Глава 18
— Покрась себя в черную негритянку и не задавай лишних вопросов, — велел Могильщик. — В пакете ты найдешь все, что нужно, — одежду, краску, косметику и деньги. Насчет краски не волнуйся, она смоется.
Он включил все лампы, и они с Гробовщиком, заперев за собой дверь, вышли. Обнаружив в пакете зеркало, Айрис взялась за дело. Некоторое время Гробовщик стоял и прислушивался. Было маловероятно, что она станет орать и звать на помощь, но он хотел в этом лично удостовериться. Затем он отправился наверх и стал ждать, когда придет Могильщик с ключом от «коровника». Они вошли в него и допрашивали задержанных до тех пор, пока им не попалась молодая негритянка по имени Лотус Грин. По возрасту и росту она походила на Айрис. Они заполнили на нее карточку и взяли в «Гнездо» для дальнейших расспросов.
— Что вы от меня хотите? — возмущалась она. — Я и так все рассказала…
— Ты нам понравилась, — сказал Гробовщик.
Тогда она их удивила:
— Придется заплатить. С незнакомыми мужчинами я за так этого не делаю, — брякнула она.
— Разве мы не познакомились? — удивился Гробовщик.
Он стоял с ней у двери, выслушивая ее объяснения, почему их знакомство нельзя считать достаточным, а Могильщик пошел за Айрис. Она была готова — черная как смола негритянка в дешевом красном платье.
— Эти говенные сандали мне велики, — пожаловалась она.
— Не ругайся и держись с достоинством, — сказал ей Могильщик. — Ты набожная негритянка Лотус Грин и мечтаешь и надеешься вернуться в Африку.
— Боже мой!
Он провел ее мимо настоящей Лотус, каковую Гробовщик ввел в комнату.
— Сейчас мы посадим тебя в «коровник», а когда полицейский вызовет Лотус Грин, ты выйдешь, — инструктировал Могильщик. — Дуйся и на вопросы не отвечай.
— Это нетрудно! — пообещала Айрис.
Гробовщик запер настоящую Лотус, сказав, что только слетает за деньгами, а сам присоединился к Могильщику. Они отправились к капитану и попросили разрешения взять с собой на допрос Лотус Грин, из Движения Дика.
— Она видела, в какую дверь вошла та женщина, которую в ночь налета обокрали, — пояснил Могильщик. — А вот номер дома не помнит. Вдруг та женщина видела налетчиков.
Капитана интересовали не налетчики, а Дик. Он заподозрил нечистое, но решил не связываться.
— Ладно, — бросил он. — Сейчас ее приведут ко мне — и забирайте. Только помните главное задание.
— Тут все главное, — отозвался Могильщик, протягивая капитану карточку на Лотус Грин.
Они пошли к заведующему следственным изолятором.
— Хотим еще немного поработать с Айрис. Если стерва заупрямится, чуток подержим ее в темноте. Если начнет вопить и звать на помощь, не пугайтесь. Мы проверим, чтобы она ничего не могла с собой сделать.
— Я не знаю, что вы там делаете в «Гнезде», и знать не хочу, — отрезал тот.
— Вот и отлично! — отозвался Могильщик. Сыщики заняли позицию у «коровника». Увидев, что конвоир ведет Айрис под видом Лотус к капитану, они спустились еще на этаж и, взяв из «Гнезда» настоящую Лотус, отвели ее назад в «коровник».
— Я все жду и жду, — пожаловалась она.
— А что тебе еще здесь делать? — удивился Гробовщик. Отведя ее, сыщики вернулись к капитану, получили Айрис и вывели ее из участка. Они сели в машину и поехали.
— Теперь мы сами себе хозяева, — сказал Гробовщик.
— Да, мы сиганули в костер, — согласился Могильщик.
— Ну что, сестренка, где тебя высадить? — обратился Гробовщик к Айрис.
— На углу.
— На каком?
— На любом.
Они остановились на углу Седьмой авеню и 125-й улицы, напротив отеля «Тереза». Они хотели, чтобы все местные стукачи видели, как она выходит из машины. Они понимали, что никто ее не узнает, но на всякий случай решили ее продемонстрировать.
