Глава двадцать пятая
В конце зимы на князя было совершено четыре покушения. Особой изобретательностью злоумышленники не отличались, нападая большой группой с воздуха или пытаясь прорваться к нему по земле.
В четвертый раз дюжина теев набросилась, когда Алекс гулял с семьей в парке Винзорского дворца. Тишина немноголюдных аллей, живописно тронутых инеем, вдруг разлетелась вдребезги от грохота выстрелов, звона металла и криков. Звуки боя, по идее вызывающие у молодых военных всплеск энтузиазма и желания проливать чужую кровь во имя чего-то достойного, не вызвали у князя ничего, кроме досады.
Погибло трое гвардейцев, не считая нескольких раненых. Залитый кровью главарь нападавших, ранее служивший Сиверсу во время мятежа в Кальясе, был схвачен и доставлен в подземную тюрьму. Перед смертью признался, что Орайон лично обещал ему целую сотню золотых за уничтожение «мерзкого Алексайона».
Князь собрал трех самых доверенных старых товарищей по оружию, фалько-офицера Малену из новых и, конечно, Иану. Предложения посыпались одно кровожадней другого, преобладала идея укоротить на голову Орайона. Горан добавил, что за компанию и императора тоже неплохо бы.
Слушая друзей и советчиков, а также отмечая молчаливость жены, Алекс подумал, насколько же изменяется отношение к жизни по мере занятия высоких должностей. Раньше бы он добивался дуэли немедленно, кричал бы любому тею, за исключением, быть может, императора: «у вас нет чести, синьор!» Или: «я вызываю вас на бой, синьор!»
Повод бесспорный был уже в ночь, когда дядюшка Лукан погиб с подачи Орайона. Повод есть и сейчас. И что же делать?
Лететь в центральный город Аделфии и добиваться поединка с герцогом? Тот будет избегать его всеми силами, не считаясь с репутацией. Не исключено — сбежит и скроется, а на команду красных натравит свою гвардию.
Лететь, но тихо. Пробраться в его опочивальню… И тем самым уподобиться Орайону, подсылавшему убийц. Фактически — опуститься до его уровня.
— Давайте, я заколю командира их гвардии. Чем не предупреждение — следующим будет герцог, — выдал очередную кровавую идею Горан.
— Начни тогда с Иазона как с предупреждения Ван-джелисам, — хмыкнул Алекс. — Друзья! Мы не можем, не имеем права опускаться до подлости.
— А если не убивать, — рассудил Малена. — Руки отрубить, например? Говорят, вы укорачивали руки подлецам.
— Неудачный пример, — нахмурился князь. — Если вы о Сиверсе-младшем, то я обкромсал его в смертельном поединке и тем проявил милосердие. У Орайона сила не в руках, точнее — там ее вообще нет. Предлагаете оставить за спиной недобитого и опасного противника? Чем дразнить, лучше совсем не трогать.
— Есть метод… Не радикальный, но действенный. Мы никогда не использовали газет. А почему бы и нет? Вспомните их реакцию на постановление совета герцогов! Если бы не шум в газетах, император затянул бы вопрос до невозможности. А так побоялся выступлений против народного любимца, — Иана обвела взглядом собравшихся. — Вам бы только шпагой махать. Организую несколько статей, не в одних наших газетах — обязательно и в Леонидии. Непременно с упоминанием, что император закрывает глаза на беззакония.
— Так не принято… — протянул Терон.
— Но когда ты пустил в народ песню про «благородного рыцаря», сделал примерно то же самое, — не оступилась княгиня. — Как я вижу, сейчас никто из вас не придумал ничего лучшего.
Так закончилась эта трудная зима. В трех герцогствах стартовало строительство, небывалое по масштабам империи. В январе был уложен первый рельс местного производства, а не привезенный из-за океана. Центры Кампеста, Восточной и Южной Сканды к весне соединились между собой телеграфными проводами, постепенно к сети подключились графства и марки-заты.
Новые предприятия объявили о привлечении паевых средств, независимо от места нахождения их хозяев. На юг и юго-восток потекли деньги из других частей страны, из Ламбрии и даже Тибирии. Банки Майрона и Винзора открыли куплю-продажу паевых документов, создавая рынок ценных бумаг.
Правители триумвирата хлопотали об экономическом росте, Ванджелисов волновала утрата влияния центра. Отец и сын с досадным опозданием осознали новую опасность — если жители Кетрика и Аделфии вкладывают золото в промышленную зону, нх симпатии однозначно отдаются цветам триумвирата, а неуклюжие попытки зеленого центра что-то поменять воспринимаются как угроза вложениям.
Орайон с запозданием приказал что-то подобное запустить и у западного побережья. Но полдюжины строящихся заводов и заводиков, тем более — вдали от сырьевых источников, без железных дорог, связи, финансовых инструментов, не в состоянии повлиять на общую картину.
Император снова задумался о применении силы.
В начале апреля из Аландайна пришла тревожная каблограмма: с севера вторгся отряд имперской армии численностью до четырехсот человек, с ним полдюжины теев и дюжина легких полевых орудий.
