Книга: Проклятие пражской синагоги
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

2 мая 2013 года, 8.07
Hotel Extol Inn, Přístavní, Holešovice, Praha 7
Прага, Чешская Республика

 

– Айболит, ты какого черта так рано? – Ваня возмущенно посмотрел на часы, показывающие лишь начало девятого.
– Нужно показать Войтеху вчерашние фотографии, – заявила Саша. – Там наверняка что-то важное.
Ваня перевел взгляд на нее, не скрывая зевок.
– Перебьется твой Войтех еще пару часов, пока я высплюсь. Я тебе вчера предлагал вызвонить его, ты мне что сказала? Вот и прекрасно, а теперь я хочу спать.
Ваня взял ее за плечи и аккуратно развернул на сто восемьдесят градусов.
– Давай-давай, иди спать. Или завтракать. Или куда хочешь, хоть к Дворжаку. А я пас.
Он закрыл дверь, оставив Сашу в пустом коридоре. Та еще несколько секунд молча стояла под дверью его номера, а затем решительно направилась к лифтам. Вчера она действительно не захотела отвлекать Войтеха. Она прекрасно знала, что он тут же ухватится за эту возможность сбежать от родителей. Пожалуй, Саша была последним человеком, кто дал бы ему такой прекрасный повод, поскольку давно и искренне считала, что ему пора уже помириться с семьей. Карел заработал в ее глазах огромный плюс, уговорив младшего брата на этот ужин.
Она снова набрала номер Войтеха, но механический голос очередной раз ответил, что абонент недоступен. Саша вышла из отеля, малодушно не глядя в сторону стойки администратора, и направилась к дому Войтеха, который находился всего в паре кварталов. Лишь когда она поднялась на нужный этаж и нажала на кнопку звонка, ей пришло в голову, что Войтех мог вчера остаться у родителей и его нет дома. Впрочем, она быстро отмахнулась от этой мысли как от совершенно невероятной.
За дверью достаточно долго было тихо, потом послышались шаги, какой-то грохот и приглушенное ворчание, а потом дверь немного приоткрылась, и в образовавшейся щели показался Войтех. Он выглядел так, как будто только что с трудом оторвал себя от постели: взъерошенный, небритый, с плохо открывающимися глазами. Из одежды он успел надеть на себя только джинсы, поэтому зябко поежился от холода из коридора.
– Саша? Ты чего так рано? – чуть охрипшим голосом поинтересовался он, хотя не представлял, сколько на самом деле времени.
Саша чуть раздраженно закатила глаза, хотя губы сами собой расплывались в улыбке. Большого труда ей стоило напомнить себе, что не следовало бы улыбаться каждый раз, когда она его видит, и вообще нужно бы как-то сдерживать свои эмоции. Ванино замечание накануне недвусмысленно дало ей понять, что он считает ее отношение к Войтеху как минимум необычным для замужней женщины и делает собственные выводы. К сожалению, слишком сильно похожие на правду. Не хватало только, чтобы так же думали и все остальные.
– У меня важное дело, – пояснила она. – Нальешь мне кофе? Я не успела позавтракать. И оденься, пожалуйста, не соблазняй меня.
Однако вместо того чтобы гостеприимно распахнуть дверь, Войтех замялся и неловко обернулся, посмотрев на что-то позади себя. Пускать Сашу сейчас ему казалось не очень хорошей идеей, но и просить ее вернуться минут через двадцать тоже было глупо.
– Sakra, – пробормотал он, все же открывая дверь шире и отступая назад.
Кристина все равно уже успела на себя что-то накинуть. Когда Саша шагнула в прихожую, та неловко поздоровалась и вместе с остальными своими вещами быстро юркнула в ванную.
Саша остановилась там, куда успела дойти, ошеломленно глядя на закрывшуюся дверь ванной. Первым ее порывом было развернуться и уйти, но она быстро остановила себя. Она прекрасно понимала, что Войтех – свободный человек и может приводить к себе домой кого захочет, но все равно не ожидала увидеть у него в квартире постороннюю женщину, тем более Кристину.
Саша вдруг почувствовала неловкость за свою глупую влюбленность в него. Уйти сейчас означало признаться ему в своих чувствах, а в данный момент она хотела этого меньше всего на свете, поэтому заставила себя остаться стоять на месте, хотя с краской на лице так ничего и не смогла сделать.
– Мне подождать в гостиной? – как можно спокойнее спросила она, обернувшись к Войтеху.
Войтех старался выглядеть невозмутимо, хотя чувствовал себя выбитым из колеи. Он кивнул и сделал приглашающий жест в сторону комнаты.
