Глава 9

После ночных приключений Саша спала как убитая, хотя думала, что уснуть не сможет. Однако выспаться ей все равно не дали. Едва за окном рассвело, ее разбудила Лиля.

– Саш, Саша, – громким шепотом звала она. – Саш, ты мне нужна.

Саша приоткрыла один глаз и села.

– М? – невнятно промычала она.

– Ты обещала Ваню от верной смерти спасти, – напомнила Лиля. – Уже, кажется, пора.

Саша выбралась из спального мешка и пошла за Лилей к выходу, по дороге бросив взгляд на мирно спящего в своем спальном мешке Войтеха. Похоже, обезболивающее подействовало на него еще лучше, чем на нее ночная пробежка, и даже шаги и разговоры не смогли его разбудить.

Ваня сидел на той самой лавочке во дворе, где они с Войтехом разговаривали ночью. Он был неестественно бледен, с огромными синяками под глазами и капельками пота на лбу.

– О, Айболит проснулся, – усмехнулся он. – Спасать будешь?

Саша поставила рядом с ним свою сумку с лекарствами и покачала головой.

– Знала бы, что тебе будет так плохо, с вечера спасать начала бы. – Она достала флакон с таблетками, вытряхнула на ладонь пару штук и протянула Ване. – Выпей.

– Это что? – недоверчиво спросил он.

– Абсорбент. По-хорошему, надо было тебе его вчера дать, но что уж теперь.

– Да это водка паленая была, – отмахнулся Ваня, запивая таблетки минералкой, которую до этого держал в руках. – Обычно от такого количества мне плохо не бывает.

– Ну-ну, – хмыкнула стоящая в дверях Лиля.

– Капельницу поставить? – спросила Саша. – Быстро в чувство приведет.

– Нет! – Ваня едва не подавился минералкой. – Только не капельницу.

– Боишься, что ли? – Саша с улыбкой посмотрела на него и все-таки достала из сумки шприц. – Укол в вену все равно сделаю.

– Укол ладно, капельницу нет.

– Лиля, сделай ему крепкий сладкий чай, раз от глюкозы внутривенно он отказывается, – попросила Саша, набирая в шприц лекарство.

Даже с сильной головной болью Ваня не переставал хохмить, что невыспавшуюся Сашу почти разозлило, прежде чем она все-таки сделала ему укол. Завершив мероприятия по спасению Вани, она вернулась в дом, надеясь еще немного поспать, но и Нев, и Войтех уже проснулись, поэтому о сне можно было забыть.

Нев что-то изобретал на завтрак из остатков ужина, а Войтех медитировал над чашкой кофе, потому что, как и Саша, совершенно не выспался. После обезболивающего ему действительно удалось довольно крепко уснуть, но это была уже четвертая ночь, проведенная в ужасно некомфортных условиях, а за два года гражданской жизни Войтех успел отвыкнуть от такого.

Когда в дом вошла Саша, он оторвался от созерцания своей чашки, приветственно кивнул ей, а потом и вошедшему следом Ване, которого тут же перехватила сестра с чашкой горячего чая. Все были в сборе, и настала пора рассказать им, что произошло ночью.

– Иван, как вы себя чувствуете? – спросил Войтех, чтобы как-то начать разговор.

– Хреново, спасибо. А вы? – Ваня комично изобразил готовность к светской беседе. – Как спалось?

– Не очень хорошо, – признался Войтех, бросая взгляд на Сашу, о чем тут же пожалел, поскольку Лиля заметила этот взгляд и недобро прищурилась. – Мы с Сашей видели кое-что ночью.

– Вы с Сашей? – переспросила Лиля, многозначительно приподняв бровь.

– Да, – спокойно подтвердил Войтех. – У меня болит спина после падения, поэтому я никак не мог уснуть, а Саша выходила покурить.

– И что вы видели? – напряженно спросил Нев, ставя на стол тарелку со вчерашними сосисками, обжаренными и смешанными с томатной пастой, а рядом – подсушенные ломтики хлеба.

– Привидение, – как ни в чем не бывало, отозвалась Саша, подвигая ближе к себе чашку с кофе и подхватывая пальцами хлеб: после ночной пробежки у нее разыгрался аппетит.

– Что? – настроение Лили мгновенно изменилось, и она удивленно уставилась на Сашу.

– Привидение, – едва сдерживая улыбку, повторила та.

Лиля перевела взгляд на Войтеха, как бы ожидая подтверждения от него.

– Вероятно, – более осторожно ответил тот. – И не одно.

Он пересказал им события прошедшей ночи, не забывая жевать и запивать завтрак сначала первой, а потом уже и второй чашкой кофе. Он завершил рассказ, подробно описав свое эмоциональное состояние во время визуального контакта с призраком, но о видениях и предчувствиях упоминать не стал.

