Глава 23
Я шла в школу как на казнь. Мне казалось, что все опять будут тыкать в меня пальцами. Смеяться надо мной. На удивление, ничего такого не было. Все вдруг в один миг перестали меня замечать. Как будто меня не существовало. Это было странно и страшно. Так же себя вели и одноклассники. Для них меня просто не было. Я не знала, что хуже – чтобы надо мной смеялись или чтобы не замечали? И пришла к выводу, что второй вариант намного хуже.
Почему меня никто не замечал? Мне казалось, что если я встану посреди коридора, начну кричать и разбрасывать вещи – никто не заметит этого. Насмешки жестоки, но то, что происходило со мной сейчас, было в тысячу раз хуже. Я сказала Дашке о своих подозрениях, что меня просто стали игнорировать. Она пыталась успокоить, мол, я все преувеличиваю и ничего такого нет. Но как же нет? Я видела! Видела все своими глазами! Я подходила к компании наших девчонок на перемене. Но они не видели меня. Они продолжали болтать о своем, игнорируя меня и мои вопросы. Либо просто расходились в разные стороны.
Они все будто смотрели сквозь меня. Мне хотелось закричать, разбросать вещи, сделать что-нибудь, чтобы показать: я здесь, я живая.
Лучше слышать смешки за спиной, чем ощущать всем телом это холодное равнодушие. Как будто вся школа объявила мне бойкот.
Но у меня появилась новая команда поддержки. Рома – он больше не сторонился меня. А еще Антон и Серега тоже были на моей стороне, хоть они и учились в других классах. Серега – в седьмом, Антон – в восьмом.
Насчет Антона и Сереги – еще месяц назад я даже и не подозревала об их существовании. Просто не замечала их. Как сейчас другие не замечали меня.
Мы первый раз сидели в столовой все вместе. Я, мальчишки и Даша. Это был день их знакомства. Перед этим Рома сильно волновался – я поняла, что к Даше он неровно дышит. Мы сидели за столом. Мальчишки бесстыдно разглядывали Дашу, как диковинное животное в зоопарке. Она нервно постукивала стаканом о стол. Чтобы произвести на Дашу впечатление, Рома стал показывать Даше фокус – он запихивал в уши ластики.
– В левое влезает три, а в правое – всего два, – пояснил он. – Это, наверно, потому, что в детстве меня батька за левое ухо поднял и хотел привесить к люстре. Но тогда еще с нами мама жила и не дала меня привешивать. Эх, жалко, мне кажется, если б я повисел так на люстре, то сейчас мог бы и все пять ластиков запихать…
Дашка была в легком шоке. Она не привыкла к такой компании. Пинком распахнулась дверь в столовую. Вошел Стас. Он удивленно посмотрел на наш стол и первым делом подошел к нам.
– Что это тут за бунт ушастых? Заговор? Против вашего короля? Ну, отвечайте? Шляпа, что молчишь? А ты похудел за каникулы! – и слегка потрепал Рому за щеки.
– Гном! – Стас удивленно посмотрел на меня. – Я смотрю, ты нашла себе новую семью. А вы все похожи, ребята! Только вот… Дынька? А ты чего тут забыла?
– Я – ничего! – быстро ответила Дашка. Она отвела глаза и выпорхнула из-за стола. Побежала к столику, за которым сидели девочки из нашего класса. Стала болтать с ними, как будто делала это последние минут двадцать. Я горько посмотрела на нее. Предательница! Но что взять с Дашки?
Стас был в каком-то подозрительно веселом настроении. В этот раз он не сделал нам ничего плохого – немного постоял над нами, потрепал Антона за уши, вылил на Рому его чай и ушел к своим.
– Вы заметили, он какой-то добрый сегодня? – шепнул мне Серега. – Просто постоял, и все… Даже не пнул. Ни разу.
– На меня поглядите! – верещал мокрый и липкий от чая Рома. – Мой батька за грязную рубашку повесит мои яйца на забор.
Мы хихикнули.
