Глава двадцать третья

Краснопольский, раздвинув шторы, выглянул в окно. Над дачным поселком сгустились сумерки, капает дождь, а ветер теребит ветви старых яблонь.

— Ухо опять разболелось, — сказал Фомин. Он сидел в кресле качалке у потухшего камина и листал журнал с голыми бабами. — В следующую пятницу поеду в одну клинику. Если там не помогут, хоть в петлю лезь.

— Езжай, — механически согласился Приз.

— Ну, блин, и доктора в Москве. На зоне в Мордовии у нас был лепила, старый старик, умственно отсталый укроп. К тому с бельмом на глазу. Почти ни хрена не видел, все на ощупь. Так этот хрен иваныч в сравнении со столичными докторами — просто великое светило отечественной медицины. Он умел вправлять грыжи, дергать зубы, лечил любые воспаления. Будь он вольняшкой, наверняка стал бы академиком. Впрочем, нет… Не стал бы. В Москве без взятки даже санитаром в морг не устроишься. А у старика денег сроду не водилось.

Фомин подумал о чем-то и брякнул:

— Да, а ведь жизнь всего одна. И та совсем короткая.

Краснопольский не ответил. Отошел от окна, повалился спиной на железную кровать и, подложив руки под голову, стал разглядывать сидящего за круглым столом Ландау. Перед ним молодым человеком расставлены какие-то приборы, купленные на радиорынке на деньги Краснопольского, светился экран ноутбука. Парень, почувствовав взгляд, свел брови на переносице, прищурив глаза, стал вглядываться в экран переносного компьютера, будто плохо видел. Изображая напряженную работу мысли, он даже прикусил губу. Смотреть на этого придурка тошно, вечно задумчивый, унылый, как нищий на паперти. Ему бы в самодеятельности выступать, а он ломает из себя компьютерного гения, в рот ему палку. И свободные полчаса никак не найдутся, чтобы грохнуть эту сволочь и закопать на огороде.

Плохой выдался день, хуже некуда. Полчаса назад Краснопольский вернулся от Фанеры, голодный и злой, хорошо бы перекусить и запить все неудачи стаканом доброго коньяка, но кусок не лез в горло. Фанера темнил, не называл ни имен, толком не рассказал о том, что случилось, но после разговора общая картина событий сложилась в голове сама собой. Люди из правоохранительных органов, Фанера не назвал даже конторы, в которой они служили, но по всем прикидам выходило, что это фээсбэшники, так вот, эти люди куда-то исчезли. Ни один телефон не отвечает.

Уже больше суток Фанера пытается найти какие-то концы, но безуспешно. Вместе с чекистами пропал закадычный друг Бобрика некий Элвис, которого ребята из конторы окучивали. Перед исчезновением один из чекистов разговаривал с Фанерой, сказал, что все в порядке, груз уже на руках и надо бы рассчитаться. На этом остановка. Ни груза, ни чекистов, ни Элвиса или как там кликают этого муделя. Завтра, возможно, придется объясняться с чеченцами, их переговорщиком Мишей Мещеряковым. Где недостающие комплексы? Когда они появятся? Сколько можно ждать? Чеченцы получили почти все, что хотели, так нет, им нужны все ПЗРК до единого. Тоже твари упертые… Как бы эти переговоры не кончились большой кровью.

Краснопольский прикурил сигарету и пустил дым в потолок. Если комплексы не найдутся в течении суток, а надежды с гулькин хрен, придется забивать стрелку с чеченами и… Услышав короткую реплику Ландау, он не довел мысль до конца, присел на кровати. Окурок, отклеившись от губы, упал на пол. Приз раздавил сигарету подметкой.

— Что ты сказал?

— Я говорю: есть сигнал, — голос Ландау от волнения сделался хриплым. Ясно, он самого начала не верил в удачу. Тянул время, делая вид, что занят поисками мобилы Бобрика. — Тверская область. Глухомань.

Фомин, скомкав журнал, бросил его на пол, подскочил к столу, уставившись на экран ноутбука. Краснопольский встал по левую сторону, наклонился вперед, чтобы все хорошо разглядеть. На мониторе карта области с указанием самых мелких населенных пунктов, контуры рек и лесов.

