Проблема метода, понимаемого в широком, философском смысле, а именно, с точки зрения марксистской философии, впервые была поставлена К.Н. Корниловым в докладе «Современная психология и марксизм».

Делая первую попытку «применить марксизм к области психологии» [48, с. 41], ставя вопрос о том, во что «должна превратиться психология под влиянием марксизма» [48, с. 42], Корнилов, помимо переосмысления с точки зрения марксизма «самого объекта психологии» [48, с. 42], затрагивал также проблему современной психологии, «требующую разрешения и могущую найти такое разрешение в марксизме, которая касается выяснения принципов, которым подчиняется течение психических процессов» [48, с. 49]. Марксистская психология должна подойти к разрешению этой проблемы «с точки зрения того диалектического метода, который оказался столь плодотворным в применении как к процессу течения общественной жизни, так и вообще биологического развития. Поскольку же психические процессы являются лишь частным видом общебиологических процессов, постольку и основные принципы течения психической жизни могут быть вскрыты именно на этом пути применения метода диалектического материализма к области психологии» [48, с. 49-50].

Далее Корнилов указывал: «Я не даю разрешения этой проблемы сейчас, ибо это требует специального исследования, но едва ли может быть сомнение в том, что основной метод марксизма окажется плодотворным и в разрешении этой основной проблемы современной психологии» [48, с. 49-50].

Более конкретно подойти к проблеме применения диалектики в психологии Корнилов попытался в докладе «Диалектический метод в психологии», с которым он выступил на втором Всесоюзном съезде по психоневрологии в Ленинграде в январе 1924 г., т.е. спустя год после первого психоневрологического съезда. Перечисляя четыре принципа диалектического метода, Корнилов к каждому из них привел ряд примеров-иллюстраций из различных областей и направлений психологии. Согласно Корнилову диалектический метод включает в себя следующие четыре принципа:

Такое понимание диалектического метода, в рамках марксизма традиционно представленного в виде трех законов диалектики, вызывает ряд вопросов. В частности, каково происхождение этих принципов? Взял ли их Корнилов в готовом виде или же они были его собственной интерпретацией диалектического метода? На каких источниках основывался Корнилов, из каких представлений о диалектике и диалектическом методе он исходил?

Мы знаем, что критика в адрес Корнилова с точки зрения диалектичности его варианта марксистской психологии (реактологии) шла (особенно после 1931 года) по линии оценки его теоретических взглядов как далеких от истинно марксистских ввиду их механистического и эклектического, т.е. в конечном счете не диалектического или даже антидиалектического характера. Но чем была обусловлена эта механистичность представлений Корнилова о диалектике? Насколько в упрощенном понимании диалектики (и марксизма в целом) следует винить самого Корнилова? Не были ли его представления о марксизме и диалектике типичными для того времени? В нашем исследовании мы исходили из того, что разрешение вопроса о четырех принципах позволит нам увидеть общие пути и механизмы проникновения марксизма в советскую психологию в начальный период ее становления.

Вначале обратимся к историографии вопроса. В трудах по истории советской психологии вопрос о принципах диалектического метода «по К.Н. Корнилову» непосредственно не ставится. Так, С.Л. Рубинштейн в «Основах психологии» хотя и раскрывает в отдельном параграфе требования и элементы диалектики [90, с. 69-70], в главе «Советская психология» ограничивается указанием на дискуссионный характер идеи Корнилова о марксистской психологии как синтезе эмпирической и поведенческой психологии [90, с. 36].

Пять лет спустя в первом издании «Основ общей психологии» С.Л. Рубинштейн отмечал, что «Корнилов выдвинул в 1923-1924 гг. лозунг построения марксистской психологии на основе диалектического материализма. Однако дальше чисто декларативного провозглашения принципов диалектического материализма Корнилову пойти не удалось» [91, с. 69]. Во втором издании этой книги Рубинштейн в параграфе, посвященном истории советской психологии, вообще отказывает Корнилову в какой-либо диалектике: «Под лозунгом марксистской психологии К.Н. Корнилов фактически в своей реактологии создал эклектическую механистическую концепцию, ничего общего с марксизмом не имеющую» [92, с. 83], [93, с. 99].

В работах А.А. Смирнова вопрос о диалектических принципах также не обсуждается. В статье [95] А.А. Смирнов в контексте рассмотрения проблемы развития психики упоминает (без каких-либо комментариев), что Корнилов «в качестве первого положения, характеризующего диалектический метод, называет "принцип непрерывной изменчивости всего сущего"» [95, с. 16]. В другой юбилейной статье Смирнов пишет, как это ни парадоксально, о законах (как это принято в марксистской традиции), а не о принципах диалектического метода у Корнилова: «Впервые именно в выступлениях Корнилова указывалось на значимость законов материалистической диалектики в психологии» [97, с. 14]. Ту же картину мы обнаруживаем и в монографии А.А. Смирнова: «Раскрывая диалектико– материалистическое учение о психике, К.Н. Корнилов особое внимание уделил характеристике законов диалектики в психической жизни человека, приводя, как он полагал, конкретные примеры действия этих законов» [99, 145]. Далее Смирнов кратко излагает примеры, которые приводит Корнилов к закону перехода количества в качество и скачкообразности развития [99, с. 145-146], единства и борьбы (взаимопроникновения) противоположностей [99, с. 146], отрицания отрицания [99, с. 146]. Тот факт, что здесь никакого упоминания о четырех принципах нет, объясняется просто: Смирнов цитирует не доклад Корнилова на втором съезде, а статью «Психология с точки зрения диалектического материализма», вышедшую в США в 1930 году на английском языке [151], где Корнилов действительно пишет уже не о принципах, а о законах. Естественно, при таком подходе вопрос о первоначальных представлениях Корнилова о диалектическом методе А.А. Смирновым обходится, генезис и динамика взглядов Корнилова по этому вопросу не фиксируется и не изучается.

У Б.М. Теплова мы находим, пожалуй, наиболее конкретную оценку представлений Корнилова о диалектических принципах. Перечисляя эти принципы (правда, почему-то не указывая последний, четвертый принцип – принцип прогрессивного развития), Теплов указывает на их недостаточность, не ставя, однако, вопроса об источниках этих представлений: «В своем докладе на ленинградском съезде 1924 г.