– Это не шутка! – оскорбился он. – Батька сам так и сказал: придешь домой грязный, твои яйца будут сушиться на заборе.
– Ладно. Пойдем в туалет тебя отмывать, – сжалился Антон. Я пришла на урок.
– Прости, – шепнула Даша. – Я просто боюсь его. Вы… Вы сильные. Я не такая. Я не выдержу, если он и меня припишет… в ваш клуб. Я не справлюсь.
– Ты не Даша. Ты Долли. Овечка Долли. Куда стадо, туда и ты, – немного резко сказала я.
Дашка вздохнула. Отвернулась от меня и стала что-то строчить в тетради. Потом выдернула лист и протянула мне.
«Прости. Думай что хочешь, но я и правда не смогу все это вытерпеть. Я всегда буду твоей лучшей подругой, но вряд ли смогу ходить с вами вместе в столовую. Я боюсь. Хотя твои друзья мне понравились, они смешные».
Я посмотрела на Дашу. Она виновато поджала нижнюю губу.
– Не делай так, – сказала я.
Она еще сильнее поджала губу и сделала виноватые глаза. В этом вся Даша. Что с нее взять?
– Я прощена? – спросила она.
– Так уж и быть, – заворчала я. Она улыбнулась.
На уроке я наблюдала, как Федор Владимирович теребил край своего галстука. На удивление, он ни разу его не понюхал.
Мои мысли вернулись к Стасу. Какой следующий шаг он предпримет? Неужели и дальше будет продолжать эту интернет– и телефонную травлю? Я уже боялась залезать на свою страницу, не представляла, что меня там ждет. Я боялась, что он еще что-нибудь придумает. Что-нибудь более жестокое. Но пока что Стас был в хорошем настроении, и наша маленькая коммуна должна радоваться, что сегодня нам подарили спокойный день жизни. Не считая облитого чаем Ромку.
В четверг после геометрии я шла по второму этажу, думая о том, какая математичка тварь, что она так несправедливо поставила мне тройку за контрольную.
– Мицкевич! – услышала я за спиной рев.
Ноги приросли к полу. Стас, это кричал Стас! Что ему нужно?
– Мицкевич, а ну стоять!
Коленки задрожали. Я понимала, что надо бежать, но ноги не слушались. Кто-то толкнул меня в спину. Я обернулась и увидела испуганного Ромку.
– Быстрей-быстрей! Бежим!
И я побежала. Ромка бежал впереди и тащил меня за руку. Сзади слышались шаги. Они были все ближе. Мы свернули за угол и побежали по коридору.
– Но там же тупик! – крикнула я.
– Доверься мне! – крикнул мне Ромка в ответ.
Мы добежали до пожарной двери, которая, насколько я помнила, никогда не открывалась. Ромка ловким движением отодвинул засов и открыл дверь.
– Внутрь! Быстро!
Забежала внутрь. Ромка закрыл дверь. Здесь было темно. Вниз вела узкая лестница.
– Вниз! Быстро!
Мы побежали вниз, уперлись в еще одну дверь. Рома открыл и ее, мы вышли на улицу.
– Ты как канализационная крыса, – усмехнулась я, пытаясь шутками прогнать страх. – Знаешь все старые ходы и выходы.
– Приходится, – пожал плечами он.
– Что ему было нужно от меня? От нас? – спросила я.
– Не знаю. У него плохое настроение, и он ищет, на ком оторваться.
– Но что? Что бы он сделал со мной? – продолжала я спрашивать. Руки тряслись мелкой дрожью.
– Я не знаю. Вот когда-нибудь попадешься ему и сама узнаешь, что он от тебя хочет.
– Не хочу знать, – поежилась я.
Мы подождали, когда прозвенит звонок на урок, и вернулись в школу.
Всю биологию я думала о Стасе. Раньше ему не нужно было идти со мной на контакт. Он уничтожал меня на расстоянии. Правила игры изменились. С этого дня мне нужно быть осторожнее и как можно реже попадаться ему на глаза.