— Вот отсюда сигнал, — Ландау дрожащей рукой тыкал в экран. — Двести семьдесят верст, по трассе получается на полсотни больше. Но, между нами говоря…

Краснопольский схватил Ландау за воротник куртки, дернул вверх и поставил парня на ноги. Сграбастал за ворот и притянул к себе, сжав пальцами воротник. Ткань глубоко врезалась в шею. Колени Ландау вибрировали, глаза вылезли из орбит, он решил про себя, что сейчас его будут кончать.

— Ты куклишь хрен знает сколько времени, — прошипел Краснопольский. — Крутишь муньку и думаешь, мы совсем что ли без балды. Накупил на рынке этого компьютерного говна. И что? Я что, опущенный, чтобы поверить в эту туфту. При помощи простого ноута, вот этого железа на столе и сраной компьютерной программки можно вычислить, где находится мобильник? Ты за кого меня держишь, скот?

Приз крепче сдавил горло Ландау и тряхнул парня так, что ноги оторвались от пола, а перед глазами полетели оранжевые мушки.

— Я правду сказал, — выдавил из себя Ландау, пытаясь оторвать руку Краснопольского от своей глотки. — Телефон Бобрика там… Правда…

Краснопольский ослабил хватку.

— Я в физтехах и физматах не учился, — сказал он. — Я проходил другие университеты. Покруче твоих. Но я хорошо знаю: чтобы пробить место нахождения мобилы, нужен целый фургон специальной аппаратуры. Такие аппараты в этом старном городе есть только у чекистов. И прибавь к технике пяток хороших спецов. Тогда что-то получится. А ты лепишь, что засек Бобрика при помощи ноутбука. Как ты это делаешь? Ну, еще слово вранья и спать ляжешь без башки.

— Отпустите, — лицо Ландау налилось синевой. — По… Пожалуйста.

Краснопольский снова сгреб парня за шиворот куртки, воткнул в кресло.

— Говори.

— Мой брат технический специалист, ну, главный инженер, который обслуживает оборудование этой сотовой компании, — Ландау откашлялся. — Передача сигналов с мобильников идет на одинаковой частоте. Поэтому засечь телефон таким способом нельзя. И прослушать эфир тоже нельзя. Технически невозможно. А я рассказывал покойному Месяцу, будто умею это делать.

— Я сразу понял, что ты Месяцу понты крутил, — хотелось плюнуть в потную морду Ландау, но Краснопольский сдержался. Только положил тяжелую пятерню ему на загривок. — Думал, сука, что и со мной это прокатит. Ну, что заглох?

— Он ни шиша не смыслил в технике, то есть был совсем нулевой. Ну, я и вешал лапшу. Месяц очень уважал технарей, а я для него был первым человеком в городе по этой части. Это он прилепил мне прозвище — Ландау. В нашем городе можно было неплохо жить, если Месяц тебя уважает. Мне платили за мои мозги.

— Которых на самом деле у тебя нет, — продолжил Краснопольский. — Это я уже понял. Давай дальше.

— Про брата, разумеется, никто не знал, — отдышавшись, продолжил Ландау. — Я втюхивал парням Месяца, что сам пишу компьютерные программы, что могу засечь любого абонента, где бы он ни находился и всякое такое. Все верили. Ну, кроме вас… Поэтому Месяц притащил меня сюда. Я просто отправлял брату по электронной почте информацию. Ну, номер абонента, которого надо засечь. И просил помочь. А он всегда выручал меня по-родственному, даже деньгами с ним не надо делиться.

— И сейчас ты просто получил письмо по электронке?

— Совершенно верно, — Ландау потыкал пальцами в клавиши, вывел на экран текст. — Вот видите. Абонентский номер такой-то в настоящее время привязан к соте такой-то, которая принимает сигнал мобильного телефона и передает его дальше. Сота находится там-то. Я показывал на карте. Объект в статичном положении. Он никуда не движется. Сила телефонного сигнала такая-то. По этой циферке мы определяем место положение абонента относительно соты с точностью до нескольких метров. Вот на карте обозначена деревня Лядово. Абонент находится в этом населенном пункте. Сота от деревни в двадцати трех верстах. Короче, все проще простого. Школьник поймет.

