Глава девятнадцатая

– Локт, – Кинт натянул поводья, остановил лошадь и, немного свесившись налево, кивнул на яичную скорлупу, которая хорошо выделялась на пожелтевшей и увядшей траве с обильно засыпавшей ее опавшей листвой, – и когда это закончится?

– А может… может, это кочевники? – Локт попытался защитить таинственного обжору и неряху из своего звена разведчиков.

– Ну-ну, кочевники… Сам-то веришь?

– Не верю, господин капитан! – Локт привстал в стременах.

– А в морду? Я же просил.

Болье, который ехал позади, внимательно слушал странный диалог. Кинт почувствовал его взгляд на себе, повернулся и сказал:

– Вот этого… эм… держись от него подальше, плохому научит, – Кинт кивнул на Локта, – я тебя охранять поручу капитану Брэтэ, вот там и дисциплина, и службе научишься.

На опушку леса выехали два всадника – разведчики из звена Локта, а один из них что-то жевал и дурацки улыбался, радуясь возвращению командира.

– Ну вот, а я что говорил? Локт, все, шутки кончились, прими меры.

– Так есть, госп… эм… мастер-жандарм Кинт, – ответил Локт и, показав кулак жующему бойцу, сделал страшное лицо, как ему казалось, а потом приказал: – Один дозором, второй замыкающим… ведите к лагерю.

Лагерь был устроен на нескольких полянах в хвойном лесу на пологом склоне холма. Здесь, выражаясь военным языком, был глубокий тыл северян, разъездов противника мало, как, собственно, и самого противника – места дикие. Разве что чуть севернее железная дорога и торговый тракт, ведущие в Конинг, которые охраняются патрулями кавалерии северян. И уже в полудне пути стояли войска противника, взявшие Конинг в осаду.

– Есть что-нибудь про Сэт? – Григо прибежал от обозников, ломая кусты по пути.

– Есть, – сказал Кинт и спрыгнул с лошади, – в Латинге были бунты, и она уехала на юг, с Мадэ и еще одной моей знакомой, обещала, как только устроится, написать Тьетэ.

– Не знаю даже, радоваться этому или нет…

– В любом случае она поступила правильно, осталось дождаться письма от нее.

– Ну, напишет она письмо, а мы-то как узнаем об этом? – спросил Григо, теребя упряжь лошади Кинта, отчего кобыла сделала попытку его укусить.

– Теперь у нас есть возможность дать телеграмму и получить ответ, – Кинт кивнул на Болье, не без удивления рассматривающего лагерь, – телеграфист из штаба.

– Даже так? – удивился Григо. – Похоже, на наш отряд кое-кто сделал ставку.

– Да, Григо, и более того, для нашего отряда уже есть задание… ну, обо всем по порядку, я попрошу тебя, пройди по командирам и объяви о срочном заседании штаба. И размести пока телеграфиста. Болье! – Кинт поманил рукой жандарма. – Иди с ним, это командир ополчения Григо, он покажет, где тебе разместиться.

Через полчаса суета, связанная с прибытием Кинта, успокоилась, и на одной из полян, где был сооружен большой штабной шалаш, установилась тишина. Двое караульных, по распоряжению Брэтэ, с суровым видом встали у входа в шалаш. Внутри на нескольких шкурах вокруг тлеющего, но дающего тепло кострища расселись командиры. На жердях висели пару масляных светильников, было достаточно света, чтобы разглядеть лица.

– Рад всех вас видеть, – сказал Кинт, внимательно заглядывая всем в глаза, – капитал Брэтэ, хочу сначала услышать от вас, как прошел переход всего отряда?

– Прогулкой точно не назвать, – Брэтэ был серьезен, – потеряли двенадцать бойцов и кое-что из обоза тоже пришлось бросить… Самыми нелегкими были первые двое суток, разведчики, замыкавшие мою колонну, сообщили о преследовании, пришлось оставлять засаду и менять маршрут.

– А что за преследователи, северяне? – нахмурился Кинт.