К.Н. Корнилов попытался на материале экспериментальной психологии доказать то значение, которое могут иметь в психологическом исследовании основные принципы диалектики: «принцип непрерывной изменчивости», «принцип всеобщей связи явлений», «принцип скачкообразности развития». Принятия только этих положений было еще недостаточно для построения подлинно марксистской науки о психике. Да и не все эти положения, как показала дальнейшая работа, были правильно поняты и до конца освоены в то время» [106, с. 12]. Следует добавить, что в обширной статье [107], посвященной анализу сборника Корнилова «Современная психология и марксизм», Теплов вообще не касается статьи Корнилова «Диалектический метод в психологии», словно ее там нет вовсе.

А.Н. Леонтьев, говоря о первых шагах советской психологии, в своих работах касается проблемы понимания диалектики К.Н. Корниловым в самом общем виде: «Первые попытки строить марксистскую психологию ограничивались утверждением лишь наиболее общих принципов материалистического понимания психики» [70, с. 357]. «Только в начале 20-х годов учеными нашей страны было впервые выдвинуто требование сознательно строить психологию на основе марксизма … Первоначально задача создания психологии понималась как задача критики идеалистических философских взглядов, господствовавших в психологии, и внесения в нее некоторых положений марксистской диалектики» [69, с. 18].

А.В. Петровский, говоря о докладе К.Н. Корнилова на втором съезде по психоневрологии, дословно приводит диалектические принципы «по К.Н. Корнилову», но также не сопровождает их какими-либо комментариями: «Последовательно рассматривая основные положения диалектического метода (принцип непрерывной изменчивости всего сущего, принцип всеобщей связи явлений, всеобщей закономерности, принцип скачкообразного развития, с переходом от количественных изменений к качественным, принцип прогрессивного развития), К.Н. Корнилов стремился показать, что в сфере психологии им подчиняются конкретные явления, факты, законы, что они находят полное применение в психологическом исследовании» [82, с. 63].

У М.Г. Ярошевского в «Психологии в ХХ столетии» только говорится, что К.Н. Корнилов «неизменно подчеркивал важность диалектического развития. Но в его реактологии роль этого принципа ограничивалась общим подходом к психофизической проблеме» [144, с. 335]. В другой работе М.Г. Ярошевский упоминает философские принципы марксизма в советской психологии того периода лишь в самой общей форме: «Представляя цельную и разветвленную систему идей, марксизм, синтезировав достижения философской и научной мысли предшествующего периода, выработал ряд методологических принципов, придавших принципиально новую направленность исследованиям человека и его психической деятельности» [143, с. 248]. «Правда, потребовалась упорная критическая и созидательная работа, чтобы реализовать в конкретном исследовании психических процессов и личности человека это стимулированное потребностями социально-культурного развития молодой республики стремление переориентировать научную психологию на философские принципы марксизма» [143, с. 259], [144, с. 331].

В работе М.Г. Ярошевского [142] вопрос о Корнилове как марксисте заслоняется вопросом о Корнилове как реактологе, в связи с чем М.Г. Ярошевский пишет лишь об идее К.Н. Корнилова осуществить синтез субъективной и объективной психологии и о реактологии как конкретной реализации этой идеи синтеза [142, с. 93]. При этом М.Г. Ярошевский указывает, что в вопросе о конкретных путях осуществления марксистской реформы в психологии «с Корниловым разошлось большинство психологов» [142, с. 93]. В качестве ученых, считавших «марксистскую методологию перспективной в плане поисков выхода психологии из кризиса», но выбравших иной, по сравнению с К.Н. Корниловым, путь, М.Г. Ярошевский указывает П.П. Блонского и Л.С. Выготского [142, с. 93]. О том же М.Г. Ярошевский пишет и в двух других учебных пособиях [149, с. 119-120], [150, с. 369-370].

Эта же точка зрения содержится и в двухтомной работе А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского [85, т. 1, с. 214]; аналогично в работе [49] А.В. Петровский и М.Г. Ярошевский также пишут лишь о «принципе диалектического единства» как одном из «стержневых начал» марксистской диалектики [84, с. 137] и о попытке К.Н. Корнилова примирить с помощью своей реактологии антитезы субъективного и объективного, индивидуального и социального, телесного и актов сознания [84, с. 136]. Указывая на низкую продуктивность корниловской идеи «единства», авторы в то же время отмечают, что «при всей ограниченности методологических ресурсов реактология Корнилова открыла путь к новым контактам психологии с марксизмом» [84, с. 137].

В книге Е.Е. Соколовой о К.Н. Корнилове вопрос о диалектических принципах не затрагивается, и в конечном все сводится к ироничной оценке Выготским попытки Корнилова создать учебник психологии «с точки зрения диалектического материализма» [см. 101, с. 401]. В книге В.П. Зинченко и Е.Б. Моргунова, как и во многих других современных источниках, основное ударение делается на собственно реактологических идеях К.Н. Корнилова: «Идеалист Челпанов ведь писал не только о душе. Он издал первый в нашей стране учебник экспериментальной психологии. Он научил К.Н. Корнилова, сменившего его на посту директора института, измерять время реакции человека, а тот решил, что в этом вся психология, и попытался создать свое учение о ней, назвав его реактологией. Не вина Челпанова, что Корнилов не усвоил уроков о душе» [42, с. 80]. Не рассматривается вопрос о диалектических принципах и в других современных работах по истории, так или иначе касающихся 20-х годов [37], [88] и др.

Обобщая, можно сказать, что фактически никто из рассмотренных авторов, касаясь доклада Корнилова на втором съезде, не ставит вопроса по поводу четырех принципов диалектического метода. Создается впечатление, что психологи этот вопрос считают чисто философским. Но не ставится в них и более общий вопрос – о механизмах ассимиляции советской психологией марксистских идей. Исследователи фактически не затрагивают вопрос о Корнилове как марксисте и о влиянии его уровня марксистской компетентности на его общетеоретические взгляды.

Но, может быть, все дело в том, что вопрос о принципах давно уже нашел свое разрешение в 20-е и 30-е годы и поэтому современные авторы не считают нужным его затрагивать? За ответом вначале обратимся к научным публикациям, либо в целом посвященным второму съезду по психоневрологии, либо непосредственно содержащим анализ доклада Корнилова.

