Глава первая
В первое мгновение я ощутил приступ дежавю.
Вечерние сумерки. Небольшая поляна у обочины. Сдвинутые телеги. Мирно пережевывающие жвачку волы. Ярко пылает костер. И… четверо обозников отбиваются от полудюжины наседающих на них разбойников. Звенит оружие, бряцают кольчужные доспехи. Трое уже лежат на земле. Один еще шевелится, а двое — замерли неподвижно. В общем, картина маслом… Словно в прошлое вернулся.
Умные люди утверждают, что все в этой жизни повторяется. С одним небольшим, но важным уточнением. Если оригинальные события в основном происходят в жанре классической трагедии, то дубль — больше напоминает фарс.
Но и плюс в таком положении дел огромнейший. И не потому, что повторенье — мать ученья, а потому что больше нет нужды тратить время на обдумывание: кто виноват, что делать и бить или не бить?
Даже не заорав: «Держитесь, братцы!» или «Наших бьют!», — я со всех ног бросился вперед, подскочил к крайнему разбойнику и огрел его по голове дубиной.
Пребывая в своем нормальном облике, я не слишком опасался, что его голова разлетится, как переспелый арбуз. Но удар все-таки придержал. Чисто рефлекторно. Памятуя о былом. Впрочем, разбойнику и этого хватило. Издав что-то среднее между охом и вздохом, он, как куль, осунулся наземь.
«Минус один!»
Прежде чем это событие стало достоянием гласности, я перехватил дубинку поудобнее и заехал ею по ребрам второго лесного татя. Что-то мерзко хрустнуло, и он, перейдя в партер, присоединился к своему товарищу.
«Минус два!»
Картина боя сразу же существенно изменилась. В количественном плане, но никак не в качественном. Эти разбойники, в отличие от покойной нынче шайки Пырея, умели пользоваться оружием. Даже странно, что обычные купцы сумели так долго противостоять им, да еще и находясь в меньшинстве. Сейчас, когда бой распался на четыре парные схватки, преимущество в выучке было очень заметно. Притом, что я никогда не был знатоком в фехтовании, ни спортивном, ни историческом.
Сам Круглей и дядька Озар еще сражались почти наравне со своими противниками, а Кузьма и четвертый охранник, наверное, тот самый, из выздоровевших людей купца, уже едва-едва держались.
Соответственно, выбирать снова не было необходимости.
По-прежнему игнорируя кодекс фейр-плей и прочие рыцарские заморочки, я зашел за спину тому, кто наседал на Кузьму, и все тем же проверенным приемом нокаутировал разбойника.
«Минус три!»
— Спасибо, Степан… — прохрипел, тяжело дыша, Кузьма. Но тем не менее отдыхать не стал, а бросился на помощь незнакомому охраннику.
Собственно говоря — это я сильно преувеличил. Темп передвижения парня сейчас был примерно где-то посредине между улиткой и черепахой. Но вектор правильный. Уважаю.
— Отдыхай! Я сам…
Этого разбойника так просто отключить не удалось. Либо он краем глаза заметил судьбу своего товарища, либо — был более опытным и угрозу ощутил даже спиной. И прежде чем я опустил дубину, разбойник не только успел повернуться ко мне лицом, но и парирующим ударом вскинуть меч вверх.
Помогло ему это мало. Не разворачиваться надо было, а отпрыгивать. Тогда шанс имелся. А так… Массивная дубина натолкнулась на подставленное лезвие, увлекла его за собой, и на голову разбойника опустился его же собственный меч. А клинок обозника тем временем тоже нашел у врага на спине прореху в доспехе…
«Минус четыре…»
Бряцать оружием продолжали только на противоположной стороне костра. Да и то недолго.
Увидев, что остались только вдвоем против четырех противников, к которым еще и свежий боец на помощь пришел, разбойники переглянулись. Перекинулись парой слов и дружно перешли в атаку, максимально взвинтив темп схватки.
Их сил хватило всего секунд на шесть, как раз — пока я подходил. Но в результате этого, казалось, сумбурного размахивания мечами и Круглей и Озар получили по ранению. К счастью, поверхностному. Купцу задели плечо, а старшему обознику — предплечье. После чего оба разбойника отскочили назад, развернулись и бросились наутек. Прямо по дороге.
В сгущающихся сумерках догонять их не было смысла. Даже если не принимать во внимание то, что из всех людей Круглея на ногах оставался только я один. А еще через минуту лесную тишину прорвал удаляющийся топот лошадиных копыт.
