15

Неприступная крепость Эмира стояла на высоте приблизительно двенадцати тысяч футов, гнездясь между четырьмя скалистыми вершинами, вздымавшимися, словно кривые каменные резцы, у каждого из четырех окруженных стеной углов древней крепости. Так как сам Эмир знал, что он никогда не покинет свою цитадель ради какого-нибудь иного места, кроме рая, его не волновало, что до крепости было практически невозможно добраться в любое время года. Именно поэтому он и выбрал труднодоступный участок в самом сердце гор Эмирата. Он начал расширять и укреплять крепость приблизительно тридцать лет назад.

Охрана была незаметна, но работала действенно и повсеместно. На большом мониторе, одном из многих, что были установлены над диваном в комнате отдыха Эмира, появилось изображение небольшого каравана, с трудом пробивающегося по заснеженной и вьюжной дороге, ведущей к воротам. Это был верблюжий караван, везущий к Эмиру неверного Снея бин Вазира, нечестивца и при этом его зятя. Хотя Эмир презирал Снея бин Вазира, но ожидал его прибытия с нетерпением.

Его Высочество, достойнейший из людей, Эмир имел только одну настоящую прижизненную цель. Достичь всемирного Халифата. Правления Аллаха на всей земле. Его пламенный фанатизм был глубок и искренен. Он хотел очистить планету от неверных и нечестивцев. Только тогда человечество могло бы жить в мире при одном Истинном Боге.

Крови неверных уже было пролито довольно много. Но это, Эмир понимал, для Аллаха лишь капля в море.

Покрытый льдом бин Вазир, пробивающийся вперед по крутому склону, дрожал от холода и гнева. Его ненависть была основана на гораздо более скудном наборе справедливых идеалов, нежели у благородного Эмира. Бин Вазира жгли зависть, ревность и обида от нанесенного ему оскорбления. Эти чувства были источником большого трения между ним и его тестем. В конце 90-х Эмир нашел, что Сней бин Вазир чрезвычайно развращен любовью к западной роскоши и западным нравам, царящим в Лондоне.

Тогда один из британских агентов Эмира послал ему записанную на пленку трансляцию Би-би-си: «Бичамс. Первый взгляд на новый дворец Паши».

После этого дни Снея в качестве бонвивана на лондонской светской арене были сочтены. Во-первых, это было публичное оскорбление члена семьи Эмира. Кроме того, Эмир услышал через свои источники, что его зять недавно привлек внимание полиции. Интерпол и американцы расследовали ряд зверских убийств в Лондоне. Зная кровожадные наклонности Снея, Эмир понимал, что вина его тестя в этих убийствах была более чем вероятной. Теперь лишь вопрос времени, когда расследование приведет к порогу Эмира. Таким образом, он поручил сети своих тайных агентов в Великобритании похитить неверного и его жену, возлюбленную дочь Эмира Жасмин, вывезти их из страны по воздуху и, наконец, доставить похищенных в его горную крепость.

На суде, где председательствовал единственный полномочный представитель власти Эмирата, то есть непосредственно Эмир, бин Вазир был признан виновным в том, что подверг опасности святое дело и навлек большой позор на дом Эмира. Он был закован в цепи. Его судьба была предрешена, и напрасно принцесса умоляла отца пощадить отступника.

На следующее утро была назначена казнь Снея бин Вазира, однако Эмир долго размышлял в ту ночь о презренном зяте. Если просто казнить его, это, ко всему прочему, приведет и к смерти собственной дочери. Она поклялась, что будет следовать за своим мужем до самого рая. Эмир не мог вообразить жизнь без своего драгоценного ребенка, независимо от того, как безжалостно дочь разочаровала его.

Он спас бы двух птиц одним не брошенным камнем.

Его зять был порочным, мстительным животным, в голове которого всегда роилось большое количество хитросплетений и коварных планов. Это было типично для его низкой породы. Он мог, как считал Эмир, принести действительную пользу. Он мог служить Аллаху даже при том, что и отдаленно не был правоверным. Со временем после должного обучения он мог стать еще одним быстрым мечом в руках Эмира. Его следует учить, до тех пор пока он не овладеет бессмертным мастерством арабского воина. А после этого — да, он может оказаться полезен.

