Глава восемнадцатая

Трудно сказать, что явилось причиной изменения отношения к Иане. Монах, гуру Алекса, до этого редко ее замечал. По-настоящему она впервые обратила на него внимание, когда в день родов Джива привел женщин на помощь, то есть оказал заботу, ожидаемую от мужа. Как же, супруг был занят важными делами.

Не исключено, что одна из монастырских дев, доброе хлопотливое существо без возраста, сообщила монахам о явной хандре синьоры, оставшейся без мужа. Так или иначе, Джива взял за правило заглядывать ежедневно, справляться о делах, как будто здесь могут быть какие-то дела или изменения. Водил ладонями над Айной, поверяя ее самочувствие. Он, конечно, не обладал лекарскими навыками, но утверждал, что Сила распознает болезнь.

Иана не очень-то верила в такое назначение Силы, пользуясь ей как мотором, мечом и кувалдой. Но визиты внесли разнообразие.

Однажды Джива подарил очень яркую куклу из неведомого материала. Скорее всего, из мира Хелены, что, в общем-то, здесь не практикуется. Разумеется, Айна слишком мала, чтобы играться с куклами. Пока она еще только пытается ворочаться, держит головку, смешно хватает мелкие предметы тоненькими пальчиками, рассматривая окружающих огромными глазищами.

Очень серьезный и редко плачущий ребенок. Девочка словно родилась с пониманием, насколько суровый мир ее ждет.

Поглядывая на малышку, Джива принялся понемногу расспрашивать Иану обо всем, включая молодость, воспоминания о взрослении. Неожиданно и она начала задавать подобные вопросы, удивив монаха.

Какая огромная разница между супругами! Алекс также охотно расспрашивал — о приемах владения Силой, о медитации, о реинкарнации, о другом мире… Но практически ни разу — о нем, об учителе. Будто к высокородному приставлен был не человек, а гомункул, мирозданием назначенный, чтобы подтолкнуть князя вперед на его нелегкой стезе, самому оставшись в стороне.

Разумеется, послушание не учит стремлению к публичному проявлению благодарности и приязни. Есть более важные ценности. Однако, особенно слушая Иану, Джива почувствовал себя уязвленным результатами занятий с Алексом. Ученик выказывал уважение, выполнял все… ну, почти все рекомендации. Но взаимной симпатии не возникло. Монах налаживал машину, составную часть икарийского механизма, не более того.

Иана встречала с улыбкой. Справлялась о новостях. Если бы докатились какие-то сведения об Алексе, то Джива сам бы рассказал, без напоминания.

А о своей жизни до монастырей поведал за пять минут. Из бедной семьи в Кетрике. С детства обнаружил недюжинные способности накапливать Силу, но родители испугались, что местный граф будет возмущен талантом у простолюдина, и лет в восемь мальчика переправили в Шанхун.

Послушание, медитации, служба в особом отряде, препятствующем стихийному проникновению одаренных из иного мира в этот, наставничество над молодыми послушниками заполнили целые десятилетия.

— Сколько же лет вам, гуру?

— Шестьдесят четыре, если считать с рождения.

— То есть? — Иана протянула палец дочке, уцепившейся в него как в игрушку. — Можно иначе считать?

— Состояние тела лет на сорок, лицо старше из-за напряженных дум. За сотню лет изменюсь не очень сильно. Удивлены? К сожалению или счастью, немногие способны достигнуть нужного владения искусством Силы. Иначе Шанхун был бы перенаселен мудрыми старцами.

— Долгая жизнь. Еще более долгая впереди. Джива, а вы любили когда-нибудь?

Монах не ожидал подобного вопроса.

— Женщину? Нет.

— Но у вас же нет строгого обета безбрачия, в отличие от высших клириков Всевышнего. Я слышала, что некоторые послушники…

— Да, некоторые. Запрета нет. Но монах, разменивающийся на низменное, плотское, очень ограничен в духовном. Соответственно, и управление Силой страдает.