В обзорных статьях, посвященных второму съезду по психоневрологии, в лучшем случае содержится более– менее подробный пересказ содержания доклада Корнилова «Диалектический метод в психологии» и приводятся некоторые мысли, высказанные Корниловым в прениях на съезде. Таковы статьи И. Арямова [4], М.Я. Басова [5], А.П. Болтунова [20], Г. Даяна [31], А.Л. Шнирмана [136]. Оценку представлений К.Н. Корнилова о диалектике содержат статьи В.М. Бехтерева и А.В. Дубровского [11], В.Я. Струминского [105], М.Я. Басова [6] и Л.С. Выготского [27]. Рассмотрим эти работы более подробно.

В статье И.И. Арямова [4] четыре диалектических принципа вообще не упоминаются. М.Я. Басов [5] просто указывает, что «в первом докладе докладчик имел целью доказать, что четыре основных принципа диалектического метода (изменчивость всего существующего, всеобщая связь или закономерность существующего, скачкообразность развития и прогрессивность развития) всецело приложимы в области психологии, что он иллюстрировал соответствующими примерами» [5, с. 47].

Ненамного определеннее выразился по поводу доклада К.Н. Корнилова Л.С. Выготский. В статье, подводящей итог десятилетнего развития советской психологии, Выготский высоко оценил шаг, предпринятый К.Н. Корниловым: «На втором Всероссийском съезде по психоневрологии в 1924 году в Ленинграде были К.Н. Корниловым формулированы основные принципы марксистской психологии, на основе которых началась теоретическая и экспериментальная разработка отдельных психологических проблем» [27, с. 38]. В более поздней статье [28] Выготский меняет тональность, резко критикуя Корнилова именно за понимание диалектического метода как совокупности принципов. Выготский пишет: «Стоит только на мгновение представить себе, что мы должны были бы применять диалектический метод к конкретному историческому или экономическому исследованию, пользуясь только общими, абстрактными положениями теории диалектического материализма (принцип скачкообразности, в развитии, принцип перехода количества в качество и т.д.) без той системы конкретных понятий, которую дает исторический материализм (развитие производительных сил, теория базиса и надстройки, классовая структура общества и т.д.), для того, чтобы представить себе, что еще предстоит сделать психологии, чтобы стать марксистской наукой» [28, с. 106-107]. Обратим внимание, что в данном высказывании Выготский не сводит философию марксизма к диалектическому материализму, стремясь проследить значение для психологии и исторического материализма; другие составные части марксизма при этом не упоминаются.

В более цельном виде – не только как философия, но и как наука – понимается марксизм Выготским в работе «Исторический смысл психологического кризиса», где, в частности, говорится:

«Стоит только представить себе, что Маркс оперировал бы общими принципами и категориями диалектики, вроде количества-качества, триады, всеобщей связи, узла, скачка и т.п. – без абстрактных и исторических категорий стоимости, класса, товара, капитала, ренты, производительной силы, базиса, надстройки и т.п., чтобы увидеть всю чудовищную нелепость предположения, будто можно непосредственно, минуя «Капитал», создать любую марксистскую науку. Психологии нужен свой «Капитал» – свои понятия класса, базиса, ценности и т.д., – в которых она могла бы выразить, описать и изучить свой объект, а открывать в статистике забывания оттенков серого цвета у Лемана подтверждение закона скачков – значит ни на йоту не изменить ни диалектики, ни психологии» [29, с. 420].

Таким образом, если Корнилов в «диалектизации» психологии двигался вслед за Ф. Энгельсом, идя по аналогии с тем, что делал Энгельс в области философии, то Л.С. Выготский, достаточно быстро пройдя этот этап, вышел на понимание марксизма уже не столько как философии, сколько как науки. Это выразилось в том, что Выготский пробовал (или во всяком случае выдвигал требование) превратить психологию в науку по аналогии с тем, что сделал К. Маркс в области политической экономии. Этого уровня понимания марксизма Корнилов не достиг ни к 1931 году, ни позже. К пониманию Корниловым марксизма и его значения для психологии вполне можно отнести слова, сказанные М.Я. Басовым в середине 20-х годов: «Аналогично тому, как Маркс и Энгельс сумели из-под идеалистической и мистической оболочки гегелевской философии извлечь рациональное зерно материалистической диалектики и, таким образом, перевернуть всю эту философию с головы на ноги, так и современная материалистическая психология во многих случаях должна поступать в отношении к своему прошлому. Нам однажды уже пришлось высказывать ту же мысль, и здесь мы можем повторить ранее сказанное: "Не в смысле полного подобия, а лишь в виде некоторой аналогии можно сказать, что операция, которую проделал Маркс с идеалистической философией Гегеля, должна служить для каждого психолога-материалиста прообразом его собственной задачи по отношению ко всему положительному, что может содержать в себе субъективная наука о сознании"» [6, с. 232].

Г. Даян [31] лишь кратко пересказывает содержание доклада Корнилова наряду с другими материалами съезда. Таким же образом поступает и рефлексолог А.Л. Шнирман. В обзорной статье он вкратце пересказывает содержание доклада Корнилова, вслед за автором перечисляя четыре диалектических принципа и приводя некоторые примеры-иллюстрации к ним [136]. А.В. Дубровский в статье «Материя и дух» [33], будучи сторонником рефлексологии В.М. Бехтерева, начисто отрицает попытку Корнилова создать марксистскую психологию: «Не надо забывать, что ввести диалектический метод в психологию – все равно, что сказать, что Гегель, введя диалектику в свою идеалистическую философию, дал материалистическую философию. Как нельзя создать строго монистическую систему, совмещая материализм с идеализмом, так нельзя и в психологию, в основе которой лежит метод интроспекции, самонаблюдения, вводить диалектический материализм. В противном случае получится не марксистская наука о человеческой личности, а винегрет» [33, с. 25].

В статье, написанной совместно с В.М. Бехтеревым спустя два года, сформулированные К.Н. Корниловым принципы А.В. Дубровский не только не ставит под сомнение, но и прямо использует их в интересах своей науки: «Из вышеизложенного ясно, что метод диалектического материализма вполне применим к рефлексологии. Принципы диалектики:

Наибольшее значение из всех статей, посвященных в частностях или целиком докладу Корнилова, имеет обширная работа В.Я. Струминского [105]. Ее общий объем составляет свыше семидесяти страниц. В этой целой статье докладу Корнилова о диалектическом методе Струминский посвящает целую главу под названием «Диалектический метод в „марксистской психологии“» [105, с. 174-183]. Но и в этой работе, несмотря на ее критичность и детальность, мы не находим постановки вопроса о происхождении четырех принципов. Струминский тщательно анализирует примеры– иллюстрации к каждому из принципов, указывает на ряд порочных моментов в подходе Корнилова, но не более того. Так, по поводу примеров Корнилова Струминский замечает, что «такие иллюстрации еще не представляют применения диалектики к психологии. Они являются скорее вульгаризацией диалектики, конструированием психической действительности по упрощенным схематическим формулам, придумыванием диалектики для психологии вместо того, чтобы открывать ее в самой этой психологии» [105, с. 176].

