Книга: Приговоренные
Назад: Глава семнадцатая
Дальше: Глава девятнадцатая

Глава восемнадцатая

Сонин поправил плед, закрывавший ноги, отхлебнул из стакана остывший чай.
– В общей сложности я охранял своего босса десять лет, – сказал он. – Я же помогал искать его пропавшую любовницу Елену Степанову. Но из этой затеи ни черта не вышло. Следы потерялись. Позже я узнал, что Лена в колонии отбывает срок за убийство, но шефу об этом не сообщил. Аносов такой человек: ради этой женщины он мог совершить безумные поступки. Наделать ошибок, которые потом не исправишь. Мог себя погубить. Во время последнего покушения на босса я был ранен, почти полгода провалялся в больницах. Потом заново учился двигаться, но больших успехов не добился. Сам видишь: я больше похож на покойника, чем на живого человека. Понемногу стал забывать о Степановой.
– Вы поддерживаете контакты с Аносовым?
– Нерегулярно. На мой счет в одном из банков ежемесячно переводят деньги. На врачей и еду хватает.
– Знаете, где он сейчас?
По лицу Сонина скользнула тень улыбки.
– Мир большой. Есть, где спрятаться.
– Вы знаете, что Степанова погибла в заключении?
– Узнал только год назад. А о том, что она родила ребенка, – совсем недавно. Мой бывший хозяин в курсе событий. В течение последнего месяца Аносов всеми силами пытался найти мальчика. Нанял каких-то людей, чтобы сына тайно вывезли из страны. Но Аносова опередили. Наверняка постарались полковник ФСБ Николай Макарович Лихно и его правая рука капитан Куприн.
– Я уже слышал эти имена. Навел справки. Лихно вышел в отставку три года назад. Куприн тоже ушел из конторы.
– Служат они в конторе или нет – значения не имеет, – ответил Сонин. – У Лихно остались прежние связи, контакты, деньги, влияние… Что же касается ребенка, его наверняка прячут в какой-то отдаленной области, далеко от людей. Похитители найдут контакт с Аносовым, выдвинут требования о выкупе. Ну, обычный сценарий. Аносов заплатит. Он мечтает обнять сына, но вряд ли увидит ребенка живым. Это мое мнение.
– Еще вопрос. Вы уверены, что тот взрыв, последнее покушение на вашего босса, организовали Лихно и Куприн?
– Как уверен в том, что на моей левой ноге осталось только два пальца. Лихно тогда был подполковником ФСБ. Куприн – подающим надежды молодым помощником, лейтенантом госбезопасности. Они хорошо погрели руки, отбирая бизнес коммерсантов. Дела Аносова шли в гору, он потерял счет деньгам. А Лихно мечтал прибрать к рукам его дело… Разумеется, не он сам сделал ту бомбу и взорвал ее. С ФСБ сотрудничали московские гангстеры, готовые на все, лишь бы правоохранительные органы не мешали им заниматься своими делами. Это сотрудничество продолжается и сегодня. Просто об этом не принято говорить или писать в газетах. После последнего покушения мой хозяин сдался. Он уехал за границу, выждал время. Вернулся, чтобы закруглить все дела, и снова уехал. Уже навсегда.
– Я слышал, что у Аносова что-то вроде психического расстройства. Это правда?
– Вопрос не по моей части, но я отвечу. Когда человек переживает подряд несколько покушений, когда за ним ведут настоящую охоту, психика, конечно, страдает. Аносову начали сниться сны, будто рядом взорвалась бомба, а его живого завалило землей. Этот кошмар стал повторяться все чаще, почти каждую ночь. Аносов, заживо погребенный в земле, мучается и медленно умирает от асфиксии. Простите, мне сейчас укол жена будет делать… Еще есть вопросы?
– Вы слышали такое имя – Рита Гурвич?
– Гурвич? – Сонин почесал затылок. – Что-то знакомое…
– Она была близкой подругой покойной Лены Степановой. Единственной подругой. Мы пытались найти ее по своим каналам, но, видно, плохо искали. Из своей квартиры она съехала неизвестно куда, с мужем развелась, детей и близких родственников не имеет.
– Да, вспомнил. В свое время я пытался поговорить с этой дамочкой. Думал, что она поможет в поисках Елены. Но мне не повезло. Рита Гурвич с космической скоростью выскочила замуж, то ли за дипломата, то ли за сотрудника Министерства внешней торговли и уехала вместе с мужем в долгосрочную командировку за границу. Встретиться с ней не было никакой возможности. За границей к нашим дипломатам или их женам близко не подберешься. Много позже я слышал, будто Гурвич совсем съехала с катушек. Что вы хотите от нее узнать?
– Что-нибудь. Свидетелей в деле так мало, что любые показания имеют большое значение.
Сонин подъехал на каталке к компьютерному столу, пощелкал клавишами клавиатуры и минуту смотрел на монитор.
– В свое время я пробивал все адреса и контакты знакомых покойной Елены Степановой. Гурвич в то время была за границей, поэтому выпала из общей обоймы. Но один адресок остался. Город Лобня, что под Москвой. Там жила двоюродная тетка Гурвич. Вот этот адрес, пожалуй, можно проверить.
Девяткин записал адрес, поблагодарил хозяина за потраченное время и вышел на улицу. За спиной захлопнулась калитка, обшитая железом. И снова залаяла собака.