– Да, проходи. Я присоединюсь к тебе через пару минут, – пообещал он.
Саша прошла в гостиную и остановилась у приоткрытой балконной двери. Рука сама собой потянулась за сигаретами, но в сумке их не оказалось. По всей видимости, она забыла их в отеле.
Через какое-то время в прихожей хлопнула дверь, и спустя минуту в гостиной появился уже полностью одетый, но все еще небритый Войтех.
– Так, что у нас важное случилось? – бодро поинтересовался он, невозмутимо принимаясь готовить кофе, как будто у него каждое утро в квартире сталкивались бывшая невеста и новая сердечная привязанность.
Саша повернулась к нему, собираясь изображать такую же невозмутимость, но вместо того, чтобы рассказать, зачем пришла, неожиданно даже для самой себя поинтересовалась:
– Дворжак, у тебя гордости совсем нет?
Войтех на мгновение замер, так и не донеся очередную ложку с молотым кофе до фильтра, и удивленно посмотрел на Сашу. Почему-то он думал, что она не станет поднимать эту тему. В конце концов, это ее не касалось.
– Что ты имеешь в виду?
– После всего, что она сделала и сказала?
Войтех продолжил насыпать кофе в фильтр, а потом машинально добавил к нему корицы, хотя ее аромат в достаточной мере присутствовал в подаренных Кристиной зернах.
– Откуда ты знаешь, что она говорила? – поинтересовался он, поскольку был уверен, что подробности некрасивого расставания со своей невестой он Саше не рассказывал.
Она смутилась, но ответила, как всегда, честно:
– Карел рассказал.
Войтех с пониманием кивнул, щелкая кнопкой включения на кофеварке.
– Так вот о чем вы беседовали тогда. Но ты ведь понимаешь, что все равно знаешь не всю историю, а только ту ее часть, которую видел мой брат. – Войтех повернулся к Саше и сделал несколько шагов к ней, выходя из узкой ниши кухонного уголка. – И какой он ее воспринимал. А он, знаешь ли, никогда не относился к женщинам хорошо, считая их мелочными и продажными.
– Разве в отношении Кристины он не прав?
Войтех пожал плечами.
– Я так не считаю. Впрочем, я допускаю, что в чем-то остаюсь наивен. Но что-то я не заметил у Кристины состоятельного мужа или любовника, какой должен бы быть у мелочной и продажной женщины. Она живет как все, работает. Да и я никогда не мог назвать себя таким уж выгодным спутником жизни. Карел строит свои выводы на том, что она соблазнилась им накануне нашей свадьбы? Так он был звездой, и даже без этого у женщин всегда мозг напрочь отшибало, когда он оказывался поблизости.
– Зависит исключительно от женщины, – тихо пробормотала Саша, затем только вздохнула. Какое право она имела ему что-то говорить? – Ладно, Войтех, если при таком количестве женщин вокруг тебе нравится плясать на одних и тех же граблях – пожалуйста. Каждый человек сам себе злобный Буратино. – Теперь в ее тоне не осталось осуждения.
– Ты слишком серьезно ко всему относишься, – вздохнул Войтех, опускаясь на диван. Он почти не спал ночью, поэтому голова была тяжелой, и ее все время хотелось куда-нибудь положить. – Я ведь пока не собираюсь снова на ней жениться. Мы всего лишь провели вместе ночь. По старой памяти. Это не обязательно что-то значит для кого-либо из нас.
Саша села рядом с ним на диван и посмотрела на него.
– В самом деле? – с едва уловимым сарказмом в голосе поинтересовалась она.
Войтех криво улыбнулся в ответ, понимая, что в этот раз ему не удалось провести ее.
– По крайней мере, я продолжаю себе об этом напоминать. Кристина не любила меня тогда и не влюбилась сейчас. Ей просто одиноко.
– И зачем тогда это тебе? Ты все еще ее любишь?
Он пожал плечами, невидящим взглядом уставившись в темную поверхность экрана выключенного телевизора, в котором отражались их с Сашей мутные силуэты.
– Я определенно люблю свои воспоминания о том, как все было до того дня, когда я обнаружил ее в квартире брата. Как мы вместе что-то делали, как мы разговаривали. Я помню, что и как она говорила, и, ты знаешь, я ведь ни разу не заподозрил ее во лжи. Может быть, я был молод и наивен, может быть, слишком сильно любил сам и ничего не замечал из-за этого, но одно я помню точно: жизнь имела смысл. Мир наполняли краски. Одна ее улыбка заряжала меня такой энергией, что мне казалось, я могу перевернуть его. Я был счастлив. Все закончилось слишком резко, понимаешь? У меня до сих пор ощущение, что в тот день что-то пошло не так, что это была и не она совсем. А больше мы уже ни разу нормально не поговорили. Я не могу сказать, что все эти годы страдал по ней и не обращал внимания на других женщин. Это не так. Но с тех пор я сознательно заводил отношения только с теми женщинами, с которыми они не могли перерасти во что-то серьезное. Карьеристки, ненагулявшиеся, замужние – лишь бы они не хотели слишком много от меня, а я не ожидал слишком много от них. В какой-то степени я даже стал похож на Карела, хотя до него мне, конечно, всегда будет далеко.