Вот как? Интересные нынче разбойнички пошли. В кольчугах, при мечах… и на лошадях разъезжают.
— Степан? Ты?..
Трудно даже описать, чего в тоне белозерского гостя было больше — удивления или радости. Потом голос потускнел и сделался гораздо тише.
— А Чичка?.. Ты хоть что-то узнал?
— Да. Сейчас расскажу. Только давай сперва с разбойниками разберемся.
— Много ли с мертвого спросишь.
— Не все мертвы. Одного я только оглушил.
Говоря все это, я вернулся туда, где лежал мой первый противник. Ткнул его сапогом, но тот даже не шевельнулся.
— Не понял?.. Эй, кто-нибудь, дровишек в костер подбросьте… Не видать ничего.
Сперва потемнело, а потом пламя взвилось с утроенной силой. Я перевернул лежащего ничком разбойника на спину и увидел остекленевшие глаза, а потом — резаную рану на шее, из которой еще текла кровь.
— Еще больше не понял…
Я посмотрел на Кузьму и незнакомого обозника.
— И кто его прирезал?
— Я.
Вообще-то я надеялся, что признается незнакомец. Подозревать Кузьму мне не хотелось.
— Зачем?!
— Да ладно тебе, Степан, — подошел ближе дядька Озар. — Парень все правильно сделал. Нас слишком мало, чтоб не добивать врага. Знаешь, как бывает? Лежит, будто мертвый, а потом вскочит — и нож в спину.
— Мы же могли его допросить…
— И что тебе такого важного лесной тать расскажет? Ему ж без разницы, кому кровь пускать. Наш обоз или какой другой…
— Круглей, — я повернулся к купцу. — Тебя тоже не насторожили ни их слишком хорошее вооружение, ни выучка разбойников?
— На дороге разный люд промышляет, — пожал плечами тот. — Не очень удивлюсь, если десяток стражников какого-нибудь тутошнего барона таким способом к своему куску хлеба еще и на масло заработать решили.
— Да? Тогда присмотрись внимательнее, — я кивнул на труп.
— И что в нем такого особенного? — Круглей подошел ближе. — Гм, а ведь ты прав, Степан. Где-то я это лицо уже видел.
— Вчера. На крыльце корчмы. Рядом с рыжим паном Лешеком.
— А ведь и правда, — купец озадаченно почесал затылок. — Но мы из Гати раньше выехали, и никто обоз в пути не обгонял. Как же им удалось нас здесь встретить?
— Я смогу вам это объяснить, если и мне кто-то тоже ответит на пару вопросов.
Круглей поглядел на меня, потом на Озара и хмуро кивнул.
— Думаю, теперь можно…
* * *
Поглядывая на тела разбойников, я неожиданно понял, почему меня почти совершенно не коробит от вида мертвецов. Ни раньше, ни теперь. Несмотря на то что многим из них пропуск в мир иной выписал лично. И объяснение этому феномену мне не очень нравилось.
Несмотря на довольно длительное время, проведенное здесь, я по-прежнему осознавал себя человеком из будущего. А всех, с кем сталкивался в этой жизни — и плохих, и хороших — воспринимал как артистов, снимающихся в фильме о прошлом. Нет, даже не так! Ведь артистов, своих современников, я не смог бы убивать или калечить. Меня окружали призраки давно умерших людей. Они не гремели ржавыми цепями, не выли и не носили белых саванов. Но тем не менее — однажды уже умерли. Неважно когда, неважно каким способом, просто умерли и точка. А убить мертвого не грех. Палач не несет ответственности за то, что отнимает жизнь у приговоренного к казни. Вот и я, убивая людей, умерших много столетий тому назад, не чувствовал ни сожаления, ни раскаяния. И это пугало…
Ведь если расширить аналогию, то и все остальные нормы и правила на них не распространяются. И любая мерзость может быть оправдана. Это ж как в компьютерной игре — все понарошку. Не обязательно быть рыцарем и тем более — паладином. Можно поиграть и за темного властелина. Не отсюда ли проистекает мое нападение со спины? Муторные заморочки, однако, получаются… Защитная реакция психики? Заковыристая, но вполне логичная?.. Или — я и в самом деле такой внутри себя? Варвар, зажатый тисками закона и морали, до поры до времени прячущий свою истинную людоедскую сущность?.. Надо бы тебе, брат Степан, поосторожнее с инстинктами быть. А то и заиграться недолго…
Стараясь не упустить ни одной важной мелочи, но и без претензии на звание Мистер Шехерезада, я довольно красочно живописал часы, проведенные мною в Западной Гати, после того как обоз Круглея покинул городок.