 

«Ауди» съехала с грунтовой дороги, передний бампер ткнулся в заросли вечнозеленых кустов. Машина остановилась рядом с каменной глыбой, торчащей из земли и напоминавшей огромный пожелтевший зуб, потерянный на вершине утеса каким-то сказочным великаном. Далеко внизу о каменное подножие скалы бились волны. Поднимался туман, закрывавший море и линию горизонта. В этом молочном киселе утонули редкие сосны, растущие по краю поля.
Сотник оглянулся назад и спросил:
– Ну, как она?
– Жар спал, – ответил Радченко. – Значит, внутренние силы организма на исходе. Нет сопротивляемости болезни.
– Я вижу, умник, что жар спал, – проворочал Сотник и дотронулся до плеча Джейн. – Ты идти сможешь?
Джейн сидела, привалившись плечом к задней дверце. Глаза были мутными, на лбу выступили мелкие капельки пота.
– Не знаю, – тихо ответила она. – Наверное, одна, без помощи… Нет, не смогу.
– Ты тут не одна. Он поможет, – кивнул на Радченко Сотник. – Теперь слушайте внимательно. Повторять все по два раза – язык отвалится. Если верить моей карте, от этих кустов начинается тропинка, которая спускается вниз, к морю. За мной двинут «лепила» и Джейн, последним пойдет Палыч. Тропа не слишком широкая. Если Джейн свернет себе шею или сломает ногу, я отверну башку тебе. – И палец Сотника ткнулся в Димину грудь. – Во время спуска не разговаривать. Идти медленно, смотреть под ноги. Ясно?
Он вылез из машины, взвалил на плечо рюкзак и начал медленно спускаться вниз по едва различимой в тумане тропинке. Слышался морской прибой. Налетевшие порывы ветра приводили за собой высокую волну, та с шумом билась о камни и отступала назад. Где-то в тумане кричали чайки, словно хотели показать людям другую, безопасную дорогу. Но другой дороги поблизости не было. Пахло солью, йодом и близкой опасностью.
Радченко поддерживал Джейн за плечи, чтобы та не упала, но, скорее, мешал идти, чем помогал. Узкая тропинка, петляя, уводила путников в сторону. Временами она обрывалась, но через пару метров снова появлялась. Иногда под башмаком трескалась сухая ветка, прямо из-под ног взлетала птица и терялась в тумане. После недавнего дождя песчаный грунт сделался мягким. Справа тянулись заросли барбарисовых кустов и низкорослых деревьев с голыми корявыми ветками. Когда кусты расступались, можно было разглядеть голый песчаный склон.