Он оборвал себя, решив, что его монолог становится слишком похожим на нытье. Ему не хотелось, чтобы она снова его жалела.
– Наверное, – уже бодрее заключил он, – я просто соскучился по эмоциям. По тем краскам.
– В таком случае можно было просто перестать заводить романы с карьеристками и ненагулявшимися, а влюбиться в кого-нибудь другого и позволить ей любить себя, – заключила Саша, вытаскивая из кармана смартфон. – Держи. Мы с Ваней вчера нашли кое-что, к сожалению, распечатать было негде. Но если ты подключишь его к ноутбуку, сможешь прочитать, там все на чешском.
– Сейчас посмотрим, – Войтех забрал у нее смартфон и пересел к столу, на котором стоял ноутбук. – Ты пока наливай кофе. Если тебе не трудно, можешь и мне налить, – с улыбкой добавил он, возясь с фотографиями.
Саша налила две чашки горячего кофе, упоительно пахнущего корицей, и вернулась к столу, поставив второй стул так, чтобы тоже видеть экран ноутбука. Войтех как раз пролистывал снимки, которые Ваня вечером успел скинуть со своего смартфона на ее.
– Понимаешь что-нибудь? – спросила она, аккуратно пододвигая ему его чашку.
– В первую очередь, мне бы хотелось понять, где вы это нашли? – строго поинтересовался Войтех, поднося чашку к губам.
Саша только фыркнула.
– Ваня же сказал тебе вчера: ты не хочешь этого знать.
– Я передумал. Где вы это сняли?
– В офисе Национального исторического общества, – со вздохом призналась она.
– Мне следовало догадаться, – проворчал Войтех. – Я просто не думал, что Ваня решит втянуть в подобную авантюру тебя.
Саша удивленно подняла бровь.
– Ты переживаешь за меня? – не удержалась она от вопроса.
– Конечно. Ты и так рискуешь, не задумываясь, без посторонней помощи. Я надеялся, что Иван не станет это поощрять.
– Максимум, что мне грозило, – это лишение шенгенской визы, – отмахнулась Саша. – Но если ты все еще собираешься возвращаться в Москву, я бы это пережила.
Войтех смутился. Еще вчера он не собирался всерьез думать о том, чтобы остаться в Праге, хотя и обещал отцу. Сейчас он поймал себя на том, что уже не может сказать наверняка, вернется ли в Москву. Кристина ведь ни за что не поедет в Россию.
– Ладно, – он оборвал собственные мысли и поторопился сменить тему, принявшись внимательнее рассматривать фотографии. – Здесь, где листы, описывается история Голема. Все то же самое, что нам рассказывал Нев, но немного подробнее.
– Ничего нового и важного? Я зря рисковала своей шенгенской визой? – Саша улыбнулась, бросив на него быстрый взгляд и стараясь не думать о том, почему он предпочел сменить тему.
– Здесь еще подчеркнуты слова о том, что Голем – исполнитель. Его создали для выполнения грязной работы, но не для сложных манипуляций с чужим разумом. Кстати, раввин, с которым я вчера разговаривал, сказал мне примерно то же самое.
– То есть все это делает не он, а как бы кто-то через него?
– Скорее, дело вообще в чем-то другом. Удел Голема – грубая сила. Если кто-то и толкает людей на все эти безумства, то не он.
– Тогда я вообще не понимаю, что происходит, – Саша мрачно посмотрела в свою чашку, где кофе оставалось уже меньше половины. – Мы не заметили никого, кто еще мог бы участвовать в этом деле, кроме Голема. А что с фотографиями на доске? Они что означают?
– Здесь не очень понятно, – Войтех переключился к нужной фотографии. – Краткая информация по трем жертвам. Потом еще два каких-то… слова? Не знаю, это не чешский, даже не латиница. Не представляю, что они означают. Смущает другое. Здесь каждая жертва подписана словом «хозяин».
– Хозяин? Это еще что за паразитология?
– Черт его знает, – Войтех потер лоб, сделал еще несколько глотков кофе, а потом посмотрел на часы. – Скоро прилетит Нев, я обещал его встретить, но вчера забыл взять у Карела машину. Придется сначала доехать до него. Составишь мне компанию или у вас с Иваном есть еще планы по незаконному проникновению?
