Глава девятая
Борт — такая кличка была у коня, на котором крайние два года патрулировал серпантин и окрестности форта Кинт. Конь устал и обильно потел.
— Потерпи Борт, остановимся вон там, у излучины реки…
Животное словно поняв речь, фыркнуло и тряхнуло гривой.
— Нет, даже не надейся, в воду не поведу, еще простынешь, так, оботру, накормлю да осталось еще пара морковок, побаловать тебя, а к вечеру доберемся до небольшого города, потерпи.
Кинт поехал по заброшенному тракту, который с введением в строй новой ветки железной дороги не так часто использовался. Хотя, на рассвете Кинту попались две встречные повозки, груженные какими–то тюками, он их заметил когда въехал на небольшой холм и достав из чехла подзорную трубу, решил осмотреть дальнейший путь. Спустя час они встретились, поприветствовали друг друга и разъехались.
Кругом пейзаж почти один и тот же — слева горы, справа степь да небольшие рощицы вдоль уже сбросивших весенние воды речушек. Мостов много, и старые каменные и новые, деревянные. Вчера Кинт ночевал на одном из постов дорожной стражи, что одиноко торчал посреди степи эдаким грибом. Кинт в дороге уже неделю, и вот как–то не рассчитал с фуражом, в бедной деревне, в которой он ночевал два дня назад, не оказалось ничего на продажу…
Остановившись в излучине, немного не доехав до рощи, Кинт сначала позаботился о коне, скинул на землю вьюки, обиходил, скормил остатки овса и угостил морковками. Затем, насобирав хвороста, развел костер и сварил себе каши.
— Вот, сейчас пообедаю, немного отдохнем и дальше поедем.
Уже сыто и довольно фыркнув Борт топтался рядом с костром. С котелком в руках, Кинт облокотился спиной на вьюк, и посмотрел в небо…
Покинув Тек, Кинт решил все же ехать в Конинг, своим ходом… Долго, но зато за этот путь он надеялся отдохнуть и побыть один, а если по пути не найдется никакой работы по душе, или просто хорошего и уютного городка, то можно поселиться и в Конинге. Честно признаться, у Кинта была шальная мысль вернуться в столицу и… но нет, не готов пока он принять решение по поводу Арка из–за Маани. После их встречи он остался в некоторой растерянности и испытывал не понятные ему чувства, с одной стороны злость и ненависть ко всем этим столетиями сложившимся устоям и традициям, с другой, он отчего–то начал думать, что всех людей, которые сближаются с ним, ждет несчастье… хотя с Жорэ Кинт с удовольствием бы расправился.
Отдохнув пару часов, Кинт начал собираться в дорогу, так как солнце, подкатившись к зениту нещадно раскаляло серо–желтую степную землю, но тут со стороны рощи ударило несколько выстрелов, конь сразу встрепенулся, стал крутить ушами и фыркая нюхать воздух, а Кинт выдернув из чехла карабин начал оглядываться по сторонам. В досягаемой видимости никого, но вот еще пара выстрелов, оттуда же, со стороны рощи…
— Давай–ка, потихоньку, — сказал Кинт, быстро закинув вьюки, забрался в седло и держа карабин наготове.
Кинт медленно ехал дорогой через рощу, потом съехал с нее и спешился, оставив коня в плотном кустарнике, а сам пошел к границе леса. Присев на колено, выглянул из–за дерева и не поверил своим глазам — посреди степи стоял гигантский паровоз! Уже разглядывая в подзорную трубу это чудо прогресса и науки, Кинт сообразил, что это все же не паровоз… Хотя машина очень его напоминала — и паровой котел, и трубы, и парораспределительный механизм… только вот колес три, два сзади и одно спереди, сама машина огромна, высотой в пару этажей, да и колеса в три человеческих роста. Кабина машиниста над передним колесом, за паровым котлом и топкой еще одна кабина, а за ней вагон–салон, двухэтажный. Железная дверь вагона распахнута и на землю спущена лестница. Чуть в стороне парусиновый навес, и под ним будто разбили лагерь. Люди… люди рядом были, и они явно собрались не на праздник — пятеро вооруженных людей согнали под навес других, разглядеть сложно, но тоже человек пять. Рядом с навесом лежат три неподвижных тела, а к одному из колес привязаны пять запряженных лошадей.
— И что это за представление? — прошептал Кинт и снова присмотрелся на людей с оружием. Все были единообразно одеты, но не похожи ни на жандармов ни на военных… но их внешний вид не был для Кинта незнакомым, где–то он уже видел подобных людей. Один из них, похоже главный, прохаживался перед сидящими на земле людьми, среди них вроде и женщины, что–то эмоционально говорил размахивая револьвером. Шагов пятьсот до них, Кинт чуть приподнял прицельные приспособления, выбрав необходимую дистанцию для выстрела, но стрелять, да и вообще, вмешиваться не хотелось, мало ли какие службы есть и могли появиться в терратосе, пока Кинт разбивал подметки о каменную крошку на горном серпантине в течение нескольких лет. Но стоит эта бандура рядом с дорогой, мимо ехать придется в любом случае… Ладно, еще понаблюдаю, — решил Кинт и улегся на мягкий ковер прошлогодней листвы, из под которой уже во всю пробивалась сочная молодая трава, и припал к подзорной трубе. Несколько минут ничего не происходило, четверо стрелков стояли полукругом рядом с навесом, их главный так и распалялся перед сидящими на земле. Кинт даже грустно вздохнул, подумав о том, что лежа в этой роще можно состариться… но вот главный что–то скомандовал одному из своих стрелков, и тот, потянул за волосы одну из женщин, та вскрикнула и слабый ветер донес ее голос до края рощи. Женщину швырнули на землю и стрелок присев, приставил к ее шее нож…
— Нет, так дело не пойдет, изжога у меня на такие сцены, — подумал Кинт и прицелился.
Грохнул выстрел, приклад ощутимо толкнул Кинта в плечо и тот, что вытащил нож, рухнул замертво. Кинт тут же прицелился в главного, который замешкался, пытаясь сообразить, что произошло и снова выстрелил. Схватившись за правый бок главный упал и тут какой–то человек, что сидел на земле, бросился к выпавшему из рук главного револьверу и удерживая оружие связанными руками, быстро разрядил барабан в остальных стрелков, свалив их за мгновение.
— Ого! — удившись, сказал Кинт, — шустрый парень!
Добавив в магазин карабина два патрона, Кинт вернул его обратно в чехол за спину и пошел к месту, где оставил коня.
Через полчаса Кинт уже подъезжал к навесу, на всякий случай взведя курок револьвера в кобуре на бедре и не сводя глаз с того парня, что за секунды, как по бутылкам отстрелялся по троим.
— Прошу прощения, — Кинт коснулся полей шляпы, — но мне показалось, что здесь происходит какое–то беззаконие…
— Ты стрелял? — «шустрый парень», с одним револьвером за поясом, а со вторым в руке подошел к Кинту.
— Да… а что, не надо было? Просто мне показалось, что вот этой красавице собираются перерезать горло, а я знаете ли… эм… не люблю я в общем такого.
— Спасибо, — подбежав к коню, в сапог Кинта вцепился пожилой мужчина, на вид так какой–то ученый, — вы спасли нас.
— Ага, помог немного, — согласился Кинт и соскочив с лошади, протянул руку «шустрому парню», — Кинт меня зовут.
— Волье, — ответил парень и пожал руку Кинту, — спасибо.
Люди обступили Кинта, стали представляться и благодарить, а та, что чуть не лишилась головы, кинулась Кинту на шею…
Эта странная компания на не менее странной машине, оказалась геологической экспедицией из столичного университета. Дакт, забавный старик с редкими, но кучерявыми седыми волосами, переходящими в бакенбарды., профессор и руководитель экспедиции. Волье, единственный оставшийся в живых охранник, кроме него их было трое. Два чумазых машиниста в потертых и грязных комбинезонах. Два студента и две студентки… эти четверо как не от мира сего, странные какие–то. Та, которой чуть горло не перерезали, по имени Тлай, первая отошла от стресса и позвала своих друзей–студентов к стоящей не вдалеке треноге с каким–то громоздким прибором, где они принялись за какие–то манипуляции с ним. Профессор и охранник пригласили Кинта выпить, за знакомство и в благодарность. Отказываться Кинт не стал, был самый разгар дня, солнце палило, и отдохнуть пару часов в тени под навесом было хорошей идеей. Только Кинт предложил Волье сначала заняться трупами и оттащить их подальше, в небольшой овражек. Кинту понравилось, что Волье «заботливо» и со знанием дела сначала собрал все трофеи и сложил в кучу у одного из огромных колес машины.
— Так значит на восток? — спросил Волье Кинта, — когда они уже втроем сидели под навесом, в удобных раскладных креслах.
— Да, можно сказать путешествую… пришлось досрочно завершить контракт в дорожной жандармерии.
— Насколько я знаю это невозможно, — Волье с подозрением посмотрел на Кинта.
— Да, это так… обстоятельства, никак от меня не зависящие. А вы что, не знаете?
— Видите–ли Кинт, — профессор откупорил бутыль и разлил по стаканам прозрачную жидкость чайного цвета, — мы с осени в экспедиции, самую свежую газету, читали месяц назад, а эфирный телеграф разбит.
