Глава 26
Стас Гуляев спал глубоко и спокойно. Приснилось ему что-то из прошлого. Важный отрезок жизни, всего лишь одно утро, определившее всю дальнейшую судьбу…
Над Нью-Йорком распустился розовый бутон чистого неба. На душе Стаса тоже не было ни единого облачка, омрачавшего прекрасное настроение. Он постоял в прихожей перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Поправил узел бордового в голубую полоску галстука, проверил, торчит ли из нагрудного кармана треугольник шелкового платочка и тщательно ли наглажены брюки. Смазанные гелем волосы отливали золотом, очки с простыми стеклами придавали физиономии значительность, которой не хватало в жизни.
– На работу собрался? – спросил появившийся из комнаты отец.
– Сегодня я взял отгул. – Стас подумал, что отец не заметил ни его шикарного костюма, ни модной стрижки.
– Почему ты взял отгул? – проскрипел отец. – Заболел?
– Позже объясню. – Стас подхватил портфель. – За ужином. Наверное, этот ужин съедим в «Национале». Будем запивать лобстеров шампанским.
– В «Националь» ты обещаешь отвести меня уже десять лет. Но дальше диетической столовой мы пока не ходили.
Стас вышел на улицу, дошагал до ближайшей станции метро, сел на поезд-экспресс, следующий без остановок из Бруклина до южной части Манхэттена. В поездке он думал, что портфель, местами потертый, выглядит как-то несолидно. В нем помещался перевод статей из западных научных журналов, посвященных методикам и технологиям добычи золота в условиях вечной мерзлоты. Когда-то Носков владел несколькими крупными артелями, которые мыли золото на русском Севере. Свой бизнес он продал или, скажем так, был вынужден уступить более влиятельным людям; но до сих пор старик интересовался вопросами передовой технологии золотодобычи.
Переводы выполняло агентство «Двести языков». С секретарем этой конторы по имени Сара Зоркина он был неплохо знаком, и получить готовые переводы не составило труда. Накануне Стас позвонил в офис Олега Ивановича. Сказал, что журнальные статьи будут доставлены, как обычно, к девяти утра. Он изучил распорядок дня Носкова: по средам с девяти до полудня тот всегда торчал в своем офисе. То ли решал мелкие вопросы, то ли просто пил кофе и читал газеты.
Стас поднялся на поверхность, прошагал квартал и остановился возле витрины, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркальном стекле. В начищенных до блеска ботинках и самом лучшем костюме, взятом напрокат в магазине-ателье «Лейбман и сыновья», он выглядел на миллион долларов. Стас заспешил вверх по улице, решив про себя, что его старая жизнь кончится сегодня.
О состоянии Олега Ивановича Носкова ходили легенды. Посвященные люди утверждали, что этот человек пусть не самый богатый из всех русских, живущих по эту сторону океана, но он не беднее… Далее следовал перечень из трех фамилий, которые частенько поминал журнал «Форбс». Сплетням Гуляев верил больше, чем «Форбс». Журнальные статьи немного стоят. Российские богачи научились надежно прятать свои капиталы, и никакому изданию, даже самому авторитетному, не узнать, сколько денег раскидано по тайным счетам от Швейцарии до Каймановых островов.
Гуляев давно проявлял интерес к жизни богатых русских в Нью-Йорке, собрал множество газетных вырезок, облазил Интернет, выясняя, кто кого круче. И решил: достаточно лишь познакомиться с таким человеком, а дальше… Дальше появится шанс построить обеспеченную и спокойную жизнь, о которой бедные соотечественники и мечтать не смеют. Правда, на этом тернистом пути немало трудностей. К русским мультимиллионерам непросто подобраться. И чертовски трудно стать для такого богатея незаменимым человеком. Пока прежние попытки Стаса кончались неудачей. Не так давно он не без труда добрался до приемной одного мультимиллионера, но дальше его не пустили. Там требовался человек со знанием китайского языка.
Во второй раз повезло больше. Стас попал на собеседование к личному секретарю одного из влиятельнейших русских бизнесменов. Тупой бессодержательный разговор десять минут крутился вокруг бейсбола, потом неожиданно оборвался. Стас понял, что место, на которое он метил, уже занято.