После последнего урока я тихо и незаметно, как мышка, выбежала из школы. Шла домой обходной дорогой, чтобы не попасться на глаза Стасу. Я вышла из переулка на свою улицу… и в ужасе отпрыгнула назад. Возле моей калитки кто-то стоял! Я сделала шаг на дорогу, чтобы рассмотреть незнакомцев.
Светлую шевелюру я разглядела издалека. Стас. И его компания. Они караулили меня у калитки. Что же делать? Идти к Роме, подождать, пока они уйдут? Или подождать дедушку с работы и зайти в дом вместе с ним? Нет уж. Надо как-то самой решать проблему. Но как? Я снова свернула в переулок и вышла на параллельную улицу. Подошла к дому моих соседей, за которым стоял мой дом. Неуверенно потопталась на месте. Всего-то и надо пробежать соседским огородом – и я попаду к себе в сад, появлюсь с обратной стороны дома.
Я просунула руку между решетками калитки и открыла засов. Тихо вошла, закрыла за собой калитку. Быстро обежала дом и очутилась в соседском огороде. Надеясь, что соседи на работе и не видят, как у них по саду бегает кто-то чужой. Я ушла подальше от окон и побежала вдоль забора к концу огорода. Вот и мой забор! Я встала на ржавый бак, схватилась за забор, подтянулась и быстро перепрыгнула на свой участок. Вот и все.
Конечно же, такой способ попадания в дом был временным. Если я буду лазить так постоянно, соседи обязательно увидят меня. Но что же делать? Подумаю об этом в следующий раз. В конце концов у меня много соседей.
Я вошла в дом и поднялась к себе в комнату. Осторожно выглянула из окна. Они все еще стояли у калитки. Что за черт? Что им нужно? Я наблюдала за ними. Они постояли еще минут пять и ушли. Я ликовала. Так вам! Валите прочь! Я умнее вас!
В пятницу они поймали Серегу и заперлись с ним в раздевалке. Я не знала, что они сделали с ним, но потом весь оставшийся день он заикался. Серега так и не признался, что произошло в раздевалке. О некоторых вещах иногда не хочется рассказывать. Мне стало страшно, но Антон с Ромой отнеслись к этому со смехом.
Я с тоской ждала своей очереди. Страх неизвестности – хуже всего. До этого Стас никогда не делал мне по-настоящему больно. И я не знала, на что он способен. Накручивала себе всякие ужасы. Меня даже стали посещать мысли, что лучше бы побыстрее он так же схватил меня и утащил в раздевалку. Чтобы узнать наконец, что значит быть его жертвой.
Но Ромка всегда уводил меня от Стаса и его стаи. Ромка был более продвинутым, чем Антон и Серега. Он знал все запасные выходы. Знал все двери, которые можно открыть, окна, в которые можно залезть. Все места, в которых можно спрятаться.
В пятницу мы с Ромкой снова бежали от них. Я опять слышала за спиной рев Стаса, который звал меня по имени.
– Не оглядывайся! – крикнул Ромка.
Мы побежали в столовую и юркнули на кухню. Ромка жестом приказал мне пригнуться, и мы ползли мимо кухарок, скрытые от них рядами покосившихся шкафов. Мы ползли по кафельному полу под столами и плитами, огибая железные полки с огромными кастрюлями. Мы ползли проторенной Ромкиной тропой, было ясно, что он спасался таким образом не один раз. Наконец, перед нами оказалась рабочая дверь, через которую в столовую вносили продукты. Ромка толкнул ее, и мы вышли наружу. И оказались с обратной стороны школьного двора.
Я в очередной раз восхитилась мастерством Ромки. Он научился ловко прятаться.
Наступила суббота. Я пришла после школы и была благодарна всем вокруг за то, что смогла пережить эту неделю. В эту секунду я любила всех, абсолютно всех. Я восхищалась мокрыми снежными хлопьями, которые сыпались с неба уже третий день. Восхищалась грязными лужами и покрывавшей их коркой льда. Восхищалась хмурыми тучами. Ледяным ветром. Голыми деревьями. Я была абсолютно счастлива.
