Терапевтическое воздействие

1. Такие результаты опыта даже побудили профессора Фрейда сделать тему «Отношение психоаналитической теории к технике» основной на последнем конгрессе (сентябрь 1922).

2. См. [65]. Ср. с этим [45].

3. Дальнейшую разработку «активной техники» в психоанализе см. в [30].

4. См. в связи с этим содержательно богатый, однако, как мне кажется, слишком сложный фольклористический материал у Роухейма [167].

5. См. [157].

6. См. в связи с этим последнюю работу Фрейда «Я и Оно» [69].

7. Разумеется, это возможно не ранее перехода через ту узловую точку развития, которую мы называем «пубертатом», и, очевидно, именно это наблюдение побудило психиатрию столь чрезмерно расширить первоначально оправданное в этом смысле представление о болезни Dementia praecox, что оно потеряло свой конструктивный смысл.

8. У меня складывается впечатление, что отсюда, пожалуй, могли бы открыться терапевтические возможности для лечения психозов. Вообще мне представляется, что изложенная точка зрения предлагает первые наметки для существенного упрощения терапевтического воздействия, направленного на достижение непосредственного результата. Неврозы простых людей и примитивность содержания психозов настоятельно указывают на необходимость искать столь же простые способы влияния на них. Я отсылаю здесь, кроме прочего, к тому известному клиническому факту, что душевнобольные женщины после родов часто демонстрируют существенные улучшения; однако и противоположность к этому, постродовые психозы, дают возможность лучше понять изложенные здесь связи.

9. См., например, у Кречмера [106] или Юнга [94].

10. Положение, которое впоследствии Юнг смог подтвердить также и для психозов, которые, по его утверждению, направлены на борьбу с теми же самыми «комплексами», которые преодолел нормальный человек.

11. См. в связи с этим у Ференци цитату из фрейдовского описания аутопластической стадии.

Несколько слов о переводчике

Я знал Женю Баканова как серьезного, хорошего студента, у которого, как правило, не возникало проблем с учебной частью.

Лично мы познакомились, когда Женя решил заняться проблемой воли. На факультете этой темой никто не только не занимался, но даже и не интересовался. Ко мне подошел В.В. Столин, помогавший в то время А.Н. Леонтьеву по учебным делам на кафедре общей психологии, и спросил, не соглашусь ли я быть руководителем курсовой работы Е. Баканова. В то время я был заместителем декана по учебной работе и был очень загружен административными делами. Я спросил, почему нужда во мне – кафедра была большой по составу, и можно было выбирать темы на любой вкус. Спросил об интересах Е. Баканова и услышал, что он хочет заниматься животными. Я резонно заметил, что это область работы К.Э. Фабри. Но В.В. Столин уточнил, что Женя хочет заниматься волей у животных, а К.Э. Фабри считает, что такой темы быть не может.

С позиций сегодняшнего дня 1970-е годы прошлого столетия выглядят как время тотального контроля и несвободы, но на факультете психологии МГУ, несмотря на строгости, в основном связанные с моим стилем управления, для студентов царила свобода в занятиях наукой, по крайней мере в выборе тем курсовых и дипломных работ.

Предложенная Е. Бакановым тема не вписывалась в факультетский подход к психическим функциям, и я понял, что никто не согласится взять такую работу. Пришлось дать согласие на руководство мне.

Мы стали встречаться с Женей, и тут я увидел характерную его черту – увлеченность своими идеями, которая не принимала ничьих возражений и критики. Мои попытки повернуть исследование воли в другую сторону не имели успеха, и Женя стал планировать эксперимент, создав простую установку для работы с животными.

Он умел создавать блестящие по языку и стилю тексты. Читать курсовые и дипломную работы было одно удовольствие, при почти полном несогласии с самой теоретической идеей, развиваемой Е. Бакановым.

После защиты дипломной работы для него открылась возможность поступить в аспирантуру факультета, чем он с успехом воспользовался. В диссертации продолжалась разработка его идеи о филогенетических корнях воли. Наши с ним споры не меняли его позицию. С тем мы и вышли на защиту диссертации.

Оппоненты не были в восторге от идей Жени, но им понравилась его увлеченность темой и аргументированность защиты своей позиции. Он хорошо знал немецкий язык и осуществил интересный анализ неизвестных у нас работ немецких ученых по проблемам воли.

После защиты диссертации Женя сменил тему своих интересов и в итоге вышел на проблемы детского психоанализа. Основной задачей для него стало объяснение психических заболеваний (он в последнее время работал в психиатрической клинике), а ответ он надеялся найти в детских проблемах, в особенностях адаптации детей раннего возраста. Отсюда интерес к книге О. Ранка, которая предлагается вниманию читателей.

Книга была переведена им давно, но в силу разных причин она тогда не вышла в свет и первым появился перевод другого автора.

Зная Женину способность глубоко проникать в мысль изучаемого автора, я думаю, что перевод Е.И. Баканова представляет самостоятельную ценность для всех, кто занимается детским психоанализом и психическими травмами детей.