Затем Струминский бросает еще один общий упрек в адрес Корнилова, отмечая, что «ссылка на диалектический метод превратилась в употреблении проф. Корнилова в какой-то талисман, с помощью которого неясное должно сделаться ясным, вернее, – казаться таковым» [105, с. 181].

Это означает, что В.Я. Струминский, как и упомянутые выше авторы, оценивает четыре диалектических принципа К.Н. Корнилова как не требующие обоснования и объяснения, не ставит вопрос об их обоснованности, происхождении и т.д. При всей своей критичности и «въедливости» Струминский в основном критикует Корнилова за качество примеров и иллюстраций к четырем принципам, лишь в самой общей форме указывая на качество понимания Корниловым самой диалектики: диалектический метод у Корнилова представляет собой набор «упрощенных схематических формул».

Таким образом, мы видим, что ни в одной из работ 20-х годов – в посвященных второму съезду по психоневрологии статьях И. Арямова [4], М. Басова [5], Г. Даяна [31], А.В. Дубровского [33] и А.Л. Шнирмана [136], а также в статьях Л.С. Выготского [27] и В.Я. Струминского [105], непосредственно касающейся доклада К.Н. Корнилова о диалектическом методе, – вопрос о происхождении четырех диалектических принципов у Корнилова не ставится. У всех авторов мы не обнаруживаем указания и критики источников представлений Корнилова о марксизме. Все авторы так или иначе оценивают лишь то, насколько правильно прикладывает эти принципы Корнилов к области психологии.

Но, может быть, в статьях советских философов и ученых – представителей других наук мы найдем упоминания об этих принципах и даже их оценку?

В 20-е годы о диалектике и марксизме говорили, писали и спорили не только психологи, но и философы, политики, биологи и т.д. В работах тех лет философы и представители естественных наук, анализируя популярную тогда проблему связи диалектики с различными науками (в частности, с естественными науками – об этом шел многолетний спор между «механистами» и «диалектиками»), упоминают и пресловутые четыре принципа в том или ином виде, оценивают суть такого подхода к диалектике, когда ученые или философы пытаются свести диалектику к схематическому набору того или иного количества принципов, правил, сторон, предпосылок, требований, положений и т.д. Не претендуя на полноту обзора данной литературы, ниже мы в хронологическом порядке рассмотрим несколько наиболее типичных работ, дающих представление об уровне и направленности теоретической работы тех лет.

Б. Быховский вполне определенно заявлял: «Ленин широко пользовался в своих работах, в обобщениях и предвидениях диалектическим методом, никогда не опускаясь до «догматической», вульгарной диалектики, «конструирующей» действительность по упрощенным схематичным формулам («количество переходит в качество», «отрицание отрицания», «тезис – антитезис – синтезис»), он искал имманентную диалектику действительности» [25, с. 247].

Знакомо? Очевидно, В.Я. Струминский в приведенной выше цитате воспользовался этими словами, вполне в духе того времени и уровня научности, не указав автора. Это было типично для того времени, ведь и сам К.Н. Корнилов, расчленяя диалектический метод на четыре принципа, не указал автора или источник такого толкования диалектики.

В статье Д. Гульбе «Дарвинизм и теория мутаций с точки зрения диалектического материализма» проблемы, возникающие при сравнительном анализе теорий Дарвина и Де-Фриза, рассматриваются через призму «основных положений» диалектики: все течет, все изменяется, явление следует рассматривать не изолированно, а в тесной связи [30, с. 160] и т.д., что, по существу, совпадает с корниловской схемой. Вероятнее всего, такое совпадение говорит не о том, что для Д. Гульбе изложение диалектики К.Н. Корниловым явилось образцом для подражания, а о том, что представления о диалектике у них обоих имеют один и тот же общий источник.

В нашем обзоре нельзя обойти стороной глубокие и точные мысли философа И. Луппола. Пример И. Луппола показывает, что в 20-е годы среди советских философов-марксистов были не только «люди в кожаных тужурках», но и ученые, искренно, сознательно и на высоком уровне научности работавшие в рамках марксистской философии. Кстати, в упомянутом выше сборнике «Общественные науки СССР» И.К. Луппол был автором статьи о философии.

«Прежде чем применять диалектику, надо ее хорошо изучить» – к этим словам можно свести мысль И. Луппола, высказанную в рецензии на книгу О. Трахтенберга «Беседы с учителем по историческому материализму». И. Луппол писал: «Говорить о диалектике, будучи недостаточно знакомым (или не желая выявлять этого знакомства) с Гегелем – тоже как будто не пристало. Мировой процесс, связь явлений, переход в противоположность, триада, ведь не исчерпывают, вопреки утверждению автора [О. Трахтенберга. – С.Б.] на с. 38, сущности диалектики. Это только те элементы или стороны диалектики, о которых черным по белому писали основоположники марксизма. Между тем, все богатство диалектического метода, которым они пользовались, богатство, элементы которого не поддаются практикующейся у нас теперь нумерации их, ускользнуло от внимания О. Трахтенберга» [71, с. 302].

Эти слова И.К. Луппола бьют К.Н. Корнилову не в бровь, а в глаз. Кстати говоря, по мнению Г.И. Челпанова, основная причина неудачи корниловского варианта марксистской психологии заключается именно в незнании марксизма: «Очевидно, Корнилов никогда не имел случая ознакомиться с сочинениями Маркса. Это видно не только из того, что он нигде не цитирует Маркса, но и из того, что он под видом материализма Маркса предлагает материализм Бюхнера» [128, с. 21].

В острой и глубокой статье «Диалектика диалектики…» [72] И. Луппол еще более определенно высказывается против схематизации (пусть даже и с педагогическими целями) диалектики: «Диалектику нужно изучать.

