Книга: Ричард III и битва при Босворте
Назад: Приложение 3 Акт о государственной измене, изданный против Ричарда III и его сторонников
Дальше: Сокращения
Приложение 4
Легенды
Много легенд сложилось вокруг битвы при Босворте, начиная с истории о том, что Генрих Тюдор останавливался на подворье «Три Бочки» в Атерстоуне, и кончая историей о том, что во времена Реформации кости Ричарда III были выброшены в реку Соар, а его гроб использовали как лошадиные ясли на подворье «Синий Вепрь», где, по преданию, он остановился перед битвой. В пору правления Ричарда это подворье назвалось «Белый Вепрь» в честь его личной эмблемы. Синий вепрь был эмблемой графа Оксфорда и, таким образом, более надежным выбором после битвы. Конечно, возможно, что кости Ричарда были выброшены в Соар, хотя у нас нет никаких свидетельств, что его останки вообще выкапывали из земли. Другие истории тоже не слишком похожи на правду. Каменные гробы-саркофаги не использовались в XV столетии, и военный предводитель той эпохи вряд ли стал бы ночевать в гостинице, если на примете было более удобное пристанище: аббатство Мервэйл в случае с Тюдором и Лестерский замок в случае с Ричардом III. Есть два предания, связанных с битвой, которые могут быть правдой, по крайней мере, в некотором смысле, и ниже они будут рассмотрены, как и новое предание, возникшее в связи с так называемым свадебным медальоном Генриха VII и Елизаветы.
Смерть Ричарда III. Есть одна тема, которая присутствует во всех источниках, от самых ранних и до позднейших, а именно сообщение о том, что Ричард III встретил свою смерть храбро. Поскольку преобладающее большинство этих источников откровенно враждебно по отношению к Ричарду, кажется вероятным, что его поведение перед лицом смерти произвело сильное и благоприятное впечатление, ибо в XV столетии «благородной смертью» очень сильно восхищались. Интересно просмотреть эти источники в хронологическом порядке, чтобы выявить между ним сходства и различия. Обычно при пересказе драматичные истории имеют тенденцию становиться все более и более разработанными, обрастать новыми деталями и подробностями, однако в данном случае этого не наблюдается.
Первый источник — это «Кастильское донесение», написанное вскоре после битвы, 1 марта 1486 года. Когда стало очевидным, что Ричард проигрывает битву, Салазар сказал королю:
«“Сир, спасайтесь. У вас нет надежды выиграть эту битву, ибо ваши сторонники открыто вас предали”. Но король ответил: “Салазар, не дай Бог, чтобы я отступил хотя бы на шаг. Этим днем я умру как король или одержу победу”.Затем Ричард продолжил сражаться и был убит».
Следующий источник — это рассказ Джона Рауса, священника, служившего при поминальной часовне в Уорике. Несмотря на предвзятость, уже отмеченную выше, его рассказ о смерти Ричарда имеет сходство со свидетельством Салазара. Описав обстоятельства смерти Ричарда, он говорит:
«При всем том позвольте сказать мне правду к его чести: он вел себя как славный воин и, несмотря на свое тщедушное тело и малую силу, достойно оборонялся до последнего вздоха, выкрикивая снова и снова, что его предали, и восклицая: “Измена, измена, измена!”»
Раус — единственный хронист, который упоминает о крике «измена», но поскольку город Уорик стоял неподалеку от поля боя, он, вероятно, мог узнать эту подробность от какого-нибудь очевидца, хотя тот и должен был находиться очень близко от места действия, учитывая шум и хаос битвы.
Третий источник — это рассказ Кроулендского хрониста. Его общее мнение о Ричарде тоже было неблагоприятным, хотя он, несомненно, служил ему, пусть даже на очень незначительной должности. Это тем более делает его замечание о том, как умер Ричард, достойным внимания:
«Что касается Ричарда, он получил много смертельных ран и, как смелый и отважнейший государь, пал на поле боя, а не во время бегства».
Молине, бургундский хронист, писавший в первые годы XVI столетия, мог слышать об этих событиях от французских солдат, сражавшихся при Босворте. Он говорит:
«Король вел себя отважно, согласно своему долгу, и носил корону на своей голове, но когда он увидел, что потерпел разгром, и обнаружил, что остался в поле один, то решил бежать следом за остальными».