— Эфирный телеграф? Это без проводов значит? Впервые слышу.
— Немудрено, — улыбнулся ученый, — в терратосе таких приборов не более десятка.
— Так что там с контрактом? — перебил профессора Волье.
— Все корпуса охраны дорог упразднены, новому правительству терратоса они не нужны…
— Подождите, то есть как? Какому новому правительству? — у профессора округлились глаза.
— Не то чтобы новому… вся власть перешла к парламенту, все, монархии больше нет.
— Вот оно что… ну, к тому шло конечно, но так быстро…
— Да, и корпуса охраны дорог тоже спешно и очень быстро упразднили, как службу исключительного подчинения канцелярии монарха. А… минуту, — Кинт встал, прошел к привязанному коню, рядом с которым были валены вьюки и походный ранец, и достав из клапана ранца газету что была куплена в Теке, вернулся под навес и протянул несколько изрядно потрепанных страниц, — вот, просвещайтесь, правда, не все страницы… но главная полоса с основными новостями терратоса цела.
Положив газету на деревянный ящик, профессор разгладил ее руками, опустил на нос очки с массивным монокуляром и подкрутив фокусировку принялся читать.
— Теперь мне понятна фраза главаря этих налетчиков, о том что нас никто искать не будет, — отпив крепкой настойки, сказал Волье и посмотрел в сторону кучи трофеев, — кстати, будешь что–нибудь брать?
— Конечно, патроны и деньги если они у них были, — кивнул Кинт.
— Разумно.
— А кто это были, эти налетчики? На кочевников не похожи, да и на банду дезертиров тоже, они даже одеты однообразно все… И оружие не дешевое.
— Если бы я знал… но работают они на кого–то, кого–то очень богатого и могущественного. Обучены отлично, очень быстро захватили лагерь и обезоружили. Я в вагоне был когда все началось, хотел отстреливаться, но они сразу взяли в заложники профессора и студентов, а моих ребят перестреляли… пришлось выходить.
— Так и ты, как я заметил, неплохо обучен.
— Брось, просто повезло… а на реакцию не жалюсь, тут что есть то есть…
— Уму не постижимо! — вскочил с кресла профессор, — вот о чем они думают, а? Скажите…
Профессор завелся не на шутку и, прохаживаясь взад и вперед под навесом, заложив руки за спину, далеко пинал камешки из–под ног.
— … ну вы только подумайте! Столько сил, средств, времени! — профессор сделал акцент на последнем слове и поднял над головой указательный палец, — десять! Десять лет мы готовились к экспедиции, и что теперь… нет, вот вы только почитайте, почитайте…
— Я читал уже, — Кинт аккуратно отодвинул от себя протянутую профессором газету.
— … вот что тут… что за бред они пишут — «все проекты и службы, относящиеся к канцелярии королевского двора, упраздняются». Как? — воздел руки к небу профессор, тряся скомканной газетой, — как можно упразднить проект, который имеет научную ценность для всего терратоса? Да что терратоса, мира! Нет! Я продолжу исследования, чего бы мне этого не стоило, они еще благодарить меня будут!
— Боюсь профессор, что продолжать работы и двигаться дальше мы не сможем, — Волье долил себе в стакан настойки.
— Это почему же? Нам главное доехать до крупного города и найти там… — профессор сел в кресло и взялся руками за голову, — безумство какое–то.
— Точно, — согласился Волье, — из выделенной королевской канцелярией охраны экспедиции, остался я один, и судя по всему… эм… я уволен.
— Подождите Волье… я вас прошу, давайте все обдумаем.
— Что тут обдумывать профессор? Я согласен сопроводить экспедицию до ближайшего города, где есть телеграф. Вы свяжетесь с университетом, а я вернусь в столицу. Но до ближайшего города не менее недели пути, а места дикие профессор.
— Кинт, если вам по пути… эм… не согласитесь ли вы сопроводить нас? Экспедиция располагает кое–какими средствами, и я могу вам заплатить, — профессор прижал к груди многострадальную газету и умоляюще посмотрел на Кинта.
— Скажите профессор, а что хотели эти, эм… уже мертвые люди?
Дакт и Волье переглянулись, профессор поджал губы и ответил:
— Я не могу вам сказать, однако, учитывая обстоятельства… они хотели получить от нас карту с отметками золотоносных шурфов.
— Так ваша экспедиция занималась поиском золота?
— Пффф глупость какая, — изобразил обиду профессор, — мы ищем металлические руды, эм… и еще кое–что. И бывает, что натыкаемся и на золото, делаем отметки…
— А потом, к кому попадает карта с этими отметками?
— Конечно же в университет.
— А потом?
— Вы знаете, это немного не корректный вопрос.
— Отчего же профессор, — тут уже заинтересовался Волье, — думается мне, что кое–кто, оставшись не у дел из–за этого, как его, а! Упразднения, теперь, с помощью тех ребят пытался заполучить то, что раньше получал абсолютно беспрепятственно.
— Да, — улыбнулся Кинт, — осталось узнать, кто имеет патенты на золотодобычу. Их ведь не одна сотня этих артелей.
— Да, но крупных и богатых не много.
— Вот и сообщите свои предположения в управление тайной жандармерии, когда доберетесь до телеграфа, — сказал Кинт.
— Так вы нам поможете? — обратился профессор к Кинту.
— Есть такая вероятность, какова оплата?
— Три кеста золотом, по прибытии в город… нет, четыре!
— Пять и договорились, — ответил Кинт и, поставив на стол пустой стакан, отправился к куче с трофеями.
Среди трофеев денег оказалось не так много, пара золотых и полста серебряных монет. Положив один золотой себе в карман, остальные монеты Кинт ссыпал в один кошель и бросил его Волье.
— Держи Волье, твоя доля.
— Оставь себе, — ответил Волье, поймав кошель и, бросил его обратно, — если бы не ты, то и делить было бы нечего.
— Как скажешь, — пожал плечами Кинт и стал перебирать оружие.
Отложив пару сотен патронов и четыре пистолетных магазина, Кинт осмотрел все оружие и решил ничего не брать, так как продавать эти стволы будет большой глупостью, на каждом из них была едва заметная гравировка — две точки в круге, словно пятак поросячий. Еще Кинту достался кое–какой фураж, он навьючил им одну из лошадей налетчиков и вернулся под навес.
— Я согласен выплатить вам пять кестов золотом по прибытию в город, — профессор встал с кресла и протянул руку, — договорились?
— Договорились, — ответил Кинт и пожал руку профессору.
— Отлично! Тогда я к машинистам, пусть готовятся, да студентам скажу, чтобы собирали лагерь и оборудование.
— Я верхом, с тобой поеду, — сказал Волье, и показал на машину, — эта колымага едет не так быстро и очень громко, да и в степи ее далеко видно. Выедем раньше, дозором.
— Тогда выбирай транспорт, — кивнул Кинт на привязанных лошадей, — только что с остальными делать?
— Отпустим, расседлаем и отпустим… они все равно за нами поплетутся.
Волье и Кинт выехали спустя час, оговорив с машинистами дорогу по карте и прихватив с собой по одной вьючной лошади. Солнце хоть и пошло на закат, но часов пять — шесть на дорогу есть.
В небольшой городок, без железной дороги и соответственно без телеграфа прибыли уже затемно и остановились на окраине. Кинт съездил в городишко и на единственном постоялом дворе пополнил запасы фуража. Полноценный лагерь для ночлега разбивать не стали, студенты лишь вынесли несколько раскладных кресел, развели огонь и занялись приготовлением ужина.
— Пойдем, покажу тебе купе… или на улице ночевать будешь? — спросил подошедший к Кинту Волье.
— Кстати да, очень интересно посмотреть на эту вашу, как ты сказал колымагу.
— Тогда пошли, ужин без нашей помощи приготовят, да и вечерние проповеди профессора меня уже утомили за семь месяцев.
— Проповеди?
— Ну, это я их так называю, на самом деле он читает студентам лекции… им интересно и полезно, а вот на меня действуют как снотворное, до той поры, пока студенты спорить друг с другом не начинают, к примеру на тему окс… акс… сейчас, — Волье остановился на пути к лестнице в вагон и поднял к небу глаза, что–то вспоминая, — а! Оксидных пленок!
— Да, я смотрю очень увлеченные ребята.
— Других бы профессор с собой не взял… Ну вот, поднимайся.
Громыхая сапогами по железной лестнице, Кинт влез на первый этаж вагона. Это было большое грузовое отделение, везде были закреплены ящики, узлы и детали горнопроходческого оборудования, какие–то помпы, насосы, компрессоры. У стены другая лестница, ведущая на второй этаж.
— Давай вверх, по коридору и вторая дверь направо, — кивнул на лестницу Волье.
А вот второй этаж был гораздо уютнее, отделанные деревом панели, газоразрядные светильники вдоль всего длинного коридора, с одной стороны которого было несколько окошек, а с другой, шесть купе. Начинался коридор небольшой столовой, а заканчивался туалетной комнатой.
— Шикарно! — искренне поразился Кинт, — ого! И ванна?