– Наемники. Никто не ушел. Но потом патрульный скревер, отсырей его капсюль! Картечью по обозу – пришлось коней добить, а бойцов, что сразу погибли, даже проводить к небесам не получилось. – Здесь Брэтэ заскрипел зубами так, что, казалось, на весь лес слышно. – Самое последнее дело для командира – оставить мертвых…

– На вас, Брэтэ, были еще и живые.

– Вот только этим и успокаиваю свои седины, – вздохнул старый вояка, – ну, а потом, когда оторвались и началась чаща, стало легче, шли с привалами и даже удалось совершить налет на какой-то небольшой гарнизон, хоть душу отвели да за ребят отомстили.

– Успешно?

– Еще бы! Отбили два десятка рабов, захватили десяток лошадей, фураж, провиант и немного оружия.

– Люди, которых отбили, есть военные?

– Нет, – ответил за Брэтэ Григо, – все местные, из той деревушки, где гарнизон стоял, всех ко мне, в ополчение.

Затем Пьент доложил о том, как провел свой отряд тихо и без единого выстрела. После него Ракэ, для отряда которого переход в целом был удачным, за исключением двух столкновений уже на подходе к новому лагерю с кочевниками. Их присутствие в этих местах нисколько не удивляло, кочевники тоже уходят подальше от войны. Выслушав всех и немного помолчав, набивая трубку, Кинт рассказал о новых задачах отряда, раздал газеты, а одну из карт отдал Брэтэ.

– Значит, – рассматривая карту в свете масляной лампы, сказал Брэтэ, – скоро опять в путь?

– Да, – кивнул Кинт, – скоро в путь, после которого намечается большая драка.

– Что ж, не знаю, как относиться к произошедшему в терратосе с началом войны, но то, что власть в руках генералов, уже хорошо…

– Может быть, на данный момент, пока идет война, – сказал Григо, – а потом? Управлять терратосом, это не в казармах командовать.

– Война не скоро закончится, – сказал Ракэ и поморщился, будто от кислых квашеных овощей, – а потом нет уже никакого терратоса по сути.

– Сейчас наше дело бить северян, – резюмировал заседание штаба Кинт, – завтра день на сборы и послезавтра, как рассветет, выходим на восток. И вот еще что… Вот-вот ударят морозы, Григо, проследи, чтобы бойцы не мерзли.

– Уже. Все, что было в обозе – раздал.

– Главное, придумали, как ноги в тепле держать, – улыбнулся Ракэ и продемонстрировал натянутые на голенища сапог отрезанные от бушлатов и шинелей северян рукава.

– Умно, – хмыкнул Кинт и посмотрел на свои избитые о камни сапоги.

– Сейчас принесу. – Григо вышел из шалаша, а спустя несколько минут вернулся с пошитыми для утепления сапог шкурами. – Вот, Ракэ у кочевников взял.

– А у них кроме шкур и брать-то нечего, – буркнул Ракэ, – так, пара револьверов, остальное все старье, из которого стрелять опасно – или без глаз, или без рук останешься.

– Спасибо всем… Что ж, тогда расходимся, надо готовить отряд к походу.

Сарт прибежал к штабному шалашу сразу же, как только закончилось совещание командиров, и Ракэ вернулся к своему отряду и отпустил его. Они с Кинтом пили горячий настой из трав, Сарт то без умолку тараторил и рассказывал о переходе к новому лагерю, как устроили в распадке засаду кочевникам, то слушал рассказ Кинта о том, что Тьетэ смог выбраться из Тека, о том, что случилось с терратосом с началом войны, о Сэт и о Моресе. В один момент Кинт заметил, что Сарт его уже не слушает, а привалившись спиной к вьюку и вытянув ноги к кострищу, разомлел от тепла и уснул. Кинт не стал его будить, прикрыл бушлатом, а сам оделся и вышел из шалаша.

– Не пускать никого, – сказал Кинт одному из караульных и потом добавил, обратившись ко второму: – А ты со мной, пройдем по лагерю.

Позже, убедившись, что Болье со всеми своими тюками охраняется целым звеном жандармов, охранение лагеря исправно несет службу и вокруг все спокойно, Кинт снова вернулся в шалаш, где и сам наконец-то уснул.

