Глава тринадцатая

Место, где проводится выставка, Кинту подсказала мадам Поль, ее сын тоже интересовался техникой и выпросил у матери пару серебряных монет на билет. Поймав повозку, Кинт отправился на испытательный полигон одного из цехов в промышленном районе. Почти в голой степи, между полями двух ферм расположился палаточный городок выставки. У входа пестрел целый ряд флагов гильдий, а также вымпелов инженерных цехов и лабораторий. Организовался небольшой стихийный рынок, где предприимчивые торговцы развернули продажу горячей еды и выпивки. Рядом, на уже порядком укатанной целине стояли несколько десятков моторных повозок и конных экипажей. Как только Кинт, приобретя входной билет, вышел из маленькой палатки, ему в рукав сразу вцепился разговорчивый паренек в синем комбинезоне, синем бушлате и синей же кепи…

— Господин, всего за пару серебряных монет вы можете облететь всю выставку на новом, скоростном дирижабле, это опытный образец, уже прошедший испытания и одобренный управлением воздухоплавания! Подобные дирижабли уже в этом месяце начнут производить цеха инженера Тоя Шатта… возможно, вы захотите открыть собственную артель воздухоплавания, и тогда наши дирижабли то, что вам нужно!

— Нет, парень, у меня нет желания открывать артель воздухоплавания, — улыбнулся Кинт настойчивому зазывале и протянул ему пару монет, — но прокатиться, это я с удовольствием.

— Вам понравится, господин! Проходите вон к той палатке, — парень указал рукой на большую палатку, рядом с которой, на тросах была растянута невысокая, в три этажа металлическая швартовочная башня, а к самой башне был пришвартован маленький дирижабль.

— Очень интересно, — придерживая шляпу, Кинт задрал голову, когда подошел к швартовочной башне.

Каплевидный баллон, современной обтекаемой формы, размером чуть больше двух железнодорожных вагонов, шестиместная гондола, две трети которой занимал двигательный отсек, а позади него ось винта с четырьмя большими лопастями. Относительно своих собратьев этот дирижабль был просто карликом.

— Прошу наверх, — пилот с шикарными рыжими усищами и бакенбардами, в кожаном комбинезоне и летном кожаном шлеме, указал Кинту рукой на крутую винтовую лестницу, — осталось как раз одно свободное место.

Внутри, сказать честно, было тесновато, с двух сторон, по три с каждой стороны, шесть маленьких кресел, дальше открытая взору пассажиров кабина пилота, на панели не один десяток вентилей, рычагов и педалей.

— Должно быть, этой машиной управляет осьминог, — пошутил Кинт, присаживаясь на единственное свободное кресло.

Остальные пассажиры поморщились, не оценив шутку невежи, который «хоть и одет недешево, но по виду, так солдафон–солдафоном» — именно так прошептала напыщенная молодящаяся особа своему спутнику в высоком атласном цилиндре, которым он упирался в потолок, испытывая вероятно жуткие неудобства, но при этом не желая его снять… «Лысый, наверное» — подумал Кинт, и хмыкнул, удивившись своему веселому настроению. Наконец усатый пилот поднялся и закрыл дверь, затем, пройдя в хвост гондолы, запустил двигатель, который на удивление тихо и ровно работал. С минуту повозившись в моторном отсеке, пилот занял свое место в кабине, открыл окно и жестом скомандовал невидимому ассистенту, чтобы тот отпустил швартовочный фал, и дирижабль мягко, набирая высоту, начал разгоняться. Достигнув высоты полета птиц, дирижабль, управляемый умелым пилотом совершил маневр, от которого у все захватило дух, а кое–кого стошнило, прямо на атласный цилиндр… Выполнив «восьмерку» и снизившись до высоты этажей в десять, дирижабль начал медленно снижаться по спирали, давая возможность пассажирам справа рассмотреть выставку, затем снова «восьмерка» и снижение по спирали пошло в противоположную сторону, а пассажиры слева припали к окнам.

Под впечатлением от полета на дирижабле Кинт шел по ряду моторных повозок. Водители повозок старательно натирали блестящие детали своих «железных коней», а представители цехов, из чьих ворот выехали эти «результаты прогресса и научной мысли», важно рассказывали любопытствующим посетителям выставки о своем детище. Также Кинт обнаружил два интересных экземпляра в самом конце ряда с моторными повозками. Эти длинные двухколесные машины привезли из Майнга. Кинт немало удивившись, подошел поинтересоваться…

— Это как велосипед с мотором? — обошел Кинт одну из машин.

— Ну, отдаленно да, напоминает, — оживился высокий мужчина в клетчатом костюме, высоких сапогах, перчатках по локоть и в шлеме, как у пилотов, — заинтересовались?

