скорости оторвалась правая треть крыла.

Алекс завопил что-то нечленораздельное, выравниваясь ещё резче, а бешено кувыркающийся комок врезался в корму.

Там полыхнуло, вверх взметнулся настоящий гейзер огня. Скорее всего — безрезультатно, борта обшиты листовым железом.

Осколочные отправились в район миделя, тей даже не стал рассматривать — попал или нет. Слишком тяжёл контраст. Молодой и безмерно счастливый коротышка Хлорис на марсовой площадке в полощущей на ветру белой сорочке. Усы вразлёт, улыбка до ушей, глаза горят… Потом — бесформенный ком вместо человека, превратившийся в факел и столб пара под ахтерштевнем корвета.

— Отставить полёты, — скомандовал капитан, выслушав доклад. — Отдыхайте. Набирайтесь… Как её? Силы. Приближаемся к берегу насколько успеем. Ждите до последнего и улетайте.

— А вы?

— А мы не умеем летать. Тоже держимся до последнего. Потом спускаем флаг.

Алекс понял. С благородным на борту капитан не имеет права сдаться. Без него — по обстоятельствам.

В активе не более часа на восстановление энергии, всё же три взлёта, два с грузом — не шутка и для самых опытных. До берега… лучше не узнавать у штурмана — сколько. Много. Гораздо больше, чем хотелось бы.

Тей спустился в помещение у кормы, которую делил с Хлорисом, больше половины занято ретирадным орудием, готовым стрелять назад по курсу. Скользнул взглядом по вещам унтера. Их совсем немного.

Государство не избаловало своих защитников. Оружие личное. Унтер не имел даже револьвера, таская взятый из дома однозарядный пистолет. Как и другие, летал на собственном крыле, сравнительно недорогом и весьма уставшем. Осталось только гадать, оно было повреждено винтовочной пулей или банально треснуло от перегрузки, давно отслужив срок. Спасибо Мейкдону, герцог снабдил гвардейцев первоклассными крыльями, у Алекса такое, полученное в качестве трофея. Гораздо больше вещей, но сейчас он не взял практически ничего. Каждая мелочь, увеличивающая вес, сокращает минуты полёта.

Револьвер без запасных патронов. Почти невесомый нож. Свежее бельё на теле, лосины, сапоги. Очки. Крыло ждёт на палубе. Всё!

Сквозь мерное пыхтение паровой машины и скрип корпуса донёсся новый звук — отдалённый гром пушечного выстрела. Потом — грохот матросских ботинок. В кормовое помещение ворвались четверо из экипажа, трое к пушке, четвёртый начал открывать орудийный порт. Тей без напоминания двинулся к выходу, ощущая себя лишним в последней драме «Виритула».

Ламбриец добился первых попаданий, не подойдя на дистанцию поражения ретирадных пушек Икарийского корабля. С квартердека офицеры спустили раненого капитана. Увидев Алекса, он скомандовал:

— Пора! Если доберётесь до берега, передайте — мы сделали всё, что могли.

— Спустите флаг?

— Пора уже спускать шлюпки.

— Было честью служить с вами, господин капитан!

Тей отсалютовал и бегом бросился на бак. Руки привычно скользнули в плечевые лямки, пальцы вцепились в рукояти, подвес прочно связал с крылом… И ничто уже не связывает с кораблём. Спрыгнув с фальшборта, Алекс понёсся над водой, постепенно набирая высоту в самом экономном расходе Силы.

Он отдавал себе отчёт, что команда в шлюпках имеет неизмеримо больше шансов на спасение, чем полёт в вечернем небе без малейшего признака земли у восточного сектора горизонта.