— Маски сброшены, синьоры! — объявил Алекс.
Он созвал в штабе гвардии верхушку своего воинства.
— Мы разобьем их без труда! — отрапортовал Ма-лена, впервые получивший шанс проявить себя на поле боя, а не на учениях.
— Зря тешитесь, — остудил его Горан. — Я с радостью проткну шпагой парочку наглецов… Но воевать против икарийцев, против армии под зелеными флагами не привлекает абсолютно. Уверен — у вас есть соображения, синьор элит-офицер.
— Без сомнения, — недобро улыбнулся Алекс. — Обойдемся минимумом жертв, но постараемся отбить охоту у имперских офицеров вести отряды против Кам-песта и Восточной Сканды. Холуи Дайорда сменили синий плащ на зеленый? От этого не стали бессмертными.
Острие кинжала уперлось в настенную карту, как указка.
— Отряд пиратствует в дне пути от границы с Кетриком. Объявлен официальный предлог; «взыскание недоимки прошлого года». То есть претензия относительно времени, когда Аландайн и Терсия были силой присоединены к имперским коронным землям. Она чудовищно незаконна — постановлением совета герцогов насильственное изъятие графств аннулировано, то есть император нам должен за выкачанные с момента оккупации средства. Но я — не крохобор, простил ему старое, Ванджелис не собирается угомониться. Сейчас его вояки откровенно нас грабят.
— Синьор, при всем уважении — меня настораживает малая численность леонидских мародеров, — заметил Горан. — Провокация? Ложный удар?
— Все может быть, — Алекс по старой привычке тронул вертикальный рубец на лбу, словно болезненный опыт давнего поединка способен помочь против новой беды. — Спровоцировать кровопролитие, преподнести его под другим соусом, оболгав нас с ног до головы, и получить повод для массового вмешательства. Или готовится наступление на Винзор, на севере герцогства — отвлекающий удар. Слушайте приказ. Фалько-офицер Атрей! Остаетесь в Винзоре за старшего. Проведите разведку на прилегающей территории зеленых — нет ли там концентрации войск. Свяжитесь с фиолетовыми.
— Да, синьор.
— Фалько-офицер Тэйлс! Доложите о настроениях в имперских частях, расквартированных на нашей территории.
Поднялся Марк, выполнявший тяжелое для организма и очень ответственное задание — поддерживать отношения накоротке с имперскими офицерами через совместные возлияния и походы по сомнительным местам.
— Лояльное к нам, синьор элит-офицер. Как только жалованье офицерскому корпусу повысилось по сравнению с другими частями страны, где сплошные задержки выплат, военные в один голос твердят: готовы защищать государство от внешнего врага, но карательные меры центра не поддержат.
— Мэй, что в Оливии?
— Южная Сканда готова начать переброску гвардейских отрядов к нам или к фиолетовым.
— Все слишком хорошо. Вывод: мы наверняка что-то упустили, — подытожил Алекс. — Но обнаружим это, только ввалившись в ловушку Ванджелиса. Заканчиваем. Со мной три дюжины теев, вылет через час. И да поможет нам Всевышний!
И да примет он души безумцев, ставших на пути гвардейских трех дюжин.
Иана обняла мужа накануне вылета. Без слов поняла, почему вдруг лицо его посветлело: впереди бой, ясность, не нужно миллион раз взвешивать противоречивые возможные последствия поступков… Поработает рука, но душа отдохнет. А стремление снизить потери — только дополнительное препятствие, добавляющее сладости в приз победы.
Теи улетели. Горан бросился раздавать команды, приготавливая Винзор к отражению нападения. Молодая мать отправилась в замок Малены.
Невиданное крыло, подарок шанхунского монаха, легко несло ее над холмами и скалами. Даже с высоты птичьего полета заметно, насколько за полгода изменилась жизнь — в герцогстве она просто закипела! Иана нигде не видела столько строек одновременно.
Пару лет в таком темпе, и пригороды Винзора начнут напоминать промышленный пейзаж у Атены.
Весна словно заразилась людской энергией. Она пришла очень рано, никогда такого не было — утверждают местные обыватели. Только родился апрель, внизу все зелено, кажется, что скалы скоро покроются травой и листвой.
А сердце княгини снедала тревога. Не только за предстоящую битву на севере. Она — частный эпизод, хотя и в таких мелочах ее муж постоянно рискует. Везение тоже когда-нибудь кончается.
Хуже другое. Ванджелисы — грозный личный враг. И если у императора есть ум, пусть подлый и извращенный, то Орайон ужасен именно незрелостью, склонностью к диким проделкам скверного ребенка, в распоряжении которого целое герцогство и над головой венценосный отец, покрывающий грехи.
Нирайнская недоросль представляет особую опасность для Алекса.
За полгода отношение к мужу у Ианы поменялось, и очень значительно. Она смирилась с тем, что он никогда всецело не будет ей принадлежать, вступив на скользкую стезю государственной деятельности. Дело не в его амбициях. Не только в желании оставить детям реальное княжество, а не голый титул. Таково его понимание долга и чести. Алекс не может иначе.