На этот день у меня были большие планы. Я хотела провести в комнате генеральную уборку, а то уровень разбросанных по полу вещей уже достиг стратосферы. Бабушка ругала меня за бардак.
Бабушка куда-то уехала, оставив меня за главную. Надо было помыть посуду и приготовить ужин – вечером должны были при ехать мама с дядей Костей. А еще я хотела позаниматься геометрией – нам дали возможность переписать контрольную в понедельник после урока.
Я начала не спеша разбирать пол. Вешала в шкаф разбросанную одежду. На комоде мигал телефон. Я посмотрела – двадцать семь пропущенных вызовов! И все звонки от мальчишек. Я позвонила им. Они собирались в «Макдональдс» и звали меня. Я заныла: но почему именно сегодня, когда столько дел? Как все успеть? Парни умоляли меня поехать, пообещав помочь мне убраться. От помощи я отказалась и сказала, что мне нужно полтора часа.
Я кое-как распихала вещи и пропылесосила – комната приобрела вполне приличный вид. Глянула на комод – на нем тоже не мешало бы убраться. Разбросанная косметика, ватные диски и палочки… я открыла верхний ящик – там обычно хранилась всякая мелочовка – и быстрым движением смахнула весь хлам с комода туда. Быстро протерла пыль. Ну все. Бабушка будет довольна. Пошла на кухню, стала резать замороженное мясо. Оно было очень твердым – я резала его минут сорок, ручка ножа больно вдавливалась в ладонь. У меня даже мозоли появились. Я кинула мясо жариться. Пока оно жарилось, быстро почистила и порезала картошку и кинула на вторую сковородку.
Села возле плиты с учебником по геометрии, читала правила, время от времени помешивая мясо и картошку.
Потом быстро помыла голову, оделась и причесалась. Я уложилась в полтора часа. Надела новую куртку – стало совсем холодно, и наступило ее время.
До «Макдональдса» ехали на автобусе. Серега все рвался спереть аварийный молоток со стены, а я била его по рукам. Это, по-моему, единственный автобус в стране, где до сих пор никто не спер этот молоток.
В «Макдональдсе» набрали кучу всего. Весело болтали и смеялись. Иногда даже смеялись слишком громко – нам несколько раз делали замечания:
– Мальчики, потише!
– Тс-с! Парни, на полтона тише!
– Мальчишки, хватит баловаться!
– Томас, ты пацан! – смеялся Рома. Я забрала у него шапку, надела и забрала волосы под нее. Все оставшееся время просидела так.
Мы не смогли доесть все, что набрали, и остатки забрали с собой. А Серега почему-то выкинул свой недогрызенный чизбургер.
Мы пошли в кино смотреть, какие фильмы сейчас идут. Стали спорить. Я хотела пойти на «Телекинез», Ромка – на «Грязь», Серега выбрал фильм «Курьер из рая», а Антону приглянулся «Последний рубеж». Пока спорили, профукали ближайшие сеансы. Передумали идти.
Пошли слоняться по улицам. Серега вдруг завел какую-то грустную тему. Стал рассказывать нам о своем сводном брате по маме, который, когда пришел с войны, не узнавал никого из родных. В конце концов он свихнулся и загремел в психушку. Серега сказал, что его тогда еще не было, поэтому он этого брата ни разу в жизни не видел.
Потом мы придумали игру – кто первый заметит крутую тачку на дороге. Выиграл Антон, он первым разглядел мчащийся по дороге «кадиллак».
Вечером приехали мама с дядей Костей. Дед снова напился. Он здорово на меня обиделся, потому что я встала на сторону бабушки и тоже стала его ругать. Он сказал, что уедет от нас всех в свою каморку охранника и будет там жить. Ночью я не могла заснуть. Бабушка с дедушкой долго ругались.