В самом деле, если диалектика Маркса есть поставленная на ноги диалектика Гегеля, то нельзя в наши дни ограничиваться тем, что буквами написано у Маркса и Энгельса. В своих произведениях Маркс и Энгельс черным по белому писали, – так что слепым было видно, – о многих, но не обо всех диалектических категориях. Эти их высказывания в наши дни в целях педагогических (вот она, «школьная философия») пронумеровываются, прошнуровываются и, мы бы сказали, замораживаются.

Первое – все движется, второе – все в связи, третье – количество переходит в качество, четвертое – отрицание отрицает отрицание и т.д. Так и хочется спросить: а почему сие важно в-пятых? То бишь: а какая пятая заповедь диалектики? Все это есть самое дурное третирование диалектики Маркса» [72, с. 42].

Косвенную критику постановки К.Н. Корниловым проблемы диалектического метода в психологии мы находим и в статье В. Егоршина «К вопросу о политике марксизма в области естествознания» [34]. В. Егоршин пишет, что есть целый ряд естественников, которые «предлагают некритически перенять отдельные элементы современного естествознания, пусть лучшие элементы, но такие, которые выросли вне сознательного приложения диалектического материализма. Задача марксизма в области естествознания, по их мнению, будет закончена, когда мы все успехи, уже достигнутые современным естествознанием, изложим при помощи марксистской терминологии. «Вот здесь – скачок, здесь – переход количества в качество», – а все в общем это было известно задолго до всякого марксизма. Недаром один старый профессор, когда он услышал такое упрощенное изложение метода диалектики, воскликнул: «Да ведь мы в таком случае всегда были диалектиками!» [34, с. 124].

Под «естественником» здесь можно понимать Корнилова и целый ряд аналогично мысливших в то время ученых, а слова старого профессора вполне могли быть сказаны Челпановым. Впрочем, в то время весь смысл постановки на марксистские рельсы науки вообще и психологии в частности сводить к смене терминологии, но не содержания и принципов мог не только «целый ряд ученых-естественников», но и «сам старый профессор». Так, например, в работе «Психология или рефлексология?» Челпанов в диалогической форме раскрывает свои взгляды на перестройку в психологии и в своих взглядах. Отвечая своим оппонентам, Челпанов пишет: «Ответ на последнее возражение: "Если Вы утверждаете, что современная научная психология стоит на той же точке зрения, на какой стоит психология Маркса, то Вы должны быть материалистом. Как же это примирить с тем, что Вы прежде всегда критиковали материализм во всех видах?" На что я могу сказать: Здесь есть очень серьезное терминологическое недоразумение. Я критиковал только вульгарный материализм, психофизический же параллелизм, на котором базируется марксизм, мы не называли материализмом. Теперь, при перемене терминологии, мы нашу точку зрения психофизического параллелизма, лежащего в основе психологии, должны называть материализмом, ничего, однако, не изменяя в наших взглядах» [130, с. 31].

Нельзя понять эволюции философских, марксистских взглядов Корнилова, не зная общей картины многолетней дискуссии между «механистами», с одной стороны, и «диалектиками»-деборинцами – с другой, не учитывая того места, которое вольно или невольно занял Корнилов в этом споре. Положение Корнилова (а он явно тяготел к редакции журнала «Под знаменем марксизма», где главным редактором до 1931 г. был А.М. Деборин) позволяет понять и происхождение четырех принципов диалектики, и «канал» проникновения марксизма в психологию в лице Корнилова.

Один из наиболее активных сторонников «механической диалектики» И.И. Скворцов-Степанов, подводя в 1928 г. итоги затянувшейся дискуссии о марксистской диалектике, писал: «Поразительная свистопляска разыгрывается на нашем идеологическом фронте. Вот, например, проф. Г. Челпанов (Проф. Г. Челпанов. Психология и марксизм. Второе (!) изд. М., 1925). С радостным изумлением он открывает, что всегда, с самого начала своей профессорской деятельности, был марксистом в психологии. И он пишет свои тезисы, которые «доказывают» это цитатами из Маркса и Энгельса, явным образом заимствованными из литературы деборинцев» [103, с. 48]. Достается от И.И. Скворцова-Степанова и Корнилову, причем именно за работу «Диалектический метод в психологии». И.И. Скворцов-Степанов пишет: «Но почему же в таком случае должен остаться неиспользованным проф. Корнилов, который как был, так и остался талантливым представителем идеалистической психологии? В разросшемся деборинском хозяйстве всякая вещь пригодится, в особенности когда ее можно направить против «механистических материалистов». И проф. Корнилов назидательно рассказывает нам, что такое марксистский метод в применении к психологии. Надо ли удивляться всему этому?» [103, с. 48].

Таким образом, Корнилов оказался втянутым не только в научный спор с Челпановым с одной стороны и Бехтеревым с другой, но и в спор философский. Кроме того, следует учитывать то обстоятельство, что в те времена спор нередко приобретал и классовую и политическую окраску, далеко не всегда необходимую и адекватную. Приведем лишь один штрих, характеризующий обстановку на «философском фронте» тех лет. В сборнике «Механистическое естествознание и диалектический материализм» Боричевский, один из участников дискуссии, говорит: «Смею думать, что т. А.К. Тимирязев и здесь дает нам поучительный пример. Общеизвестно, что наш почтенный физик сохраняет неизменно строгое научное беспристрастие до тех пор, пока не произнесено одно небезызвестное имя: Эйнштейн. Здесь приговор тов. Тимирязева неумолим: расстрелять немедленно, без права апелляции во ВЦИК (А.К. Тимирязев с места: «Я вовсе не предлагаю расстреливать Эйнштейна». – Смех)» [102, с. 53]. Столь же многозначительны (в свете дальнейших событий в нашей науке) и слова А.К. Тимирязева из этой книги: «Я слышал в беседах (в печати еще, правда, не видел) нападки на тов. Степанова за то, что он, соглашаясь с мнением многих биологов, не придает того исключительного значения «мутациям», какие придавал им Де-Фриз и, таким образом, не делает будто различия между буржуазным учением о постепенном развитии и революционном марксизмом! (Тов. Степанов с места: «Да, действительно!»)» [102, с. 18-19].

Идеологизация научной проблемы налицо. С этих позиций упоминание в своем докладе К.Н. Корниловым мутационной теории Де-Фриза, как подтверждающей правильность диалектического метода, выглядит не случайным и довольно ответственным шагом.