 

Минут через десять Джейн сказала, что больше идти не может, нужен хотя бы короткий отдых. Сотник остановился, сбросил с плеча рюкзак, опустился на землю. Он молча курил, глядел вперед, стараясь увидеть за пеленой тумана горизонт. Радченко сидел на песке, делая вид, что туже затягивает шнурки на башмаках с высокими берцами. Улучив момент, когда Палыч отвернулся, он тронул Джейн за плечо и заглянул ей в глаза.
Он хотел сказать: сейчас удобный момент, чтобы все кончить одним махом. Другой возможности может не быть. Вокруг никого, густой туман поможет беглецам. На расстоянии вытянутой руки от Радченко – отполированный водой и ветром булыжник. Хороший инструмент, чтобы проломить башку Сотнику. А с Палычем Радченко разберется один на один, в честной драке. Исход схватки предугадать трудно. У Палыча – пистолет, а на стороне Димы опыт службы в полку специального назначения морской пехоты, его шансы предпочтительнее.
Джейн не отвела взгляда. Кажется, она все поняла без объяснений. И про камень, предназначенный для Сотника, и про схватку с Палычем, где шансы противников примерно равны. Она плотнее сжала обескровленные серые губы, сощурила глаза и медленно покачала головой.
Сотник бросил окурок вниз, но с места не двинулся. Он по-прежнему видел только белую дымку, застилавшую собой весь мир.
– Слышь, ветеринар, ты как? В порядке? – спросил он.
– Держусь, – ответил Радченко.
– Давай, давай, – подбодрил Сотник. – А как настроение? Шальные мысли в голову не лезут?
– Какие мысли?
– Разные. Человек, как известно, способен думать. Скажем, раз в неделю. А мысли… Ну, на твоем месте я бы подумал о той здоровенной палке, что лежит рядом. Такой дубиной можно навернуть Палычу по репе, меня камнем заделать и сбросить тела вниз. А самому обратно в гору. Там машина. Ищи тебя потом с фонарями. Да и кому искать-то?
– Да я вовсе не об этом…
– Шучу, ветеринар, – покачал головой Сотник, – не бери в голову. Такой у меня юмор. Немного мрачный. Не все понимают, что я шучу. Бывает, что я и сам не понимаю… Да, что-то я сегодня слишком много говорю. И многословие – это не к добру. Ладно, надо двигать дальше.
Все медленно поднялись и продолжили спуск. Шум волн сделался громче, а Палыч, тащившийся сзади, стал вздыхать чаще.

 

Мобильный телефон зазвонил, когда Девяткин, откинувшись на спинку кресла и задрав ноги на рабочий стол, внимательно читал сводку происшествий.
Документ, предназначенный для офицеров главного управления внутренних дел, представлял собой несколько листков убористого текста и не содержал ничего интересного: перечень преступлений, совершенных прошлой ночью и утром. Но один случай выбивался из общего ряда. Трагически погиб, выпав из окна своей квартиры, бывший гангстер, а ныне авторитетный бизнесмен Рома Антипов, известный среди своих как Тубус. Оперативниками из районного управления внутренних дел и группой экспертов проведены первичные следственные мероприятия. Установлено, что обстановка в квартире не нарушена, входная дверь не взломана, а открыта ключом погибшего хозяина квартиры. На кухне найден недопитый стакан водки, разбавленной соком, на стекле – отпечатки пальцев Тубуса. Окно в кабинете, из которого предположительно выпал Рома, широко распахнуто.
Полицейские сделали вывод, что покойный стал жертвой несчастного случая. Согласно главной версии, он проветривал помещение, а заодно поправлял занавеску, слетевшую с крючков. Будучи пьяным, потерял равновесие и вывалился из окна. Рухнул на пустой в этот ранний час тротуар и мгновенно скончался. Что ж, версия удобная для всех и в общем и целом убедительная.
Девяткин нажал на кнопку телефона и услышал голос Николая Лихно.
– Я вам звонил на службу, – сказал он, – но трубку не поднимали. Были на задании?
– Честно говоря, сидел в столовке, а не бандитов ловил, – простодушно ответил Девяткин. – И не ждал, что вы так рано вспомните о моем предложении.
– Я ничего на забываю, даже мелочи, это профессиональное качество. Надо бы встретиться и обговорить… Ну, вы понимаете. Есть идея: давайте поужинаем. Проблемы легче решать на сытый желудок. В ресторане «Голубая лагуна» бывали?
– Только название слышал.
– Тогда в шесть вечера жду вас перед входом в заведение. Там чудесные морские блюда. Свежайшая рыба, морские гребешки и устрицы. Лично я поклонник рыбной кухни. А вы?
Девяткин рыбу не любил. Он подумал, что говяжья отбивная с гарниром из грибов и картошки, сдобренная холодным пивом, стала бы лучшим ужином. Но сказал совсем не те слова, что вертелись на языке.
– Рыбная кухня – это моя слабость. Чудесно. Мы никогда не встречались…
– Не беспокойтесь, я вас узнаю, – ответил Лихно. – До встречи. – И положил трубку.
Что ж, «Лагуна» место фартовое. По всем приметам, Девяткину должно сегодня повезти. Разговор с Лихно состоится, а дальше… Майор раздавил окурок в стеклянной пепельнице и подумал, что бывшему полковнику ФСБ не понравится ни одиночка, ни общая камера следственного изолятора, набитая уголовным сбродом. Но на новом месте Лихно придется обживаться. Хочет он того или нет.