С утра все занимались сборами, подготовкой снаряжения и груза. Кинт, Локт и Ракэ, просидев над картой, спланировали маршрут, и ранним утром следующего дня дозорные Локта выехали вперед, а спустя пару часов и весь отряд потянулся лесными тропами на восток. Через четыре дня относительно безопасного перехода отряд пришел в леса за перевалом, что севернее Конинга. За время пути враг ни разу не побеспокоил отряд, а вот погода… на второй день пути снова пошел снег, и он уже точно не растает до весны. Затем поднялся ветер, началась пурга, колючий снег летел в лицо, порывы ветра выбивали из глаз слезы, и уже ощутимо хватал мороз. Но команду остановиться и переждать пургу Кинт не отдал, а наоборот, приказал всем прибавить ходу.

– Умотаются все с началом похода, – подъехал к Кинту Ракэ и сказал, закрывая лицо от ветра: – Может, остановимся, пока пурга не уляжется, вон под тем холмом?

– Нет, Ракэ! – Кинт наклонился в седле к нему и, обняв за плечо, стал перекрикивать ветер: – Гарнизоны врага, окружившие Конинг, близко, в такую погоду они не отправят разъезды, и самое главное, потом, когда уляжется пурга, будут видны следы. Пурга наш союзник, Раке, поезжай вперед, передай мой приказ – еще прибавить ход!

Ракэ понимающе кивнул, наподдал пятками лошади, и та, неохотно повинуясь, поскакала вперед.

– Вот видишь? – Кинт протянул подзорную трубу Ракэ. – Гарнизон не маленький.

Кинт, Локт и Ракэ, укрывшись в хвойнике на холме, наблюдали за гарнизоном противника, расположившимся севернее Конинга в шахтном поселке. До войны здесь были каторжане и жандармы охранного корпуса, ни тех, ни других теперь не видно, только враг. Пурга успокоилась и появилась возможность разглядеть все подробно.

– Да, ты был прав, проскочили удачно, прямо у них под носом. – Ракэ вернул подзорную трубу Кинту.

– Локт, оставишь здесь пару наблюдателей, пусть следят да по сторонам посматривают, в этих местах черных волков много, – Кинт показал рукой на щеку, – это как раз от них… автограф.

– Так есть.

– Все, отползаем, надо устраиваться и на всякий случай подготовить позиции для обороны лагеря.

После обеда, когда все мероприятия по обустройству лагеря были выполнены, Кинт наблюдал, как Болье с помощью нескольких бойцов соорудил небольшую палатку и внутри собирал из узлов и деталей эфирный телеграф. Спустя час Болье полез на дерево, где почти на самой верхушке закрепил причудливую конструкцию из медной полосы, а шнур от нее опустил в палатку. Кинт перевел взгляд на Григо, который со знанием дела и с отцовской заботой крутился с обозниками. Он что-то настойчиво и терпеливо объяснял деревенскому мужичку в трофейной шинели, подпоясанной поясом с револьвером. Сарт, Зар и расчет картечницы возились с орудиями, Зар внимательно осматривал собранное на лафете скорострельное орудие, Сарт, добывая из небольшого мешочка патроны, набивал ими магазины, они переговаривались, было заметно, что они неплохо сдружились. В другой стороне лагеря Брэтэ прохаживался перед строем из двух дюжин бойцов, эмоционально размахивал руками – наверняка бранился. Старый вояка вообще, если кого не отругает или не пообещает расстрелять, то считает, что день зря прожил. Наконец Брэтэ закончил, отдал приказ, и бойцы группами по несколько человек разбежались в разные стороны лагеря – усиление охранения… старый жандарм знает свое дело.

– Господин кап… – Болье подошел к Кинту, но осекся и посмотрел по сторонам. – Кхм… Мастер-жандарм Кинт, телеграф готов к работе.

– Ну, пойдем. – Кинт постучал трубкой по стволу дерева, вытряхивая пепел, убрал ее в карман и решительным широким шагом по снегу направился к палатке с телеграфом.