Слушали меня очень внимательно, практически не перебивая наводящими и уточняющими вопросами, благодаря чему я уже примерно через пяток минут добрался до подвала звонницы. И только когда последовало описание похитителей, Круглей с заметным облегчением вздохнул.
— Значит, и Чичку выкрали люди барона Шварцрегена?.. Это многое объясняет. Не радует, но… лучше понимать, что происходит, чем блуждать в догадках. И они же сейчас напали на обоз.
Произнеся это, купец умолк, всем видом демонстрируя внимание. И только после того как я попытался объяснить, что именно увидел в подвале звонницы, — используя для этого круговые движения рук и усиленно перебирая в уме не столь богатый словарный запас, — Круглей снова кивнул и вполне серьезно произнес:
— Хвала Создателю, что тебе хватило ума не лезть в него.
— Ну в общем… — я отвел взгляд. — Это не совсем так…
— Как тебя понимать?
— Я сунулся за ними в сияние…
— Радужный Переход.
— Что?
— Описанные тобою разноцветные круги, Степан, называются Радужным Переходом.
— А, так вы знаете, что это такое? — пришла моя очередь удивляться.
Вот тебе и темное Средневековье. Самая передовая наука — арифметика, а пробои пространства уже открыли и для хозяйственных нужд приспособили.
— Сам не видел, но слышать приходилось… — неопределенно мотнул головой Круглей. — И если я в чем-то уверен, так это в том, что соваться в него без позволения хозяина — верная смерть. Переход пропустит каждого, но на выходе гостя встретят стражники. Кстати, я не понял… Ты сказал, что сунулся в него?
— Да, я попытался… Но у меня ничего не получилось.
— То есть?
— Я прошел сквозь сияние и уперся в стенку. Повторил попытку — но результат был прежним. Круги мелькали и светились разноцветными огнями, не обжигая и вообще никак не ощущаясь. Я мог стоять внутри них, проходить вдоль и поперек. Но не более…
— Удивительно, — пробормотал купец. — Впервые о таком слышу. И тем не менее я рад. Иначе, скорее всего, ты был бы уже мертв или корчился от боли в пыточной барона. А нас без твоей помощи наверняка убили бы здесь. Его же люди.
— Я тоже рад, что успел вовремя. Но судьбу девушки это не изменило.
— Как сказать.
— А вот так и скажи… — я требовательно уставился на Круглея. — Похоже, твоя очередь отвечать на вопросы.
— Похоже…
Купец посмотрел на своих людей и кивнул на костер.
— Мы ужинать сегодня будем, или как?
— Будем… — первым сообразил дядька Озар. — Парни, за мной. Лясы точить — хозяйское дело, а у нас своих забот хватает. Кузьма, Васята! Я с вами или круторогими разговариваю? Эй! Цоб-цабе…
Дождавшись пока они отойдут, Круглей пододвинулся ближе ко мне.
Угу, похоже, приближался момент истины — он же срывание последних покровов с загадочной незнакомки по имени Тайна.
— Ты уж не обижайся, Степан, но скажу честно. Я все еще до конца не знаю: верить тебе или нет.
— А что так?
— Очень уж вовремя ты появляешься. Прям как ангел-хранитель. А жизнь меня приучила к тому, что случайно ничего не происходит.
— То есть на ангела я не похож?
Круглей хмыкнул, давая понять, что оценил шутку. При этом окидывая меня с ног до головы скептическим взглядом.
— Как-то не очень. Я их другими себе представлял.
— Жаль…
— Мне тоже. Будь ты посланцем Господа, все было бы куда проще и понятнее.
— То есть помощь небес ты принял бы как должное, а то что какой-то варвар пару раз подвернулся в нужный момент — вызывает у тебя сомнение?
— Именно так, — совершенно серьезно кивнул купец.
— Странная логика, — пожал я плечами. — Ну, пусть так… Не стану вникать в причину. Просто как вариант. Ангелы в данный момент заняты, да и кровь проливать не любят, поэтому — переложили миссию спасения раба Божьего Круглея от супостатов на мои плечи. Подходящее объяснение?