– Нет, с Сидоровым я больше никуда не пойду, – поежилась Саша, – и так вчера натерпелась страха. Нас там чуть не застукали, между прочим. Так что я с удовольствием составлю тебе компанию.
– Тогда подожди меня тут пять минут. Я быстро схожу в душ, переоденусь и поедем к Карелу.
Войтех быстро вышел из гостиной, и спустя полминуты в коридоре хлопнула дверь ванной. Саша еще какое-то время бездумно перелистывала вчерашние снимки. Чем дальше, тем запутаннее казалось это дело, и тем меньше они все что-то понимали. По-хорошему, следовало бы еще раз навестить «друзей» из исторического общества, желательно с Войтехом, чтобы тот мог разобраться, что искать. Толку с того, что они побродили там с Ваней? Вполне возможно, что-то важное, написанное на чешском, лежало перед самым их носом, но они даже не обратили внимания. Однако вряд ли им еще раз так повезет. Начались рабочие будни, там наверняка куча народа, да и неизвестный растяпа Даниэль Коварж уже должен был заявить о том, что потерял пропуск. Судя по тому оборудованию и обстановке, которое они там видели, депортация и черная метка в визовой истории покажется им удачным исходом, если их там обнаружат.
Саша потерла лицо руками, чувствуя непреодолимое желание курить. Отсоединив свой смартфон от ноутбука, она захлопнула крышку последнего, и тут же за ним обнаружила стопку каких-то фотографий. На первом снимке в глубоком кресле сидел примерно двухлетний малыш с большими, невероятно серьезными глазищами и пухлыми щеками. Удивленно приподняв брови, Саша взяла фотографии в руки. Она никогда не понимала, как люди видят сходство между маленькими детьми и уже выросшими людьми, но сейчас мгновенно узнала эти светлые глаза. Черты лица у Войтеха со временем изменились, но глаза остались такими же серьезными. И складку между бровями, когда он о чем-то думает или недоволен, она тоже узнала.
Саша почувствовала, как губы сами собой расползаются в улыбке, а в уголках глаз уже почти готовы были появиться слезы не то умиления, не то обиды. Значит, вчера он еще помнил о ней и о своем обещании показать ей свои детские снимки, если окажется в Праге. Она отложила фотографию двухлетнего малыша в сторону и посмотрела на следующую, где Войтеху было уже около шести или семи, в одной руке он сжимал букет цветов, другую вложил в ладонь высокой стройной женщины с такими же строгими глазами. Взглядом и выражением лица он явно пошел в мать.
На третьем снимке он был еще старше, уже не с таким серьезным лицом, с отцом и походным рюкзаком за плечами. Четвертый снимок сделали, видимо, в то время, когда он учился в военной академии, трое молодых людей, среди которых Войтех теперь узнавался уже очень легко, были одеты в небрежно расстегнутую военную форму, а лица их сияли улыбками. И, наконец, на последней фотографии он снова находился в компании двух человек, уже других, в другой форме. Саша догадалась, что этот снимок сделан незадолго до полета в космос, лицо Войтеха снова приобрело серьезность и какое-то вдохновение, которого ни на предыдущих фотографиях, ни в жизни Саша никогда не видела.
Она так увлеклась, что даже не заметила, как взрослый настоящий Войтех появился на пороге гостиной.
– Теперь мы квиты, – тихо заметил он, подходя ближе.
Саша бросила на него быстрый взгляд, а затем принялась торопливо собирать фотографии обратно, чувствуя себя неловко, как будто увидела то, что не предназначалось для ее глаз. Это казалось ей странным. Что-то похожее она должна была бы чувствовать час назад, когда без спроса нагрянула к нему в гости, а не сейчас. Ведь эти снимки он наверняка принес специально для нее.
– Никогда бы не подумала, что у тебя были такие щеки, – она не сдержала улыбку. – И что ты вспомнишь о своем обещании показать мне фотографии.
– У меня вообще отличная память, – Войтех вздохнул. – Иногда я об этом жалею. Если ты уже успела все посмотреть, то можем ехать.
– Да, конечно, – Саша поднялась, аккуратно положила фотографии на то же место, где взяла. – Только отвези меня куда-нибудь за сигаретами по дороге, курить хочу ужасно.

 

2 мая 2013 года, 13.50
Osadní, Holešovice, Praha 7
Прага, Чешская Республика

 

Ваня прикрепил к стене скотчем последний листок и отошел на два шага, чтобы оценить результаты своей работы. Теперь на стене в гостиной Войтеха была полностью воссоздана доска из конференц-зала исторического общества.