Гробовщик обернулся к ней и сказал:
— Когда увидишь Дика, то тебе надо…
— Если увижу Дика, — поправила Айрис.
Он пристально посмотрел на нее и сказал:
— Только без фокусов, это не поможет.
Она промолчала, а он продолжил:
— Когда увидишь Дика, то скажешь, что знаешь, где кипа хлопка.
— Что? — не поняла она.
— Знаешь, где кипа хлопка. Пусть он ее заберет. Когда узнаешь, где он, вели ему подождать тебя, а сама свяжись с нами.
— Вы уверены, что я должна сказать про кипу хлопка? — недоверчиво переспросила Айрис. — Я правильно поняла, кипа…
— Она самая.
— А как с вами связаться?
— По одному из этих телефонов. — Гробовщик записал номера их домашних телефонов. — Если нас не будет, скажи, кто звонил, мы отзвоним.
— Хрена! — отозвалась она.
— Ладно, тогда перезвонишь через полчаса, и тебе скажут, куда нам позвонить. Скажи, что звонит Абигайль.
— Эд, ты нам прибавил мороки, — тихо прошептал Могильщик.
— Ты можешь придумать что-то получше?
— Нет, — признался Могильщик, немного помолчав.
— Ну, пока, — сказала Айрис и добавила себе под нос: «Черные суки», вышла из машины и зашагала по 125-й на восток.
Могильщик вывел машину на Седьмую, и они поехали на север.
Айрис остановилась перед магазином «Юнайтед тобэкко» и наблюдала за их машиной, пока та не скрылась из вида. У магазина было пять телефонных будок. Айрис быстро вошла в одну из них и набрала номер. Осторожный голос ответил:
— Радиомастерская Холмса.
— Я хочу поговорить с мистером Холмсом.
— Кто говорит?
— Его жена. Я вернулась.
Через мгновение другой осторожный голос спросил:
— Солнышко, ты где?
— Здесь, — ответила Айрис.
— Как ты оттуда выбралась?
«Да уж, ты бы дорого дал, чтобы это узнать», — сказала она про себя, а вслух спросила:
— Ты не хочешь купить кипу хлопка?
Ответом было долгое зловещее молчание, затем голос сказал:
— Скажи, где ты, и мой шофер за тобой приедет.
— Не беспокойся, — ответила Айрис, — я торгую хлопком.
— Только не торгуй бедой. — В голосе послышалась смертельная угроза.
Айрис повесила трубку. Выйдя из будки, она осмотрелась. По обе стороны улицы вереницей были припаркованы машины. Как всегда, движение было оживленным. В черном «форде» не было ничего такого, что бы выделяло его из всех остальных машин. В нем не было никого, и казалось, вряд ли скоро будет. Она не заметила и двухцветного «шевроле», стоявшего чуть дальше. Но когда она пошла по улице, за ней потянулся хвост.
Могильщик и Гробовщик приехали на своей маленькой черной машине с форсированным двигателем в гараж на 155-й улице и оставили ее для осмотра. Сами же сели на метро и доехали до Коламбус-серкл, где Бродвей пересекает 59-ю улицу.
Они шли по Коламбус-авеню мимо ломбардов и магазинов подержанной одежды, потом зашли в магазин Каца, где приобрели черные очки и кепки. Могильщик — клетчатую, а Гробовщик красную с длинным козырьком. Когда они вышли из магазина, то выглядели как два гарлемских наркомана.
На Бродвее в бюро проката машин они взяли черный грузовик без каких-либо знаков и надписей. Агент оформил документы, только когда они оставили большой залог. Он взял деньги и ухмыльнулся, явно принимая их за гарлемских рэкетиров.
— И эта развалюха поползет? — осведомился Могильщик.
— Полетит стрелой! — воскликнул агент. — «Кадиллаки» будут уступать ей дорогу.
— Это точно! — сказал Гробовщик. — Если бы у меня был «кадиллак», я бы так и поступил.
Они сели в кабину и поехали.
— Теперь я понимаю, как выглядит мир в глазах наркомана, — сказал Могильщик, сидевший за рулем.