…Стас взлетел на лифте на сорок второй этаж, прошел длинным коридором между двумя рядами темных дверей и оказался перед стеклянной стеной, за которой помещалась стойка секретаря. Двое мужчин в ожидании приема листали журналы. Секретарь, черная женщина лет сорока пяти в строгом костюме, подняла взгляд на Стаса, выслушала его и стала ждать, когда он вытащит конверт с переводами.
– Простите, я бы хотел лично передать бумаги, – сказал Стас. – В фирме «Двести языков» я не курьер, а переводчик. И сам работал над этим текстом. Там есть пара моментов, которые я бы хотел объяснить заказчику. Потому что могут возникнуть вопросы. Дело касается давления воды, которое подается в машину. Там написано….
– Я доложу Олегу Ивановичу, – улыбнулась секретарь. – Вы все расскажете сами. Если он захочет слушать. Вы русский?
– По паспорту американец.
Стас занял один из свободных стульев и уставился в экран телевизора. По Си-эн-эн шла программа «Комната новостей». Стас думал о том, что, если удастся попасть в кабинет Носкова, он выиграет самый важный поединок в своей жизни. В этом нет сомнений. Информацию о Носкове Стас начал собирать с того дня, как Олег Иванович поселился в Нью-Йорке и купил квартиру на Пятой авеню. Он навел справки и пришел к выводу, что риелтор надул покупателя как минимум на три миллиона баксов. Значит, старик не очень смыслит в недвижимости, а его советников надо спустить с лестницы.
Носков купил «Линкольн» представительского класса. Конечно, в его гараже со временем соберется много машин, но начинать с «Линкольна» не следует. Лучше всего взять «Бентли». Но если жалко денег, подойдет «Астон Мартин» последней модели. Шикарный стиль и намек на то, что хозяин тачки спортивен и не чужд здорового авантюризма. К Носкову сейчас приглядывается много людей, а он совершает ошибки, которые даже не замечает. За последние три месяца досье на Носкова перестало умещаться в портфеле, а Стас получил представление о характере, пристрастиях и жизненном укладе этого человека, его привычках и слабостях.
Наверняка Носков был хорошим бизнесменом там, у себя в России, с ее законами и порядками. Но здесь, в Америке, он не умел жить с размахом. У него пока еще нет высококвалифицированных помощников, нет хороших финансовых советников. Люди из здешнего окружения помогают разбрасывать деньги направо и налево. И сами же эти деньги подбирают. Стас решил для себя, что должность секретаря по особым поручениям при Олеге Ивановиче – предел сегодняшних мечтаний. А завтра видно будет.
Приемная опустела, куда-то подевались мужчины, читавшие газеты. Секретарь, выглянув из-за своей стойки, сказала, что господин Гуляев может войти.
Кабинет Носкова оказался огромным помещением, нескладно обставленным, со множеством книжных стеллажей, несколькими столами и плазменными панелями, развешанными по стенам. Еще тут были кресла разных расцветок и размеров, восточный ковер ручной работы. Хозяин, одетый в белую рубаху без галстука и помятые брюки, сидел за необъятным столом возле окна с видом на Манхэттен. Он расправлял газетную страницу, будто собирался читать.
– Привет. – Носков мельком взглянул на посетителя. – Мне сказали, у тебя какие-то замечания по технологии промывки золота?
– Не у меня, – Гуляев положил на край стола конверт с переводами. – Тут в одном переводе не совсем вразумительный момент. Вода к породе подается под давлением…
– Ничего, я разберусь, – Носков уставился в газету. – У тебя еще что-то?
– Дайте мне четыре минуты, чтобы изложить мое дело, – сказал Гуляев, замечая, что голос звучит не так твердо, как хотелось бы. – А пока посмотрите вот это.
Он положил на стол пару страниц текста, таблицу, аккуратно вычерченный график и отступил назад.
– Это траты, которые вы совершили за два последних месяца. А вторая колонка цифр – это те деньги, которые можно было сэкономить.