– Со слов Саши я понял, что она испытывала примерно то же самое, – сказал он в конце, откидываясь на спинку стула.

– И у меня было примерно то же самое, – ровным тоном заметил Нев, который после всего услышанного даже не стал завтракать.

– То есть? – Войтех подался вперед, вопросительно глядя на него.

– Мне ночью тоже не спалось, – пояснил Нев. – Я проснулся, увидел, что вас нет, решил посмотреть, куда вы делись, – он бросил незаметный взгляд на Лилю, но та смотрела на него с любопытством человека, ни о чем не знающего. Нев понял, что она свое отсутствие афишировать не собирается, и решил тоже обойти его стороной в своем рассказе. Она и так продемонстрировала явное недовольство его вмешательством ночью. Не стоило злить ее еще больше. – Я вышел во двор, но там тоже оказалось пусто, видимо, вы уже ушли за своим призраком. Я хотел вернуться в дом, но услышал чей-то плач на дороге. Там стояла девочка. И она была очень похожа на то, что описываете вы. Мне никогда не было так страшно. Я даже очки разбил, хорошо, что запасные есть.

– Вот как, – отозвался Войтех, хмурясь. – Пожалуй, все это действительно становится опасным. Поэтому я прошу вас всех хорошенько подумать: хотите ли вы продолжать дальше?

– Что за вопрос, конечно, хотим! – первым отозвался Ваня, который к концу рассказа Нева даже перестал изображать из себя умирающего, хотя было видно, что намного лучше ему не стало.

– Я бы тоже хотела остаться, – с улыбкой поддержала брата Лиля.

– Свое мнение я тебе сказала еще ночью, – добавила Саша, – я в любом случае остаюсь.

– Я совершенно точно никуда не уеду, – согласился с остальными Нев. – Вся эта поездка – самое интересное, что когда-либо происходило в моей жизни. Мне бы хотелось разобраться в ситуации до конца. – Он пару секунд задумчиво барабанил пальцами по столу, а потом спросил: – Говорите, он плакал на чьей-то могиле? Вы запомнили, что это была за могила?

– Думаю, мы сможем ее найти, – Войтех кивнул. – Я тоже об этом подумал: надо посмотреть, кто там похоронен.

– Тогда пойдемте посмотрим, – Нев тут же поднялся со своего места, возбужденно повышая голос.

Даже голос Нева усиливал головную боль, а представив, что нужно одеваться и куда-то идти, Ваня только глухо застонал. Он все еще чувствовал себя нехорошо. Лиля с тревогой посмотрела на брата, а потом на Войтеха.

– Вы идите, – предложила она, – а я с ним тут побуду.

Войтех и Саша тоже поднялись со своих мест. Когда все трое надели куртки и были готовы идти, Лиля внезапно обратилась к Неву:

– Можно вас на два слова?

– Да, конечно, – он оглянулся на Войтеха, давая ему понять, что догонит их. Тот кивнул и вместе с Сашей вышел на улицу. – Я вас слушаю, – Нев повернулся к Лиле, гадая, что такого ей могло от него понадобиться.

Та лишь благодарно улыбнулась ему.

– Спасибо вам, – просто сказала она, надеясь, что он и сам поймет, за что она его благодарит. Ей не хотелось, чтобы кто-то еще знал, что ночью она пыталась проследить за Войтехом и Сашей. Все равно попытка закончилась неудачей.

– Не за что, – улыбнулся ей Нев в ответ.

На кладбище никого не было. Войтех отчасти ожидал снова увидеть у могилы мрачную тень предположительно умершего мужчины, но ничего такого при уже поднявшемся солнце не наблюдалось. Благодаря скромным размерам кладбища им не потребовалось много времени, чтобы найти нужную могилу. Всего минуту спустя у одной из них Войтех и Саша согласились, что это то самое место.

– Дергунова Ольга Александровна, – вслух прочитал Войтех, думая про себя о том, что за все годы жизни в России он так и не смог окончательно смириться с кириллицей. – Одна тысяча восемьсот девяносто второй – одна тысяча девятьсот сорок четвертый.

– Сорок четвертый, – повторила Саша, зябко поежившись. На кладбище было как-то особенно холодно. – Насколько я понимаю, это задолго до предполагаемой эпидемии гриппа?

– По всей видимости, – кивнул Нев. – Дергунова… Я видел одного Дергунова в деревне. Еще когда мы считали ее обитаемой, – добавил он. – Так звали одного из жителей, с которым я говорил. С ним еще сын и невестка жили, двое детишек у них было. Так вот, этот Дергунов, кажется, говорил, что вдовец. Выглядел он лет на семьдесят, может, немного меньше.