В качестве еще одного «философского документа» той эпохи приведем выдержку из статьи Ю.В. Франкфурта «Учение В.М. Бехтерева и марксизм» [118]. В седьмом параграфе статьи, озаглавленном «Рефлексология и диалектический материализм», Ю.В. Франкфурт пишет: «Прежде всего несколько слов о понимании Бехтеревым диалектического метода в рефлексологии. Перечисляя в статье «Диалектический материализм и рефлексология» указанные им ранее в «Общих основах рефлексологии человека» те пять путей, с помощью которых достигает своих целей, он добавляет, что наряду с приведенными методами рефлексология включает и метод диалектического материализма» (с. 86). Тут В.М. Бехтерев допускает ту же ошибку, которую, как это указал т. Луппол, допустил и К.Н. Корнилов. Применить диалектический материализм как метод в рефлексологии не значит ввести его как особый отдельный метод наряду с указанными методами, а пронизать последние диалектикой, сделать их диалектически-материалистическими» [118, с. 77-78].

По-видимому, именно такого рода критика в итоге повлияла на общую позицию Корнилова. В 1926 году вышло в свет первое издание его «Учебника психологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма», где во второй главе «Методы психологии» говорится, что «в науке о реакциях человека в настоящее время применяются следующие основные методы: а) метод объективного простого и экспериментального наблюдения; б) сравнительно-генетический метод; в) диалектический метод; г) метод самонаблюдения и словесного отчета; д) метод тестов и е) метод анкет» [61, с. 18]. Далее Корнилов раскрывает диалектический метод через те же четыре принципа – непрерывной изменчивости, всеобщей связи явлений, прогрессивного развития и скачкообразности в развитии процессов, порой почти дословно повторяя положения и примеры из своего доклада на втором съезде по психоневрологии [см. 61, с. 24-26]. Однако в последующих изданиях этого учебника диалектический метод упоминается уже не как отдельный наряду с другими методами психологии, а в полном соответствии с замечанием Ю.В. Франкфурта как «пронизывающий» другие методы психологии.

Следовательно, было бы ошибкой считать, что трактовка Корниловым диалектического метода была нейтрально или положительно встречена марксистами– философами, представителями других наук. Содержание этой критики является, с нашей точки зрения, еще одним подтверждением того, что автором «четырех принципов» был сам Корнилов. В то же время определенные трудности, неувязки и ошибки при решении Корниловым проблемы применения диалектического метода в психологии следует относить, конечно, не только к самому Корнилову (его философский и общенаучный уровень, мотивация действий и т.д.), но и понять их как носящие объективный, независимый от личности Корнилова характер, прежде всего имея в виду положение дел в области марксистской идеологии и марксистской философии в нашей стране в середине 20-х годов.

Какими же источниками руководствовался К.Н. Корнилов, формулируя четыре принципа диалектического метода? Почему, в частности, при написании доклада, т.е. в конце 1923 – начале 1924 года Корнилов не воспользовался тем пониманием диалектики, которое мы встречаем у Гегеля, Маркса, Энгельса или Ленина? Как известно, Энгельс в «Диалектике природы» в главе «Диалектика» прямо указывает, что законы диалектики сводятся к трем: перехода количества в качество и обратно, взаимного проникновения противоположностей и отрицания отрицания [138, с. 384].

При ответе на вопрос о первоисточниках, которыми мог воспользоваться Корнилов, многое проясняет знание времени их публикаций. В частности, с указанной работой Энгельса дело обстоит просто: «Диалектика природы» была впервые опубликована на немецком языке вместе с параллельным русским переводом во второй книге выходившего под редакцией Д.Б. Рязанова «Архива Маркса и Энгельса» только в 1925 году, т.е. спустя год или полтора после выступления Корнилова с докладом «Современная психология и марксизм». По той же причине Корнилов не мог в 1923 – начале 1924 года воспользоваться «Философскими тетрадями» В.И. Ленина. Большинство фрагментов, входящих в них, были опубликованы лишь в «Ленинских сборниках» за 1929-1930 гг. Заметка Ленина «К вопросу о диалектике», впоследствии вошедшая в «Философские тетради», впервые была напечатана в журнале «Большевик» только в 1925 г.

Тем не менее у К.Н. Корнилова была реальная возможность взять более-менее полную характеристику материалистической диалектики и диалектического метода из других первоисточников. Мы имеем в виду такие работы Ленина, как «Карл Маркс», «Еще раз о профсоюзах…», «Три источника и три составных части марксизма», имевшихся в наличии в начале 20-х годов. Кроме того, из классиков К.Н. Корнилов мог воспользоваться работами Г.В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», «Основные вопросы марксизма», «Критика наших критиков», работами Ф. Энгельса «Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах…» и др. Подчеркнем, что ни в одной из этих работ мы не находим понимания диалектического метода как состоящего из четырех принципов или такой группировки материала при изложения диалектики, которая позволяла бы свести ее к ним.

Все это заставляет предполагать, что Корнилов при формулировке четырех принципов исходил не из трудов Гегеля, К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина или Г.В. Плеханова, а из работ рангом ниже. Корнилов получал свое представление о марксистской диалектике не из первых, а из вторых или даже третьих рук, что, впрочем, согласуется с уровнем представлений большинства других советских психологов о марксизме в 1917-1923 гг. О каких же работах здесь может конкретно идти речь? В свете вышеизложенного мы выделили из всей многочисленной научной и философской литературы того периода, посвященной проблемам марксистской философии, три работы – В.В. Адоратского [1], Н.И. Бухарина [22] и А.М. Деборина [32].

В.В. Адоратский в своем пособии «для студентов и кружков повышенного типа» по интересующему нас вопросу писал: «При изучении метода диалектического материализма надо обратить внимание на следующие пункты: 1. Различие между логикой формальной и диалектической; различие между диалектикой и метафизикой; различие между диалектикой и эклектикой; различие между диалектикой и эволюцией. 2. Два основных принципа диалектики: движение и всеобщая связь. 3. Борьба противоположностей. Переход в противоположность. Противоречия неразрывно связаны. 4. Отрицание отрицания. 5. Переход количества в качество. 6. Чтобы быть последовательной, диалектика должна быть материалистической» [1, с. 12]. Затем В.В. Адоратский излагал «основные правила диалектического мышления»: «1. Изучать действительность во всей ее полноте. Стараться принять во внимание все. Изучать подробно и детально. Помнить о всеобщей связи. 2. Изучать в движении. Обращать внимание, как происходит диалектическое движение и совершается переход. Искать противоречия, следить за борьбой. 3. Помнить, что нет отвлеченной истины, что истина конкретна. Как можно меньше схем, как можно больше положительной работы мысли. 4. Не разрывать теорию и практику. Не только познавать, но и переделывать окружающее. Основательное познание без практики невозможно. Не только наблюдать и созерцать борьбу, но и принимать в ней участие» [1, с. 13].