Скажем откровенно — Иана сама избрала незаурядного мужчину. С таким трудно. Приходится считаться с его устремлениями и не становиться на пути. Да, ему можно преградить дорогу, запереть… и сломать. Алекс без борьбы за выживание империи уже не будет настоящим.
Выбрала бы Терона — все получилось бы проще стократ. Амбиций в меру, бездна обаяния, хорош лицом, заботлив и достаточно поверхностный для ненавязчивого манипулирования… Нет! Не надо такого отца для ее детей. Пусть Ева будет счастлива.
Под летной маской Ианы губы растянулись в легкой улыбке. Конечно, она не станет делать гадость подруге. Но при желании увела бы Терона одним щелчком пальцев. Если даже монах с полувековым послушанием не устоял!
Мысли вернулись в практическое русло, улыбка пропала.
Орайон практически неуязвим для Алекса. Герцог действует подло, из-за угла, прямой вызов не приемлет: Алекс толкал его на поединок, открыто обозвав жуликом в совете. Высокородный проглотил оскорбление, не поперхнувшись, лишь бы не выходить на дуэль с револьвером или шпагой. Армию в Нирайн не послать — муж категорически против междоусобной войны. Тихо зарезать долговязое недоразумение ему претит честь.
Но у женщин свои правила! Иана ничем не погрешила против дворянской чести, отправив в могилу тея, погубившего родителей. Орайон послужил причиной гибели дядюшки Лукана, норовит сделать ее вдовой, Айну — сиротой. Женщины не вызывают подлецов к барьеру, они платят им той же монетой.
Какое-то время Иану терзало противоречие. Материнский инстинкт велит оставаться с дочерью, защищать гнездо, находясь в гнезде. Но тогда жди удар с любой стороны. По любому из членов семьи. И к моменту снижения она приняла решение. Если кроме нее никто не в силах справиться с проблемой, значит — судьба указала на нее. Такая карма, как говорят в Шанхуне.
Мужчина вряд ли бы понял далеко идущие последствия чисто женских действий. Иана перестала сцеживаться, пережала грудь. Малышка полностью перешла на питание молоком от кормилиц.
Княгиня реже наведывалась в Винзор. Там уже вовсю орудовали важные персоны, прибывшие из-за океана по контракту. Вместо пригляда за делами в центре герцогства Иана начала усиленные тренировки, пытаясь вернуть телу физические кондиции времен обучения у покойного дядюшки.
К счастью Алекса, он ни о чем не догадывался, настигнув зеленый отряд на пути к Терсии. Не сбежав в Кетрик, где преследование имперцев было бы чем-то чрезмерным со стороны князя, командир их отряда дал понять красным — его главная цель в подстегивании конфликта.
Обнаружив неторопливость вторгшихся, элит-офицер приказал своим тоже не спешить и собрать доказательства грабежа, очевидные для любого суда. Их нашлось предостаточно. Теплой апрельской ночью, в одном дневном переходе от расположения имперской бригады на территории Терского графства, Алекс решил начать активные действия.
Мародерный батальон разбил лагерь правильным квадратом, выставив по периметру орудия, обращенные наружу, и многочисленных часовых, что само по себе отвратительно — на земле Икарии императорская часть ведет себя, как оккупант в окружении враждебных сил. На небольшом возвышении в середке — высокий флагшток с зеленым флагом, цвет которого скорее угадывается в отсветах костров, практически сливаясь с чернотой ночного неба, благоволящего княжескому отряду отсутствием звезд.
Тридцать семь дворян бесшумно пронеслись над лагерем, потом собрались на совет.
— Предложения, синьоры? — по старой традиции, Алекс дал высказаться наименее заслуженным воинам, чтобы не давить авторитетом.
— Отправить парламентера, объявить их арестованными за грабежи, сбросить бомбы — сдадутся.
— Бомб мало, только для острастки да на всякий случай, — отверг предложение командир. — Другие идеи?
— Напасть всем отрядом на центр расположения…
— Нанести отвлекающий удар сбоку и броситься в центр, где их командиры…
— Дождаться утра и расстрелять издалека их командующего…
— Нет и нет. Не имеем права первыми переводить столкновение в разряд побоища, — Алекс глянул последний раз в подзорную трубу, силясь что-то рассмотреть в отблесках костров. — Если ни у кого нет реального плана, начинаем вообще без него. Марк, готов рискнуть очередной раз?
— Если я с вами, синьор, то гораздо больше рискуют мародеры.
— Отлично. Брось револьвер здесь. Остальные — слушай мою команду! Ничего не предпринимать до утра. Терон Мэй — за старшего.
— Что прикажете делать, если не появитесь?
Алекс ответил с неожиданной веселостью, не предвещавшей зеленым ничего хорошего:
— Ты тогда командир. Вот и решай. Дозволяю не заботиться о потерях противника, чем больше — тем лучше. Но я рассчитываю вернуться.