– Значит, это его жена? – Саша вопросительно посмотрела на Нева. – Тогда что получается? Мы действительно видели здесь не случайных персонажей, не какую-то сложную галлюцинацию, а реально проживавших в деревне людей? Если эта женщина умерла еще во время войны, то ее муж, их сын, невестка и внуки вполне могли жить здесь в пятьдесят втором, на момент эпидемии.

– Да, это похоже на правду, – кивнул Войтех.

– И этот человек, которого мы видели ночью, – неупокоенный дух Дергунова? – продолжала рассуждать Саша. – По привычке ходит на могилу жены? Но откуда он здесь взялся, если он тут не умирал? И откуда взялись остальные?

– И кто они вообще? – поддержал ее Войтех. Они оба смотрели на Нева, как будто у того могли быть ответы на их вопросы. – Если это люди, умершие от гриппа, то где их могилы? Если никто не умер, а лишь переехал, то кто эти тени?

– Ты же сам ночью сказал, что дело не в эпидемии, – напомнила Саша. – Что наша теория неверна, никто не переехал. Случилось что-то еще. Что если они просто исчезли? И именно это напугало участкового.

– Тогда стоит поискать вырезанные на дереве слова «Croaton», – усмехнулся Войтех.

– Вообще-то там было вырезано только «Cro», – заметил Нев. – Просто считается, что это было начало слова «Croaton».

– Мы же не на острове Роанок, – Саша театрально закатила глаза. – Я имела в виду, просто по какой-то причине уехали, никому ничего не сказав. Но в одном, я думаю, ты точно прав: тут явно дело не в эпидемии гриппа. Она могла быть, но дело не в ней.

Она выразительно посмотрела на Войтеха, давая ему понять, что уже пора бы прибегнуть к их вчерашнему плану с гипнозом. Тот едва заметно кивнул и посмотрел на Нева, пытаясь придумать, как бы удалить всех снова из дома, оставшись с Сашей наедине.

Нев, абсолютно пропустивший весь этот обмен взглядами, задумчиво протирал очки.

– Они заперты, – сказал он тихо, как будто говорил с самим собой. – Заперты и несчастны. Вы сказали, что мужчина плакал. Может быть, он плакал не столько по умершей жене, сколько из-за невозможности последовать за ней? Девочка, которую видел я, тоже плакала. Что бы ни произошло здесь, души этих людей не могут успокоиться. Бродят тут ночами, иногда делают вид, что ничего не случилось, и живут, как жили.

– Но почему? – задался вопросом Войтех. – Если никто здесь не умирал, даже если они просто исчезли, почему они заперты здесь?

– Так, я в этом не сильна, – Саша потерла ладонью лоб и посмотрела на Нева. – Вы должны знать о таких вещах, вы же специалист по религиям и верованиям. Можете объяснить как для тупых студентов на первом курсе?

– Бродящие по земле тени, которые заперты в одном месте, – это оседлые призраки. Они могут появляться в месте прежнего обитания, на месте неподобающего захоронения или на месте гибели. Это то ли души, то ли энергетический след, остающийся от человека, мнения есть разные… А знаете, что еще мне приходит в голову, когда я думаю обо всем этом? Лимб. Только я не уверен, что лимб может существовать на земле.

– Что такое лимб? – поинтересовался Войтех.

– С латинского это переводится как «край» или «рубеж». Эдакое пограничное состояние. Лимб признается в католицизме как место, куда отправляются души людей, не грешивших, но и не снявших с себя первородный грех, то есть некрещенных. Младенцы, например, умершие до крещения. У Данте в его «Божественной комедии» это первый круг ада, предназначенный для людей, которые не были такими уж плохими, но при этом не познали истинного Бога. Например, герои и философы античности.

– То есть по идее, добропорядочные, но атеистически настроенные коммунисты попадают как раз куда-то туда? – Саша сосредоточенно нахмурилась.

– Коммунистическое учение в основных своих постулатах мало чем отличается от того же христианства, – Нев согласно кивнул, – но при этом отрицает само существование какого-либо бога. Пограничное состояние этих людей – они и не в том мире, и не в этом – чем-то похоже на описание лимба.

– Вы меня извините, но если бы подобное происходило в местах гибели добропорядочных коммунистов, то все постсоветское пространство было бы одним сплошным лимбом, – возразил Войтех. – Так что вряд ли дело в этом.

– Согласен, – Нев снова кивнул. – Тогда дело или в насильственной смерти, или в какой-то причине, которая заставила души после смерти отправиться не на тот свет, а в место, где они когда-то жили.

– Какие это могут быть причины? – Войтех вопросительно посмотрел на Нева.

– Колдовство, например, – неуверенно предположил тот. Он, очевидно, привык к тому, что подобные теории вызывают на лицах собеседников лишь улыбку.