– Что вы хотите? – Носков смотрел на посетителя с недоумением.
– Я почел бы за счастье стать вашим консультантом или секретарем. Я многое умею, многое знаю. Я хороший переводчик, отлично готовлю, разбираюсь в автомобилях, прекрасно знаю Нью-Йорк и его окрестности. Я могу заменить телохранителя, потому что владею карате и умею стрелять. Я интересовался тем, что о вас писали в газетах. Вы попусту теряете огромные деньги, совершая некоторые дорогие приобретения. Вам не хватает дельного консультанта.
Стас говорил еще минут пять. Носков молча выслушал его, отодвинул в сторону газету и сказал:
– Я напрасно потерял с вами время. В переводчиках и секретарях не нуждаюсь. Теперь же не смею задерживать.
Гуляеву показалось, что он пропустил сильный удар в подбородок. Но каким-то чудом удержался на ногах. Стас не ждал такого ответа; он был уверен в победе, потому что все его аргументы логичны, доказаны цифрами и обоснованы. Он был зол на тупого старика, который не видел или не хотел увидеть в нем ценного помощника. Стас был согласен работать за небольшие деньги, Носков мог бы проверить его в деле. И не пожалел бы о положительном решении, потому что все затраты на содержание такого помощника окупились бы с лихвой. Но не захотел.
Стас повернулся и медленно пошел к двери, но вдруг остановился, заметив на стене большую фотографию девушки. Светлые волосы до плеч, прямой нос. Голубые глаза, кажется, заглянули в самую душу Стаса. Да, за этой девушкой он пошел бы на край света. Только такие женщины не попадались Стасу ни на улице, ни в кафе. И на край света не звали. Эта минутная задержка определила судьбу Стаса.
Старик неожиданно ожил.
– На фото моя дочь, – сказал Носков. – Совсем взрослая. Нравится?
Стас обернулся. Почему-то вылетело из головы, что где-то в России у Носкова живет взрослая дочь.
– Очень нравится, – сказал Стас. – Просто слов нет.
– Она замужем, – проворчал Носков. – К сожалению, замужем… И ко мне приезжает редко. Так что у тебя нет даже шанса с ней познакомиться.
Стас молча пожал плечами.
– Послушай, что скажу. – Носков отложил газету. – Никогда не учи обеспеченного человека, как тратить деньги. Неужели ты думаешь, что я не знаю цену той квартиры на Пятой авеню? Или от тебя первого услышал, что «Линкольн» – не самая подходящая для меня машина? Если надо купить приличную яхту или самолет, я просто возьму в руки справочник или открою журнал «Робб Репорт».
Гуляев переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить.
– Ты говорил, что разбираешься в машинах? Мне нравятся кое-какие раритеты пятидесятых-шестидесятых годов. Я хочу собрать небольшую коллекцию. Скажем, экземпляров сто – сто десять. В этих пределах. Разумеется, никаких копий, только оригинальные модели.
– Я работал на большом автомобильном аукционе в соседнем штате, – Стас почувствовал, как сердце в груди забилось чаще. – Я куплю и продам любую машину. По самой выгодной цене. Я разберу и соберу ее по винтику.
– В карты ты играешь? Блатные игры: сека, бура…
– Запросто. Я знал одного парня, который в этих играх большой специалист. В России он сидел в тюрьме для малолетних преступников.
– Да… А то хочется иногда перекинуться, – сказал Носков. – Я еще на Севере пристрастился к этим играм. А партнера не найти.
В тот вечер Стас впервые отвел отца в «Националь», заказал лобстеров и бутылку шампанского. А через полгода он стал ближайшим помощником Носкова…
…Стас проснулся неожиданно, будто кто-то толкнул его в грудь. Где-то близко ударил одиночный выстрел. Громкий хлопок, за ним другой и третий. Похоже, стреляли из ружья. Он подумал, что поспал совсем недолго, час или около того. Но за это время произошло что-то важное. Стас вспомнил того заросшего бородой богатыря, что привел его сюда, и передернул плечами, будто в ознобе. Затем поднялся вверх по ступенькам, уперся плечом в плиту из песчаника, закрывавшую склеп с наружной стороны. Постарался опрокинуть ее, но не смог.