— Ушлый ты малый, — Краснопольский сменил гнев на милость, на этот раз Ландау не врал. — И кликуху тебе подходящую дали. Ладно, бери ноутбук и мобильник. Собирайся в дорогу. Поедем по твоему адресу.

— Если вы все знали, — Ландау моргал веками, будто собирался всплакнуть, — так что же вы играли со мной, как кот с мышкой?

Краснопольский уже забыл о существовании компьютерного гения. Сидя на кровати он набирал номер Мещерякова. Ехать за Бобриком, прихватив с собой одного Фомина и пару стволов, так себе вариант. Бобрик очень даже неплохо управляется с оружием, если сумел на той речке троих положить. Есть у Краснопольского свои бойцы. Крепкие парни, которые умеют держать в руках оружие. Если брать их с собой, придется обрисовать ситуацию, рассказать что и как, на кого охота. А это лишнее. Чем меньше людей знают о предстоящем деле, тем меньше разговоров. Чеченцы в курсе проблемы. А Мещеряков обещал помощь в случае необходимости. Вот пусть они и едут.

Элвис остановил на мотоцикл на берегу, по песчаному откосу спустился к воде и стал разглядывать полузатонувший буксир, похожий на огромный ржавый утюг. Такая рань, что птицы еще не проснулись, первые предрассветные сумерки окрасили мир в серо-голубые тона, над водой поднимался пар, а на противоположном берегу, над дальним лесом повисло розовое облако. Элвис подумал, что день обещает быть теплым и ясным, утренний холодок исчезнет, как только появится солнце. С первого взгляда понятно, что обитатели судна спят без задних ног и проснуться нескоро. Сняв штаны и ботинки, Элвис ступил в холодную воду и медленно побрел к сходням. Местами вода поднялась выше колен, местами доходила до пояса. Элвис, поеживаясь от холода, зацепился со стойку сходен, поднялся на борт, держать за канат.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — крикнул он. — Бобрик, просыпайся.

Тишина, слышно, как мелкая волна ударят о борт буксира, и поскрипывает дверь в рубку. Поеживаясь от холода, Элвис влез в штаны, натянул ботинки, сделал несколько приседаний, чтобы немного согреться. Через минуту он спустился в трюм и, святя фонариком, начал осмотр с носового отсека. Пространство внутри корпуса тесное, разделенное поперечными переборками. Под ногами валяется всякий хлам, буксовочные тросы, железяки неизвестного назначения. За десять минут Элвис обшарил буксир с носа до кормы, уяснив, что кроме него здесь никого нет.

В машинном отделении пустота, силовую установку, топливные и масляные цистерны с буксира давно сняли, автогеном вырезав кусок палубу, подняли дизель наверх. В двух каютах полный разгром: склад пустых бутылок и негодного тряпья. За кормовой переборкой царил порядок, некое подобие человеческого уюта. Элвис, выключив фонарь, сорвал тряпку, закрывающую иллюминатор и осмотрелся. Здесь стояли четыре узенькие железные койки, на одной из которых стопкой сложены шерстяные одеяла. В углу самодельная печка, сделанная из бочки, колено трубы уходит в иллюминатор. В другом углу пара закопченных на огне кастрюль, двухсотлитровый бак с питьевой водой, поломанные на дрова ящики, по дощатому полу рассыпаны подмокшие сухари. Кажется, здесь еще пахнет человеческим жильем.

Элвис поднялся наверх, заглянул в надстройку над палубой, превращенную в свалку мусора. Разбитые стекла, пепелище костра, стены рубки испещрены непотребными рисунками. Ясно, Бобрик и Ленка ушли отсюда совсем недавно, но куда они делись? Собираются ли вернуться? И где их искать? Присев на ящик у сходен, Элвис, задумчиво глядя на горизонт, прикурил сигарету. Бледный полукруг солнца поднялся над лесом, туман над водой сделался прозрачным. Наверно, жарким летом тут благодать. На покатой палубе удобно загорать, и вода в реке чистая. Но сейчас, осенью, эта ржавая лоханка не лучшее место, где можно спрятаться от злых людей или правосудия. Гадая, куда могли деваться обитатели буксира, Элвис глянул в сторону сходен и присвистнул от удивления.