В этой работе В.В. Адоратского обращают на себя внимание два момента. Во-первых, Адоратский непосредственно говорит о принципах диалектики, но указывает всего два принципа, а не четыре, как у Корнилова. Далее он пишет о трех законах диалектической логики, не называя их, однако, законами. Почему бы в таком случае их для удобства изложения и дальнейшего использования не объединить вместе с двумя принципами и не назвать все их принципами? Тогда принцип движения у Адоратского оказывается принципом непрерывной изменчивости у Корнилова; принцип всеобщей связи – принципом всеобщей связи явлений, всеобщей закономерности; два принципа у Адоратского – борьбы противоположностей и отрицания отрицания – одним принципом прогрессивного развития, «известной триадой Гегеля», по Корнилову, а принцип перехода количества в качество – принципом скачкообразного развития процессов, с переходом от количественных определений к качественным.

С целью уточнения и дальнейшей детализации вывода об основном источнике представлений Корнилова о диалектическом методе мы обратились к работе Бухарина, который по интересующему нас вопросу писал: «Диалектический метод, диалектический способ рассматривать все сущее требует рассмотрения всех явлений, во-первых, в их неразрывной связи, во-вторых, в их движении» [22, с. 67]. Налицо, таким образом, два принципа диалектики по Адоратскому. В связи с этим можно предположить, что Бухарин при изложении элементов диалектики руководствовался непосредственно «Программой…» Адоратского. Далее, описывая диалектический характер движения как непрерывный процесс нарушения и восстановления равновесия, Бухарин переходит к «известной триаде Гегеля»: «Гегель заметил такой характер движения и выразил его в следующей форме: первоначальное состояние равновесия он назвал тезисом, нарушение равновесия – антитезисом, т.е. противоположением, восстановление равновесия на новой основе – синтезисом (объединяющим положением, в котором примиряются противоречия). Этот-то характер движения всего сущего, укладывающийся в трехчленную формулу («триаду»), он и назвал диалектическим» [22, с. 76].

Логике изложения Бухариным диалектики соответствует и четвертый принцип у Корнилова. В книге Бухарина параграф, идущий за рассуждениями о триаде, называется «Теория скачкообразных изменений и теория революционных изменений в общественных науках» [22, с. 81]. Дополнительным подтверждением того, что Корнилов руководствовался книгой Бухарина, служит тот факт, что в своем докладе Корнилов характеризует скачкообразность развития процессов как «принцип» и почти дословно повторяет формулировку Бухарина, вместо принципа называя скачкообразность «теорией». Мы имеем в виду то место, где Корнилов пишет: «В области психологии теория перехода количественных определений в качественные имеет первостепенное значение при разрешении многих проблем» [49, с. 113]. Трактовка Корниловым в докладе мутационной теории Де-Фриза также, «по Бухарину», является еще одним подтверждающим фактором.

Судя по вышеизложенному материалу, влияние работ В.В. Адоратского и Н.И. Бухарина на формирование у К.Н. Корнилова представлений о диалектическом методе обнаруживается достаточно наглядно.

Теперь проанализируем, какое воздействие на Корнилова мог оказать А.М. Деборин, прежде всего – книгой «Введение в философию диалектического материализма» [32]. Эта книга (первым изданием вышедшая еще до революции с предисловием Г.В. Плеханова) представляет сборник статей, посвященных проблемам диалектического материализма. Книга, написанная «тяжелым» философским языком, для Корнилова, судя по всему, оказалась слишком сложной. Любопытно, что П.П. Блонский в 1917 г. свою рецензию на эту работу А.М. Деборина без обиняков начал словами: «Самое ценное в рецензируемой книге – предисловие Г.В. Плеханова» [13, с. 413]. А в конце рецензии Блонский делает вывод: «Словом, мы имеем не введение в диалектический материализм, но случайный набор шаблонных, скучных и многословных очерков … Никакого удовлетворительного введения ни в материализм, ни в диалектику, ни, тем более, в диалектический материализм книга Деборина не дает» [13, с. 415]. Такие высказывания во многом делают понятным, почему Блонский в марксистской дискуссии не пошел ни по «пути Корнилова», ни рядом с Корниловым.

Из книги А.М. Деборина Корнилов смог взять лишь два положения – оценку теории мутаций и определение диалектики. Действительно, А.М. Деборин в книге оценивает теорию мутаций Де-Фриза как вполне диалектическую: «Учение о превращении элементов, о переходе «количества в качества» путем скачков представляет, наряду с теорией мутаций (т.е. скачкообразного развития видов) в биологии, блестящее подтверждение правильности и истинности диалектического материализма» [32, с. 237]. В другом месте А.М. Деборин прямо противопоставляет диалектической теории мутаций метафизическую теорию Ч. Дарвина: «Кому, например, неизвестно, что теория эволюции (возьмем хотя бы учение Дарвина о происхождении видов) исходит именно из понятия постепенности изменений? Между тем как диалектика настаивает на необходимости признания скачков в процессе развития» [32, с. 323].

Есть смысл сравнить и определения диалектики у А.М. Деборина и К.Н. Корнилова. В своем докладе Корнилов пишет: «Вот почему Энгельс был глубоко прав, когда, давая определение диалектическому методу, он определил его как «весьма общий и потому широко действующий и важный закон развития природы, истории и мышления» [49, с. 107]. Корнилов здесь не указывает, откуда он цитирует слова Ф. Энгельса. Поиск соответствующего определения диалектики в работах Ф. Энгельса оказывается безуспешным, выражение «общий и широко действующий» при характеристике диалектики у Ф. Энгельса не встречается. Очевидно, это выражение взято К.Н. Корниловым из книги А.М. Деборина. Скорее всего, Корнилов использовал то место в книге А.М. Деборина, когда, споря с П. Юшкевичем, Деборин пишет: «Диалектика есть «наука об общих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления», и поскольку все процессы обнимаются «схемой» отрицания, то она выражает общую формулу процесса развития и есть «общий и широко действующий закон» [32, с. 323-324]. Следовательно, К.Н. Корнилов ошибается, приписывая Ф. Энгельсу определение диалектики, которое тот на самом деле давал лишь закону отрицания отрицания. Действительно, у Энгельса в «Анти-Дюринге» говорится: «Итак, что такое отрицание отрицания? Весьма общий и именно потому весьма широко действующий и важный закон развития природы, истории и мышления» …

«Диалектика и есть не более как наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления» [137, с. 145].