Следующий источник, в котором есть упоминание о том, как Ричард III встретил свою смерть, — это труд Полидора Вергилия. Как мы видели выше (Приложение 1), Вергилий, кажется, был довольно точным историком, который утверждал, что говорит только правду. В том, что касается Ричарда, предвзятость Вергилия заставляла его приписывать злые или недобрые мотивы королевским действиям, но не выдумывать сами действия. Приведенное им описание смерти Ричарда не слишком отличается по смыслу от процитированных слов Салазара, но зато более пространно:
«Сообщают, что король Ричард мог бы попытаться спастись бегством, ибо те, кто были вокруг него, видя, что солдаты уже при первом ударе вздымают свое оружие вяло и слабо, и некоторые из них украдкой покидают поля боя, заподозрили измену и стали убеждать его бежать. Когда же его войско стало явно терпеть поражение, они подвели ему резвых коней, но он, зная, что народ ненавидит его, и не надеясь дать успешную битву в дальнейшем, — как говорят, такова была его великая ярость и упрямство, — ответил, что в этот самый день он либо положит войне конец, либо расстанется с жизнью. Посему, точно зная, что этот день либо подарит ему замиренное и спокойное королевство, либо отнимет у него власть навсегда, он вышел на поле боя с короной на своей голове, чтобы положить, таким образом, начало или конец своему правлению».
Под конец, более сжато, Вергилий пишет:
«Его отвага, пламенная и яростная, не оставила его даже в самый миг смерти: даже когда его люди покинули его, он предпочел пасть от меча, нежели продлить свою жизнь с помощью постыдного бегства».
Если придерживаться нашего хронологического порядка, следующими источниками, в которых описывается смерть Ричарда, должны быть Эдуард Холл и Рафаэль Холиншед, но эти два хрониста в основном использовали текст Вергилия, лишь иногда добавляя некоторые детали. Относительно смерти короля они не сообщают ничего нового.
Последние источники, содержащие независимые сведения о смерти Ричарда, — это баллады, уже рассмотренные в Приложении 1: «Роза Англии», «Песнь о леди Бесси» и «Баллада о Босвортском поле». В двух последних дается одинаковое описание смерти Ричарда, тогда как в «Розе Англии» о ней лишь едва упоминается. Процитируем фрагмент из «Баллады о Босвортском поле»:
Тогда к королю Ричарду подошел один рыцарь
И сказал: «Я полагаю, самое время бежать,
Ибо вон там Стэнли, а они такие люди —
Против них никто не может устоять.
Вот твой конь под рукой, наготове,
В другой день твоя милость сможет победить,
Дабы править с королевским достоинством,
Носить корону и быть нашим королем».
Он ответил: «Дай мне мою боевую секиру,
Возложи корону Англии на мою главу повыше,
Ибо клянусь тем, кто сотворил море и сушу,
Я умру сегодня королем Англии,
Я никогда не отступлю ни на шаг,
Пока дыхание есть в моей груди».
Как он сказал, так и случилось,
Раз он потерял свою жизнь, оставаясь королем.
(Then to King Richard came a knight
And said, ‘I hold it time for to flee
For yonder Stanleys they be so wight
Against them no man may dree
Here is thy horse at thy hand ready
Another day may thy worship win
And for to reign with loyalty
To wear the crown and be our king’.
He said, ‘Give me my battleaxe in my hand
Set the crown of England on my head so high
For by him that shaped both sea and land
King of England this day I will die
One foot will I never flee
Whilst the breath is my breast within.’
As he said, so did it be
If he lost his life if he were king.)
Второе предание, заслуживающее рассмотрения, — это «корона в кустах боярышника». Существует стойкое представление о том, что корона, которой лорд Стэнли короновал Генриха VII сразу после сражения, была найдена в кустах боярышника («thornbush», «hawthorn bush»). Именно Полидор Вергилий первый описал коронацию нового короля на поле боя в таких выражениях: «Когда Томас Стэнли увидел это, он тотчас возложил на его [Генриха] голову корону короля Ричарда, найденную среди трофеев на поле боя». Позднее Холл скопировал этот фрагмент в свой труд. Вероятно, наиболее ранняя ссылка на корону, найденную под кустом (или в кусте) боярышника, появилась в начале XVII столетия в манускрипте сэра Уильяма Сегара, герольдмейстера Ордена Подвязки (Sir William Segar, Garter King of Arms). Как бы то ни было, нет никаких сомнений, что Генрих VII использовал в качестве эмблемы корону и куст боярышника. На крыше хоров Винчестерского собора до сих пор существует рельефное украшение в виде куста, увенчанного короной. Оно было создано в период между 1503 и 1509 годами, и сохранилось много похожих символов в часовне Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. Эмблема в виде веток, листьев или цветков боярышника использовалась как до Генриха VII, в основном представителями дома Ланкастеров, так и его потомками из династии Тюдоров. Кажется весьма вероятным, что Генрих VII решил добавить корону к уже существовавшему символу куста боярышника. Мы не знаем причины, но, возможно, это случилось потому, что его новая корона действительно была найдена под кустом боярышника.
Обычно принято считать, что корона, которую использовали в церемонии на поле боя, на самом деле была небольшим венцом (coronet), закрепленным на шлеме Ричарда. Такие короны известны по средневековым книжным миниатюрам с батальными сценами, и мы знаем, что Генрих V носил такую корону при Азенкуре, благодаря сообщению о том, что она была сбита с его шлема в ходе сражения.