Подумав еще немного, Эмир принял другое судьбоносное решение. Он захотел возродить старую арабскую традицию: хашшишин. Эта тайная исламская секта, возникшая в Средние века, первоначально состояла из сумасшедших, накачанных наркотиками и хорошо обученных убийц обоих полов. В представлении Эмира, клан убийц должен был состоять из самой смертоносной части человеческого рода — соблазнительных женщин, которые лучше всего могут войти и в сердце врага, и в его жизнь. И бин Вазир, который имел определенную власть над женщинами, будет идеальным главарем для такой тайной армии.

Древние убийцы без всякого сожаления кинулись бы вниз с самой высокой башни по одному щелчку пальцев властелина, только бы продемонстрировать свое презрение к жизни и абсолютную преданность господину. Эмир полагал, что Сней мог сделать воинов такими же преданными, потому что тот имел странную власть над женщинами.

Так голова Снея бин Вазира, к его изумлению и восхищению, все же осталась на плечах. Так как он обучался искренне и полностью выполнял стратегию Эмира по созданию нового хашшишин, его пребывание во дворце было оправданно. Он отдалился от западной светской жизни. Тем не менее он и его жена могли жить так, как захотят, оставаясь в пределах Эмирата. Эмир положил сто миллионов фунтов стерлингов на счет Жасмин в цюрихском банке. Шесть месяцев спустя Сней и Жасмин начали строительство своего нового обиталища, Синего Дворца, на великолепном участке в горах.

Там, в роскошной изоляции, бин Вазир создал бы новый хашшишин. Армию совершенных убийц женского пола. Соблазнительные и смертоносные, они попали бы в мир, лежащий далеко за пределами Эмирата, и оттуда подчинялись бы своему господину, Эмиру, через своего непосредственного начальника, Снея.

— Дерьмо! — кричал Сней, негодуя на мальчика, который погонял его верблюда, и отряхивая бороду от снега. — Сколько еще идти?

Его верблюды споткнулись еще раз, и он чуть не выпал из переваливающегося в разные стороны паланкина. Хотя верблюды были частым видом транспорта в этих горах, карабкаться по обледенелому горному кряжу сквозь слепящую метель было им не под силу.

Шел уже четвертый год нового тысячелетия. Мучительная езда на этих проклятых обмороженных верблюдах не шла ни в какое сравнение с поездкой по Мэйфэйру на заднем сиденье серебристого «Сильвер Госта» вместе со старым другом Аттаром. Ах, он ведь был заправилой Лондона, его красивое лицо и картины блестящего образа жизни мелькали в глянцевых журналах и воскресных приложениях газет.

А потом этот проклятый «Бичамс».

Открывая новый роскошный дворец, он был полон больших надежд. Эта гостиница должна была стать краеугольным камнем его растущей личной империи недвижимого имущества. Но на следующее утро после бесславного открытия дворца появился позорный, жирный заголовок в бульварном издании. Две проклятые фразы (написанные, без сомнения, предателем Стилтоном) красовались над фотографией Снея крупным планом, сделанной на вечернем приеме. Четырехцветный кошмар на всю страницу.

Фатальный удар был нанесен ему заголовком, который увидел тем утром весь Лондон. Над фотографией Снея, поднимающего перед камерой бокал с шампанским, предательски кричали слова:

Спустя пять долгих лет бин Вазир терпел бедствие другого рода. Теперь он сидел в паланкине из черного дерева, обрамленном слоновой костью, богато украшенного золотом и драгоценностями, который раскачивался на креплениях между двумя верблюдами. Ветер нес снег прямо в лицо. Толстые усы Снея затвердели ото льда.

— Сколько еще, погонщик? — проревел он.

— Еще час или два, — отозвался мальчик Хариб, дрожа от страха. — Иншаллах.