В.А. Иванников

* * *

Евгений Николаевич Баканов родился в 1948 г. в г. Гусь-Хрустальный в семье инженеров Гусевского завода стеклянного волокна, тогда единственного предприятия такого профиля в СССР. Родители стояли у истоков создания промышленности стекловолокна в стране. Мать, Мария Степановна Баканова, была среди тех, кто в 1941 г. в цехе стекловолокна Гусевского хрустального завода получил первую стекловолокнистую продукцию, остро необходимую для нужд обороны. В 1943 г. был создан Гусевский завод стекловолокна, и в том же году на завод был принят отец, Николай Гаврилович Баканов, вернувшийся с фронта после демобилизации по ранению.

В 1957 г. в белорусском городе Полоцк готовится к вводу в строй новый завод стекловолокна, впоследствии ставший самым крупным заводом такого профиля в Европе. Отца назначают главным инженером этого завода, мать – начальником лаборатории. Семья переезжает в Полоцк.

В школе у Жени в разное время была склонность к разным предметам, неизменной была только нелюбовь к немецкому языку. Объяснял он это просто: «Немецкий – это зубрежка, а я зубрежки не признаю».

После 8-го класса, в 1963 г., Женя поступает в нефтяной техникум на отделение КИПиА. Казалось естественным, что он пойдет по стопам родителей, тем более что отец был инженером от Бога, талантливым организатором. Вместе с тем те, кто работал под его началом, отмечают, что был он прирожденным психологом.

Проучившись в техникуме 3 года, Женя понял, что инженерная стезя – не его путь. Так как с дипломом нефтяного техникума нельзя было поступать в гуманитарный вуз, за 3 месяца до защиты диплома он бросает техникум и готовится к экзаменам на аттестат за курс средней школы, которые сдает экстерном со своим же классом. В этом же, 1966 г. он делает попытку поступить на философский факультет ЛГУ, а через год повторяет попытку, но уже на факультет психологии. После неудачи он оказывается в армии и только после службы, в 1970 г., сдав все экзамены на «отлично», поступает на факультет психологии МГУ.

Со временем меняется его отношение к изучению иностранных языков. Немецкий становится нужным и поэтому интересным ему. Уже в университете он подрабатывает переводами с немецкого. Впоследствии самостоятельно изучает английский и польский языки, чтобы читать специальную литературу в подлиннике.

Предлагаемый перевод сделан с немецкого языка – языка оригинала, что, по убеждению переводчика, более предпочтительно, чем перевод с английского, т. е. перевод с перевода.

27.05.08

Т.Н. Баканова

* * *

Судьба подарила нам с Евгением Бакановым 5 лет совместной учебы на факультете психологии МГУ и 12 лет семейной жизни.

Почему он так заинтересовался идеями Отто Ранка? В восьмидесятые годы прошлого века он увлекся поиском глубинных причин человеческого поведения. Психоаналитическая литература тогда была еще малодоступна, и Женя доставал книги и статьи разными способами: заказывая их в библиотеках из спецхранов, ксерокопируя машинописные переводы, сделанные кем-то, и переводя статьи самостоятельно. Люди того времени знают, что даже ксерокопию в то время было сделать проблематично. Женя глубоко изучил тест Сонди и исследовал с его помощью глубинные базовые потребности. В его библиотеке появились книги и рукописи переводов многих психоаналитиков.

Именно желая найти первоисточник, первопричину дальнейшего течения жизни человека, Евгений пришел к исходному пункту – к его рождению. И желая досконально в этом разобраться, стал скрупулезно переводить книгу «Травма рождения». Надо сказать, что переводил он очень тщательно, по многу раз выверял и переделывал текст.

Но я думаю, что перевод книги Отто Ранка состоялся не только благодаря интересу Евгения к причинам человеческого поведения. Существенную роль здесь сыграли особенности его личности.

Женя был редким, одаренным человеком. Мне кажется, что основным его даром была Сила.

Это и Сила Ума – он был очень умным человеком, причем не только в области теории, выдвижения новых концепций, но и в практической проверке и реализации своих построений.

Это и Сила Страсти – страсти к людям, к своему делу, к науке, к семье. Он яростно и безоглядно отдавался тому, что любил. Для него здесь не было пределов и границ.

Это и Сила Ответственности – за своих близких, за дело. Женя был надежен. Про него можно было сказать: «Как за каменной стеной».

Это и Сила Движения – он все время искал, развивался, развивал себя и других.

Это и Сила Воли – как и каждый человек, он сомневался, но, приняв решение, он его выполнял. Решительно и бесповоротно. Долго и упорно. Невзирая на то, какие препятствия встречались на пути. Даже тогда, когда он был один против многих. У него была эта Сила.

И при всех этих выраженных мужских качествах он был мягким, нежным и чутким. Другом, мужем и отцом.

Вот эта его Сила в сочетании с его интересом дала ему возможность провести такую колоссальную работу по переводу. Несмотря на тяжелые бытовые и житейские трудности. Несмотря на то, что переводом он занимался не на основном месте работы – там перед ним стояли другие задачи, а как хобби – в нерабочее время.

Нам остается с благодарностью принять Книгу. С благодарностью Автору, с благодарностью Переводчику. С восхищением перед Силой человеческого Ума и Духа.

И. Переверзева