— Шутишь…
— Почему? Очень даже дальновидно с их стороны. Помогу — им зачтется. Не справлюсь, провалю задание — что с варвара взять.
— Шутишь, — увереннее кивнул купец. — Ох, парень, знал бы ты куда лезешь, может, поостерегся бы.
— Круглей, хочешь начистоту? — мне потихоньку начинала надоедать это жонглирование намеками.
— Еще как!
— Мне до одного места все ваши тайны…
Для наглядности я приподнялся и похлопал себя по ягодицам, указывая: какое конкретно место я имею в виду.
Купец слегка покраснел.
— Но мне понравилась твоя племянница, и я сейчас очень зол на тех ублюдков, которые решили, что могут безнаказанно похищать девиц. И если я о чем-либо тебя расспрашиваю, так это только для того, чтоб понять: где искать Чичку, и с кем придется иметь дело.
— Это как раз самое простое, Степан. Могу поставить золотой против гроша, что моя племянница сейчас в замке барона Шварцрегена. А замок этот перед нами. Всего в одном переходе. Или — четыре часа пешему путнику.
* * *
От ущербного на три четверти месяца было не слишком много толку, зато зависший прямо над головой Млечный Путь вполне достаточно освещал дорогу. Впрочем, там и освещать-то нечего. Если идти строго посредине колеи, то и не наткнешься ни на что, и придешь куда надо.
Прямо как в старом анекдоте. Спорят американец, немец и русский о том, где самые лучшие дороги. Американец, естественно, свой хайвэй нахваливает. Мол, сядешь за руль, разгонишься до 200 км и летишь никуда не сворачивая, от города до города. Так только, время от времени одним пальчиком руль поправляешь. Немец — автобаны нахваливает, не отстает. А русский им отвечает. «Фигня все это. Вот я… Сажусь за руль Газ-66, выезжаю на главную дорогу, разгоняюсь, втыкаю третью передачу, прижимаю педаль газа кирпичом, а сам перелезаю в кузов и дрыхну, пока не приеду куда надо». Американец удивляется: «А как же повороты, перекрестки?» «Сама свернет», — отвечает русский. «Автопилот?» — догадывается немец. «Колея, — отвечает русский. — Куда машина с нее нафиг денется?»
Всплывший в памяти анекдот вызвал такой острый приступ ностальгии, что аж в животе заурчало. Или это от голода? А чего, я когда ел в последний раз? Ого! Вчера в обед. Перед тем как Круглей из Гати уехал, а я искать следы Чички остался. А от предложенного обозниками ужина отказался. Типа некогда рассиживаться, спешить надо. А купец, кстати, мог и настоять. Так нет же, молчал, словно рыба об лед.
Ладно, закрыли тему. Этот извечный российский вопрос: «Кто виноват?» — может в такие дебри завернуть, что никакая колея мозги на главной дороге не удержит.
Чтоб перебить ненужные воспоминания о доме, будущем… а также мысли о еде, я сунул в рот кусок вяленого мяса еще из запасов Мары и стал прокручивать в голове последний наш разговор с купцом.
— Так близко? — непроизвольно переспросил я, услышав о том, где находится баронский замок.
— Мог бы и сам догадаться, — пожал плечами Круглей. — Ты же после того как обнаружил Переход в подвале звонницы и понял, что путем похитителей пройти не удастся, вслед за нами бросился? Верно?
— Не совсем. Сначала к Носачу зашел. Предупредил, что передумал. Что беспокоюсь о вас, что не смогу усидеть… В общем, он понял. Правда, пришлось пообещать, что на обратном пути обязательно загляну и хотя бы перезимую у них, а не в Белозерье.
— Да? — вздел брови купец. — А почему тогда ты пешком?
— А как?
— Я же Носачу коня Чички для тебя оставил. Так и сказал: отдашь Степану, когда из Гати уходить будет. А он как бы позабыл, значит… Вот хомяк…
— Да ладно. Я все равно к коням не приучен. И они меня не больно жалуют… Лучше скажи, что делать намерен? Другая дорога, которая замок фон Шварцрегена стороной обходит, есть?
— Есть, — кивнул Круглей. — Да не про нашу честь.
— Почему? Ты что, собираешься сам к нему в зубы лезть?
— Приходится.
— Но это же глупо!
— Как поглядеть.
— Да хоть через как!.. Барон прибьет вас и не поморщится.