Хариб знал, что неопределенный ответ может еще сильнее возмутить Снея. Слово «иншаллах» имело много смысловых оттенков, от «на то воля Божья» или «скоро» до «не стоит рассчитывать на это». Но Хариб не мог быть более точен, потому что не видел ни одного из знакомых ему ориентиров. Метель началась не по его вине, но Снея это не заботило. Сегодня он безжалостно кричал на всех. Харибу один раз уже довелось испытать на себе гнев Снея, который больно стегнул его кнутом с рукояткой из носорожьего рога по спине, когда один из верблюдов споткнулся, ступив в глубокую расселину в леднике, скрытую снегом. Паша, весящий почти четыреста фунтов, едва не угодил в сугроб вместе с паланкином.

В избиваемом снежной бурей караване было всего двенадцать верблюдов. Шесть верблюдов, возглавляющих процессию, везли Снея, его четырех охранников-сумоистов и африканского вождя Типпу Типа. Остальные шесть верблюдов, идущих позади них, были загружены запасами продовольствия, оружием и горными бойцами Снея. Их вооружение было довольно мощным для этой отдаленной части земного шара. У них были немецкие автоматы последних моделей и гранатометы РПГ с лазерным прицелом.

Никаких поводов для беспокойства, к счастью, пока не возникало, но в горах обитало множество враждующих племен, безжалостных воинов, которые не были преданы ни Снею, ни Эмиру, и опасность неожиданного нападения реально существовала.

Хлещущий снежными хлопьями ветер усилился. Сней знал, что эта тропа в горах даже при хорошей погоде была опасна. А в условиях скрывшей все белой пелены — настоящее безумие. Но разве у него был выбор?

Его вызвал Эмир. Так началась длинная, опасная поездка, которая привела его с одной горной вершины — принадлежащей ему Синей Горы высотой 18 000 футов — вниз, к Пустыне Смерти, где пересекаются три континента, и, пройдя пустыню, караван снова начал восхождение по одному из самых опасных в мире горных хребтов.

Впереди на так называемой тропе Сней бин Вазир едва мог различить три гигантские фигуры, восседающие на спинах тяжело идущих животных. Это были Типпу Тип и двое борцов. Позади шли верблюды с двумя другими борцами. Как всегда, он хорошо наладил охрану, думая, что найдет какое-то утешение и в нынешней ситуации. Но что могло защитить его от неожиданного падения в заснеженную трещину ледника? Или от внезапно обвалившейся скалы, хлынувшей вдруг лавины, внезапного набега орды разбойников? Такие вещи случались регулярно на этой высоте и…

— Паша! Смотрите! — закричал мальчик Хариб, прервав поток его мрачных размышлений.

— Что такое? — спросил Сней, оглядываясь по сторонам в ожидании какой-то неминуемой катастрофы. Как будто ему недостаточно было заботы думать о том, что же Эмиру от него понадобилось. — Да что там, шайтан вырви твои глаза?

— Вот! — воскликнул взволнованный мальчик, указывая вперед и направо. — Вы видите это? Да славится Аллах!

По его телу пробежала волна облегчения. Это были не какие-нибудь дьяволы, мчащиеся с заснеженных горных высот. Нет, он увидел массивный радарный купол. Первый радар на огромной площади, окружающей крепость; но это означало, что караван теперь был намного ближе к месту назначения, чем ему сказал глупый Хариб. Сначала радар, а за ним средства ПВО и ракетные установки «земля-воздух». Оставалось, по всем подсчетам, менее часа до того как он узнает, что же приготовила ему судьба.

Сней бин Вазир закрыл глаза. Он прекрасно знал, что им встретится дальше на пути. Клетки.

По обеим сторонам прохода были установлены клетки для людей. В этих грязных железных корзинах, расположенных вдоль «километра смерти», ведущего к массивным воротам крепости, держали мужчин, женщин или их останки. Древние сооружения, сделанные из толстых железных прутьев, сплетенных в форме корзины. Жертву помещали внутрь, затем клетку поднимали на высокий столб, на такую высоту, куда ни друзья, ни родственники не могли передать ни пищу, ни воду, ни спасение осужденному в виде яда. Клетки были поучительным напоминанием о неограниченной власти Эмира над всеми его подчиненными и вассалами. Но бин Вазиру не нужно было это напоминание.

— Да спасет меня Аллах, — прохрипел Сней, пытаясь оттаять ладонями сосульки, которые образовались на обледеневших ресницах.