Славянское племя вятичей издревле занимало земли в междуречье Оки и Волги, потеснив лесные племена мери, муромы и мещеры. Вятичи последними из восточнославянских племён покорились власти киевских князей. Вятичей пытались обратить в христианскую веру Владимир Святой и Ярослав Мудрый, но все, что смогли сделать князья-просветители, - это обратить в веру Христову жителей городов по Оке и Волге. Глубинные же владения вятичей, заросшие дремучими лесами, так и остались недосягаемыми для князей и священников, несущих православие. В лесных вятских городищах и селениях, как и встарь, люди поклонялись деревянным идолам, приносили кровавые жертвы. У вятичей, что скрывались в лесах, были даже свои князья, независимые от Киева. Про этих лесных князей знали и в Ростове, и в Суздале, и в Муроме, и в Рязани… Князья, державшие столы в Муроме и Ростове, предпочитали особо не донимать вятичей поборами и не совались в глубинку, чтобы не злить язычников.

Но однажды случилось так, что среди вятичей прокатилась волна неповиновения. Крещёные и язычники повсеместно объединялись в отряды, жгли церкви, убивали священников и княжеских тиунов. Во главе этого движения стоял языческий вятский князь Ходота.

Давыд Святославич, исполчивший дружину против Ходоты, не только был разбит в сражении, но и жены лишился. Сын Ходоты Яровит с отрядом воинов напал на княжескую усадьбу, что неподалёку от Ростова, пограбил её, челядь пленил. Увёл Яровит и княгиню Любомилу в чащобу лесную.

Ростовские послы, прибыв в Киев, слёзно умоляли послать войско против восставших вятичей. Всеволод Ярославич хоть и накричал на послов, виня их и Давыда Святославича в малодушии, но войско в Залесскую Русь все-таки послал, дабы не дать разгореться мятежу. Во главе объединённой киевско-черниговской рати встал Владимир Всеволодович.

Он привёл в Ростов две тысячи конных дружинников и шесть тысяч пеших ратников. Давыд, встретив Владимира в своём тереме, сразу начал сетовать, что войско слишком маленькое. К тому времени Давыд вторично был разбит восставшими вятичами, о чем свидетельствовала перевязанная правая рука и ссадина на лбу.

- Далеко Киев и Чернигов от здешних краёв, потому ни великий князь, ни ты, брат мой, не ведаете в полной мере наших бед, - жаловался Владимиру Давыд. - В городах тутошних люди ещё как-то признают мою власть, ибо народ в городах сплошь крещёный. Но в селениях вятских, кои в лесах затеряны, живут одни язычники. И язычников этих в лесах да болотах великое множество! Их там как комаров! У меня дружина не слабая и в пешем полку воев боле шести тыщ, но у безбожного Ходоты войска оказалось втрое больше. Обступили нас язычники со всех сторон, как волки медведя. Кабы не сила небесная, так не быть бы мне живу.

И Давыд принялся самозабвенно креститься левой рукой на большую икону Спасителя, стоявшую в красном углу просторной светлицы.

- Где случилась последняя битва с воинством Ходоты? - поинтересовался Владимир.

- В Шеренском лесу. - Давыд уселся в кресло, бережно поддерживая раненую руку.

- По ту сторону Волги иль по эту? - вновь спросил Владимир, хорошо изучивший здешние места ещё во время своего княжения в Ростове.

- По эту. Ходота за Волгу не суётся, ибо с мерей враждует. Злодей бесчинствует меж Ростовом и Суздалем. Смерды ему помогают повсеместно, городская беднота тоже на его стороне. Летом до городищ, где Ходота скрывает своё войско, никак не добраться: вокруг чаща да трясина непролазная. Вот и приходится зимой воевать.

- Ты знаешь хоть приблизительно, где главный град Ходоты? Где он сам укрывается?

- Есть у Ходоты несколько убежищ, где он отсиживается в зимнюю стужу. Одно где-то в Шеренском лесу. Хотел я разыскать это городище, но едва ноги унёс от стрел язычников. Другое городище Ходота выстроил, по слухам, близ озера Клещино, либо на реке Вексе, вытекающей из этого озера. Туда я тоже сунулся однажды с дружиной да без толку. Дорог там нету и спросить не у кого, ибо в тех краях токмо язычники обитают.

- Ладно, брат, - ободрил Владимир Давыда, - теперь я стану ловить Ходоту. От меня-то злыдень не уйдёт.

Вскоре Владимир ушёл с войском в занесённый снегами Шеренский лес. Оставшийся в Ростове Давыд ежедневно молился о благополучном исходе похода против восставших вятичей. К счастью, княгиня Любомила не взяла с собой детей, отправляясь в загородное сельцо. Поэтому челядь в тереме часто видела, как десятилетний княжич Изяслав и его восьмилетняя сестра Варвара вместе с отцом, стоя на коленях под иконой Спасителя, просят Небесного Отца сберечь их мать и супругу от гнева безбожных язычников. Давыд пуще всего был обеспокоен тем, что пленённая жена на сносях и по всем срокам уже должна была родить. Вот только как и где это случилось? Может, бросили её язычники в зимнем лесу одну-одинёшеньку на погибель, не желая возиться с роженицей.

Почти месяц рыскало по лесам войско Владимир а Всеволодовича. Несколько раз удавалось выйти на след Ходоты и даже разбить большой отряд восставших. Упорный Владимир разыскал-таки в дремучих лесах укреплённый валом и частоколом град язычников: там, на главной площади, стояли деревянные статуи дрен них славянских богов. А неподалёку на большой поляне теснились могильные курганы знати.

В том граде, затерянном в еловых и сосновых дебрях, и отыскал Владимир княгиню Любомилу с новорождённым младенцем. Давыд не мог нарадоваться возвращению жены. Своего второго сына он назвал в честь отца Святославом, а крестным отцом стал Владимир Всеволодович.

Владимир пробыл в ростово-суздальской земле до середины марта, то и дело совершая стремительные выходы из Ростова к дальним лесным урочищам и озёрам. Было немало сожжено и разрушено языческих городищ и капищ, истреблено и пленено много восставших. Однако ни Ходота, ни его сын так и не попались в руки князю.

Покидая Ростов, Владимир напутствовал Давыда, как тому надлежит воевать с Ходотой и где лучше всего пытаться изловить мятежного князя вятичей. Давыд не скрывал, как опостылела ему эта изматывающая война с язычниками, что ему без помощи Владимира вряд ли одолеть Ходоту, который чувствует себя в лесах как рыба в воде. Давыд просил Владимира задержаться у него в Ростове до лета, но тот больше не мог оставаться в Залесской Руси. Всеволод Ярославич звал сына к себе: до него дошёл слух, что полоцкий князь опять в поход изготовляется.

«Надо упредить Всеслава, ударить на него сразу после весенней ростепели», - писал в послании к сыну великий князь.