Однако ни Войтех, ни Саша не улыбнулись.

– Вы сейчас как-то можете узнать больше по этому поводу? – спросил Войтех.

– Я знаю несколько книг, в которых можно было бы посмотреть, – Нев беспомощно развел руками. – Но сейчас они мне недоступны.

– Жаль.

– Может, все проще? – предположила Саша. – Все дело в насильственной смерти? Помнится, ты сам не исключал возможность массового убийства.

– Не исключал, – согласился Войтех. – Но мне сложно представить, кто и зачем мог это сделать?

– Отшельники? – Нев переводил вопросительный взгляд с Войтеха на Сашу и обратно. – Отец целителя ходил к жителям деревни, предлагал помощь в лечении. И это было против их законов, – он выразительно посмотрел на Войтеха, который не так давно на себе испытал все прелести суровых законов отшельников.

– Как вариант, – согласилась Саша.

– Но не люди из Комсомольской нарушили законы, – возразил Войтех. – А сам их целитель.

– Так не убивать же из-за этого целителя, помеченного Богом, – Нев пожал плечами. Для него все выглядело довольно правдоподобно. – А наказать кого-то надо.

– Тогда мы опять утыкаемся в отсутствие могил, датированных одним и тем же числом, – снова не согласился Войтех. Почему-то ему не нравилось думать, что отшельники-сектанты могли оказаться столь жестоки.

– Зато у нас есть предполагаемое место массового захоронения, – мрачно заметила Саша. – Не думаю, что для анализа почвы есть большая разница между разложившимися трупами животных и людей. Но представь себе картину: отшельники приходят в деревню конным отрядом человек в десять. На месте рубят всех саблями или расстреливают, а потом просто тупо зарывают в землю. Вот тебе и испуганный участковый, который увидел только кровь.

– А слух о том, что деревню переселили, могли пустить просто, чтобы скрыть истину, – поддержал эту идею Нев. – Тогда все страшные истории предпочитали замалчивать, потому что в нашей прекрасной советской стране не могло происходить ничего подобного.

– Надо найти способ это выяснить… – сдался Войтех. – Ладно, давайте вернемся к Лилии и Ивану. Надо посмотреть, как он там. Как бы его не пришлось везти в больницу.

Войтех решил, что этот предлог не хуже других. Можно настоять на том, чтобы Нев отвез Ивана в Майну, к врачу, проверить, все ли с ним в порядке и не опасно ли ему оставаться здесь. Лилию отправить с ними за компанию, чтобы сопровождала брата. Конечно, Иван едва ли согласится, но если Саша как врач поддержит эту инициативу, то с помощью Лилии это можно будет провернуть. Все-таки даже в самой захолустной больнице возможностей больше, чем у врача с небольшой аптечкой.

Однако когда они вернулись домой, Ваня был уже бодр и весел. Видимо, подействовали манипуляции Саши. Войтех успел перебрать в уме несколько любимых ругательств и на родном, и на русском языках, пока Саша и Нев рассказывали Сидоровым про могилу и про новые догадки и вопросы. Внезапно сам Ваня подкинул Войтеху необходимый предлог.

– Это все очень интересно, но мне очень нужно позвонить, – сказал он, глядя на часы. Было все еще довольно рано, а с учетом разницы во времени у его друга Пашки было еще раньше, но Ваня не сомневался, что тот его простит. – Я отъеду ненадолго, тут не так далеко сигнал появляется.

– Подожди-ка, – тут же зацепился за эту возможность Войтех. – Нев, а вы можете кому-нибудь позвонить, кто сможет прочитать вам нужные книги?

Нев с минуту перебирал в голове знакомых, которые могли иметь прямой доступ к необходимой литературе и кому он мог позволить себе позвонить с такой просьбой.

– Да, пожалуй, есть один человек, – в конце концов неуверенно ответил он. – Могу попробовать.

– Тогда езжайте все вместе. И Лилю с собой возьмите… У нас еды почти не осталось, – очень кстати вспомнил он, – а если мы решаем остаться и продолжать расследование, нам надо что-то есть. Пока доберетесь до Богословки, откроется магазин. Пока что-то купите, уже и звонить будет не так рано. Убьем всех зайцев одновременно.

Это было так неожиданно, что Сидоровы и Нев удивленно переглянулись.

– Опять всех высылаешь подальше? – с подозрением в голосе спросил Ваня.

– Я никого не высылаю, – Войтех изобразил непонимание. – Саша остается здесь, например. Тебе надо позвонить, Неву надо позвонить. А кому еще я могу доверить покупку продуктов, как не Лиле? У женщин это лучше получается.