— Ошибаешься, Степан. Вот скажи мне, как ты думаешь: почему я отправился в путь всего лишь с десятком охранников? Ведь у любого князя, графа, барона — по чьим землям обозу идти придется — только в дружине не меньше сотни воинов. Никак не отбиться. Верно?
— Договор?
— Хорошо соображаешь для варвара… — Круглей удивленно повел подбородком. — Именно договор. Но не со мной лично, а с Гильдией. А уж у нее хватит и людей, и средств, чтобы, не приведи Создатель, случись беда — выяснить: что именно произошло и кто в этом виновен.
— Допустим. И что дальше? Что Гильдия нарушившему договор барону сделает? Войну объявит?
— Нет. Просто в один день в землях клятвопреступника перестанут что-либо покупать и продавать. Как думаешь, долго после этого в его землях останется хоть кто-то из мастерового люда? Да и крестьян…
— Как-то я об этом не подумал. То есть ты уверен, что в замке барона вам ничего не угрожает? Подожди… А как же все эти нападения, похищение девушки?
— Во-первых, пока неясно, насколько самому барону обстоятельства этого дела известны. Может, дружинники сами за его спиной резвятся? Дуреют от скуки. Понравилась девка, вот и умыкнули с пьяных глаз. А когда протрезвели — испугались. И решили следы замести.
— Ага. Убить всех — куда меньшее зло, чем похищение девицы.
— Ну а что ты хочешь от ратников? Они ж ничему более не обучены. Вот и пошли проторенной дорогой. Исчезнет купец — некому и племянницу его искать будет.
— Сурово, — мотнул я головой.
Впрочем, чему я удивляюсь? Вожди народов и те считали, что коль нет человека, то нет и проблемы. Правда, в этом случае — и Чичку совсем незавидная участь ждет. Круглей, похоже, тоже так считал.
— Да. И я даже не знаю — радоваться этому или печалиться? Потому что если дружинники сами по себе шалят, то это хорошо для дела, но — приговор для Чички. А если наоборот — то племяшке моей пока ничего не угрожает, зато это значит, что барону ведома наша тайна.
— И?
— Остается надеяться, что имеется еще третья причина, пока мне неизвестная.
— Глупо.
— Я знаю, Степан. Но утопающий хватается и за соломинку, — кивнул Круглей. — В любом случае сворачивать нельзя. Если барон не знает, что творят его люди — обозу ничего не угрожает. Если знает — вряд ли прикончит нас прямо у себя в замке. Помня, что Гильдия обязательно учинит дознание. Тем более — это я о том случае, если все происходит по приказу барона — он не подозревает, что мы узнали его людей и в похитителях, и в нападавших разбойниках. А вот если мы попытаемся обойти замок стороной — фон Шварцреген сразу поймет, что раскрыт. И тогда у него уже не будет иного выбора, как только убить всех свидетелей, а обоз разграбить.
— М-да, попала лапа в колесо — визжи собака, но беги… — вытер я лицо ладонью. — Кое-что мне прояснилось, но участь Чички от этого не улучшилась ни на золотник. Находится девушка в руках барона или только его людей — медом ее точно не потчуют.
— Вообще-то, если барон хочет обменять девушку на то, что ему нужно, а он считает, что это «что-то» есть у меня — вряд ли Чичке причинят вред. Но только до тех пор, пока обмен не состоится…
— Понятно… — я встал на ноги и пару раз присел, разминая затекшие конечности. — Это мы уже обговаривали. Четыре часа для пешего хода, говоришь?
— Ты что удумал? — Круглей тоже вскочил с земли.
— Ничего особенного, — пожал я плечами. — Люблю ночные прогулки. Солнце не печет, слепень не донимает. Комаров — и тех нет… В общем, пошел я, купец. Свидимся завтра.
Круглей приступил ближе и ухватил меня за руки. Какое-то время сжимал их молча и глядя мне в глаза. Потом отступил, осенил крестным знамением и чуть дрожащим голосом произнес:
— Пусть благословит тебя Создатель…
— Эй, гость, — попытался я снизить накал торжественности. — Ты что, забыл? Я же исполняющий обязанности ангела? Ясен пень, что благословение уже получено авансом и оптом.
Не знаю, что из произнесенного скороговоркой понял купец, но он как-то странно на меня посмотрел и сказал с заметным удивлением:
— А ты подрос, Степан… Заметно подрос…