— Кстати, воды мы в реке накачали, пока машина двигалась, в бойлере нагрелась вода, так что если есть желание…
— Конечно есть!
— Ну тогда после ужина можешь полоскаться, идем, купе покажу.
Купе было двухместным, кровати–полки одна над другой, у противоположной стены стол, два стула, шкаф, умывальник, окно…
— Вот, тут располагайся, это ребят моих купе, вещи их если мешают…
— Нет не мешают, мне же только переночевать.
— Угу, теперь сюда смотри, — сказал Волье и когда они снова вышли в коридор, он потянул за поворотный рычаг на потолке и оттуда свалилась лестница, — поднимайся.
Над вагоном была смотровая площадка, пара жестких кресел со спинками, над ними навес из непромокаемой ткани и большая подзорная труба на треноге.
— Вот тут мы дежурим по ночам.
— Понял… Кстати, давай я под утро время возьму.
— Хорошо, — пожал плечами Волье, — только не усни, профессор бывает, не спит ночами, если увидит тебя сонным, то пару золотых точно вычтет из полагающихся тебе денег.
— Волье, а ты не забыл что я из дорожной жандармерии?
— А, ну да… — смутился Волье, — тогда пойдем, там наверное уже ужин вот–вот приготовят.
— Идем… Погоди… Ты слышишь?
— Ага.
— Похоже скревер, — Кинт начал крутиться на месте, пытаясь понять откуда доносится звук, — вон, в стороне предгорий пара огней…
— Да вижу, далеко… все скрылся. Хм… а ведь прошлой ночью, я тоже слышал этот звук, только, не сообразил что это может быть скревер.
— Так за вами следят.
— Да, наверняка, — согласился Волье.
— Тогда, уходим на рассвете, не дожидаясь гостей. Скревер максимум двухместный, и если это действительно слежка за вами, то он там тоже совершил посадку для ночевки, а тела налетчиков наверняка уже обнаружены. В эти дикие места доставить быстро другую подготовленную группу тяжело, а вот нанять всякий сброд проще простого. Кстати, а при каких обстоятельствах повредился ваш телеграф?
— Идиотская история, выехали из Санга, что в угольной долине, а через два дня пути, когда профессор решил передать сообщение обнаружили что телеграф не работает, стали выяснять, оказалось что разбито два узла устройства, что вон там, у топочной кабины… тогда мы предположили, что возможно при загрузке угля в бункер это произошло… но теперь, я думаю что это было сделано кем–то специально в Санге.
— Угу, возможно, чтобы «привязать» вас к городам с проводным телеграфом, точнее к дорогам рядом с этими городами.
— Да, и вероятно эти люди хорошо знают профессора, и то, что он не будет отвлекаться на такие пустяки и задерживать экспедицию ради ремонта телеграфа.
— Вот и складывается картина… А как говоришь, называется твоя служба при канцелярии? — Кинт посмотрел на Волье, хорошо так посмотрел, с нажимом.
— Да никак она не называется, — хмыкнул Волье, сообразив, что отпираться нет смысла а врать глупо, — я звеньевой королевского полка охраны, который похоже, теперь упразднен… просто назначили приказом и отправили охранять профессора Дакта.
— Ну я примерно так и думал… Ладно, идем ужинать, вон уже студенты ложками орудуют.
Кинт после ужина замокал и наслаждался в ванне около часа, пока профессор вроде как поинтересовался из–за двери:
— Кинт, милейший, вы там не уснули?
— Нет–нет профессор, уже выхожу, — ответил Кинт и, дернув сливную пробку, повернул вентиль душа.
— О небеса! — профессор немного отшатнулся, когда Кинт вышел из туалетной комнаты лишь в брюках и с полотенцем в руках, — вы же еще такой молодой… когда, как вы успели вот это все… все эти ранения получить?
— По–разному, — ответил Кинт и направился в купе, одеваться.
Пытаясь уснуть, Кинт думал о завтрашнем дне, да и не только о завтрашнем… вообще, что–то посетили его мысли о будущем. За ужином Кинт внимательно рассмотрел маршрутную карту, и понял, что несколько отклониться от пути в Конинг, но не расстроился, так даже интереснее. Путешествия они интересны… Встретил как–то Кинт будучи в патруле у границы интересного старика. Тот сидел у кургана, под которым погребены воины одной из прошлых битв, произошедшей в тех местах не одно столетие назад, когда еще не было револьверов и винтовок, пушек и прочего… Звено Кинта встало на привал неподалеку, и Минт пригласил старика к костру. Интересно было его послушать, он рассказывал о древних временах, о великих битвах…
— Откуда ты все это знаешь, — перебил рассказ Минт.
— Я много путешествую по разным землям, и там мне рассказали.
— И кто же?
— Садился вот так же у кургана или одинокой могилы в степи и разговаривал с мертвыми, мертвые многое могут рассказать, о том, что было, и самое главное о том, что будет.
— И что же будет завтра? — ухмыльнулся Минт.
— Завтра будет дождь…
— Ты из ума выжил старик, посмотри на небо, середина лета и ни одного облака.
— Твой младший сын сильно заболеет после этого дождя, — ткнул старик скрюченным пальцем в плечо Минта, — но он выдержит, крепкий малыш, в отца…
— А у тебя будет трое детей, — вдруг обратился старик к Кинту, — только, кхе… кхе… у них будут разные матери.
— Вообще–то звеньевой у нас скромный… нет, не такой он… Врешь ты старик, но врешь интересно.
А на следующий день действительно, с утра до полудня небо затянулось тучами и пошел дождь, очень сильный. Потом, по прибытию в форт, Кинт обратил внимание, как нервничает Минт. Пришлось идти к капитану и простить несколько выходных для Минта, чтобы он съездил домой, в деревню недалеко в предгорьях. Сын у Минта действительно заболел, и отец привез его в лазарет Тека, где мальчик пробыл почти полгода, но все обошлось, и после выздоровления Минт отвез сына домой. Того старика больше никто и никогда не видел, но Кинту он хорошо запомнился…
— Давай Кинт, просыпайся, — Волье стоял в дверях.
— Как там? — Кинт сел на кровати.
— Спокойно, небо чистое и тепло.
— Хорошо что тепло, — кивнул Кинт и, встав перед столом сначала вложил оба пистолета в кобуры, затем поднял подушку, достал револьвер и тоже вложил его в кобуру на бедре, — тепло говоришь?
— Ага… Но под утро сам знаешь…
— Хорошо, — Кинт накинул на плечи бушлат и вынул из стоящего у стены чехла карабин.
— Не много?
— Чего не много?
— Оружия?
— Были у меня моменты, когда не хватало времени на перезарядку… так что нет, не много. Проще достать другой ствол, чем впопыхах и под пулями, или отбиваясь от хищника, пихать в магазин патроны.
— Хм… согласен.
Ночь действительно была теплой, почти летней, иногда на окраине городка заходились лаем собаки, брехали несколько минут и успокаивались, но стоило потом опять одной тявкнуть, все начиналось заново. Ничего подозрительного не происходило и Кинт развалившись в смотровой площадке, смотрел на звезды, единственное, так это студенты, они угомонились под утро, ночью хорошая слышимость. Стресс снимали наверное…
Отправились в путь на рассвете. Кинт и Волье на час раньше, верхом. Кинт сначала предложил прибавить ходу, и свернуть к предгорьям, но Волье идею отверг.
— Бесполезно, колымага оставляет очень заметный след, а с воздуха так и подавно, так что едем прямо вдоль дороги, как и планировали.
Но на ровных участках скорость все же прибавляли. После обеда остановились, немного перекусили и отправились дальше. Ни звука скревера, ни самого аппарата за весь день не заметили, но расслабляться Кинт и Волье не собирались, они с приличным охватом объезжали территорию. Так прошло два дня, и к обеду дня третьего на горизонте появился Латинг — большой торговый город, стоящий на перекрестке трех торговых трактов, с железнодорожной станцией и телеграфом. Ещё день назад, и по пути и навстречу часто стали попадаться повозки и паровые и конные… Приближение к городу огромной громыхающей машины, вероятно, напугало кого–то и навстречу из города выехал патруль городской жандармерии. Волье и профессор немного поговорили с жандармами и получили разрешение остановиться недалеко от станции на окраине города.
— Собираетесь? — профессор заглянул в купе.
— Да, я выполнил условия нашего с вами договора.
— Ах да! — спохватился профессор, отсчитал пять монет и положил их на столик, — только…
— Что?
— Может вы все–таки не будете торопиться? Я сейчас на телеграф, дождусь ответа, и тогда будет ясна судьба экспедиции в целом. Вы хорошо делаете свою работу, и если руководство университета получит указание продолжать экспедицию, на что я очень надеюсь, то я бы рекомендовал вас в охрану…
Кинт поставил уже собранный ранец на кровать и присел рядом.
— А вообще, куда направляется эта ваша экспедиция?
— Вообще на восток, достигнем побережья и затем на север, но это уже весной…
— Каково жалование охранника?
— Не велико, кест золотом и двадцать кестов серебром в неделю, но! Пропитание за счет университета, а по окончанию экспедиции еще десять кестов золотом.
— А когда ваша экспедиция закончится? — улыбнулся Кинт.