— Зря вы так. Любовь дает ни с чем не сравнимый полет души. А после ночи с любимым Сила полыхает так, что готов взлететь без крыла.

— Не берусь судить.

— Как? — Иана широко открыла глаза. — Вам шестьдесят четыре, и вы ни разу не были с женщиной?!

— Ни с женщиной, ни с мужчиной. Я служу идее, она утоляет меня.

Но это же противно природе человеческой! Ладно, здесь дворянки привередливые, монастырские обитательницы не слишком привлекательны, хоть и на них находятся желающие. Ведь гуру часто бывал в мире Хелены, где полно развратных разукрашенных баб.

Неужели ни разу? Много слышав о мужской неразборчивости, Иана просто не могла поверить подобному.

— Вы даже не пробовали? Одна попытка испортила бы карму и развеяла вашу Силу?

Он смешался.

— Не в этом дело… Это как с опием, с другими запретными плодами. Один раз ни на что не влияет, зато вливает в душу сладкий яд — понимание доступности наслаждения, греховные мысли. После одного раза ничего не случилось, так почему бы однажды не повторить? Потом «однажды» превращается в «иногда». Или чуть чаще. Наконец — постоянно.

— Ваш ход мыслей понятен. Не ощущать приятное ни разу. Как бедняков не пускают в Леонидию, чтобы убожество их жизни в мелких селениях не столь раздражало… Простите, неэтичное сравнение.

— И неправильное по сути.

— Да… что касается наркотиков, так и есть. Но любовь предначертана Всевышним. Конечно, плотская ее часть — не всеобъемлющая и даже не главная, но очень важная. Я узнала об этом, выйдя замуж. Теи наслаждаются ее прелестями и до брака, таков наш обычай.

— И Алекс? Извините…

— Ничего. Да. Он тоже.

— Вы спокойно об этом говорите. Ваш мужчина, отец вашего ребенка, спал с другой женщиной?

Иана грустно улыбнулась. Плохо, что это случилось, когда они уже были знакомы и чувствовали… боялись признаться себе и друг другу. Но о тех тонкостях Дживе не стоит слышать.

— Объясню на примере. Допустим, в каком-то обществе не принято, чтобы незамужняя девушка даже в одной комнате находилась с мужчиной. И я попадаю туда, рассказываю историю своих путешествий. Мне говорят — фу-у! Вы смели видеться с мужчиной и даже разговаривать с ним до свадьбы! Какой срам! Падение нравов и крушение устоев. Так же и в тейском обществе. Алекс будет до глубины души поражен, если кто-то упрекнет его в добрачной связи.

— В том мире большинство женщин познает плотскую любовь до брака, и не только с будущим мужем.

— Вам не по нраву такая распущенность?

— Не только мне. Ваш супруг борется, чтобы у нас сохранилась благородная мораль, а не размывалась, как у них с утратой рыцарских идеалов. Иана! Не буду утверждать, что уж очень свободен, но могу уделить вам несколько часов на занятия с Силой.

— Очень любезно с вашей стороны. Однако не могу оставить Айну.

— Не важно! Я сам приду. До завтра.

Он удалился, покинув молодую мать в раздумьях.

Ее мужа, отдадим должное — о жене часто вспоминавшего — занимали мысли преимущественно практического плана. Сводились они к одному — как превратить красное герцогство в плацдарм для реформы империи.

Алекс смирился, что судьба уготовила ему множество сражений, словно насмехаясь — ничто тебе, тей, не достанется даром. Еще в тюрьме Леонидии навещавший его Мейкдон удивлялся: нашему молодому герою за короткую жизнь выпало больше приключений и невзгод, чем обычно достается самым непоседливым икарийским благородным. Однако новая битва отличалась в худшую сторону, ибо противниками Алекса выступили сразу три женщины. И с одной-единственной Эльзой он подобную битву проиграл, засчитав себе за поражение даже ее невольное убийство. Тут — три!