— Да, необычный транспорт, — Кинт аккуратно потрогал большую рогатину, идущую под наклоном от переднего колеса, на ней были какие–то тросики и рычаги.

Над широкой и мощной металлической рамой рогатина сгибалась параллельно земле и заканчивалась у некого подобия седла, за которым было еще одно колесо, чуть меньше в диаметре и шире переднего. На оси шестерня–звездочка с большим количеством зубьев, на неё надета мощная приводная цепь, уходящая под раму, в кожухе.

— Да, наш цех смело экспериментирует, и иногда получаются вот такие перспективные образцы.

— Перспективные… хм, а топливо? Химические брикеты?

— Что вы! Топливом служит горючая жидкость, получаемая в процессе выпаривания земляных смол с добавлением других экспериментальных примесей.

— А, что–то слышал… и читал, — кивнул Кинт, — и сколько нужно этой жидкости? И где, допустим, ее брать?

Эм… вы, наверное, давно не путешествовали по торговым трактам…

— Да некоторое время я по ним не ездил, а что?

— Почти все посты корпусов охраны дорог по трактам предприимчивыми людьми переделываются под станции обслуживания моторной техники… некоторые и маленькие гостиницы пристраивают, и ресторанчики. Удобно ведь, оставили вы, допустим, свою моторную повозку обновить смазку, подтянуть тяги управления, а сами зашли в ресторанчик и перекусили с дороги… ну, или если ехать устали, то можно и гостинице отдохнуть некоторое время.

— Да, это удобно.

— Так что, попробуете? За пару монет я могу вас прокатить, а?

— А давайте! — махнул рукой Кинт, — на дирижабле полетал, теперь и на вашем этом…

— «Одноколейнике»… эта модель называется одноколейник.

— Вот и на этом вашем одноколейнике можно прокатиться.

— Тогда держите, — мужчина протянул Кинту пилотский шлем с очками, — надевайте, садитесь и держитесь тут за ручки.

— Аааааа! — не стесняясь, Кинт кричал от восторга, когда одноколейник несся по полю со скоростью столичного экспресса, оставляя за собой след выхлопных газов и клубы пыли. Водитель чуть сбавлял скорость, плавно поворачивал и снова разгонялся…

— Ну как? — перекрикивая шумный мотор, поинтересовался водитель у Кинта, когда они остановились достаточно далеко в поле.

— Потрясающе! — не скрывая восторга, ответил Кинт, — Давайте еще! Так же быстро!

— Держитесь! — крикнул водитель и вцепился в руль.

Одноколейник стремительно приближался к выставке, ревел мотором и оставлял за собой длинный пыльный шлейф, когда оставалось буквально шагов сто до ворот, а люди стали разбегаться, водитель снизил скорость и медленно, порыкивая мотором, въехал на территорию выставки в сопровождении восторженных возгласов.

— И сколько же это чудо инженерной мысли стоит? — спросил Кинт, отдавая шлем и надевая шляпу.

— Прядка пяти тысяч золотых кестов.

— Ого!

— Да, дорого, но…

— … но оно того стоит, — закончил фразу Кинт.

— Верно. Вообще, одноколейник разрабатывался, как транспорт для курьерских служб… при парламенте, в армии и в различных корпусах. Но парламентская комиссия уже второй раз откладывает слушания по проекту одноколейника, хоть и испытательная грамота есть. Я смотрю, вам понравилась машина?

— Очень, но пять тысяч кестов, это же целое состояние!

— Если парламент одобрит и начнется производство, то цена будет значительно ниже.

— Насколько?

— Примерно на одну треть.

— Все равно, это очень дорого.

— Ну, может так случиться, что вы разбогатеете.

— Хорошо бы, — вздохнул Кинт, уступая место у машины еще одному любопытному посетителю выставки, — всего вам хорошего.

То, что уже пора обедать, Кинту напомнил живот, настойчиво урча. К этому времени Кинт уже обошел почти все палатки и ряды с образцами новинок. Было немало техники для фермеров, которых очень много съехалось на выставку в столицу. Всевозможные косилки, молотилки, тяжелые паровые тягачи для вспахивания, с большими зубчатыми колесами и внешне напоминающие маленький паровоз. Также Кинт посетил палатку одного из оружейных цехов, но там в основном были представлены армейские образцы вооружения — длинные затворные винтовки, магазинные и однозарядные, пистолеты с длинными стволами, малокалиберные пушки на тяжелых железных лафетах.

— Чем у вас здесь можно пообедать? — спросил Кинт у официанта, как только вошел в палатку у входа на выставку, оборудованную под закусочную.

— Есть отличное жаркое, есть телятина, овощное рагу с индейкой…

— Вот рагу давайте… и пива.

— Минуту, — ответил официант и удалился выполнять заказ.