— Эм… ну…
— Ясно. Знаете, мне надо подумать.
— Обязательно, обязательно подумайте…
— Я тогда погуляю немного по городу, надеюсь, к тому времени, когда я вернусь, уже что–то прояснится.
— Конечно, конечно я тоже очень надеюсь на это.
Рядом со станцией был большой постоялый двор, куда Кинт свел своего коня, пусть накормят и обиходят, да отдохнет животное до вечера. Заплатив конюхам Кинт поймал повозку и попросил отвезти его к рыночной площади, где он надеялся найти пекарню поесть наконец свежей сдобы и выпить какао, а еще Кинт прихватил с собой в небольшой сумке грязную одежду, нужно найти прачечную. Архитектура города Латинга очень напоминала столичную, да и по возрасту, похоже, Латинг и Актур были ровесники. Только в Латинге практически не было заводов, лишь несколько цехов на противоположной от станции стороне города. Воздух был чистый, без угольной взвеси, много зелени и парков, широкие мощеные улицы пересекали друг друга под прямым углом, только центр имел старую застройку, и его не такие широкие, как в новом городе улочки, переплелись затейливым лабиринтом. Возница оказался разговорчивым малым, и помог Кинту сначала с прачечной, куда он снес в стирку одежду, которую обещали привести в порядок уже через два часа, а потом отвез к кафе–булочной.
От запаха свежей выпечки Кинт чуть не захлебнулся слюной, пока ожидал официанта в маленьком кафе, напротив ратуши городского совета. Наконец на столе появилась чашка с какао и тарелка с тремя булочками, каждая была по просьбе Кинта полита разными сиропами. Поддавшись своей тайной слабости, после того как с булочками было покончено, Кинт попросил повторить какао и булочки, и смакуя горячий напиток самозабвенно смотрел в большое окно выходящее на площадь. И люди на улице не такие угрюмые, как на севере, почти нет нищих и попрошаек на площади… тут мимо окна задорно бряцая, проехало нечто двухколесное, верхом на котором важно восседал мужчина в дорогом костюме, Кинт даже рот открыл и замер.
— Вы что впервые видите велосипед? — донесся до Кинта низкий, но приятный женский голос, — ой простите… вы верно просто задумались о чем–то своем, а я как всегда, со своими глупыми вопросами…
— Да, — ответил Кинт и повернулся к девушке.
Волосы цвета меди, пышные, собранные нескольким шпильками и заколками на затылке, в какую–то невероятную прическу. Может здесь в Латинге такая мода, но блуза на груди у девушки была излишне расстегнута, так, во всяком случае решил Кинт. Тугой корсет, подчеркивающий фигуру и о небеса! Такие юбки Кинт конечно видел раньше, но только на танцовщицах в борделях Тека, а тут… нет, тут не пошло, просто на солдафонский взгляд Кинта ничего не понимающего в высокой моде, выглядит очень уж откровенно. Да и юбкой назвать это сложно, это короткие обтягивающие стройные ноги бриджи, а поверх них, назад спадает почти до пола черными оборками и кружевами ткань, не дешевая к слову. Медленно снизу вверх, оглядев это явление, Кинт встретился с девушкой взглядом…
— А что вы на меня так смотрите? А могу присесть? Спасибо.
Не дождавшись ответа, девушка уселась за стол и опустив подбородок на сцепленные длинными пальцами ладони спросила, при этом кокетливо несколько раз моргнув:
— Вы не местный да?
— Да, — Кинт уже не смотрел в окно и поставив чашку развернулся к девушке.
— Можно? — девушка указала пальцем с длинным ногтем на булочку.
— Да…
— А вы кроме «да», знаете еще какие–нибудь слова? — расхохоталась девушка.
— Знаю, — немного нахмурился Кинт, но скорее не от смущения, а от такого поведения.
— Вот, уже лучше… начнем сначала. Вы здесь недавно?
— Я здесь проездом, — ответил Кинт и пододвинул блюдце с булочками ближе к девушке, так как одну булочку она уже успела съесть.
— Спасибо… Я тоже проездом, но я часто тут бываю, у дяди ткацкие мануфактуры, а я вот все по торговым делам сюда приезжаю.
— Может вам какао заказать?
— Закажите, — кивнула девушка.
Спустя пару минут, к столу подошел официант с подносом в руке…
— Мышь! — взвизгнула девушка и подскочила…
Чашка с подноса благополучно приземлилась на Кинта, прямо на штаны.
— Ой… что же я наделала? — девушка стояла на стуле подобрав юбку, — как неловко вышло.
Кинт молча принял от официанта полотенце, вытер штаны, при этом решив прямо сейчас пойти и купить новые, и бросив на стол несколько монет направился к выходу.
— Подождите! Да стойте же! — девушка догнала Кинта уже на улице, — простите меня, я неловкая такая, и я страшно боюсь мышей… идемте.
— Что опять? Куда?
— Дядюшка снимает здесь недалеко комнату для меня, пойдемте, я все отстираю.
— Спасибо, не надо… тут до прачечной недалеко.
— Да какая прачечная, — девушка схватила Кинта за руку, идемте.
— Не нужно, спасибо. Правда, я на вас не сержусь… мыши, понимаю… но я лучше пойду.
— Как знаете, — расстроено вздохнула девушка, а потом как–то переменилась в лице, глаза стали сосредоточенными а в живот Кинту что–то уперлось, — в арку! Быстро! Иначе выстрелю…
Опустив глаза Кинт увидел маленький двуствольный пистолет.
— Вы уверены в том, что делаете?
— Абсолютно! В арку я сказала!
Девушка взяла Кинта под руку, на удивление сильно сжав ему локоть и пряча пистолет от прохожих, так они и направились к арке рядом стоящего дома. Как только «пара прогуливающихся» прошла в арку, из–за ящиков вынырнули две фигуры мужчин, револьвер Кинта перекочевал из кобуры в руку девушки.
— Непонятливый какой, — зло сказала она, — стой и слушай что тебе сейчас скажут.
— Глупый спектакль, — сказал ей Кинт.
— Да? Я так не считаю, свою роль ты сыграл исключительно… Реквизит вот только замарать пришлось…
— Хватит болтать, — шагнул из темноты человек, поля шляпы не давали разглядеть его лицо, — подумать у тебя времени нет, так что решать придется быстро… Мы сейчас вместе с тобой едем на станцию, к этой консервной банке, и ты помогаешь нам попасть во внутрь. Если да, то получишь немного денег, если нет, то умрешь прямо тут.
— А, вот оно что? — хотел почесать затылок Кинт…
— Руки! Держи руки чтобы я видела, — огрызнулась девушка.
— Так что?
— Конечно, я выбираю деньги… а сколько?
— Тебе хватит.
— Ладно, — пожал плечами Кинт и протянул руку, — давайте деньги.
— Получишь на месте.
— Нет, сначала деньги.
— Шагэ, дай ему кошелек, — скомандовал мужчина, а потом повернулся к другому и добавил, — повозку подгони.
— Бери, — девушка протянула Кинту небольшой кошелек.
— Мало, — скривился Кинт, а потом резко ухватив девушку за запястье потянул ее к себе, при этом второй рукой успев выбить у нее пистолет.
Мужчина выстрелил сразу, навскидку и попал в девушку, Кинт с силой толкнул ее обмякшее тело на говорившего с ним, быстро переместившись сторону, рванул из–под пиджака пистолеты, и обрушил на противников всю мощь двух пистолетов немалого калибра.
Тот, что пошел за повозкой, умер так и не поняв что произошло, а ближний к Кинту бандит «поймал» не менее семи пуль и теперь лишь подрагивал в агонии. Сменив магазины Кинт вернул пистолеты на место и, подняв с земли свой револьвер, наклонился над девушкой. Она была еще жива, и пыталась зажать рану на животе рукой.
— Так будет лучше, — Кинт рванул на ней юбку и приложил к ране кусок ткани, — держи, вот так. Если повезет, выживешь. Вот тебе и спектакль…
— Молодец, — как–то странно улыбнулась девушка и потеряла сознание.
С улицы уже доносились свистки городских жандармов, и Кинт бросился во внутренний дворик, осмотрелся, нашел открытое окно на первом этаже и запрыгнул в него. Быстро прошел через маленькую комнатку, оказался в комнате побольше, в которой дремала в кресле старушка в кружевном чепце, затем тихо скользнул коридор, а оттуда, стараясь не шуметь, в парадную. Постоял немного прислушиваясь к нарастающему шуму и вышел на улицу, где поймав повозку попросил отвезти его в прачечную.
— Марти это я, — крикнул Кинт, задрав голову на кабину машиниста, — а где профессор?
— Они с Волье ушли на телеграф.
— Давно?
— Уже пара часов как.
— Бери своего напарника, вооружитесь и запритесь в вагоне.
— Что случилось?
— Делай, как я сказал, никого постороннего не пускайте. Понял?
— Понял.