– Надеюсь, Дворжак, ты все равно собирался делать в своей квартире ремонт, – с ухмылкой заметил Ваня, бросив взгляд на еще более задумчивого, чем обычно, Войтеха, но тот либо не услышал, либо не посчитал нужным ответить.
– Не понимаю, чем нам это поможет, – заметила Лиля, по привычке меряя шагами комнату.
– Эти чуваки из общества явно что-то знают, – ответил Ваня. – И я хочу понять что.
– Они определенно выделяют среди всех погибших этих троих, – констатировал самый очевидный факт Войтех. После бессонной ночи его мозг работал с трудом. – Они называют их «хозяевами». У Саши возникли ассоциации с паразитологией, но если уж предполагать что-то подобное, то я бы скорее поставил на вирус: последняя жертва контактировала со вторым «хозяином» слишком мало. Сомневаюсь, что он принялся облизывать окровавленные руки после этого.
– Точно, это зомби-вирус, – с видом человека, на которого внезапно снизошла истина, выдохнул Ваня. – Точнее, вирус ярости. Пока, видимо, слабенький штамм: цепляется не ко всем, не проявляется долго, а потом еще и зараженного убивает почти сразу после обнаружения симптомов.
– Иван, тема зомби-апокалипсиса никак вас не отпустит? – улыбнулся Нев. После самолета он успел только завезти вещи в гостиницу, а потом они сразу все вместе отправились в квартиру Войтеха на общий «мозговой штурм». Сам Нев пока в основном знакомился с ситуацией и медленно потягивал ароматный кофе, наблюдая за своими друзьями.
– У меня разработан детальный план действий на его случай, – радостно заявил Ваня, кивнув.
– Ты пока не торопись бежать за каской, – хмыкнул Войтех.
– Не похоже это на вирус, – отозвалась с балкона Саша. Она стояла у открытой в комнату двери с сигаретой в руках и смотрела на воспроизведенную Ваней доску. – Разный инкубационный период: девушки были заражены по четыре дня, мужчина умер за пару часов. Непонятный механизм передачи: если через кровь, то я бы тоже заразилась, если воздушно-капельный, то почему так мало жертв? Не бывает вирусов, которые заражают только одного человека по очереди.
– И причем здесь Голем? – Лиля остановилась и тоже посмотрела на стену.
– Это вообще какая-то ерунда, – согласился Ваня. – Как будто две разные истории, никак не связанные друг с другом.
– А может, нам все-таки поговорить с ребятами из этого исторического общества? – предложила Саша. – Они наверняка знают, как это связанно. Если они тоже занимаются этим делом, мы могли бы объединить усилия.
– У меня есть предчувствие, что они нам не обрадуются, – спокойно сообщил Войтех. – Особенно после того, как вы залезли в их офис. Кстати, это даст им возможность заявить на вас в полицию.
– А откуда они узнают, что это мы? – не поняла Саша.
– А иначе как мы узнали, что они этим тоже интересуются? – хмыкнул Ваня. – Сопоставить взлом с нашей просвещенностью труда не составит, Айболит.
– Вот именно, – согласился с ним Войтех.
– Позвольте, я опишу картину, как я ее сейчас вижу, а вы поправьте меня, если я что-то перепутал или упустил, – предложил Нев. – Под Староновой синагогой обнаружилось подземелье, о котором никто не знал. Исследовавшие подземелье ученые находились там несколько дней, и все было нормально, пока они не дошли до исследования определенной ниши. В тот день оттуда вышел странный мужчина, который, судя по его описанию, сымитировал внешний вид людей, находившихся рядом. Как хамелеон. Одного ученого он убил, двоих ранил, остальных не тронул и вышел на поверхность. Через несколько дней еще одна девушка, которая была и в подземелье, и в той нише, умирает. При этом кто-то убивает ее подругу, а третья подруга уходит, как ни в чем не бывало, после чего туда же является тот мужчина из подземелья. Пока я ничего не упустил?
– Катка ушла из подземелья незадолго до появления Голема, потому что почувствовала себя плохо, – добавил Войтех.
– И судя по описанию нанесенных повреждений, подругу убил не кто-то, а сама Катка, – поправила Нева Саша. – Если только там не было еще кого-то с таким же ростом, что маловероятно.
– Про последнюю рану еще забыли, – напомнил Ваня. – Все удары ножом девчонке нанесли одновременно, и только последний через какое-то время, когда она уже была мертва.