В палатке было порядка десяти столиков и с приходом Кинта, теперь все они были заняты. Кинт осмотрелся, публика разная — столичная аристократия, фермеры, студенты, рыночные торговцы и рабочие цехов, и все возбужденно обсуждали увиденное на выставке.

С выставки Кинт вернулся как раз ужину, уставший — нагулялся. Мадам Поль принесла ужин в комнату, поставив поднос на стол, достала из кармана передника конверт, опечатанный сургучом, и сказала:

— Приятного ужина и вам письмо от капитана Мореса.

— Спасибо, мадам Поль.

— Кушайте… мне за посудой сына с утра прислать или…

— Да, давайте с утра.

— Хорошо.

После ужина Кинт набрал ванну и с удовольствием в ней замокал около часа, затем, забравшись под одеяло, он распечатал конверт.

«Здравствуй, Кинт, материалы твоих показаний включены в дело. Расследованием будет заниматься другая группа, руководит которой мой хороший друг, но позже, в данный момент все силы брошены на выявление заговорщиков и шпионов. Так что ты можешь отдыхать, так как комната у мадам Поль оплачена до конца недели. А потом делай то, что хотел. Сожалею, что не могу попрощаться лично, дела службы.

Наутро, нарядившись «торговцем» и накинув плащ, Кинт составил на поднос посуду и спустился в столовую.

— Доброе утро, господин Кинт, — улыбнулась мадам Поль внешнему виду Кинта.

— Доброе… Что–то не так?

— Все очень хорошо, и будь я помоложе лет на десять, то возможно, уже стреляла бы глазами в вашу сторону, господин Кинт.

— Вы и сейчас очень хорошо выглядите, мадам Поль.

— Я знаю, как я выгляжу, — немного с грустью в глазах улыбнулась она, — позавтракаете?

— Нет, спасибо, я в булочную, потом к доктору Филье… очень уж господин капитан на этом настаивал.

Не изменяя традиции, Кинт, как только выскочил из повозки на площади, сразу направился к газетному киоску.

— Номер утренних новостей, пожалуйста, — Кинт протянул в окошко пару медяков на ладони.

— Прошу прощения, но газета только вчерашняя.

— А что случилось?

— Мне неизвестно, господин, но фургон, что привозит каждое утро газеты из типографии при парламенте, сегодня не приехал.

— Понятно… тогда давайте вчерашнюю и еще пару пачек вон того табака.

— Пожалуйста.

Перебежав на другую строну площади, уступая дорогу мчащимся моторным повозкам, Кинт оказался на стороне дома с пекарней и медленно, наслаждаясь хорошей погодой, пошел по тротуару к кафе. Восходящее яркое солнце светило прямо в глаза, зима отступала и, похоже, капитулирует на две недели раньше обычного. Несколько рабочих, идущих навстречу, одеты уже не в пальто, а в овчинные безрукавки поверх рубах… за последние два дня значительно потеплело. Не доходя до двери кафе несколько шагов, Кинт вдруг резко остановился… «Что–то не так» — подумал он, и медленно поворачиваясь к площади, осмотрелся. Как же давно у Кинта не было этого ощущения — засосало под ложечкой, немного онемели ребра с правого бока… Нет, это не страх, это предчувствие и отнюдь не хорошие… Ни одного жандарма, ни одного конного патруля, да и когда Кинт ехал в центр, вроде, тоже не попадались… еще раз внимательно осмотрелся, не обнаружил ничего подозрительно, кроме отсутствия городовых и пошел дальше.

— Доброе утро, — войдя в кафе, Кинт поздоровался со всеми присутствующими, снял плащ, шляпу и повесил их на вешалку у двери.

В ответ старик — отставной военный, молча, но учтиво кивнул, а стоящая за стойкой мадам Шодэ расплылась в улыбке и сказала:

— И вам доброе утро… Погода просто отличная, правда? — показала она на окно пухлой ладошкой испачканной в муке, глубоко вдохнула, отчего ее необъятная грудь высоко поднялась, рискуя выпрыгнуть из корсета, — садитесь за свой столик… Как всегда?

— Да, будьте добры, — улыбаясь, кивнул Кинт.

— Вот! Вот таким я вас и помню, улыбающимся, — ответила мадам Шодэ и исчезла за низким дверным проемом в пекарню.

— Что, тоже вчерашняя? — отставник указал мундштуком трубки на газету в руке Кинта.

— К сожалению, да, — ответил Кинт и сел за столик.

— Никакого сожаления, — поморщившись, отставник отложил свой номер вчерашней газеты, — уже давно одно и то же, одно и то же… как в болоте… даже эта крысиная возня между гильдиями затихла.