– Саше, – подсказала Лиля, которой внезапный энтузиазм Войтеха тоже показался подозрительным.

– Саша даже готовить не умеет, – напомнил Войтех, надеясь, что та не обидится на него за это высказывание и за тон, которым оно было изречено. – Вся надежда на вас, Лилия.

– И это никак не связано с тем, что вы с Сашей желаете остаться здесь наедине на несколько часов? – ухмыльнулся Ваня, покосившись на сестру. Та недовольно хмурилась, но вслух возражать больше не решалась.

– Нам с Сашей нужно еще кое-что проверить, – невозмутимо ответил Войтех.

– Да, конечно, это у нас теперь так называется? – продолжал ухмыляться Ваня.

Войтех театрально закатил глаза.

– Езжайте уже, – потребовал он. – Путь не близкий.

– Есть, шеф, – в этот раз Ваня не удержался и все-таки приложил руку к «пустой» голове, как бы отдавая честь, но по этому движению сразу стало видно, что в армии он не был ни дня и делать этого не умеет.

Нев бросил на Сашу и Войтеха озабоченный взгляд и шагнул к выходу вслед за Ваней. Лиля тоже не выглядела довольной своим новым заданием, но все же пошла с остальными, так больше ничего и не сказав.

Когда за ними закрылась дверь, а с улицы донеслись звуки хлопнувших дверей и ожившего мотора, Войтех повернулся к Саше.

– Теперь нам никто не помешает.

– Решительно, – хмыкнула она. – Только теперь мы в жизни не отмажемся. Ладно, – она вздохнула. – Ты когда-нибудь уже подвергался гипнозу?

– Честно говоря, нас немного учили ему сопротивляться, – признался Войтех. – Но не уверен, что это делали умело, потому что на практике никто никогда не пытался нас загипнотизировать. Так что, полагаю, если я не буду пытаться применить эти чисто теоретические знания, то все должно получиться.

– Что-то подобное я и предполагала, – кивнула Саша, оглядываясь.

Нужно было выбрать наиболее удобное место для проведения сеанса. Никаких кресел в доме не наблюдалось, на деревянном стуле или лавке Войтех не смог бы достаточно расслабиться, а гипнотизировать людей лежа Саша не любила. Таких людей, как Войтех, точно не стоило укладывать во время сеанса. В таком положении он будет чувствовать себя уязвимым и подсознательно начнет защищаться, и ей в жизни не удастся погрузить его в транс. Саша была не таким уж сильным гипнологом, чтобы суметь преодолеть сопротивление человека, гораздо более сильного психологически, чем она. Наконец она остановилась на кровати, где этой ночью спал Ваня. На ней не составляло труда достаточно удобно усадить его, и самой расположиться напротив на комфортном расстоянии.

– Устраивайся поудобнее, – Саша улыбнулась, указав на кровать. – И, Войтех, – она на секунду придержала его за локоть, глядя прямо в глаза, – я хочу, чтобы ты знал, что можешь доверять мне. Все, что ты скажешь, останется между нами. И ты будешь помнить все после пробуждения.

– Я тебе доверяю, – он кивнул.

На самом деле умение доверять не относилось к его сильным сторонам. Сейчас он мог довериться Саше по одной простой причине: он рассчитывал, что пока не вызвал у нее достаточно много подозрений, чтобы она пошла на такое грубое вмешательство, как выведывание тайн под гипнозом. Если они продолжат работать вместе, то рано или поздно вопросов, на которые он откажется отвечать, станет слишком много. И тогда он уже не сможет так просто позволить ей лишить его воли и влезть в его голову. Сейчас пока мог.

Саша отвела от него взгляд, подумав, что загипнотизировать его действительно будет не так-то просто. Она умела погружать людей в легкий транс даже без их ведома и сейчас попробовала это сделать, чтобы проверить степень его внушаемости. Прикосновение, контакт глаза в глаза, тихий уверенный голос – обычно ей этого хватало. Но, судя по реакции Войтеха, на него это не подействовало. Она не смогла даже удержать зрительный контакт, не говоря уже о большем.

Они вернулись в комнату с кроватями. Войтех попытался сесть как можно удобнее, учитывая обстоятельства. Саша села рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы их положение не выглядело двусмысленно. Войтех вдруг отчетливо понял правдивость ее слов о том, что им теперь вовек не «отмазаться».

– Ты прости, если я тебя своими действиями скомпрометировал, – попросил он. – Я не подумал, как это может выглядеть со стороны.

– Теперь, если Лиля ночью задумает меня придушить, остановить ее будет твоей святой обязанностью, – усмехнулась она. – Готов?

– Готов.