— Жаль, нельзя перекраситься в белых, — сказал Гробовщик.
— Почему, старый Канадец Ли перекрасился в белого, когда играл на Бродвее в шекспировской пьесе. И если он мог сойти за белого, то мы и подавно.
Механик в гараже не узнал их, и Могильщику пришлось помахать у него перед носом полицейским жетоном.
— Ну и ну! — сказал он. — Когда я вас увидел, то первым делом побежал запереть сейф.
— И правильно сделал, — сказал Могильщик. — Мало ли кто пожалует в таком драндулете.
Они попросили механика снять радиотелефон из их служебной машины и установить его в грузовике. На это ушло сорок пять минут, и Гробовщик позвонил домой. Его жена сказала, что никакая Абигайль не звонила ни ей, ни Стелле, зато из участка звонили каждые полчаса: их разыскивали.
— Скажи им, что понятия не имеешь, где мы, — сказал Гробовщик. — Тем более что это святая правда.
Теперь они смогли принимать в грузовичке все полицейские звонки. Всем патрульным группам было поручено обязательно вступить с ними в контакт и велеть вернуться в участок. Кроме того, патрульным были даны инструкции задержать стройную черную женщину в красном платье по имени Лотус Грин.
— Сейчас уже, наверное, эта желтая киска давно смыла черную краску, ей ведь страшно не нравится быть черной.
— И красное платье переодела, — подхватил Могильщик.
Они подъехали к бару «Белая роза» на углу 125-й и Парк-авеню, напротив станции метро, поставили машину за двухцветным «шевроле». Эрни сидел в будочке чистильщика обуви и смотрел в сторону парка. На навесе будочки виднелась надпись: «Чистка обуви „Американский легион“». Двое пожилых белых чистили обувь цветным. Через дорогу, между опорами метро-моста стояла другая будочка с надписью: «Чистка обуви „Отец небесный“». Двое пожилых чернокожих чистили обувь белым.
— Демократия в действии, — заметил Гробовщик.
— От головы до пят.
— У пят, — поправил Гробовщик.
Эрни увидел, как они входят в бар, но и виду не подал. Они вошли в бар, словно два бродяги, решившие промочить пересохшее с похмелья горло. Они заказали пиво. Вскоре и Эрни вошел в бар, протиснулся к стойке и тоже заказал пива. Белый бармен поставил на стойку открытую бутылку и стакан. Эрни стал наливать не глядя и пролил пиво на рукав Могильщика. Обернувшись к нему, он сказал:
— Извини, не посмотрел.
— Это написано на большинстве могильных памятников, — отозвался Могильщик.
Эрни захохотал, а потом чуть слышно пробормотал:
— Она у танцовщицы Билли, на 115-й улице.
— Не обращай внимания, сынок, — сказал громко Могильщик, — я пошутил. Живи дальше.
Проходивший мимо них бармен оглядел обоих, размышляя над последней фразой. Сколько ни работай в Гарлеме, думал он, никогда не выучишь язык этих черных.
Гробовщик и Могильщик выпили пиво и заказали еще. Эрни допил свое и вышел из бара. Гробовщик подошел к автомату и позвонил домой. Абигайль по-прежнему не звонила, но из участка продолжали названивать. Бармен украдкой подслушивал, но Гробовщик не сказал ни слова, а слушал донесение жены и лишь в конце буркнул ей: «Живи дальше». Психи, подумал бармен не без удовлетворения.
Не допив пива, они вышли и сели в грузовик.
— Вот бы подключить ее тамошний телефон, — сказал Гробовщик.
— Оттуда она звонить не будет, — возразил Могильщик. — На это у нее ума хватит.
— Надеюсь, у нее хватит ума сохранить себе жизнь, — хмыкнул Гробовщик.
Билли была дома одна, когда Айрис постучала молотком с медной рукояткой в ее черно-желтую отлакированную дверь.
Билли открыла дверь на цепочке. На ней были желтые шифоновые шаровары поверх черных кружевных трусиков. И белая шифоновая блузка с длинными рукавами и черепаховыми запонками на манжетах. Вид у нее был очень обиженный. Ногти ее изящных голых ног танцовщицы сверкали алым лаком. Как всегда, она была накрашена, словно вот-вот собиралась выйти на сцену. У нее был вид любимой наложницы султана в гареме.