До старого пакгауза, в котором разместили почту и телеграф, было совсем недалеко, минут десять пешком. Кинт не дошел сотню шагов и, изобразив любопытное лицо и заложив руки за спину, пошел вдоль здания, осматриваясь. Подозрительная повозка обнаружилась сразу, она стояла в паре десятков шагов от входа в здание, возница нервно дергал ногой и иногда свешиваясь, поглядывал назад, на двух мужчин в широкополых шляпах и серых плащах, вроде как беседующих у входа. Кинт посмотрел под ноги и нашел пару подходящих камней, он присел раскрыл сумку с одеждой, завернул в испачканные какао брюки два камня и сложил все обратно в сумку.
— Любезный, вы свободны? — обратился Кинт к вознице.
— Нет, занят, — буркнул тот в ответ.
— Жаль… а не подскажете, как мне добраться, — Кинт привстал на подножку и резко ударил ребром ладони по шее возницу и тот, охнув завалился назад, на пассажирское сиденье.
Затем Кинт, спрыгнул и пару раз легко шлепнув одну из лошадей сказал:
— Но, пошла, давай.
Повозка чуть скрипнув, медленно покатила по дорожке, а Кинт направился ко входу.
— Эй! Куда, — опомнился один тех парней, что стояли у входа, и рванул за повозкой.
Когда он пробегал мимо, Кинт сильным встречным ударом утопил кулак в его лице, смачно с хрустом, у того даже ноги вверх подлетели.
— Лови! — крикнул Кинт и бросил сумку второму.
Тот инстинктивно поймал ее и следом получил в пах так, что сил кричать не было, он только тихо запищал, скрючился и свалился на землю. Быстро проверив обоих, Кинт сунул себе за пояс два револьвера, а того который получил в пах, за шиворот затащил в помещение телеграфа.
— Кинт милейший… вы что это делаете? — профессор даже привстал из–за стола, за которым он умиротворенно читал газету ожидая ответа из столицы.
Еще трое клиентов телеграфа, пожилая пара и странный тип в котелке и с тростью, похожий на школьного учителя шарахнулись к стойке, а оператор телеграфа тоже встал и с удивлением посмотрел в зал.
— Волье, давай к окну, следи за двором! — сказал Кинт и швырнул пленника в угол, затем вернулся к двери и закрыл ее на засов
Волье быстро сообразил, прыгнул к окну, и чуть отодвинув штору посмотрел во двор, — там ползает кто–то.
— Этот не страшен, пусть ползает, — ответил Кинт и подошел к профессору, — когда вы отправили телеграмму?
— Полтора часа назад ровно, — ответил за профессора оператор телеграфа.
— Они торопятся… их очередной план не сработал. На меня напали в центре, пытались с моей помощью пробраться на машину, и вас ждали. Насчет Волье не знаю, скорее всего, убили бы, а вас профессор, наверняка собирались захватить.
— Неужели все из–за карты, — расстроено покачал головой профессор.
— Где она кстати?
— Там, у меня в купе, в сейфе.
— Они знают про вашу телеграмму, и кто–то из негодяев ее прочитал, и знает, что высидите тут и ждете ответа.
— И что же нам делать?
— Ждать. Ждать ответа.
— Я могу вызвать жандармерию, — нерешительно так сказал оператор телеграфа.
— Отлично, только попозже, — ответил Кинт, — у вас тут есть отдельное помещение, побеседовать с этим кандидатом на первый голос в столичную оперу.
— Только тамбур черного хода, — кивнул на дверь справа от себя оператор.
— Подойдет, — сказал Кинт, подошел к пленному и, снова схватив его за ворот плаща, поволок в тамбур.
В течение десяти минут из–за двери раздавались шлепки, стоны, злое бубнение и жалобный стон, потом выстрел и дикий крик, потом опять шлепки, а затпм все стихло…
— Вы, — Кинт выйдя из тамбура, ткнул пальцем на «школьного учителя», — идите и перетяните ему ногу, еще кровью истечет.
— Чем? — заблеял тот.
— Ремнем из его штанов! Бегом!
— Быстро ты ориентируешься, — хмыкнул Волье.
— Начнешь тут ориентироваться, представляешь, меня за полчаса чуть не соблазнили, потом приставили пистолет к брюху, а потом…
— Кто?
— А вот тот кто соблазнял… Весело в общем с вами, господа ученые.
— Ага, не соскучишься, — кивнул Волье и снова выглянул во двор, — слушай он не ползет больше… Умер что ли?
— Возможно, приложил я ему хорошо, рука до сих пор гудит. Эй любезный, вызываете жандармерию, — сказал Кинт а потом обратился к профессору, — я надеюсь для жандармерии у вас аргументы найдутся?
— У меня королевская грамота!
— Ага, — Кинт устало сел на стул у стойки, — только вот есть одна проблема, с этой грамотой разве что в сортир теперь сходить.
— Вы не правы милейший, на ней присутствует и печать парламента и подпись первого министра.
— Тогда это меняет дело.
Телеграмма из столицы пришла спустя полчаса…
«Руководителю геологической экспедиции профессору Дакту. Оставаться в городе. Ждать прибытия офицера тайной жандармерии с распоряжениями и инженера для ремонта телеграфа. Занимайтесь подготовкой к продолжению экспедиции.
Капитану Волье, рекрутируйте для охраны отставных военных.
Приказы об организации временной охраны экспедиции будут немедленно переданы в городскую жандармерию Латинга.
Председатель научной палаты при парламенте, министр Контэ».
— Сам господин Контэ… сам господин Контэ, — радостно причитал Дакт, сжимая в руках телеграфную ленту.
— Это хорошо или плохо? — поинтересовался Кинт у Волье.
— Не знаю, одно могу сказать — экспедиция будет продолжена, и есть вакансии в охрану. Что ты об этом думаешь?
— Вот умеешь ты уговорить, — улыбнулся Кинт, — только у нас с тобой есть еще одно дело.
— Какое?
— Помнишь скревер?
— И?
— Есть возможность познакомиться с его пилотом и пассажиром.
— Так может не стоит теперь нам этим заниматься?
— Стоит, очень стоит, мне во всяком случае.
— Ну хорошо, — пожал плечами Волье, — только, мне не нравится вот эта кровожадная ухмылка.
— Поверь у меня очень, очень много поводов для этого.
Пара лошадей подгоняемая криками возницы и ударами плети неслась по вечерней улице Латинга с грохотом волоча за собой одноосную повозку, выскочив за город, повозка проехала еще около часа, миновав лесок, тянущийся вдоль реки, остановилась у небольшого холма.
— Чтобы ни случилось, ждешь здесь, — сказал Кинт вознице и выволок увесистый мешок из повозки.
— Добавить бы господин, — жалобно простонал возница, — и лошади устали и ехать далеко.
— Получишь золотой.
— А не обманите?
— Будешь торговаться пристрелит, — вставил Волье и тоже потянул мешок, — сиди молча и жди.
Кинт и Волье пошли на холм, неся каждый по мешку, забрались наверх и уселись там на свою ношу.
— Сколько ждать? — спросил Волье?
— Еще полчаса и разжигаем, — ответил Кинт, посмотрев на часы, — как раз стемнеет.
— Гляжу вот я на тебя и думаю, ты точно, просто отставной жандарм?
— Я тебе потом, как–нибудь, расскажу свою биографию более подробно.
— Хорошо, ловлю на слове… Вообще–то я обязан стребовать с тебя письменный автобиографический рапорт, как начальник охраны экспедиции, а ты как мой подчиненный должен его написать.
— Нет Волье, контракт еще не подписан… да и этот офицер, что должен прибыть, будет беседовать с каждым нанятым охранником. А вдруг моя кандидатура его не устроит?
— Так он прилетит и улетит, а я останусь…
— О, время, слышишь? Давай, высыпай.
Кинт и Волье высыпали из мешков дрова, растащили их на три кучки, полили ламповым маслом и подожгли. Разгорелись три приличных костра, освещая всполохами Кинта и Волье, которые стояли неподалеку, в длинных серых плащах и широкополых шляпах. Через десять минут с воем над их головами пронесся скревер, заложил круг и начал снижаться. Гул стих, осела пыль, поднятая винтами и Кинт направился к скреверу держа в руках бумажный пакет. Волье шел чуть отстав, и приготовив под плащом револьвер, со взведенным курком.
— Наконец–то эти «кошки–мышки» закончились, — пилот выпрыгнул на крыло и помог выбраться пассажиру, — я за этот месяц налетал больше чем за год!
— Ну что, все получилось, — пассажир спрыгнул на землю и протянул было руку к пакету, но получил такой удар ногой в живот, от которого сложился полам и рухнул на землю.
— Стой! Руки задери и останешься жив, — Волье достал револьвер и направил его на пилота.
Обезоружив пассажира, Кинт добавил еще, прилично разбив ему лицо и наверняка сломав нос.
— Поднимайся! — снова пнул пассажира Кинт.
Со стоном и отплевываясь кровью, пассажир с трудом поднялся и оперся спиной о фюзеляж скревера.
— Узнаешь? — Кинт снял шляпу и стряхнул с ее полей невидимые пылинки, — ты даже не представляешь, как я обрадовался, когда узнал, что смогу встретится с тобой… я даже сбрил усы и бороду ради нашей встречи.
— К-кинт?
— Да Жорэ, это я.