 

Внизу, на плоской каменистой площадке, зажатой между морем и утесом, путники увидели человека в прорезиненном плаще, сапогах с высокими голенищами и меховой шапке армейского образца. Мужчина подошел к Сотнику, тряхнул его руку. О чем-то переговорив, показал на небольшой катер из дюрали, стоявший на берегу.
– Мне говорили, что будет только трое, – сказал лодочник, – а вас четверо. У меня ведь лодка, а не прогулочная яхта.
– Это врач, – кивнул на Радченко Сотник. – За него я доплачу из своего кармана. Сколько скажешь.
– Годится. – Быстро решив денежный вопрос, лодочник повеселел и заметно оживился. – А вам везет. Весной туман – не частый гость. А такого, как сегодня, давно не было.
– А что пограничники? – спросил Сотник. – Спят или бдят?
– На другом берегу – Турция, туда наших граждан без визы пускают. Но границу, конечно, охраняют. Ночью светят прожекторами или осветительные ракеты пускают. Но мой катер достать – у них кишка тонка. Он самый быстрый в здешних местах.
Мужик вытолкал лодку на воду, крикнул, чтобы все залезали, а дальше он сам справится. Когда люди расселись, навалился грудью на корму суденышка, оттолкнулся подошвами сапог от берега. Через минуту лодка уже болталась на воде в полосе прибоя. Заняв место на корме, лодочник крикнул, чтобы пассажиры надели спасательные жилеты, сели ближе друг к другу и крепче держались за сиденья.
Он включил оба мощных японских мотора, на которые, чтобы уменьшить шум, были надеты кожухи из синтетической ткани и пенопласта. Лодка повернулась кормой к берегу, разрезала носом набегавшую волну и, быстро набирая ход, пошла вперед. Туман стелился над водой. Ветер налетал, разрывая его в клочья, но белая мгла становилась еще гуще.
– Не заблудимся? – крикнул Сотник.
Лодочник в ожидании, когда появятся его пассажиры, торчал на берегу вторые сутки. Он соскучился по человеческому общению, живому слову.
– Ну, за это будьте спокойны, – ответил он. – Такого со мной не случалось при самой паршивой погоде. У меня есть спутниковая навигация, но я этой штукой пользуюсь редко – игрушка для детей, а я уже вроде бы вырос.
Лодка набрала полный ход и помчалась вперед. Шум моторов был едва слышен. Радченко старался найти взглядом береговую линию, но так и не увидел ее.