* * *
Паша Пулемет и Эльдар Камов увидели кладбище с вершины песчаного холма. Прямо у подножья приютилась будка с высокой, нещадно дымившей трубой. Ветер спиралью закрутил темный дым. Тут же, возле входной двери, прогуливался беспризорный осел, поодаль стояла двухколесная телега.
Растянувшись на песке, еще не нагретом солнцем, друзья разглядывали окрестности. Через бинокль хорошо видно, как пара кривоногих уродов, одетых в матросские тельняшки, копается посередине кладбища. Они опрокинули осыпавшееся надгробье, сдвинули его в сторону, металлическими палками разворотили цоколь могилы, выполненный из того же песчаника. Затем сели в тени другого надгробья и, выкурив по сигарете, взялись за лопаты. Видно, эти парни шуруют в могилах, забирая все ценное, что можно найти. Большинство памятников и надгробий не пощадили солнце и ветер. Камни растрескались и осыпались, но и среди этих останков можно выделить богатые захоронения.
Мародеры, похоже, приезжают сюда не первый раз, видно около полусотни раскопанных ям. Эльдар внимательнее осмотрел местность и приметил еще двоих мародеров. Один в тельняшке махал лопатой; второй валялся на песочке в стороне и, надвинув на глаза козырек бейсбольной шапочки, смолил сигарету. Рядом у надгробья стволами вверх стояли два охотничьих ружья. Продолжив наблюдение, Эльдар увидел еще одного человека на дальней окраине кладбища возле ограды. Он уже выкопал яму по пояс и теперь вылез из нее, чтобы передохнуть. Надо понимать, что в хибаре с высокой трубой находился по крайней мере еще один человек. Итого шестеро.
Паша Пулемет лежал рядом и сосредоточенно грыз пластиковую зубочистку. Он хотел что-то прошептать, но передумал. Из-за дальнего угла кладбищенской ограды вдруг вышла Алла, одетая в джинсы, майку и трикотажную светлую кофточку с разорванным рукавом. Она шла медленно, прихрамывая на правую ногу. Светлые волосы, еще недавно такие красивые, с золотым отливом, сделались серыми, какими-то безжизненными. Лицо бледное, то ли от усталости, то ли от страха. За женщиной шагал верзила, заросший густой бородой. В руках он держал палку с железным наконечником, на поясе брюк болтался семизарядный револьвер.
– Ну вот, а ты говорил, – сказал Эльдар.
– По поводу чего я говорил? – Пулемет достал новую зубочистку. – И что именно?
– Говорил, что теперь мы хрен чего найдем.
– Я этого не говорил. Тебе, видно, солнце голову уже напекло.
– Не говорил, значит, думал, – ответил Эльдар.
Паша поморщился и не стал отвечать на эти тупые подколки. Эльдар не мог скрыть торжества. Это была еще не победа, но до победы оставался всего лишь шаг. Он отполз в сторону, вытащил из подсумка спутниковый телефон, набрал номер и сделал короткий доклад. Тусклый усталый голос Гурского вдруг обрел новое свежее звучание. Босс словно выплюнул изо рта кашу и заговорил твердо и четко. Он попросил уточнить координаты на месте.
– Приемник GPS в машине остался, – ответил Эльдар. – Ориентируйтесь на сигнал приемника. А мы рядом.
– Тогда так: кончайте там все без меня, – приказал Гурский. – Ты за старшего. Алла нужна нам живая, понял? Живая и здоровая. Потом поищите ее спутника. Он должен быть где-то там. Кончите этого парня и возвращайтесь к машине. К этому времени я постараюсь туда добраться.
Гурский пару секунд решал, выкладывать ли неприятные известия или пока попридержать их. В итоге ничего не сказал, попрощался и дал отбой. Эльдар занял прежнюю позицию, вопросительно посмотрел на Пашу Пулемета. Тот, усмехнувшись, сказал:
– Если мой житейский опыт меня не подводит, то все произойдет так. Эти парни сейчас потрахают Аллу, а потом ее прикончат.