— Но ты же…
— Точно, умер от ран и был кремирован в степном форте. Это тебе так доложили продажные жандармы? Видишь, как прошлое может внезапно наступить на горло?
— Чего ты хочешь, денег?
В ответ Кинт лишь с презрением посмотрел на Жорэ и сплюнул на землю.
— Хочешь убить меня, тогда чего ждешь?
— Есть одна проблема, из–за тебя я оказался вне закона, и мне приходится жить под чужим именем, — Кинт достал из бумажного пакета чистые листы бумаги и придавил их камнем на крыле, потом достал авторучку и положил сверху, — иди сюда… и пиши.
— Что писать?
— Все… начни, пожалуй, со старика Итара, и что с ним произошло…
— Кого? — искренне не понимая, о чем речь переспросил Жорэ.
— Конечно, для тебя ведь подобные люди как придорожная пыль на сапоге, ну да я напомню, — Кинт отвесил Жорэ увесистую оплеуху, — Вспомнил мразь? Вспомнил старика в доме мадам Милы? Вспомнил?
С каждым словом Кинта, на голову Жорэ сыпались увесистые затрещины и, в конце концов, тот свалился на землю. Кинт присел рядом и в его руке блеснул длинный и широкий клинок штыка походной винтовки, — тебе ведь чтобы писать, уши не нужны?
— Я напишу… я все напишу, — затараторил Жоре.
Жорэ писал долго, пришлось даже несколько раз заправлять авторучку чернилами. Пилот сидел на земле со связанными сзади руками и испуганно косился на двух незнакомцев. Кинт попросил Волье постоять рядом с Жорэ а сам пошел осмотреть скревер. Он заглядывал в кабину с интересом рассматривая приборы и рычаги управления, потом прошел к двигателю, оценивающе разглядывая его.
— А что, трудно научиться летать на таком? — Кинт подошел к пилоту.
— Два года в учебном отряде управления воздухоплавания.
— Да уж… а ты давно, стало быть с этими, — Кинт кивнул на Жорэ, — связался?
— Один высокопоставленный чиновник из парламента руководит этой операцией и все оплачивает.
— Его имя?
— Я не могу… я не могу сказать. У меня семья, понимаете? Это очень опасные и влиятельные люди.
— Понимаю, — кивнул Кинт, — а что же ты не подумал о своей семье, когда ввязался в это все?
Пилот поник и уставился в землю.
Через полчаса Кинт и Волье наблюдали, как в уже темном небе, двигаясь на юг, набирает высоту скревер.
— Я что–то не понял, зачем ты его отпустил? — спросил Волье.
— Честно? Патрона жалко на эту мразь, а руки марать не хочется, и так, поговорил вот с ним и словно в дерьме извозился.
— Все равно что–то не понимаю…
— Слушай, а профессор сильно будет ругаться, если обнаружит пропажу пары взрывных шашек?
— Эм… ну их в общем–то никто не считал никогда, — пожал плечами Волье.
И в это время горизонт озарила яркая вспышка, а через несколько мгновений, ветер донес звук взрыва.
— Не надежные эти скреверы, мне одна знакомая рассказывала, что у них часто случаются неполадки в топливной установке, — сплюнул на землю Кинт, — поехали, хочется отмыться и выспаться.
— Какая знакомая?
— Она тоже пилот.
Утром пошел дождь, частые тяжелые капли настойчиво барабанили по узкому жестяному козырьку над окошком купе. Не желая вставать, Кинт неподвижно лежал и смотрел на потолок отделанный наборной рейкой, покрытой толстым слоем мебельного лака. Дверь в купе открылась и показалась голова Волье.
— И что, так и будешь лежать?
— А что–то случилось?
— Нет, просто профессор интересуется относительно твоего решения, и девушки завтрак приготовили, остынет.
— Ладно, я сейчас.
Кинт умылся, привел себя в порядок и привычными, годами отработанными движениями идеально заправил постель, после чего выглянул в окно. Дождь уже успокоился и охраняющие экспедицию жандармы, скинув капюшоны плащей, болтали стоя у своей паровой повозки.
— Ммм… как пахнет, — Кинт прошел в небольшую столовую в начале вагона.
— Ага, выспались значит, — профессор отвлекся от терзания ножом куска ветчины в тарелке, — прошу садиться милейший. А вы, дорогая положите–ка Кинту омлет.
— Да профессор, — одна из студенток, с очень знатными родителями и благодаря им, с совершенно не выговариваемым именем. с удовольствием принялась ухаживать за Кинтом.
— Спасибо Каэнта… эм…
— Зовите меня просто Кэн, все так делают, — улыбнулась студентка.
— Спасибо Кэн, — Кинт принял из ее рук тарелку.
— Так что, вы приняли решение? — профессор наконец отрезал кусочек ветчины.
— Думаю да, но ведь окончательно решение по охране примет этот офицер, что должен прибыть?
— С одной стороны да, с другой, я, как руководитель экспедиции сам в праве утверждать кандидатов… в конце концов жалование охране плачу я.
— Еще не известно, какие распоряжения привезет этот офицер.
— Не важно! — профессор отставил пустую тарелку и отхлебнул горячего чая, — я так понимаю, у вас нет места, где вы постоянно проживаете?
— Так сложилось, — пожал плечами Кинт.
— А вообще откуда вы родом? Подождите… не говорите, я угадаю… Вы южанин!
— Верно. Я вырос небольшой деревне, недалеко от Дерата.
— Эх, — вздохнул и покачал головой профессор, — мне довелось видеть, во что превратилась долина садов. А сам Дерат лежит в руинах… Так вы значит из…
— Да, я выпускник военного приюта, одной из десятков школы сирот. Потом немного приключений юности, служба в дорожной жандармерии… вот собственно и вся биография.
— Вы знаете, это же для вас наилучший вариант! Вот сами посудите… путешествия, мы же объедем весь восток терратоса, достигнем побережья… а потом на север… Быть может вам понравится геология и изыскания, вы же еще молоды, не подставляться же под пули до конца жизни! Дырок в вас уже более чем достаточно, я видел… А потом, неплохая возможность заработать, да, пропитание, проживание… и как вы уже поняли иногда мы имеем дело с золотом, нет не добываем, не моем… геологическая разведка такое дело, — профессор хитро улыбнулся.
— Заманчиво… а на какой срок контракт?
— Вообще экспедиция планировалась минимум на три года.
— Хорошо, я согласен, — ответил Кинт, и ругнувшись про себя на тупой нож в столовом наборе, достал из–за пояса свой и быстро нашинковал ветчину на кусочки.
Пока городская жандармерия бдительно охраняла стоянку машины у станции, профессор послал Волье и Кинта заниматься подготовкой к продолжению экспедиции. До вечера пришлось разъезжать по вопросам приобретения провизии, также Волье посетил ратушу, где выписал из гражданского реестра пару десятков адресов, по которым проживали отставные военные или жандармы. Заезжали к ним, беседовали… не многие соглашались и вообще желали разговаривать. Но двоих неплохих парней все же нашли — один из пограничного корпуса, а второй отставной военный капитан. Волье выписал им пропуск на территорию оцепленного жандармами участка станции, и поехали к следующему кандидату. Его дом, точнее ферма находилась далеко на окраине города, и сильно отличалась от других ферм, что попадались по дороге. Покосившийся забор, несколько голов исхудалой скотины, двор, дом и постройки не ухожены. Остановив повозку у калитки, дверь от которой, сорванная с петель, лежала рядом, Кинт и Волье подошли к забору и Кинт потянул за веревку. В доме пару раз звякнуло… Выстрел последовал незамедлительно, Кинт и Волье повалились на землю и достали оружие.
— Я же сказал тебе! Не появляться здесь! — кричали из дома.
Голос Кинту показался очень знакомым, он она мгновенье задумался, а потом крикнул в ответ:
— Звеньевой Крей! Ты так и не избавился от дурацкой привычки, сначала стрелять, а потом разговаривать!
— Это кто там?
— Это я Кинт, помнишь такого?
В доме загромыхала мебель, что–то звякнув разбилось и на пороге показался Крей, заросший, в мятой одежде и с карабином в руках…
— А у тебя Кинт дурацкая привычка вечно лезть под пули, что вовсе не для тебя! Где ты там?
Кинт и Волье поднялись отряхиваясь. Крей увидев что Кинт не один снова вскинул карабин.
— Кто с тобой?
— Это Волье.
— Пусть оружие тебе отдаст.
Волье молча отдал свой револьвер Кинту, а Крей повесив карабин на плечо, пошел к калитке.
— В дом не приглашу, извини, — сказал Крей и протянул руку Кинту, — ну здравствуй.
Они так и проговорили стоя у калитки около получаса, потом Крей попрощался с гостями и побрел в дом с озадаченным видом. Грустная история выходила с Крем: вернувшись домой после увольнения со службы он застал родительскую ферму этом ужасном виде. Его родители умерли давно, оставив в наследство ухоженное и приносящее прибыль хозяйство двум сыновьям. Старший брат к тому времени женился и привел в дом жену, родились дети… А Крей решил связать свою жизнь со службой в дорожной жандармерии. Старший брат Крея много пил, играл и совсем не занимался хозяйством. Вскоре, собрав детей, от него ушла жена. Брат распродавал отцовские земли и скот, и продолжал играть и кутить… шло время и он наделал очень много долгов, а за месяц перед приездом Крея, его зарезали в очередной пьяной драке. И вот уже неделю, Крей сам пьет и отбивается от кредиторов брата. Сразу соглашаться на контракт охранника Крей не стал, заявив, что подумает до утра. Волье выписал ему пропуск и они распрощались.