Саша сняла с себя кулон, который обычно предпочитала носить под одеждой. Кулон был очень старым, с интересным рисунком, что позволяло ей надолго задерживать на нем внимание гипнотизируемых. Она иногда использовала его, когда выбирала именно этот способ погружения в гипноз, а ничего более подходящего под рукой не оказывалось.

– Сконцентрируйся, пожалуйста, только на кулоне, – попросила она. – Не обращай внимания ни на что другое. Ты видишь только кулон и слышишь только мой голос.

Как она и подозревала, погрузить его в состояние гипноза сразу не удалось. И причина, как ей казалось, была не столько в том, что он не доверял ей, сколько в его общей несклонности доверять кому-либо. Сейчас, когда он отвечал за несколько человек в довольно непростой ситуации, она проявлялась особенно сильно. И, конечно, умение сопротивляться внушению никуда не исчезло. Он мог не делать этого сознательно, но ведь такие вещи кроме всего прочего закладываются и на подсознательном уровне.

Победить его напряжение удалось лишь спустя полчаса. Саша могла бы сказать, что Войтех стал одним из самых трудных ее пациентов за последнее время. Хотя, конечно, ни он, ни все остальные официально ее пациентами никогда не были, просто она привыкла их так называть.

– Войтех, вернись на два часа назад, – наконец попросила она, опуская затекшую руку с кулоном. – Где ты?

– В доме, – лаконично ответил Войтех, помолчал пару секунд, а потом уточнил: – В деревне Комсомольская, недалеко от поселка городского типа Майна, который относится к городскому округу Саяногорск Республики Хакасия, Российская Федерация.

Саша удивленно подняла бровь. И она еще удивлялась, что его сложно в гипноз ввести? С такими-то способностями замечать детали. Странно, что он вообще смог отвлечься от окружающей действительности.

Начинать она всегда предпочитала с простого, поэтому задала следующий вопрос:

– Что ты делаешь?

– Рассказываю о произошедшем ночью, намечаю план дальнейших действий, – четко перечислил Войтех, как будто был не то на экзамене, не то на докладе у командования.

– Хорошо. Теперь вернемся во вчерашний день. Мы вдвоем идем по полю. Возвращаемся в деревню. Перед нами странное место, на котором растительность явно отличается от остальной. Мы еще вне этого места, просто видим его. Ты чувствуешь что-нибудь необычное? – Она старалась подстроиться под его манеру разговора, произносить короткие и четкие фразы.

– Что-то не так, – прокомментировал Войтех, нахмурившись. – Что-то не так с этим местом.

– Что не так? Не подходи к нему, просто объясни, что не так.

– Я не знаю, – он покачал головой. – Не могу объяснить. Это предчувствие. Ощущение… Что-то приближается.

– Ладно, тогда иди дальше. Только медленно. Шаг за шагом. Тебе ничего не угрожает, – добавила Саша, прекрасно помня, как он грохнулся в обморок. – Ощущения будут намного слабее, ты сможешь задержаться в любом моменте и внимательно все рассмотреть.

– Оно приближается ближе… – Войтех нахмурился сильнее, на этот раз болезненно. – Это… вспышка… Не одна, за ней сразу вторая, третья… Co to sakra je? Nerozumím nic. Bože, pomaleji… Nerozumím…

Войтех говорил все тише и неразборчивее, прижав руки к вискам, болезненно морщась, как от сильной головной боли.

Саша не поняла ни слова из того, что он сказал по-чешски, однако догадалась, что он просто не успевает рассмотреть свои вспышки, они слишком быстро сменяют друг друга.

– Войтех, с тобой все в порядке, – мягко, но уверенно повторила она. – Вернись к первой вспышке, задержи ее. Ты можешь это сделать. Она одна, второй пока еще нет. Что ты видишь?

– Жидкость… Что-то льется, – успокаиваясь, ответил Войтех. Его лицо разгладилось, руки опустились, а сам он выпрямился. – Из бутылки? Нет… Канистры.

Это было уже что-то. Конечно, ничего не объясняло, но ведь он сам говорил, что его вспышки – это просто образы.

– Что-то еще есть в этом видении? – на всякий случай уточнила она, прежде чем перейти к следующему.

– Нет.

– Хорошо, тогда дальше. Эта вспышка закончилась, ее больше нет. Что ты видишь в следующей?

– Колесо? – неуверенно произнес Войтех, снова чуть нахмурившись. – Да, это колесо машины, я видел его раньше. Оно крутится, крутится, крутится… В грязи. Прокручивается на месте. Сцепления с дорогой не хватает.

– Где именно ты видел это колесо раньше?

– В другой вспышке. В одном из домов в Комсомольской, – равнодушно пояснил Войтех.

– Хорошо, вторая вспышка тоже закончилась. Сделай несколько глубоких вдохов перед следующей. Что ты видишь дальше?