К.Н. Корнилов, как мы видим, вслед за А.М. Дебориным из этих двух высказываний сделал одно. В итоге получилась формулировка: диалектика – это весьма общий и потому широко действующий и важный закон развития природы, истории и мышления. Дело не в том, насколько такая синтетическая формулировка верна, для нас важно то, что она показывает нам конкретные пути и механизмы процесса усвоения марксизма советской психологией в самом начале ее исторического развития.

Но если содержание принципов диалектического метода К.Н. Корнилов мог взять у В.В. Адоратского или Н.И. Бухарина, то в качестве непосредственного образца увязки этих принципов с данными конкретной науки Корнилов мог использовать статью А.К. Тимирязева «Диалектический метод и современное естествознание».

Статья А.К. Тимирязева первоначально была опубликована в апреле 1923 года (т.е. более чем за полгода до второго съезда по психоневрологии) в журнале «Под знаменем марксизма» [108], а затем в сборнике работ А.К. Тимирязева «Естествознание и диалектический материализм» [109].

Для подтверждения тезиса о наличии такого «канала» проникновения марксизма в психологию приведем слова Тимирязева об элементах диалектики, которые прямо перекликаются с соответствующими местами доклада Корнилова. А.К. Тимирязев пишет:

«Когда приходится говорить о применении диалектического метода в естествознании, часто указывают, что об основной предпосылке диалектического метода, что «все течет, все изменяется», говорить не приходится, т.к. это знает всякий, даже не изучавший вплотную естественных наук» [109, с. 141]. «Что касается второй предпосылки диалектического метода, о том, что все явления стоят в связи друг с другом, то и о ней многие товарищи говорят, что в области естествознания она представляет собой положение до того очевидное, что не стоит на ней останавливать внимание» [109, с. 144]. «Теперь переходим к вопросу о триаде. Это один из спорных вопросов в области естествознания. Известен спор Плеханова с Михайловским» [109, с. 150]. «Теперь перехожу к последней части моего доклада, в которой позволю себе задать несколько вопросов. Это о переходе количества в качество и скачках» [109, с. 154].

Этих цитат, думается, достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о подражании К.Н. Корнилова А.К. Тимирязеву.

Итак, работы В.В Адоратского, Н.И. Бухарина, А.М. Деборина и А.К. Тимирязева – таковы источники представлений о диалектическом методе, содержащихся в докладе Корнилова [49] на втором психоневрологическом съезде в январе 1924 г.

Выяснение вопроса об источниках происхождения представлений К.Н. Корнилова о диалектическом методе позволяет нам понять последующую судьбу высказанных Корниловым диалектических идей. В своей трактовке диалектического метода Корнилов опирался не на незыблемые, общепризнанные авторитеты и труды, поскольку таковых не было. Была разноголосица, были самые различные мнения, точки зрения и варианты интерпретации высказываний «классиков». Для того чтобы добраться до истинного понимания сути проблемы, требовались большие интеллектуальные усилия, высокая философская культура, по крайней мере склонность к теоретическому мышлению. Этими качествами, насколько мы понимаем, Корнилов не обладал. Корнилов опирался на представления о марксизме и диалектике на суждения и мнения из вторых или даже из третьих рук. Когда же в последующем теоретическая и идеологическая «мода» изменилась, Корнилова оказалось очень легко упрекать в искажении, извращении, незнании марксизма и т.д. Эти обвинения только усиливаются тем, что Корнилов в статье о диалектическом методе во многих случаях не указывает на источники своих представлений о марксизме. Немаловажно и то, что, опираясь на определенные первоисточники, Корнилов конструировал свое понимание диалектического метода, во многом отходя от исходных текстов, вследствие чего невозможно уловить, где кончается использование Корниловым первоисточников и где начинается его собственная интерпретация.

Знание того, как Корнилов пришел к формулировке четырех принципов диалектического метода, позволяет лучше понять дальнейшую судьбу его диалектических и реактологических идей. Здание оказалось возведено на слишком ненадежном фундаменте, чтобы долго простоять. Весь вопрос, следовательно, заключался в том, как быстро будет развенчано понимание Корниловым диалектического метода и его значения для психологии. Очевидно, такая критика могла идти с двух сторон. С марксистских философских позиций можно было упрекать Корнилова за неправильную (искаженную, неполную и т.п.) исходную трактовку диалектического метода; в научном плане не менее обоснованно можно было критиковать Корнилова за неубедительность использованных примеров, отсутствие реальных результатов предложенной «диалектизации» психологии, ошибочность конечных выводов и т.д., акцентируя, таким образом, все внимание на собственно психологических взглядах Корнилова.

Изучая и оценивая конкретные пути ассимиляции идей марксизма в советской психологии 20-х годов, выясняя, сам ли Корнилов сформулировал четыре принципа диалектического метода или же он их взял в готовом виде, мы лишний раз убеждаемся еще и в том, что дело было не только (и не столько) в Корнилове, его интеллектуальных возможностях, его психологической и философской эрудиции. Уровень развития, распространения и понимания марксизма в СССР в то время, необходимость усвоения марксистских идей десятками тысяч людей, ранее никак не сталкивавшихся с марксизмом (Корнилова, без сомнения, следует отнести к их числу) – все это неизбежно приводило к упрощению всего марксизма, его огрублению и вульгаризации при попытках понять и применить на практике в качестве «революционного учения».

В то же время в докладе К.Н. Корнилова следует видеть не только ошибки и недостатки, его следует оценивать как первый шаг в постановке вопроса о значении диалектического метода – вопроса, который с той поры стал одним из традиционных для советской психологии. Немаловажно и то, что представление о Корнилове-диалектике может быть по многим позициям перенесено в целом на Корнилова-марксиста. В последующих главах у нас еще не раз будет повод убедиться в этом.