Как бы то ни было, недавно было высказано предположение, что Ричард, желая воодушевить армию, провел формальную церемонию ношения короны перед битвой — торжественный ритуал, заново повторяющий его коронацию. Корона, использованная на этой церемонии, якобы была короной Святого Эдуарда, священной реликвией, использовавшейся при коронации. В некоторых средневековых источниках корона Святого Эдуарда характеризуется как «самая драгоценная корона», а между тем Кроулендский хронист говорит, что Генрих был коронован на поле боя «бесценной [или самой драгоценной] короной, которую прежде носил король Ричард». Выражение «прежде носил» может быть попросту понято как «носил перед битвой и в ходе нее», то есть на своем шлеме. Кажется наиболее вероятным, что корона Святого Эдуарда, иногда называемая в инвентарных списках «великолепнейшим венцом», как священная реликвия бралась у монахов Вестминстерского аббатства (хранителей коронационных регалий), а затем, после использования, возвращалась обратно в аббатство. Корона Святого Эдуарда не была личным имуществом короля, поэтому у него была своя «державная» корона («Imperial» crown), которую он носил после коронационной церемонии и по другим случаям. Возможно, что Ричард взял свою собственную «державную» корону на поле боя. То, что корона, находившаяся на поле боя, была очень ценной в денежном смысле, утверждается в «Кастильском донесении». Там сказано, что Ричард носил «королевскую корону» стоимостью в 120 тысяч крон. В недостоверной шотландской «Хронике Питтскотти» («Pittscottie’s Chronicle») сообщается, что корона вскоре была похищена из шатра Ричарда шотландцем по имени Макгрегор, предположительно, из-за ее большой ценности. Как бы то ни было, кажется, нет нужды истолковывать слова, использованные в «Кроулендской хронике», как-нибудь иначе помимо того, что Ричард имел при себе очень дорогостоящую корону. Он мог устроить церемонию ношения короны; если он взял с собой корону, то наверняка с какой-нибудь определенной целью, но с какой именно, мы не знаем. Ни в одном из источников не описано ничего похожего на формальную церемонию ношения короны.
Свадебный медальон Генриха VII и Елизаветы Йоркской. Этот медальон (его фотография помещена на противоположной странице) за последние 35 лет несколько раз упоминался в различных книгах и статьях, где был описан как золотой медальон, изготовленный в память о бракосочетании короля Генриха VII и Елизаветы Йоркской. Неясно, когда впервые была использована эта идентификация, однако нет ни малейших сомнений, что медальон никак не связан с эпохой Генриха Тюдора. Это уже отмечалось в одной книге 1885 года, но нисколько не было принято в расчет исследователями. Медальон, разумеется, был отчеканен в память о свадьбе, поскольку надпись на его лицевой стороне гласит: «Ingimus optatas sub amico foedere dextras» («Соединяем правые руки в брачном союзе, нами страстно желанном»), «Sicut sol orien dei sic mulier bona domus eius ornamentum» («Подобно восходящему солнцу Бога, добрая женщина является украшением ее дома»). На лицевой стороне изображены новобрачные, держащие друг друга за правую руку; голова мужчины украшена венком из роз. На оборотной стороне медальона, внутри венка роз расположена надпись: «Uxor casta est rosa suavis» («Целомудренная жена — сладкая роза»). Слово «casta» («целомудренная») выделяется среди других слов благодаря более затейливой чеканке. Кажется вероятным, что неверная идентификация произошла из-за присутствия в изображении символики в виде роз, так как говорили, что брак Генриха и Елизаветы представляет собой «союз роз» Йорка и Ланкастера.
Однако, если бы медальон был отчеканен в память о столь важном браке, это было бы намного яснее показано в надписях, и, конечно же, политический символизм был бы обозначен со всей очевидностью. Наконец, то обстоятельство, что у жениха на голове венок, тогда как у невесты — корона, совсем не понравилось бы Генриху VII. Он стал коронованным государем еще до своей свадьбы, которая специально была перенесена на более позднее время. Таким образом, Генрих совершенно ясно дал понять, что его право на престол не зависит от Елизаветы. В действительности этот медальон относится к целой серии подобных изделий, отчеканенных в Праге в конце XVI столетия, а медали английского производства тоже появились не раньше этого времени. Молодоженов на медальоне до сих пор не удалось идентифицировать. Впрочем, они вряд ли представляют собой каких-то конкретных людей, являясь просто символическим олицетворением брачного союза.
Свадебный медальон, отчеканенный в конце XVI столетия
(Фотография из коллекции Джеффри Уиллера)
Назад: Приложение 3 Акт о государственной измене, изданный против Ричарда III и его сторонников
Дальше: Сокращения