– Снова грязь… Только теперь это не дорога… Это, – он сделал странное движение головой, как будто пытался разглядеть что-то, что находилось прямо перед его закрытыми глазами, – осыпающаяся земля… Да, это склон… или яма… Или просто углубление, не могу понять. Но там свежая, недавно потревоженная земля, она осыпается крупными грязными комками.

– Ты можешь сказать, где именно находится эта яма?

– Нет, – он покачал головой. – Я не вижу. Вижу только осыпающийся склон.

«Похоже, его видения и в самом деле не слишком информативны, – огорченно подумала Саша, – если даже под гипнозом он видит только такие мелочи».

– Еще были вспышки? – вслух спросила она. – Что ты видишь дальше?

– Огонь… Просто всполох пламени, я это тоже видел раньше, – он чуть склонил голову набок, а потом задрал ее вверх, к потолку. – Небо. Серое, тяжелое, низкое небо. И снова буксует колесо. Что-то льется, – он говорил все быстрее и дышал все тяжелее. – И снова сыпется… И огонь. Небо… серое, отвратительное… Грязь, – он сделал движение рукой, как будто пытался убрать что-то с лица, – вода… огонь… колесо… Неба больше не видно… Темнота и тишина. Почти нечем дышать… Нет!

Войтех дернулся, чуть не подскочив на месте, распахнул глаза и испуганно оглянулся по сторонам, полностью дезориентированный, но, заметив Сашу, замер, как будто что-то вспомнил. На мгновение он задержал дыхание, а потом облегченно выдохнул и расслабился, постепенно приходя в норму.

– Páni, – пробормотал он, тяжело сглотнув. – Больше так не будем делать, – предложил он с кривой усмешкой на побелевших губах.

Саша даже не успела среагировать на его стремительный выход из гипноза, не успела ничего сделать и как-то задержать его там. Еще никогда в ее практике пациенты не выходили сами из регрессивного гипноза. Она даже не была уверена, что смогла бы что-то сделать, если бы среагировала вовремя. Впрочем, судя по тому, что он говорил и как выглядел, задерживать его там не стоило.

– Как ты? – испуганно спросила она, коснувшись его плеча.

– Как будто меня чуть не похоронили заживо, – признался Войтех, потирая лицо руками, словно пытался сбросить с себя остатки сна. А заодно прогнать картинку, которая навсегда въелась в его память два года назад: темнота и тишина, почти нечем дышать. Он не знал, что под землей и высоко над ней может быть одинаково страшно. Но сказать об этом Саше он сейчас не мог. – Там действительно кто-то похоронен, – он посмотрел на нее. – На том пустыре. Это не кладбище домашних животных. Думаю, ты была права: они там.

– Они? – переспросила Саша, сосредоточенно сдвинув брови. – Жители этой деревни? Ты уверен?

Войтех выразительно посмотрел на нее. Как он мог быть сейчас в чем-то уверен? У него по-прежнему были только невнятные видения и предчувствия, поэтому ни о какой уверенности даже речи не шло.

– Только я не думаю, что их убили и похоронили отшельники. Там были машины, увязшие в грязи, и бензин, которым поливали тела, а потом их поджигали. Думаю, дело действительно в болезни. Они умерли от этого гриппа, не дождавшись помощи, но похоронили их почему-то не на кладбище, а в одной общей яме.

Произнеся свое предположение вслух, Войтех испытал что-то похожее на уверенность. В этот раз его внутренние предчувствия не протестовали. Вспомнилось, как выглядел тот дом, в котором он нашел письмо: почти все на месте, не хватало только некоторых ценных вещей, одежды и постельного белья. Он очень живо представил себе, как мертвые тела, лежащие каждое в своей кровати (где же еще умирать от болезни?) заворачивают прямо в простыни и одеяла, а потом тащат к яме на пустыре, в нее же кидают подушки и одежду, поливают все это бензином и поджигают. А потом закапывают сожженные останки. Мозг услужливо подставлял в его фантазию образы, которые он видел во время вспышек: льющийся из канистры бензин, всполохи пламени, осыпающиеся склоны ямы, серое осеннее небо и толстый слой земли, которым скрыли последствия трагедии.

Саша выпрямилась и на секунду прикрыла глаза. Все это звучало слишком страшно. И правдоподобно. Конечно, грипп – это немного не та болезнь, из-за которой людей можно хоронить вот так, это же не бубонная чума. Но если учесть время – начало пятидесятых, отдаленную местность, дефицит лекарств, то при быстро распространяющемся вирусе могло быть и такое. В любом случае, без раскопок они не смогут узнать, умерли эти люди от болезни или же все-таки были убиты.