Сказать, что Ниле Винзор за время пути превратился в закадычного друга, было бы чрезвычайным преувеличением. Регент смирился с разумностью приглашения тея Алайна на высший военный пост герцогства, тот притерпелся к временному властителю и воздал должное за удобства перелета по-благородному. На ночь они со свитой останавливались в особняках и замках дворян, поэтому обошлось без кабацких драк и обременительных народных гуляний с поминанием «рыцаря из баллады».

Винзор, центр одноименного герцогства, значительно превзошел Нирайн и Урбан, а по сравнению с Май-роном был как минимум конкурентоспособен — годы близости местных правителей с династией Эдранов дали плоды.

Но — никаких укреплений, меньше храмов, зато гораздо больше складов и пакгаузов. Здесь обрывается железнодорожное полотно, протянутое до Злотиса. С высоты тейского полета оно выглядит длиннющей трещиной в земле, от одного конца которой разбегается паутина мелких трещинок-узкоколеек. Судоходный канал соединяет город с верховьями Леонии, благодаря воде плоскодонные баржи могут подниматься сюда с западного побережья.

Герцогский дворец, напоминающий императорский в миниатюре, без мощных оборонительных укреплений, как принято в других местах, взметнул обширную площадку длиной в полсотни шагов на вершине центральной башни, явно не приспособленной под донжон. Два поколения подряд герцоги были убеждены, что родство с императорской семьей, скрепленное династическими браками, да золотые запасы в подвалах послужат лучшей защитой, чем любые стены и любая армия. Это время прошло, а Алекс не без сожаления констатировал, что оборона Винзора при военном конфликте с Ванджелисами не обойдется без значительных жертв. Город не приспособлен не только для защиты от воздушных налетов, здесь и наземную армию придется в поле встречать.

Центральная площадка, окруженная четырьмя красными флагами по углам, цвета более насыщенного, нежели любимый монахами в Шанхуне, ударила по ногам в середине дня.

— Оставим крылья, тей. Чтобы вы познакомились со всеми влиятельными особами, я пошлю вестовых. Вам покажут комнату, а через час прошу в большой зал, — регент на секунду задержался. — Нет! Я зайду за вами и лично представлю.

Предусмотрительность Нилса Алекс оценил, оказавшись под перекрестным огнем нескольких пар глаз, совокупной доброжелательности во взглядах не набралось бы и на один мышиный глазик.

Владетельных синьоров вместил упомянутый большой зал, гулкий из-за церковной высоты сводов. В дальнем от входа торце, под еще более вытянутым вверх куполом, расположился герцогский трон на возвышении, занятый серьезным восьмилетним мальчиком. Пустое кресло пообочь предназначено для регента, шествующего сбоку и чуть сзади нового командующего, но самое интересное не в этой меблировке и не в двух мужчинах — очень юном и стареющем.

Три кресла намеренно сдвинуты в сторону и достаточно далеки от трона, чтобы их расположение не подчеркивало, какое из тел в этих креслах носит более высокий статус. Две матроны старше, одна в красном и одна в черном, третья женщина намного моложе, в платье цветов Винзоров и с траурной окантовкой. С бойни во дворце минуло больше года. Две вдовы не сняли черное или специально надели, услышав о нежелательном визитере. Хотя сложно представить переодевание благородной синьоры всего за час.

Они не ругались между собой. Вероятнее всего, даже не разговаривали в момент появления Нилса и Алекса. Но с первой минуты князь был готов дать руку на отсечение: вряд ли родственниц объединяет любовь. Скорее — наоборот.

Вдоль стен выстроились ряды красных гвардейцев с нашивками унтеров и примов. Возглавил воинство фалько, ближайший к трем креслам.