 

Зажглись первые фонари, когда Девяткин выбрался из такси и остановился перед парадным входом в ресторан «Голубая лагуна». Николай Макарович Лихно, одетый в серый плащ, появился ниоткуда, словно соткался из дождя и вечернего сумрака. В знак приветствия он приподнял шляпу.
Столик, что заказал Лихно, стоял в дальнем углу. Он был отделен от небольшого зала ширмой, расписанной иероглифами и разукрашенной диковинными синими рыбами. Девяткин попросил официанта принести кружку пива и стал изучать меню. Через пару минут он решил, что ни черта не смыслит в рыбной кухне и мудреных названиях. По опыту он знал: если у блюда красивое название, значит, в пищу оно малопригодно. А цены в «Голубой лагуне» позаимствовали из учебника астрономии. И в карте вин одни заморские напитки, разве что водка русская. Наверняка он уйдет отсюда голодным и немного пьяным.
– Не стесняйтесь. Заказывайте что хотите, – словно отвечая на мысли Девяткина, сказал Лихно. – Это ведь я вас пригласил.
– Отвык от таких цен, – помялся Девяткин. – Давно в хорошие заведения не забредал. А зарплата полицейского… – Он не стал заканчивать свою мысль, решив, что и так все ясно. Про зарплату и трудное материальное положение.
– Для разминки возьмите салат из мидий с соком лайма, – посоветовал Лихно. – Отличная холодная закуска. Моя жена любит именно это блюдо. Собственно, она и привела меня сюда в первый раз. Я сопротивлялся до последнего. Видите ли, я бывал во многих странах, и меня трудно удивить хорошей едой. Кроме того, мне казалось, что в Москве нельзя достать свежие морепродукты. Но я ошибался. Как видите, ошибаются даже чекисты.
– Да, да, все мы ошибаемся, – ответил Девяткин. – Я слышал, что совладелец этого ресторана японец. Такой толстый, просто огромный, похожий на борца сумо. Это многое объясняет. Еще слышал, будто охлажденную рыбу и креветки забрасывают с Камчатки. Судя по бешеным ценам, продукты доставляют на ракете.
Лихно не улыбнулся шутке. Его бледное вытянутое лицо оставалось печальным. Пару раз он снимал с носа очки в металлической оправе, протирал их платком и смотрел стекла на свет, чистые ли.
– Как вы относитесь к саке, японской водке?
– Положительно, – кивнул Девяткин, – но предпочитаю нашу.
Сделав добрый глоток пива, он расслабил узел галстука и подумал, что поужинать с Лихно – отличная идея. Наверняка два оперативника уже заняли позиции в зале, а основные силы, группа захвата из шести человек, сейчас находятся в автобусе, что стоит в ближайшем переулке. Оперативники прошли инструктаж, и каждый из них знает, что делать. Во внутреннем кармане пиджака лежит биппер, приборчик вроде пейджера. Девяткин нажимает кнопку – оперативники в зале и автобусе получают сигнал: операция началась, пора «паковать» клиента.
Он сегодня великодушен. Пусть Лихно последний раз насладится ресторанной кухней, а потом… Решено брать его на улице, а не в зале, где сегодня заказаны все столики.
– Ну, теперь, когда вокруг почти никого нет, мы можем обсудить размер премиальных, – начал Девяткин. – Я их заслужил. Несчастный случай с Тубусом произошел вовремя. Он не успел бежать. Поэтому…
– Поэтому вы решили, что меня, контрразведчика с большим опытом, который ловил шпионов, а не всякую шпану, можно взять на крючок. Простой крючок, даже без наживки. Вы сдаете мне Тубуса, потом получаете от меня деньги, возвращаетесь на Петровку и сочиняете рапорт.
– Это вы о чем? Не пойму что-то.
– Я же сказал, вы сочиняете рапорт примерно такого содержания: «Я, Юрий Девяткин, успешно вошел в контакт с подозреваемым гражданином Лихно. Сыграв роль продажного полицейского, получил от него такую-то сумму в иностранной валюте. Лихно доверяет мне полностью. Я готов к дальнейшей разработке подозреваемого». А утром вас вызывают к руководству. Начальник следственного управления Богатырев жмет вашу руку и говорит, что вы полностью оправдали его надежды и остаетесь сыщиком номер один… Чего доброго, старик даже прослезится и со слезами на глазах расцелует вас. А потом, не дожидаясь, когда высохнут слезы, выпишет грошовую премию. Так вы себе представляете нашу дружбу?