— Придет? — спросил Волье когда они ехали обратно.
— Не знаю, боец он хороший, службу знает… ну, если не придет, то у тебя в списке есть еще несколько адресов, — вздохнул Кинт, — хотя я надеюсь, что все же придет.
Вернувшись на станцию, Кинт и Волье обнаружили недалеко от путей скревер, у лестницы в вагон их встретил сияющий от радости Профессор и сообщил, что офицер уже поговорил с теми двумя кандидатами в охрану, которые явились с пропусками, также закончил опрос студентов, и уехал ужинать. А после ужина он ждет на беседу Волье и Кинта.
— Тогда мы тоже ужинать, — сказал Кинт, — на голодный желудок с инспекторами тайной жандармерии нельзя разговаривать.
— Да, я согласен, — кивнул Волье и спросил у профессора, — Из мясной лавки привезли копчености что мы закупили?
— Не знаю, спросите у Кан, она у нас этим всем занимается, — отмахнулся профессор, и усевшись в раскладное кресло рядом со столом заложенным бумагами и картами терратоса, стал что–то записывать в блокноте.
Обратив внимание на копошащегося на крыше топочной башни инженера, который чинил телеграф, Кинт и Волье поднялись в столовую.
Кинт уже заканчивал ужинать, когда послышались шаги по лестнице, а затем в дверях столовой появился высокий человек в синем камзоле, а запах еды в маленьком помещении столовой сразу перемешался с сильным запахом одеколона. Подняв глаза на вошедшего, Кинт замер с вилкой во рту.
— Интересно, — капитан Морес снял фуражку, а затем медленно, высвобождая каждый палец перчатки, — меня мало чем можно удивить, но у вас получилось… Кинт Акан, верно? Память меня еще не подводила.
— Да капитан, — ответил Кинт и положил вилку.
— Думаю, у вас есть что мне рассказать и главное так, чтобы я в это поверил.
— Есть господин Морес.
— Тогда заканчивайте с ужином, и я жду вас в купе профессора, и попрошу, в ваших же интересах… не делайте глупостей, вы итак в этом преуспели.
— Вы знакомы? — прошептал Волье когда Морес пошел дальше по коридору.
— Немного… Вот что Волье, — Кинт вытер руки полотенцем, — возьми мой ранец и отнеси его на смотровую площадку, пусть там постоит.
— Не понял…
— Я не уверен в исходе беседы с этим капитаном и в том, чем она может закончится.
— Ясно, хорошо, сделаю. Но пусть все закончится хорошо.
Кинт прошел к себе в купе, взял бумаги, написанные Жорэ, сунул их в карман и направился к капитану.
Морес уже приготовил оборудование для записи, скучал и разглядывая ногти на холеных руках ждал Кинта.
— Присаживайтесь Кинт, вы же помните всю процедуру, по этому не буду повторяться.
— Да помню, — ответил Кинт и сел на стул напротив капитана, — прежде чем вы начнете задавать вопросы, я хочу рассказать все сам, с самого начала.
— Что ж, так даже лучше, начинайте.
И Кинт начал рассказ, с того самого момента, как вернулся от Чагала и ему сообщили о гибели старика Итара, и хотел закончить на том как встретил в степи экспедицию, но Морес жестом остановил его и выключив оборудование сказал:
— Дальше я знаю, про это мне рассказал профессор Дакт. Вот, выпейте воды и послушайте как я невольно участвовал во всей этой истории… Несколько лет назад я просматривал сводки столичных происшествий и наткнулся на описание ужасного преступления… вся семья, женщина, дети, все они были убиты. Убийца скрылся, — Морес пристально посмотрел на Кинта, отвлекшись от маникюра, — так вот, спустя некоторое время я снова читал отчет из Конинга, в котором писалось, что подозреваемый в этом убийстве проживал в этом захолустье, но как только туда откомандировали жандармскую службу…
— Да, я уехал сразу же.
— А как вы вообще туда попали?
— Морем.
— Понятно, а потом объявились в Степном корпусе, точнее о том, что вы объявились, сообщили из сиротской школы. Только вот что мне показалось странным, арестовывать вас поехал всего один жандарм и при этом он привлек в помощь каких–то бандитов. Кстати как вы расправились с ними, вам кто–то помог?
— Повезло, — пожал плечами Кинт.
— Везение отличная вещь, — кивнул капитан, потом встал и, открыв свой саквояж достал трубку с длинным мундштуком, раскурил ее и вернулся на место, — особенно когда капитан форта… как его?
— Агис.
— Верно, капитан Агис. Он помог вам?
— Да, он верил мне.
— Вы знаете, я вам тоже почему–то верю. Просто как–то не складываются многие вещи.
— Возможно, это вам поможет, — Кинт положил на стол стопку исписанных листов.
— Что это?
— Признание Жорэ.
— Жоре… Жорэ, а, этот столичный альфонс! — капитан взял бумаги и начал их внимательно изучать.
Прочитав несколько листов, он отложил трубку и, придвинувшись к лампе продолжил очень заинтересовавшее его чтение, а закончив, расстегнул две верхние пуговицы камзола и спросил, изучая на одном из листов бурое пятно:
— И где же сейчас господин Жоре?
— Он должен был забрать карту профессора, но не дождался, расстроился и написав это признание улетел. Совесть наверное замучила…
— А долетел?
— Понятия не имею, эти скреверы такие не надежные.
Морес встал, походил немного к окну и обратно, потом присел на край стола рядом с Кинтом и сказал:
— Давайте сделаем так, я назначен управлением ответственным за безопасность экспедиции, и мы с вами встретимся примерно через месяц, когда я прилечу с проверкой. Решить ваш вопрос быстро не получится, но на это время, лучшего занятия для вас чем эта экспедиция я не вижу. И мне спокойно, что в охране опытный человек, и вы скажем так… эм… на поруках у профессора. И не делайте больше глупостей, пока я буду ворошить это осиное гнездо в столице.
— А пленный, он что–нибудь рассказал?
— Еще бы… конечно, лучшим свидетелем был бы Жорэ, но действительно, эти скреверы… сам ужасно боюсь на них летать.
Морес улетел, а Кинт, забравшись на смотровую площадку, сидел и смотрел на ночной город, на звезды и на огни медленно ползущего на горизонте дирижабля. На душе было спокойно, и тяжелый камень, который Кинт таскал с собой все эти годы, сегодня был выброшен на обочину его жизни. Еще не все кончено в этом деле, и все зависит от Мореса, но Кинт был уверен, что дальше все сложится и он наконец вернет себе свое имя.
На утро у машины появился Крей, гладко выбрит, в форме дорожного жандарма и с походным ранцем за плечами. Штат охранников теперь был укомплектован и после собрания всей экспедиции у машины и пламенной речи профессора, Волье собрал всех своих подчиненных и провел инструктаж. А в обед экспедиция начала свой путь… Впереди, верхом, ехали Крей, Кинт и Волье, а позади громыхая и выбрасывая в небо клубы дыма с невысокой скоростью ехала машина. Продолжить путь с конной разведкой, предложил Кинт, так как действительно, необжитой восток, хранил в себе много вероятных и неприятных неожиданностей. Профессор сначала упрямился, но потом все же согласился, выделив некоторую сумму из пополненной Моресом экспедиционной казны на закупку фуража.
Месяц пролетел быстро, в основном в дороге, пока экспедиция не остановилась у русла высохшей реки. И тут началась работа. Нужно было объехать территорию с разведкой, подготовить и оборудовать места для стрелков на случай налета кочевников или других неприятностей. А так же пришлось поработать и на профессора, все свободные от дежурства охранники помогали с оборудованием, подсобничали у машинистов, которые выкатили из грузового отсека первого этажа жуткую машину, она громко гудела, выпуская едкий дым и пробуривая в грунте вертикальные отверстия. Спустя неделю, когда работа была в самом разгаре, прилетел Морес и почти торжественно вручил Кинту жетон гражданина, который когда–то давно увезли из форта два инспектора, а также приличную премию от ученой палаты в десять золотых за помощь экспедиции и в разоблачении преступников. Был немного праздничный ужин…
— В следующий раз прилетит просто курьер, заберет образцы пород, — прощался Морес утром следующего дня, — у меня работы прибавилось в последнее время… тошнит уже от заговоров, а еще больше от ежедневных разбирательств по доносам, полная власть над терратосом похоже оказалась непосильной ношей для парламента. Так что настраивайтесь на автономную работу до зимы.
— Хорошо, — ответил Кинт и пожал руку Моресу, — и спасибо вам.
— Пожалуйста, думаю, я не напрасно нажил себе врагов в столице, помогая вам… Терратосу нужды достойные люди и хорошие воины.
— А вы приглашайте нас господин Морес, и мы вместе разберемся со всякими там заговорщиками и вашими врагами, — вставил Волье.