– Тогда какого хрена мы ждем?
– Нельзя зайти в эту будку и начать стрельбу, – покачал головой Пулемет. – Шальная пуля обязательно заденет Аллу. Это закон подлости. И что мы с ней будем делать? Ну, с мертвой или раненой? Подождем. Пусть эти парни ее поимеют. Потом выйдут на воздух отдышаться – и тогда они наши.
Высказав эту мысль, он принялся скрести голову ногтями, вычесывая из волос песок.
* * *
Алла сидела на деревянном ящике возле окна и глядела, как хозяин будки шурует в печке железным крюком. На другом ящике у двери сидел молчаливый бородатый человек, что привел ее сюда. Он смолил сигарету и, складывая губы кружком, выпускал изо рта кольца дыма.
– Я ведь тебе жизнь спас, – Егор бросил на пол железный крюк и закрыл дверцу печки. – Если бы не я, ты бы насмерть замерзла, сидя ночью возле двери.
– Насмерть замерзла? – переспросила Алла.
– Тут ночи очень холодные, – кивнул Егор. – Ты того не заметила, потому что все время бежала. А потом села и… Да, могла насмерть замерзнуть. Я так понимаю. Поэтому я твой спаситель, вот так. А долг платежом красен. Я первый, а уж ребята потом. Как говорится, становись в очередь.
Егор бросил красноречивый взгляд на тюфяк с гнилой соломой. Мол, не маленькая, сама все должна понимать, без лишних объяснений. Но Алла сидела молча, уставившись в запыленное подернутое паутиной окошко, выходившее на дорогу. Егор придвинул ближе к женщине свой ящик, сплюнул и сказал:
– Ты не смотри, что у меня туберкулез. Я вообще-то мужик крепкий, жилистый. И еще я везучий, добычливый. Со мной не пропадешь. Вон в углу консервы. Бери банку, если хочешь.
– Я не хочу есть, – Алла покачала головой.
– Ладно, это позже, – в голубых глазах Егора плясали оранжевые огоньки. – Ты если что – только скажи. Одно твое слово – и все сделаем. Добро?
Он придвинулся ближе, положил руку на плечо Аллы.
– Я не люблю, чтобы силой, понимаешь? Всегда лучше, чтобы по согласию.
Бородач, сидевший у двери, стал проявлять первые признаки нетерпения. Не отрываясь он смотрел на женщину, рисуя в своем воображении яркие эротические сценки, проводил языком по верхней губе и сглатывал слюну. Он был тут не простым копателем – он был бригадир, второй начальник после Егора. И эту бабу он возьмет, как только Егор сделает свое дело. Но долго ждать не хотелось. Бородач сдвигал и раздвигал ноги, чувствуя, как горячая кровь бежит по жилам, а возбуждение накатывает горячими волнами.
– Ну, что мы тут, как нищие, сидим? – Егор поднялся. – Пойдем вон приляжем. А то за разговорами долго не управимся.
Неожиданно Алла вскочила на ноги и рванулась к двери. Но Егор словно ждал этого момента, откуда-то сзади выставил ногу, на которую налетела женщина. Падая, задела бородача, сидевшего у двери. Соскочили резиновые сандалии, рукав кофточки лопнул по шву. Егор схватил пленницу за голову, намотал волосы на пальцы, сжал кулак. Он и вправду оказался жилистым и сильным.
Бородач, подскочив, попытался ухватить Аллу за ноги, но пропустил удар пяткой в пах. Минуту он недвижимо стоял посередине комнаты и тихо стонал, зажав ладони между ног. Егор, не отпуская волосы своей пленницы, размахнулся свободной рукой и ударил ее ладонью по лицу. Алла успела по-кошачьи выбросить вперед руку, в кровь расцарапав лицо Егора. Он ощерил крупные коричневые от табака зубы, зарычал по-звериному. И снова ударил, на этот раз сильнее. Левая половина лица Аллы сделалась горячей, будто на нее плеснули кипятком.