— Ну почему же, я вчера побывал на выставке…

— Ну, вот разве что выставка, действительно, событие, я третьего дня тоже побывал… А знаете что, — отставник оглянулся, хотя кроме него и Кинта в зале никого не было, — у меня плохое предчувствие… я знаю… я понимаю это чувство… в такие моменты…

— Хочется держать руку на рукояти револьвера, а большой палец на курке?

— Верно, юноша! Именно так! — обрадовавшись, что его поняли, старик откинулся на высокую спинку стула и внезапно, погрузившись в какие–то свои мысли, продолжил пыхтеть трубкой, глядя на балку на потолке.

— Вот, ваши булочки и какао, — с подносом в руках, немного присела в поклоне юная Вьен и покраснела.

— Спасибо, — улыбнулся ей Кинт.

Вьен засмущалась, быстрым шагом и, придерживая подол длинной юбки, она удалилась в пекарню, откуда через пару секунд вышла мадам Шодэ, облокотилась на стойку локтями и мечтательно уставилась в окно.

Пара выстрелов совсем рядом отвлекли Кинта от газеты, когда он, уже проглотив вкуснейшие булочки и выпив какао, погрузился в чтение заметки о путешественниках.

— Что это? — охнула мадам Шодэ.

Кинт быстро встал из–за стола, переместился к стене и осторожно выглянул в окно. На площади была драка, кто–то уже лежал на мостовой и не шевелился, дрались человек пять, рядом стояла конная повозка… нет, человек пять били ногами еще одного, лежащего на мостовой.

— Что же, что же происходит? — прикрыв рот пухлой ладонью и с испугом в глазах, сказала мадам Шодэ, — Где же городовые?

— Вы знаете, на протяжении всего пути от Ткацкого квартала до площади я не встретил ни одного городового.

— Они же его сейчас забьют!

— Похоже, уже, — старик тоже подошел к окну.

— Вы не вмешаетесь? — обратилась Шодэ к Кинту.

— А зачем? Я же не знаю, что там происходит.

— Да, пожалуй, лучше не вмешиваться, — поддержал старик Кинта.

— Где же городовые? — продолжая смотреть на избиение, качала головой мадам Шодэ.

Тем временем люди с площади начали разбегаться, как по команде, а из арки одного из проулков выскочила толпа, человек двадцать с дубинками, ножами и кастетами, они начали избивать всех подряд, бить стекла в лавках и магазинах.

— Закрывайте ставни, мадам Шодэ, идемте, я постою рядом.

Кивнув и сотрясая телесами, мадам Шодэ выскочила на улицу и принялась закрывать большие и тяжелые ставни, окованные полосами железа. Ее руки тряслись, она с трудом попадала дужками замков в проушины…

— Смотрите! Толстуха хочет прикрыть свою лавку! — выкрикнул кто–то из толпы, громящей газетный киоск.

Человек десять сразу побежали к булочной, бранясь и размахивая тем, что было в руках… кто–то швырнул булыжник в сторону Кинта.

Бах! Бах! — двое в толпе сникли и повалились на мостовую, а остальные замерли, но не надолго.

— Нас больше чем у него патронов в барабане! Бей толстосума! Убейте его, отомстите за наших братьев! — кричал какой–то умник, причем откуда–то из–за толпы.

Кинт со злой улыбкой на лице разрядил барабан, стреляя по ногам и успокоив еще четверых, а затем вложив револьвер в кобуру, выхватил из–за спины пистолет и, стреляя уже прицельно в головы, пошел на погромщиков, удерживая пистолет двумя руками. Позади Кинта кто–то выстрелил как из пушки, быстро оглянувшись, Кинт увидел отставника стоящего в дверях со старым пехотным револьвером в руке, все ставни уже были закрыты. Погромщики онемели, не ожидая такой «перезарядки» от «толстосума» и появившейся поддержки, в лице старика с карманной артиллерией в руке.

— Сюда! — крикнул старик Кинту и махнул рукой.

Кинт быстро осмотрелся, в разных местах площади орудовали группы погромщиков, били окна, били людей, не успевших убежать… Беспорядки чинили человек двести. Дюжина погромщиков с лицами полными ненависти и в то же время, страха, стояли от Кинта шагах в десяти.

— Сюда! Я прикрою! — снова крикнул старик.

Кинт сделал пару шагов назад, погромщики дернулись, но не решались, им было неизвестно, сколько еще прерванных жизней может таиться в пистолете «толстосума»…

— Что вы стоите? Трусы! — опять закричал кто–то из–за толпы.

Кинт побежал первым, боком, выстрелив еще три раза опустошив магазин и тут в дело вступил пехотный револьвер старика, адски грохоча и изрыгая облака дыма револьвер «сломал» группу погромщиков и они бросились врассыпную, ища укрытия. Кинт вбежал в кафе и тут же, достав из кармана магазин, перезарядил пистолет и опустился на стул, а старик, закрыв толстую и тяжелую дверь, лязгнул засовом.