Осколком кирпича на палубе нацарапаны несколько слов. Буквы большие, приметные. Трудно было сразу, забравшись на буксир, не заметить у себя под ногами надпись. «Нашим друзьям, — накарябал Бобрик. Мы отсюда в пяти км. прямо по дороге на базе ПМК. Боб». ПМК — это, кажется, передвижная механизированная колонна. Боб не теряет времени зря, бегая от ментов, он определился в механизаторы. Усмехнувшись, Элвис посмотрел за борт, влезать воду хотелось меньше всего на свете. Он еще раз подумал, что впереди хороший день, но не худо бы перекусить, потому что во рту уже сутки не было ни крошки, и хоть немного вздремнуть, чтобы ушла накопившаяся усталость.

Элвис нашел, что искал без особых проблем, единственная дорога, проходившая через мелкий молодой лес, обрывалась у ворот с облупившейся табличкой «въезд на территорию строго запрещен». База ПМК газового управления расположилась на ровной поляне возле леса. Когда-то территорию обнесли забором из горбыля, поставили рубленный дом, дровяной сарай и добротный сортир. Сейчас забор местами развалился, дом осел и почернел от старости, а завалившийся на сторону сортир не устоял бы без мощных подпорок. На зиму сюда свозили бытовки строителей, занятых на прокладке газовых труб в дальние населенные пункты области, кое-какую технику, ригеля, бобины с кабелем и другое имущество.

Сейчас, газовые трубы еще тянули, до заморозков далеко, база пустовала. Возле ворот с другой стороны забора стояли два списанных строительных вагончика, снятые с колес, трактор без движка, на задах навален штабель негодных труб разного диаметра. У базы был штатный сторож, он же завхоз, мужик из ближней деревни. Но летом и осенью, когда тут караулить нечего, а на ржавые трубы воров не найдется, сторож появлялся раз в неделю, не чаще.

Честная компания во главе с Бобриком оказались здесь волею случая. Вчера под вечер на берегу реки остановилась синяя Мазда, через пять минут на борт буксира поднялся парень, представившийся Константином Логиновым, другом Ларисы Демидовой. Гость побродил по палубе, спустился вниз и, осмотрев помещение с койками и печкой, заявил, что ночевать тут нельзя: у Ленки сломана нога, не хватало только воспаления легких, тогда до могилы два шага останется. Переезд не занял много времени. Собрали те продукты, что Бобрик выменял в деревне, Костя посадил Ленку на загривок и перетащил на берег. Бобрик вывез из кустов мотоцикл. Вскоре они въехали на территорию базы. Железным прутом Костя раскурочил навесной замок на двери дома, натаскал дров из поленицы и растопил печку. В доме оказалось все, что нужно для жизни. Несколько пружинных матрасов, поставленных на кирпичи, одеяла, кое-какая посуда и даже несколько стаканов.

Элвиса усадили за стол у окна, накормили вареной картошкой и плохо прожаренным мясом с кровью. Махнув полстакана разведенного спирта, он закурил. На койке у окна лежала Ленка, под сломанную ногу, чтобы не развивался отек, подложили ватник. Она старалась улыбаться и весело поглядывать на Элвиса, словно ждала от него каких-то хороших слов. Но улыбка получалась жалкой, да и сама Ленка выглядела так себе. Паршивая жрачка и холодные ночи на старом буксире дают себя знать: нос покраснел от хронического насморка, губы потрескались, лицо бледное, глаза запали. На дворе копошился неряшливый заросший щетиной мужик Миша Блохин. Вместе со всеми, под одной крышей, ему тесно. Миша чувствует свою вину, что не довез до места чужие деньги, вот и нашел занятие во дворе. Развалил, а теперь перекладывает высокую поленицу дров у сарая.

Бобрик и Костя Логинов сидели с другого края стола и толковали о документах. Элвис, вслушиваясь в чужой разговор, думал о том, что сейчас, как только он откроет рот и все расскажет, веселье кончится. Ни Бобрик, ни Логинов не знают плохих новостей, но придется их выслушать. Возможно, труды и деньги Кости пропали даром, паспорта не понадобятся. Это уж как Бобрик решит.