Наступило воскресенье, восьмое декабря. День рождения Стаса. Ему исполнилось шестнадцать лет.
За день выпала целая гора снега. Настроение стало праздничным, новогодним – вид замерзшей грязи уже поднадоел.
Ближе к вечеру, сидя в комнате, я услышала музыку – очевидно, Стас созвал друзей на праздник. Я надела свитер и домашние угги и вылезла на крышу. Всмотрелась вдаль – в окнах его дома горел свет. Музыка играла очень громко. Где, интересно, его мать и сестра?
Я вернулась в комнату. Села на кровать и стала читать книжку. Книжка меня очень увлекла, и я не сразу услышала странный шум. Как будто кто-то кидал в окно снежками. Я выключила свет и подошла к окну. Может быть, это мальчишки? Это в их духе – припереться без предупреждения под ночь. Но я никого не увидела. Я отошла от окна, включила свет, и почти сразу же послышался удар в окно. Я открыла окно и осмотрела крышу.
– Кто здесь? – спросила я нервно. Если это ребята, ух, я им покажу!
Но в ответ – тишина. Я закрыла окно, и снова послышался удар снежком. Я разозлилась. Оделась потеплее, перелезла на крышу. Под ногами хрустнул снег. Я прошлась по крыше и никого не увидела. Подошла к самому краю. Всмотрелась вдаль – в доме Стаса по-прежнему громко играла музыка. И тут услышала за спиной странный звук – как будто кто-то чиркнул зажигалкой.
Сердце сжалось от страха. Я обернулась и увидела Стаса. Он стоял прямо возле окна, перегораживая мне путь к спасению. Спрыгнуть с крыши. Бежать, бежать без оглядки! С этими мыслями я дернулась в сторону, но спокойный голос остановил меня:
– Спокойно, я пришел с миром. Расслабься. Я не трону тебя… Сегодня.
И я осталась. Поверила ему. Мне так хотелось ему верить. Я взяла себя в руки, глубоко вздохнула и ответила:
– Звучит успокаивающе. Зачем ты пришел?
Я старалась, чтобы голос не дрогнул. Кажется, мне это удалось.
В его руках была зажигалка. Он чиркнул ей. Желтое пламя осветило его лицо. В голубых глазах отражался огонек. Светлые волосы уложены в небрежную прическу. Стас был одет теплее, чем я, на нем была куртка, правда, расстегнутая. На мне же были домашние штаны и свитер. Он смотрел на огонек в руке. Ухмылялся.
– Не хочешь поздравить меня с днем рождения? – его насмешливый голос неприятно резанул слух.
Я покачала головой.
– Нет ни малейшего желания.
Пламя потухло. Мы оказались в темноте. Стас снова чиркнул зажигалкой.
– Очень жаль, – усмехнулся он. – А я так надеялся. Я не хотела принимать его игру.
– Зачем ты пришел, Стас?
Он немного помолчал. Потом ответил с теплотой в голосе:
– Стас… Уже года три я не слышал, как ты обращаешься ко мне по имени. Ты произносишь его как-то по-особенному. Растягиваешь последние буквы. А и эс. Как будто не хочешь заканчивать мое имя. Не хочешь расставаться с ним.
Я сглотнула. Он издевается надо мной?
– Зачем ты пришел, Стас? – повторила я, пытаясь резко обрубить его имя в конце. Но мой голос дрогнул. Стас это почувствовал. Сквозь желтое пламя зажигалки я разглядела его улыбку. На удивление, это не была акулья улыбка. Он улыбался тепло и искренне. Я отвела взгляд, чтобы не видеть эту улыбку.
– У меня полный дом алкоголя и блондинок. Но я здесь. Странно, да? – спросил он.
– Действительно, странно.
– Ха! Конечно, я не один. Кое-кого я притащил с собой.
– Надеюсь, не блондинок? – съязвила я.
– Нет, моего друга Джека, – он достал из-за спины прямоугольную бутылку.