– Значит, если я правильно понимаю хронологию того вечера, – медленно произнес Нев, все еще соединяя в голове отдельные кусочки, – то третья девушка ушла домой, в этот момент Катка по какой-то причине убила свою соседку, потом умерла сама, а потом туда пришел… пусть пока будет Голем, вытащил нож из тела убитой, потом воткнул обратно и ушел?
– Не укладывается, – возразил Войтех, сверяясь со своими записями. – Голем пришел и ушел в течение десяти минут после того, как ушла Ханна. Даже если Катка убила соседку сразу после ее ухода, с момента ухода Голема прошло бы меньше десяти минут, а Саша говорила, что последнее ранение нанесено минимум минут через двадцать после смерти девушки. – Он вопросительно посмотрел на Сашу, как бы ожидая ее подтверждения. Та кивнула.
– Не буду грузить вас медицинскими подробностями, поверьте на слово криминалистам и патологоанатому.
– Значит, Катка убила соседку тогда, когда Ханна еще оставалась в квартире, – задумчиво поправил себя Нев. – Потом, вероятно, она сразу умерла сама, потому что Ханну она не тронула, и та спокойно ушла.
– Слишком спокойно, – заметил Ваня. – Мне кажется, когда на твоих глазах одну девчонку вспарывают ножом, а вторая истекает кровью сама, это должно быть страшно.
– Либо она была в глубоком шоке, – задумчиво предположила Саша. – Пыталась найти утешение в церкви, но в итоге бросилась под поезд в метро.
– Странно, что перед тем, как отправиться в церковь, она сорвала с себя крестик, – заметил Войтех. – Минута разочарования в вере?
– Может быть, и так, – согласился Нев.
– Все равно не понимаю, – Войтех убрал смартфон в карман и подошел к кофеварке, чтобы налить себе еще кофе. – Когда я говорил с ее соседкой, та, конечно, отметила странное поведение Ханны, но не упоминала угнетенное состояние. Сказала только, что та опаздывала на работу и очень уж спокойно к этому относилась.
– Значит, Ханна вела себя странно, – подытожил Нев. – Голем пришел и к ней… Кстати, – он повернулся к Саше, – напомните, как так получилось, что именно вы оказались в той церкви с ним и Ханной?
Саша раздраженно закатила глаза.
– Нечаянно, – сквозь зубы процедила она, тут же поймав на себе насмешливый взгляд Вани.
– Как, Нев, вы еще не в курсе этой поистине героической истории? – рассмеялся тот. – Витек ушел побазарить с соседкой Ханны, я отлучился по делам, а наша доктор увидела на улице этого чувака, вообразила себя шпионом и увязалась за ним.
Нев понял, что он случайно затронул какую-то больную тему, и извиняющимся тоном уточнил:
– Саша, простите, но не могли бы вы поточнее сказать, что он делал, когда вы его увидели? Он просто проходил мимо? Насколько я понимаю, речь идет о какой-то окраине города, в которой сложно оказаться случайно.
– Он шел куда-то целенаправленно. Мне казалось, что он иногда как будто прислушивается к чему-то. Но не ушами, а как будто… – Саша взмахнула рукой, подбирая слова. – Ощущениями. Словно ищет кого-то по каким-то своим ориентирам. И потом он точно так же искал меня в костеле.
– Значит, он искал что-то, – Нев снял очки и задумчиво прикусил дужку. – Он искал Катку, потом Ханну… Но на месте последних двух смертей он не появлялся?
– Нет, – отозвалась Лиля.
Нев снова посмотрел на имитацию доски из офиса Исторического общества: распечатанные на обычных листах фотографии и подписи на чешском, которые Войтех рядом подписал по-русски.
– А слово «hostitel» – хозяин, как вы подписали, – может использоваться в качестве «владелец»? – поинтересовался Нев у Войтеха. – Может быть, Катка что-то нашла в той нише. Какой-нибудь… артефакт, который был спрятан там под защитой Голема. Она вынесла его, Голем восстал, чтобы найти и вернуть. Потом его забрала Ханна, а у Ханны – тот мужчина.
– А зачем? – не понял Ваня.
– Такие вещи иногда выглядят как драгоценность, а иногда могут подчинять себе людей, – Нев пожал плечами. – И совершенно точно они могут разрушающе действовать и на психику, и на физическое состояние человеческого тела.
– Нет, – Войтех покачал головой, – если бы речь шла о предмете, который переходит от одного к другому, использовали бы слово «vlastník». Hostitel – это, скорее, хозяин жилья или, как верно заметила Саша, носитель паразита.
– Вот как, – Нев продолжал вглядываться в надписи. – А эти два слова вы переводили?
– Какие два слова? – не понял Войтех, внимательно изучая подписи. Он был уверен, что подписал все.