— Насчет фамилии мы с Радченко не договаривались, — усмехался Костян. — Он меня не предупредил, что фамилия Наливайко может тебе не понравиться. Кстати, какая фамилия тебя устроила бы: Достоевский или что покруче? Пехват-Залихватский не хочешь? А заодно уж титул: граф. Или бери выше — князь. Князь Бобрик — звучит. Любая девчонка со смеху ляжет. И ты, пользуясь случаем, возьмешь ее за бесплатно.

— Дело не в Достоевском, — замялся Бобрик. — Скажет кто-нибудь: наливай-ка. А я за бутылку хвататься буду. Не сразу привыкнешь. Правда, и моя собственная фамилия не так чтобы звучная…

— Вот именно. Я привез тебе гражданский и заграничный паспорт. Главное — это не липовые ксивы. Два шнифта за зуб даю: документы настоящие, выписанные на реального фраера. И делал ксиву конкретный чувак, которого сто раз на ржавость просвечивали.

— Да я ничего против не имею, пусть будет Наливайко, — кивнул Бобрик, закончив спор, который не успел начаться. Он вертел в руках загранпаспорт, которого у него сроду не было, переворачивал странички, смотрел на свою фотку. — Все нормально. Спасибо. Кстати, а этот Наливайко, ну, хозяин паспорта, где он отирается?

— Он уже три месяца нигде не отирается, — ответил Костян. — Лежит себе чувак, сложив ласты на брюхе. На глубине двух метров от уровня земли. И даже деревянного бушлата ему не досталось. Между нами говоря, он был редкой поганью.

— То есть его…

— То есть его пришили, — кивнул Костя. — Но об этом никто не знает. Кроме нас с тобой. И в розыск его не объявляли, потому что родственников у него нет. И друзей тоже. И не было никогда.

— Опять мне везет: паспорт мертвяка достался.

— И еще, пока не забыл, — Костян выложил на стол плотный конверт. — Здесь авиабилеты до Турции. И немного денег на первое время. Отлет завтра в восемнадцать с копейками. Сейчас не сезон, цены божеские. Снимешь комнату в недорогом отеле, а там на месте просечешь тему.

— Деньги я верну, — пообещал Бобрик.

— Живы будем — сочтемся, — махнул рукой Костян.

Щеки Бобрика порозовели, а глаза затуманились, будто это он полстакана спирта дернул, мысленно он был уже за пределами отечества, в маленькой уютной гостинице у теплого моря. На завтрак там давали кофе, а день обещал веселые приключения с девочками. А вечером… Впрочем, до таких высот фантазия Бобрика уже не поднималась. При такой жизни к фамилии Наливайко привыкнуть очень даже просто.

Элвис раздавил окурок о стенку жестяной банки.

— Вот что, парни, — сказал он. — Я, честно говоря, приехал не спирт квасить. Надо кое-что решить между нами.

Элвис еще не успел начать свою историю, но Бобрик уже нутром понял, что мечты о теплом море и горячих девушках вряд ли сбудутся. Румянец сошел со щек, а глаза потухли. Ленка села на койке.

— Минутку, — сказал Логинов. — Это уже ваши дела. А мне нужно срыгнуть по-рыхлому. У меня забита стрелка с одним чертом. И опаздывать нельзя. И еще надо успеть девчонку забросить в больницу. Вы тут будете перетирать, а она гангрены дожидаться?

— Я тоже хочу послушать, — твердо заявила Ленка. — Я тут не случайный человек.

— Некогда, — Костя постучал ногтем по циферблату наручных часов. — Время капает. Элвис навестит тебе в больнице. И там вы пошепчитесь.

Элвис кивнул головой, мол, так и будет. Навещу и пошепчемся.

— Если хочешь, езжай отсюда, — Ленка повернулась к Косте. — Без тебя до больницы довезут. Мне надо знать все. И прямо сейчас.

— Хрен с вами, — махнул рукой Логинов. — Рассказывай.