— Надеюсь, до этого не дойдет, но память у меня отменная и я запомню ваше предложение.
Переход к следующему месту работ оказался очень трудным, местность была болотистой, и приходилось очень много времени тратить на прокладку маршрута, профессор добрым словом вспоминал идею Кинта о лошадях, а Кинт и другие охранники выбивались из сил, посменно среди топких мест, пытаясь найти подходящую дорогу, для большой и тяжелой экспедиционной машины. В конце концов, выбрались к восточным холмам, территории, за которой в неделе пути уже начинался океан. Места кругом были очень красивые, но не то, чтобы совсем дикие, во время патруля Кинт и Крей наткнулись на старую грунтовую дорогу и несколько троп ведущих в холмы. Склоны этих холмов были покрыты молодым хвойным лесом вперемешку с лугами, которые были залиты разными оттенками цветущей полевой растительности, над которой роились пчелы.
Встав лагерем в небольшой долине, у неглубокой речки с быстрыми и чистыми водами, за два дня машинисты подгоняемые профессором перепахали кучу грунта и наделали не меньше сотни дыр в земле. Так, после того как на стол вывалили очередной керн грунта, и студенты принялись его разбирать, дотошно изучая образцы пород, один из них прокричал:
— Профессор! Делайте отметку на карте о высоком содержании в пласте самородного золота.
И началось, учет, взвешивание, пробные намывы в речке… Место было действительно богато золотом, впрочем, и другими какими–то очень важными для науки рудами.
Перед ужином профессор телеграфировал в столицу, о том, что готов передать очередную партию образцов руд. Из столицы ответили, что через сутки прибудет курьер.
— А теперь можно и поужинать, — потирая руки, профессор вернулся под навес.
— А что с золотом профессор, — по незнанию задал вопрос Крей.
— Как что милейший, все будет передано с курьером.
— Эм… ааа…
— А вот то, что вы намоете и найдете потом, это ваше, — профессор подмигнул Крею, — но! В свободное время от работы.
— Конечно! — радостно согласился Крей, — быстро доел и пошел шептаться о чем–то с машинистами.
На следующий день, перед обедом Кинт услышал гул скревера, когда они с Волье возвращались с объезда территории.
— Вот и гости, — сказал Волье, — поехали, газеты наверное тоже привезли.
— Да, давно не читал новостей, — ответил Кинт и всадники погнали лошадей рысью к лагерю.
Скревер уже совершил посадку и профессор, важно сопровождая пилота–курьера к навесу, что–то ему рассказывал. Подъехав к переднему колесу машины, патрульные привязали коней и тоже пошли к навесу.
— Профессор, а газеты привезли? — спросил Кинт, ступив под навес и замер…
— Держите… держите… — заохал профессор.
Крей успел подхватить Маани, потерявшую сознание, после того как она услышала голос Кинта и встретилась с ним глазами.
Маани сидела в раскладном кресле под навесом, шлема на ее голове уже небыли и светлые волосы рассыпались по плечам форменной кожаной куртки, Кинт сидел рядом и держал ее за руку, а она не шевелясь, молча смотрела на него не моргая, и не замечая своих слез. Шипя и махая руками, профессор выгнал всех из–под навеса и тихо сказал:
— Кинт, ну мы пойдем… позови когда курьер… эм… девушка отойдет после обморока.
В ответ Кинт не поворачиваясь кивнул и наклонившись к Маани улыбнувшись сказал:
— Ну как, отошла после обморока?
— Не знаю, смотри, — она вытянула руку, — как рука трясется…
— Выпьешь?
— Нет, нельзя, лететь же…
— Профессор тебя не отпустит, даст телеграмму в столицу, полетишь утром.
— Мне так стыдно… стыдно за отца, и вообще за ту историю на выставке.
— Забудь, это в прошлом.
— В чьем… в чьем прошлом?
— И в моем, и в твоем… Ты же знаешь, и будущего у нас тоже нет.
— Зато есть настоящее, — ответила Маани, подалась вперед и впилась в губы Кинта…
Казалось, поцелуй длился вечность, горячий, страстный, сладкий и долгий… весь мир остановился, перестали петь птицы, стихло журчание быстрой речки, и перестал дуть ветер в долине.
— Видишь, какое у нас с тобой настоящее, — откинувшись на спинку кресла и глубоко дыша, сказала Маани.
— Пошли, — Кинт взял Маани за руку.
— Куда?
— Продлим наше настоящее…
Кинт и Маани скакали по цветущему склону, лошади разгоняли роящихся пчел и порхающих от цветка к цветку бабочек, и словно чувствуя настроение седоков, лошади держали темп и жались друг к другу. Остановившись недалеко от излучины реки, под одиноко стоящим высоким деревом, Кинт соскочил на землю, отвязал от седла одеяло и бросил его на ковер из маленьких желтых цветочков, потом помог спуститься Маани и они слились в поцелуе… Затем они повалились на землю, в стороны и вверх летела одежда, пояса, пистолеты, а лошади побрели к реке и зашли в воду.
— Как же хорошо, что я тогда свалилась в степи, — Маани лежала головой на груди у Кинта, и смотрела как лошади резвятся в реке, — наша с тобой встреча, это наверное то единственное ради чего стоило вообще рождаться на этот свет… Мы ведь можем больше не увидеться.
— Можем, — ответил Кинт и вдохнул, — зато у нас есть этот день и эта ночь.
— Нет Кинт, я улечу вечером, — Маани приподнялась на локте, — я выхожу замуж… свадьба через неделю.
— Надеюсь, он хороший человек, — Кинт погладил Маани по голове, перебирая отливающие солнцем локоны.
— Хороший… но не тот, увидев которого можно упасть в обморок.
— Да уж напугала ты профессора.
Маани улыбнулась, и снова опустила голову на грудь Кинту.
— Как же мне с тобой хорошо… и как же неправильно устроен этот мир, потому что нам нельзя быть вместе…
Кинт и Маани пробыли вместе до самых сумерек, и когда с реки пополз сырой и холодный туман, они собрались, некоторое время стояли обнявшись и молчали, а затем сев верхом медленно поехали к лагерю, держа друг друга за руки.
Скревер был уже загружен образцами руд, бумагами с отчетами руководителя экспедиции и какими–то работами студентов. Прежде чем запустить силовую установку, Маани поманила отдельно стоящего от остальных Кинта, он вбежал по крылу к кабине…
— Вот возьми это, — Маани протянула Кинту брошь, простую, из серебра с парой самоцветных камней, — на память.
— Жаль, мне нечего тебе дать на память обо мне… разве что пистолет, — грустно улыбнулся Кинт.
— Нет, пистолет не надо, — рассмеялась Маани, а потом, покосившись на стоящих недалеко профессора и студентов поцеловала Кинта, — ты мне уже все дал, я буду помнить тебя.
— Прощай, — Кинт спрыгнул с крыла и отбежал подальше.
А Маани закрыла колпак кабины, гул усилился и скревер с небольшой задержкой поднялся в воздух, облетел лагерь и взял курс на юго–запад.
— Да брат, — неожиданно, тихо подошедший Волье и хлопнул по плечу Кинта, — прав был Морес, умеешь ты удивлять… Хочешь выпить?
— Хочу.
— Идем на смотровую, у меня для подобных случаев, есть подходящее «лекарство».
— А яда нет?
— Пффф, хочешь умереть счастливым? Нет, так не пойдет, — Волье похлопал Кинта по спине и, подтолкнув вперед, добавил, — это же мороки сколько, хорони тебя, потом в ближайший город ехать и искать хорошего стрелка… нет, избавь меня от забот. Кто это хоть была? Расскажешь?
— Может быть… как–нибудь потом.
Уже третью неделю экспедиция была пути, Кинт, Волье и Крей ехали в поиске дороги к берегу, и вот въехав на вершину очередного холма, всадники остановились. В лицо ударил прохладный бриз и запахло морем. Борт шевеля ноздрями нюхал незнакомый ему воздух и довольно фыркал.
— Смотрите, там вдалеке корабль, — восторженно, и даже по детски как–то радуясь, сказал Крей, привстав в стременах, — я никогда не видел моря.
— Скачи Крей к машине, проведешь, а мы спустимся, осмотрим берег, — сказал Волье.
Лагерь разбили почти у самой воды, и когда обед был готов, и все собрались под навесом, профессор встал из–за стола и поднял стакан…
— Коллеги, друзья, я телеграфировал в столицу о том, что мы достигли восточного берега, и позвольте вам объявить, что научная палата благодарит нас за проделанную работу, и прежде чем мы повернем на север, нам позволено две недели провести на этом прекрасном берегу.
— Ура! — обрадовался Крей, за один глоток опустошил стакан и, скидывая набегу одежду, побежал к морю.
Студентки раскраснелись и захихикали, глядя, как Крей голяком влетел в воду.
— Взрослый ведь человек, — улыбаясь, покачал головой профессор, — отставной жандарм… а как ребенок право слово.
Все засмеялись, зазвенели стаканы, а потом Волье и Кинт переглянувшись, последовали примеру Крея, побежали навстречу накатывающимся на берег волнам…
Конец первой книги
Назад: Глава восьмая
На главную: Предисловие