Девяткин уже открыл рот, чтобы ответить какой-нибудь шуткой. Не важно, что сказать, надо выиграть всего полминуты. Этого времени операм в автобусе хватит, чтобы ворваться в ресторан. А Девяткин успеет перевернуть стол на Лихно и пару раз саданет ему кулаком по очкам. Правая рука поднялась над столом и начала движение к внутреннему карману пиджака, где дожидался своей минуты биппер. Но тут возле стола выросла фигура официанта с перекинутой через левую руку салфеткой. Он потянул уголок ткани на себя, обнажая зажатый в правой руке пистолет с глушителем, навинченным на ствол.
– Слышь, гнида, – прошипел официант. – Одно неверное движение… И схоронят тебя в закрытом гробу. Потому что от башки останется пустое место.
Девяткин застыл, успев подумать, что официант не врет. У него пистолет «Люггер», полуавтоматический, девятого калибра. Пара выстрелов из такой пушки, и мозговое вещество придется отскребать от ширмы десертной ложечкой. А Девяткин ляжет в гроб без головы.
– Я все понял, – тихо ответил он, продолжая держать руки перед собой. – Только не надо насилия.
– Вы его слушайтесь, – поднял глаза на официанта Лихно. – Вася у нас строгий мужчина. Шуток не понимает. И слово держит. Если что пообещал – выполнит. Кстати сказать, владелец этого кабака не какой-то там жирный япошка, чемпион по сумо. Хозяин заведения – я. Но моего имени, разумеется, нет ни в каких бумагах. Все началось, когда мы с женой зашли сюда поужинать. Ну, посидели немного, попробовали фирменное блюдо. Знаете, мне понравилось, и я решил оставить себе этот ресторанчик. Я не жду от него большой прибыли, это просто прихоть души. У меня в Москве несколько ресторанов. И ужинаю я только в своих заведениях.
– А как же бывший владелец?
– Это вы про того японца? Кстати, он не был толстым, скорее наоборот, тщедушный такой, голос писклявый. Когда кричал от боли – хоть уши затыкай. А еще потомок самураев. Итак, наш японец… Нет, это грустная история. А я не люблю рассказывать вечером грустные истории. Их слишком много было в моей жизни. Хочу забыть их все. Но не умею забывать.
Лихно кивнул человеку, одетому официантом. Тот приказал Девяткину держать руки на уровне плеч, выйти из-за стола и медленно проследовать в служебное помещение. Майор поднял руки и выполнил все, что требовал этот ублюдок. В коридоре подсобки ждал еще один крепкий парень, который обыскал Девяткина с ног до головы, прощупал даже швы брюк. Нашел потертый кошелек, выкидной ножик и биппер.
– Эта хреновина нужна, чтобы ментов предупредить об опасности? – спросил официант.
– Нет, эта такая штучка, которая издает смешные звуки, когда нажимаешь на кнопку, – ответил Девяткин. – Просто хохма.
В эту секунду он попросил бога, чтобы этот верзила из праздного любопытства ткнул пальцем в кнопку. И тогда… Просьбу Девяткина на небесах не услышали. На его запястьях защелкнулись браслеты наручников, а верзила вытащил из биппера батарейку, бросил его на пол и раздавил каблуком. Девяткина спустили вниз по лестнице, провели длинным, уходящим в темноту коридором, затем приказали подняться наверх. Когда все трое оказались в каком-то темном дворе, пленника затолкали на заднее сиденье машины, за рулем которой уже ждал водитель.
С двух сторон Девяткина сжали могучие плечи проводников, машина сорвалась с места. Чья-то тяжелая ручища легла ему на шею, заставив пригнуть голову к коленям.
Назад: Глава семнадцатая
Дальше: Глава девятнадцатая