В полутемной комнате сельского дома слоился табачный был, а самогонный дух перебивал запах перестоявшей соленой капусты и огурцов, наваленных в глубокую плошку. За круглым столом, заставленным бутылками и грязными тарелками, устроился Серега Протасов, выменявший у Бобрика на харчи мобильный телефон. Веселье угасло на глазах. Осталась только эта табачная вонь и объедки в тарелках. Ночью за столом гудели еще два мужика и одна девка из местных. Сначала, когда были силы, плясали так, что матерчатый абажур люстры покачивался под потолком, а дощатый пол ходил ходуном. Потом то третьему разу сгоняли к Прокоповне за горючим. И завертелось дальше. Орали песни, Серега тренькал на гитаре и пел про мать старушку, проплакавшую глаза в ожидании сына, и какой-то централ, в котором Сереге париться пока не довелось.

Спьяну он несколько раз, выходил на крыльцо, и, набирая номера знакомых баб из Твери, пытался среди ночи выписать их сюда, в деревню, оплатив все дорожные расходы и прочее. Но, услышав в ответ только ругань, обиженный и злой, возвращался в избу. Мужики оказались некрепкими на градус, под утро разбрелись по домам, а конопатая девка, с которой Серега за неимением лучшего контингента, решил потереться, пропала неизвестно куда. Как сквозь землю провалилась, сучка. Остался только сосед через улицу Паша Теплов, самостоятельно передвигать ноги он не мог, поэтому, повалившись боком на лавку, дремал в полглаза, ожидая, когда пройдет хмельная слабость.

Серега подливал в стакан магазинского пива и, утоляю жажду, слушал, как на комоде шипел транзисторный приемник, в котором сели батарейки, а в закуте за печкой беспокойно ворочалась и тяжело стонала тетя Галя. Когда дверь открылась и в комнату ввалились два здоровенных мужика, Серега подумал, что явились новые гости, но тут же отогнал эту мысль. Мужики незнакомые, прикинутые по фирме. Такие фраера в эту глушь по праздникам не заворачивают.

— Кто тут хозяин сотового телефона? — Краснопольский подошел к столу, встав напротив Сереги, осмотрелся по сторонам, будто искал кого-то. — Ты что ли?

— Я хозяин, — Серега привстал со стула, решив, что проезжим фраерам нужно срочно позвонить, а свой телефон екнулся. — А откуда вы узнали? Ну, что мобила у меня?

— На всю деревню у тебя одного телефон, — ответил Фомин.

Настроенный на продолжение праздника, Серега потянулся было к бутылке, махнуть, как положено, за знакомство. Пашка Теплов сел на лавке, потряс тяжелой головой, поднял взгляд на гостей и недобро прищурился.

— Слышь, мужики, вы кто такие?

Вместо ответа, Краснопольский вцепился пятерней ему в волосы. Резко опустил руку, и так приложил Пашку мордой об стол, что на пол слетела пара тарелок, а на клеенку брызнула кровь. Снова рванул голову за волосы, и толкнул ладонью в затылок. Что-то хрустнуло, кажется, Пашкин нос. Краснопольский, дернув за волосы, поднял молодого человека на ноги, шагнув вперед, въехал ему тяжелым кулаком в левый глаз. Пашку отбросило в угол, в падении, он зацепился за лавку, проехался затылком по стене. Наконец грохнулся на пол, уронил голову на грудь и распустил красные сопли.

Бутылка выскользнула из дрогнувший Серегиной руки, покатилась под стол, самогон разлился по доскам. От страха хмель выветрился из головы, а ноги занемели. Из своего закутка, отдернув занавеску, выглянула больная тетка. Серега не понял, откуда вылетел кулак, кто из приезжих его ударил. Слетев со стула и перевернувшись через голову, он увидел потолок и свои ноги. Почувствовал щекой шершавые доски пола и выплюнул изо рта сломанный зуб. Он хотел подняться и получил ногой в грудь. Хотел что-то сказать и ему добавили в печень. Серега захотел закричать, позвать на помощь, но крик застрял в горле. Кто-то из фраеров, ухватив его за шею, поволок вон из дома.