— Синьор герцог! Благородные синьоры! Дорогая супруга! Рад видеть вас после расставания, — Ниле произнес пустую, в общем-то, формулу вежливости, фальшь от которой гулким эхом отразилась от высоких потолков. — В Леонидии на меня и герцога Мейкдона было организовано покушение, доблестно отраженное моим гостем. Я счел возможным пригласить его к нам в качестве командующего гвардией вместо погибшего в ту ночь тея Виллерса.

Почему-то смерть верного слуги не взволновала женщин. Протокол выдержал только мальчик, важно заявивший, что Винзоры не забудут павшего.

— Ниле, кто это? — сварливым тоном вопросила старшая вдова.

— Князь Алексайон Алайн, — отрекомендовал его регент, и Алекс поклонился, не переставая следить за реакцией. — Позвольте представить вам, князь, юного герцога Филлиса, доверенного моему попечению. Благородные синьоры…

— Хватит, Ниле! — бестактно перебила самая благородная из сидящих, бабушка мальчика на троне. — Тот самый Алайн? Убийца наших ненаглядных родных? Ниле, чем ты думал?

Дама без траура, жена регента, промолчала, выстрелив в мужа глазами — наедине он получит свое. Мать юного герцога перекосилась лицом от гнева, но не успела ничего произнести. Сын с детской бескомпромиссностью кинулся вперед.

— У вас нет чести, тей!

Он встал на расстоянии двух шагов от Алекса, уперев руки в бока. Вытаскивать короткую шпажку из ножен не пробовал — на это благоразумия хватило.

— Свежая новость, синьор. Кто же вам ее сообщил?

— Вы… Вы убили моего отца! И деда! И второго деда тоже! И дядю! Поэтому, как только вырасту, вызову вас на дуэль и убью!

Алекс наклонился, опустив глаза на уровень распаленного детского лица.

— Ваше право, синьор герцог. А знаете ли вы, что мало кто пережил дуэль со мной?

— Знаю — в Нирайне вас побили как собаку!

— Было дело, — улыбнулся Алекс. — А несколько дней назад, спасая вашего дядю Нилса, я застрелил своего нирайнского обидчика. Да, еще случай был в Кальясе, вам не рассказывали? Там пришлось проявить милосердие, обрубил одному наглому господинчику обе руки и оставил в живых. Больше никто легко не отделался.

Перепалка взрослого и ребенка выглядела глупо. Но присутствующие не вмешались — герцог все-таки.

— Вы утверждаете — вас победить невозможно?

— Позволю себе предположить, вас интересует — сможете ли вы меня одолеть? Только в одном случае. Если лично у меня будете тренироваться.

— Абсолютно исключено, — безапелляционно заявила старшая вдова. — Вы немедленно покидаете наш замок.

— Это тем более исключено, — развел руками князь. — Регент сказал слово тея, оно нерушимо.

— Не говорите ерунды! — фыркнула вдова, не желающая слагать полномочия старшей мегеры даже через год после смерти супруга.

— Синьор! — Алекс повернулся к Нил су и перешел на тон, почти ласковый, что в сочетании с изрубленным шрамами лицом воспринималось особенно зловеще. — Может, я чего-то не знаю, утвержденный советом герцогов регент — вы или та сердитая синьора?

— Я, конечно, — Винзор сыграл желваками на желтом лице. Не нужно слыть опытным физиономистом, чтобы понять: он только что дал решительный бой вдове брата, что уже давно назрело, и тяготился ситуацией, и не слишком радовался сомнительному союзничеству Алекса, которого в глубине души здорово опасался сам, и если бы не настойчивость Мейкдона… — Уверяю вас, князь, договоренности в силе. Синьора Хлория, вдова моего бедного брата, остро переживает его смерть и пользуется здесь большим авторитетом…

— Что ты мямлишь, растяпа! — она сорвалась на крик, не желая слушать никакие доводы разума. — Гони его в шею, я сказала!!!