Саша открыла глаза и снова посмотрела на Войтеха. Он явно чувствовал себя нехорошо. И, наверное, дело было не только в том, что он увидел. Эти видения сами по себе плохо влияли на его самочувствие. Теперь она сомневалась в том, что обморок вчера случился с ним первый раз.

– Мне кажется, тебе сейчас опять не помешает сладкий кофе с шоколадкой, – предложила она.

– Да, давай, – согласился Войтех, поднимаясь. – Голова раскалывается. Так и к сладкому привыкнуть можно. – Он вышел в общую комнату, поставил на плиту чайник, а потом спросил, не поворачиваясь к ней: – Ты думаешь, все это возможно? Я не очень хорошо знаю ваши реалии того времени. Нев сказал, что страшные истории по возможности скрывались. До такой степени, чтобы похоронить в одной яме два десятка человек? И сказать, что они уехали? Просто чтобы не говорить никому, что они умерли от гриппа?

– Я родилась в восемьдесят четвертом, – Саша пожала плечами, насыпала ему в чашку несколько ложек сахара, потом подумала и добавила еще одну. – И историю никогда особенно не любила, поэтому в этом вопросе доверяю авторитетному мнению Нева. Но вполне такое допускаю. Возможно, никто даже не стал выяснять, от чего они погибли. Я думаю, – она подняла голову и посмотрела на Войтеха, – нам нужно провести там раскопки. Массовое убийство отшельниками я бы пока тоже не исключала. Ваня говорил, что у него сложилось впечатление после разговора с мужиками в Богословке, как будто эти сектанты имели тут немалое влияние. Может, трупы как раз-таки и сжигали, чтобы скрыть убийство?

– И как теперь это проверить? – Войтех нахмурился и повернулся к ней. Чайник не желал закипать. – Если тела сожгли и после этого они шестьдесят лет пролежали в земле.

– Это же не крематорий. В обычном огне тела нельзя сжечь полностью. Думаю, кости мы найдем. Я не патологоанатом, но исключить или подтвердить убийство смогу. Если их убили, на костях должны были остаться следы. Либо от пулевых ранений, либо от лезвий.

Саша вовсе не была в восторге от перспективы рыть могилы и осматривать скелеты, но теперь, когда они приблизились к разгадке, бросить эту затею на полпути она не могла.

– А если это болезнь? Не опасно раскапывать общую могилу?

Старомодный свисток издал противный писклявый звук. Войтех снова повернулся к плите и снял с нее чайник, потом налил кипяток в обе чашки. Саша молча наблюдала за его манипуляциями и ответила только тогда, когда он сел рядом с ней.

– И кто из нас после этого микробиолог? Не думаю, что это опасно. Сам знаешь, вирус гриппа так долго не живет. Тем более человечество давно научилось с ним бороться. – Она отломила кусочек шоколадки и запила его приторно-сладким кофе. Похоже, по инерции себе сахара она добавила тоже гораздо больше, чем нужно.

– Какой из меня на самом деле микробиолог, я тебе уже рассказывал, – ничуть не смутился Войтех. – Но насчет вируса гриппа я в курсе. Я боюсь другого: что если мы ошиблись и это был не грипп?

– Даже если я неправильно поставила диагноз, не думаю, что нам что-то угрожает. Прошло шестьдесят лет. И ты сам говоришь, что тела сжигали. Если это была все-таки болезнь, возбудитель давно уничтожен.

– Я ведь могу и ошибаться насчет сожжения, – Войтех вздохнул, бездумно размешивая в чашке давно растворившийся сахар. Он вдруг понял, что просто боится подтвердить раскопками версию массового убийства. Хотя это прекрасно бы объяснило появление призраков, даже если и выглядело бы немного по-киношному. – Но еще больше я боюсь, что ты окажешься права, – признался он и посмотрел на Сашу. Почему-то он только сейчас заметил, что ее волосы на самом деле кудрявые, а не прямые.

– Права в чем? – переспросила она, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– В том, что жителей этой деревни убили отшельники, – пояснил Войтех, тоже отламывая себе кусочек шоколада, чтобы чем-то занять руки.

Саша опустила глаза, рассматривая что-то в своей чашке.

– Да, это будет ужасная правда, – согласилась она. – Впрочем, тот факт, что их похоронили в одной общей яме, уже сам по себе вызывает отвращение, вне зависимости от причины смерти. Не понимаю только, чем тебе так симпатичны эти отшельники, что ты не хочешь в это верить? Мне кажется, у тебя должно быть больше всего причин недолюбливать их.

– Почему? Потому что они вынудили меня играть в рулетку?

– Хотя бы. Тебе этого мало? Чтобы поверить в то, что они способны на убийство.

– Именно поэтому я и не могу в это поверить. – Войтех снова посмотрел ей в глаза. – В револьвере не было патронов.