Ландау вылез с заднего сидения БМВ, чтобы поразмяться, и теперь безучастно разглядывал то, что происходило на дворе дома, за жидким штакетником забора. Краснопольский за волосы вытащил из избы парня с лицом, перепачканным кровью, пинками сбросил его с крыльца, спустился вниз по ступенькам. Снова вцепился в волосы хозяина дома, поднял его на ноги, поставил перед железной бочкой, полной воды. И несколько раз макнул малого ниже плеч. Снова окунул голову в воду и не спешил ее вытащить.

Ландау подумал, все его страхи остались позади. Объяснение с Краснопольским состоялось, и теперь, когда поиски Бобрика близки к концу, глупо ждать неприятностей. Надо ждать премиальных. Ландау, редко позволявший себе сигарету, закурил, с наслаждением задержав в легких горячий дым. Позади БМВ стоял джип с какими-то незнакомыми людьми, в салоне трое кавказцев, за рулем русский.

Этих попутчиков полчаса дожидались на шоссе. Когда они подъехали, Краснопольский вышел из машины, коротко переговорил с водителем, вернулся обратно и погнал бумер дальше. Ясное дело, Приз хочет, чтобы на этот раз все прошло гладко, чтобы его не подстрелили как Месяца, поэтому прихватил с собой эту бригаду. Впрочем, Ландау эти дела по боку, он свое дело сделал, теперь остается понаблюдать за происходящим, а потом, когда все кончится, он двинет на поезде в родной город.

— Клянусь, я купил этот телефон у одного парня…

Скороговоркой выпалил Сергей и получил удар коленом ниже пояса. Колено лишь скользнуло по мужскому достоянию, врезалось в бедро, но Серега завыл, сложился пополам, симулируя страшные мучения. Он видел, как дрогнула занавеска на окне, это тетка высунула любопытный нос. Ей интересно, как племянника форменным образом убивают на ее дворе. Вот же старая гнилая поганка.

— Ай-ой, — стонал Сергей, в тайне надеясь, что его пожалеют и до смерти не прибьют. Он попятился к сараю и даже опустился на колени, подумав, что ему давно пора убраться из деревни восвояси. Он загнал теткиных свиней, снял жирный бульон. А потом, когда уже купил билет на автобус до Твери, в голову стукнуло, что на теткином дворе остается молодой нетель. И Серега вернулся. Словно по заказу в деревню заехал заготовитель, какой-то незнакомый армяшка. Пользуясь случаям, Серега свел корову со двора и взял хорошую цену. Деньги оттягивали карман, грех не гульнуть. И вот он квасит уже второй день, аж самогон в горло не лезет. Вчера он твердо решил уезжать, даже пошел к сельпо, куда один раз на дню сворачивал рейсовый автобус. И опять не судьба.

В бедовую голову пришла новая интересная мысль: может статься, заболевшая тетка вообще не встанет. Отойдет, так сказать, в мир иной. А ближе племянника родни нет. Значит, можно с толком распорядиться теткиным домом и другим имуществом. Нажитое добро соседки разберут, хоть за сколько. И на дом покупатель найдется, у тетки хороший теплый пятистенок с печкой, да еще постройки на скотном дворе. Куда уедешь от этого добра. Если все выгорит, — решил Серега, вот тогда такая гульба развернется по всей масти, чертям тошно станет. И вот развернулась. Глупо, как глупо. Надо было уезжать.

Краснопольский, ухватив Сергея за глотку, выпрямил его. Прижал к стенке сарая, сдавил пальцами шею.

— Ну, кончай мычать, тварь поганая. Говори.

— Его Сашкой зовут, — пробормотал Сергей. — У них какая-то компания. Бомжи, пьянь чертова. Сволочи, одним словом. Отираются на затонувшим буксире. Прячутся от кого-то. Вот и все, что знаю. На машине тут рукой подать. Если бы я знал, что он такая падла.

Краснопольский, коротко размахнувшись, съездил Сергею по шее, оторвав его от стены сарая, повернул в себе задом.

— Поехали, покажешь.

И пнул носком башмака в зад. На этот раз попадание оказалось точным. Сергей чудом устоял на ногах, но про себя решил, что от этого ужасного удара у него, рупь за сто, лопнула прямая кишка. Боль такая, будто в зад перо вогнали и повернули против часовой стрелки.