– Вот эти. – Нев встал со своего места, подошел к стене и ткнул в две последовательности непонятных закорючек.
Лиля выпрямилась и нетерпеливо поерзала на своем месте, понимая, что они, наконец, добрались до сути.
– А это слова? – нахмурился Ваня. – Я думал, это шифр какой-то.
– Вообще-то, это иврит, – пояснил Нев.
– О боже, – тихо выдохнула Саша, снова потянувшись за сигаретами. – Я думала, Нев приедет, и станет легче, но становится только хуже. Голем, паразиты, артефакты, вирусы, теперь еще и иврит. Нев, вы знаете, что там написано?
– К сожалению, я не настолько хорошо его знаю, – он покачал головой. – Но я уверен, что в Интернете можно легко найти перевод.
– Но как мы его наберем? – усомнилась Лиля. – Разве на клавиатуре есть такие буквы?
– Нет ничего невозможного, – хмыкнул Ваня, открывая крышку своего ноутбука, который лежал у него на коленях. – Нев, идите сюда, будете мне помогать. А то виртуальную клавиатуру нужную я найду, но вот закорючки эти мне на одно лицо.
Нев подошел ближе к Ване, и вместе они довольно быстро справились с переводом.
– Так, одно слово означает – вы не поверите – Голем. Второе, какой-то «диббук».
– Диббук? – удивленно переспросила Лиля, даже подавшись чуть вперед, как будто хотела лично убедиться, что Ваня не шутит.
– Это еще что за хрень? – отозвалась с балкона Саша.
– О, ну, конечно, – Нев едва не застонал. – Как же я сразу об этом не подумал. Паразит! Диббук в еврейском фольклоре – это что-то среднее между призраком и демоном. Это злой дух в том смысле, что когда-то он был человеком, который после смерти не смог перейти в иной мир. В отличие от призрака в классическом понимании, диббук не может существовать сам по себе. Ему нужен сосуд, носитель. Диббуком становятся самые темные души, уже потерявшие все человеческое. Это… кристаллизовавшееся зло, которое…
– Есть в каждом из нас, – перебил Войтех, наконец понимая, что пытался сказать ему раввин.
– Именно! – обрадовался Нев. – Диббуку подходит не каждый человек. Обычно они прилипают к душам максимально светлым, потому что с чужим злом они конфликтуют. Идеальными носителями для диббука считались дети и девственницы.
– Потому что после первого же секса с мужчиной в душе женщины поселяется зло, – язвительно фыркнула Лиля.
– Вы же понимаете, это издержки древних представлений о чистоте, – Нев смутился.
– Предположим, я еще поверю, что из всей группы в подземелье диббук выбрал Катку как самую чистую и невинную душу, – прокомментировала с балкона Саша. – Потом перешел на Ханну, если Катка ему не подошла, та вообще даже в церковь ходила, возможно, посветлее и почище будет, но этот последний чувак, простите, на невинную душу никак не тянет.
– А зачем он вообще меняет хозяев? – Ваня непонимающе посмотрел на Нева. – Выбрал одну – и сиди себе.
– Диббук меняет хозяина в двух случаях. Во-первых, как я уже сказал, он ищет идеальное вместилище, потому что чужая тьма конфликтует с ним. Почувствовав рядом хозяина лучше, он перепрыгивает. При этом прежний носитель погибает. Во-вторых, он вынужден прыгать, если носитель погибает по другим причинам. Насколько я понимаю, Ханна бросилась под поезд в метро. Диббук был вынужден прыгнуть на ближайшего человека, уже не разбирая качество носителя. Думаю, поэтому последний известный нам носитель так быстро умер: он не подходил диббуку.
– А человек, в котором живет эта тварь, чувствует ее? – снова спросил Ваня.
– Человек совершенно точно проходит через определенную трансформацию, – Нев повернулся к Войтеху, – отсюда и изменение в поведении, но я сомневаюсь, что он осознает, в чем дело. Если только он не знаком с концепцией одержимости вообще и диббука в частности.
– Просто я не понимаю, какого рожна Ханна бросилась под поезд, – не унимался Ваня, – если она не понимала, что в ней поселился этот ваш… диббук.
– Да все просто, – немного раздраженно ответила Лиля. – Она видела, что сделала Катка с подругой, и чувствовала негатив и агрессию в себе. Не знаю, была ли она знакома с концепцией одержимости, но, думаю, определенные выводы сделала. Вот и решила проблему по-своему.
– Возможно, – кивнул Нев.
– Значит, Голем охотится не на самих людей, а за диббуком? – неуверенно резюмировал Войтех.