В щелочку она увидела неправдоподобно черную негритянку. В дешевом красном платье она напоминала горничную в выходной день.
— Вы ошиблись дверью, — сказала Билли.
— Это я, — сказала Айрис.
— Кто я? — У Билли расширились глаза. — Голос вроде знакомый, но все равно не узнаю.
— Я, Айрис.
Билли некоторое время оглядывала ее, затем разразилась истерическим хохотом.
— Господи, ты прямо как Топси из «Хижины дяди Тома». Что с тобой стряслось?
— Отвори дверь и впусти меня, — огрызнулась Айрис. — Я и без тебя знаю, на кого похожа.
Все еще хохоча, Билли впустила Айрис, снова заперла дверь и наложила цепочку. Затем, глядя, как Айрис устремилась к ванной, она двинулась за ней со словами:
— Поняла! Ты была в тюрьме!
Когда Билли вошла в ванную, Айрис уже намазывала лицо очищающим кремом.
— Как видишь, была, да сплыла!
— Ну и ну! — сказала Билли, усаживаясь на край ванной. — Кто же тебя выпустил? В газетах писали, ты заложила Дика, а теперь он удрал.
Айрис схватила чистое полотенце и стала неистово тереть лицо, чтобы понять, сошла ли краска.
— Сволочи! — сказала она. — Они хотят, чтобы я навела их на Дика.
— И ты это сделаешь? — ахнула Билли.
— Еще как! — фыркнула Айрис, стягивая с себя красное платье.
Билли вскочила на ноги с криком:
— Я тебе не помощница. Мне всегда нравился Дик.
— Бери его, солнышко, — отозвалась Айрис, сдирая чулки. — Я меняю его — на платье.
Билли с негодованием удалилась, а Айрис, оставшись в чем мать родила, начала всерьез отскребать черноту. Вскоре вернулась Билли и бросила на ванну охапку одежды. Окинув критическим взором тело Айрис, она сказала:
— Ну и досталось тебе, детка. У тебя такой вид, словно тебя изнасиловали трое каннибалов сразу.
— Это было бы забавно, — пробормотала Айрис, втирая в лицо крем.
— Возьми «Понде», — посоветовала Билли, подавая ей другую баночку. Зачем зря переводить «Шанель»…
Айрис молча взяла баночку и продолжала обрабатывать кремом руки, ноги, шею.
— Ты и правда ее убила? — осведомилась Билли. Айрис перестала растираться и, обернувшись, вперила взор в Билли.
— Не задавай идиотских вопросов. Еще не родился тот человек, из-за которого я бы стала убивать. — В ее голосе послышались нотки, от которых Билли стало не по себе. Но ее одолевало любопытство.
— И все же вы с ней…
— Заткнись, — рявкнула Айрис. — Я не знала эту стерву.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказала Билли, которая явно не верила Айрис. — Они посадят и меня, если найдут тебя здесь.
— Не будь такой ревнивой стервой, — отозвалась Айрис, густо намазанная кремом. — Никто не знает, что я здесь, даже Дик.
Билли улыбнулась своим мыслям и, успокоившись, спросила:
— Как же ты собираешься увидеть Дика после того, как заложила его?
Айрис расхохоталась, словно услышала неплохую шутку.
— Я придумаю хорошую историю насчет того, где найти те деньги, что он потерял. За деньги Дик готов простить все.
— Деньги его Движения? Господи. Они же теперь унесенные ветром!
— Знаю без тебя. Но я хочу спалить этого мерзавца.
Билли снова улыбнулась своим тайным мыслям.
— Ну и ну, — сказала она. — Как ты говоришь! Можешь его снять, — добавила она, имея в виду крем. — Я покрашу тебя в коричневый цвет, и ты будешь как новенькая.
— Ты прелесть, — машинально отозвалась Айрис, сосредоточенно размышляя, почему Дику так позарез нужна кипа хлопка.
Пожирая глазами ее нагую фигуру, Билли сказала:
— Перестань меня соблазнять.