Ее вопль не успел растаять под высоким сводом гадюшника, как Алекс отчеканил простые слова:

— Тей Нил с Виизор! В случае нарушения обещания о приеме меня на службу считаю себя униженным, а свою честь — поруганной. Все присутствующие понимают, что это означает ваши похороны? Взамен усопшего император назначит нового регента со стороны, в вашем семействе взрослые мужчины закончились.

Самая молодая и красивая из трех высокородных стерв качнула головой.

— Не вижу проблемы. Ниле отправит представителя. Любого из унтеров. Убивайте его, коли вам не терпится, и будьте любезны покинуть Винзор.

Сразу в памяти возник рассказ Ианы о Пейне Ван-джелис, не пожелавшей расстраиваться по поводу гибели молодых людей, отдавших жизни по прихоти ее ненаглядного сыночка Орайона, предложив заплатить за каждого усопшего по пять серебрушек. Пейне уподобилась супруга регента, женщина в красном, с ходу намеревавшаяся откупиться.

— Ниле! Надо держать обещания, — весомо добавила она. — Зачти молодому человеку за службу сопровождение тебя от Леонидии и выдай два золотых. Более чем достаточно.

— Не буду спорить, синьора, о разумности держать обещания. Но вы не учли еще одну вещь. Я могу поставить на кон свой княжеский титул взамен статуса регента, одолею вашего унтера… даже жизнь ему пощажу, — Алекс ободряюще глянул на шеренгу военных. — Тогда по всем обычаям воспитывать герцога и принимать за него решения придется именно мне. И уж я точно не нуждаюсь в ваших советах.

— Ваш титул — пустышка! — квакнула регентша.

— Как сказать. У вас с мужем в ленном владении графство от герцогов Винзоров. Допустим на секунду — я проиграю поединок. Тогда Ниле получит мой княжеский титул, с ним графство превратится в княжество. Да, не велик куш, но для соблюдения старинной формы вызова «все мое на все твое» вполне годен, тем более император получил трон именно благодаря такой процедуре. Или императорский прецедент не играет роли?

— Император вас ненавидит, — справедливости ради буркнул Ниле.

— Ну, назначит другого регента, я удовольствуюсь вашим графством, потому что имею неплохой шанс победить. Судьба, видно, стать ему княжеством.

Пока в зале длилось замешательство, Алекс вплотную подошел к наследнику.

— Я действительно убил твоего деда-герцога, потому что дал клятву императору и защищал императора. И твоих врагов убью, если принесу тебе клятву.

— Но ты убил и моего деда-императора!

— Не я, и не люди, которыми я командовал. Его заколола жена герцога Мейкдона. Слово тея.

У мальчишки задрожали губы. От гнева или от сдерживаемых рыданий, а может — от того и другого. Нелегко в одну ночь терять половину родни. И через годы после этого нелегко.

— А она?

— Ее как раз лично я убил. Невольно, с женщинами не воюю. Но синьора Эльза была в маске, как и мужчины вокруг нее.

Алекс развел руками. Действительно, в ту ночь было столько убийств, что легко запутаться, кто, кого и за что отправил в мир иной.

Им трудно было разговаривать, со стороны трех кресел понеслась такая ругань, что, казалось, три благородные синьоры с утонченными манерами вот-вот

начнут таскать друг друга за волосы и лупить Силой по мордасам.

— Время не терпит, малыш, — повысил голос князь. — Итак, официально спрашиваю: вы, герцог Винзор, принимаете вассальную клятву тея Алексай-она Алайна, нового командира гвардии?

Филлис украдкой стрельнул глазом в сторону скандалисток, не нашел поддержки у регента и решился сам:

— Да! И призываю Всевышнего в свидетели.

Алекс опустился на колено. По плечу ему ударила маленькая декоративная шпага, ей, возможно, и кошку не убить. Но этот удар имел далеко идущие последствия. Женщины вдруг умолкли как по команде, самая молодая бросилась к сыну со словами «что же ты наделал!»

Герцог торжественно выставил вперед ногу в маленьком черном сапожке.

— Мы приняли решение, мама! Извольте его уважать.