Открутил крышку и протянул мне. Я с подозрением посмотрела на него.
– Успокойся, это не яд. Бери, согреешься.
– Сначала ты. Он засмеялся.
– Обычно я не пью. Ты не представляешь, что алкоголь способен сделать с психопатом вроде меня. Хорошо, я сделаю глоток, но беру назад свое обещание не трогать тебя.
Я поежилась от холода. Или страха?
Он сделал глоток. Протянул бутылку мне. Я отпила. Обжигающая жидкость потекла по пищеводу. Я отдала бутылку назад. Стас внимательно посмотрел на меня. Молчание угнетало. Я не выдержала и выдала ему:
– Что происходит между нами?
– Между нами? – Стас очень удивился. – Мы враги, и только-то.
– Что тебе нужно от меня, Стас? Почему ты не можешь оставить меня в покое? Чего ты добиваешься? Почему все время выслеживаешь меня? Мне надоело все время убегать. Надоели эти твои игры, смысл которых я не понимаю.
Он усмехнулся.
– А ты как-нибудь остановись. Перестань убегать, тогда и узнаешь все.
Я не нашла, что ответить на это.
– Смотрю, у тебя новая компания, – продолжил он. – Не самая подходящая для тебя.
– Изгои объединяются. Нас может стать очень много. Не боишься, что скоро нас станет так много, что мы сможем дать отпор?
В ответ он снова усмехнулся.
– Нет. Вы объединились в свою жалкую стайку только потому, что я позволил вам. Я управляю вами, дергаю за ваши ниточки. И мне это чертовски нравится. Давай не будем говорить про это, ладно? Не самая приятная тема для такого праздничного дня. Лучше расскажи о своей жизни. Я ничего не знаю о тебе.
На этот раз усмехнулась я.
– Хм. Моя жизнь… Все время, как таракану, приходится убегать от огромного ботинка, чтобы меня не сплющило в лепешку.
Он хмыкнул.
– Нет. Я имею в виду вообще. Как ты живешь? Как поживают твои родители? Как бабушка с дедушкой?
Он спрашивал с такой учтивостью, как будто действительно беспокоится обо мне. От этого притворства мне стало не по себе.
– Какой-то глупый разговор у нас получается. Я не хочу его продолжать. Уходи.
Он немного помолчал, прежде чем ответить.
– Ладно, я пойду. Там мои гости. Нехорошо заставлять гостей ждать столько времени.
Но вместо того чтобы уйти, он сделал шаг в мою сторону. Сердце екнуло. И еще один. Я стояла на самом краю, отступать было некуда.
– Но мы ведь увидимся еще? – спросил он, приблизившись близко-близко. Я почувствовала тепло его тела.
Я ничего не ответила. Я словно окаменела. Прошипел с издевкой:
– Мы обязательно увидимся. Я буду ждать нашей встречи. Он дотронулся до моих волос. Мягко прошептал:
– Сейчас зима, но ты пахнешь солнцем. Ты всегда пахла солнцем. Как же я скучал все это время. По твоим волосам. По твоему запаху.
– Зачем? Зачем ты приходил? – прошептала я, вложив в свой голос всю боль.
– Я просто хотел на несколько минут вернуться в детство, и только-то. Для того чтобы окончательно не сойти с ума, – ответил мне его шепот. Он горячо поцеловал меня в волосы.
Он подошел к краю, но прежде чем спрыгнуть с крыши, обернулся и спросил:
– Если бы была возможность, ты бы исправила то, что разрушила?
Он спрыгнул и ушел прочь, не дождавшись ответа.
Я еще долго стояла на крыше, застыв, как каменная статуя, и чувствовала жар от его поцелуя.
Мне хотелось кричать. И биться о стены. И разносить все вокруг. И кричать, кричать, кричать.
Снится ли тебе кролик, Стас?? Кролик, который был твоим другом. Преданным другом. Кролик, которого ты задушил детской резиночкой. Снится ли он тебе? Слышишь ли ты по ночам его писк?