– Я думаю, что это самый логичный вывод, – кивнул Нев. – Пока ситуация видится мне примерно так: несколько веков назад его использовали как ловушку для диббука…
– Потому что он пустой сосуд, который можно наполнить чем угодно, – Войтех опять вспомнил слова раввина.
– Именно. Потом его спрятали в том подземелье, но его создатель, по всей видимости, предполагал, что однажды подземелье будет вскрыто, и диббук сможет вырваться из своей тюрьмы, перескочив на минимально подходящего носителя, которым и стала Катка. Голем был запрограммирован на то, чтобы в этот момент восстать и отправиться за диббуком.
– Люблю качественно спроектированные программы, – фыркнул Ваня. – Способности хамелеона в него тоже заложил создатель?
– Если он подумал о том, что Голему потребуется слиться с толпой, то мог и заложить, – кивнул Нев. – По крайней мере, я сомневаюсь, что Голем делает это сам.
– Значит, наша основная забота не Голем, а диббук, – Войтех задумчиво смотрел на распечатки на стене, на выведенное на иврите слово, означающее диббука. – Вопрос в том, что мы можем сделать, чтобы остановить его?
– Для этого его сначала нужно найти, – резонно заметил Ваня, – а мы понятия не имеем, где его искать.
– Он должен быть в ком-то из тех, кто был в супермаркете в тот момент, когда Мартин устроил там бойню. – Саша выбросила сигарету в пепельницу и вернулась в комнату. – Если Карелу удастся получить список этих людей, мы можем начать проверять их всех.
– Ты представляешь, какой длины будет список? – возразила Лиля. – И как мы будем их проверять? Опрашивать родных, не изменилось ли их поведение?
– Нев, – Саша повернулась к их старшему товарищу, – нет никакого более действенного способа опознать носителя диббука?
Нев немного растерянно пожал плечами. До сих пор он изучал диббуков просто как часть фольклора и никогда не встречал практического руководства, как распознать носителя диббука.
– Сомневаюсь, что есть какой-то более действенный способ, чем тот, который предположила Лилия.
Войтех медленно поставил полупустую чашку на маленький обеденный стол и подошел ближе к распечаткам. Он не был уверен, что у него получится, но что-то внутри решило, будто сейчас хороший момент попробовать. Протянув руку к слову «диббук» на иврите, он закрыл глаза и попытался мысленно вернуться в тот день, когда они обнаружили Ханну на рельсах. Рядом с ней был мужчина, который, скорее всего, уже стал новым носителем. Войтех не помнил, обратил ли он тогда на него какое-то внимание, но сейчас пытался представить его лицо по фотографиям в репортажах.
Остальные все еще бурно обсуждали, как можно побыстрее определить носителя диббука среди нескольких десятков людей, которые находились в супермаркете, и даже не обратили внимания на то, что делает Войтех, среагировав уже только на звук упавшего на пол тела.
Нев замер на полуслове, Ваня удивленно вздернул брови, не тронувшись с места, вместо него к потерявшему сознание Войтеху бросилась Лиля. Саша тихо выругалась, последовав за ней.
– Если его не убьют видения, то его убью я, – проворчала она, опускаясь рядом с ним на колени и пытаясь привести его в чувство. Она всегда знала, что Войтех нарушит свое обещание не провоцировать видения при первом же удобном случае, когда ему покажется, что это важнее его здоровья, поэтому у нее в сумке были припасены необходимые лекарства.
– Может, на диван его перенести, убогого? – предложил Ваня, видя, что все Сашины усилия пока не приносят результата, но в этот момент Войтех все же пошевелился.
– Не утруждай себя, – попытался ответить он Ване, но голос прозвучал так тихо, что услышали его только Саша с Лилей. Не открывая глаз – свет даже сквозь веки причинял боль – Войтех облизнул пересохшие губы. – Я видел его лицо, – сообщил он. – Позвоните Карелу, попросите достать список посетителей с фотографиями. Нужны только мужчины.
– Лежи смирно, – раздраженно приказала Саша, не обратив внимания на его слова. – Я сейчас сделаю тебе укол, и после этого ты пойдешь в постель и поспишь часа три, лучше четыре.
– Какой еще укол? – Войтех так удивился, что даже открыл глаза, но тут же поморщился от чрезмерно яркого света.
– Какой надо. Ты свое сердце слышал? Будешь сопротивляться, еще и снотворного добавлю.
Войтех прислушался к собственным ощущениям. Сердце действительно скакало странным галопом, даже во время пробежек такого не случалось.
– Хорошо, – покладисто согласился он, снова закрывая глаза. – Только без снотворного. И Карелу позвоните.
– Да позвоним мы, позвоним, – пообещала Лиля со вздохом.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11