Не чаял, не гадал Всеволод Ярославич, что посыплются на него напасти одна за другой.

В августе половцы, приведённые Олегом и Романом, терзали переяславские земли. Едва миновала эта беда, как в сентябре навалилась другая: Всеслав Полоцкий сжёг Смоленск. Когда подоспело из Чернигова войско Владимира Всеволодовича, от Смоленска осталось лишь огромное пепелище. Бросился Владимир вдогонку за Всеславом, сжигая по пути полоцкие города и веси, но все было без толку. Затерялось в лесах воинство Всеслава вместе с награбленной добычей.

Отправляя Ратибора с войском в Тмутаракань, Всеволод Ярославич терзался сомнениями. Для войны со Всеславом ему скоро потребуются все силы. И будет ли прок от Тмутаракани в ближайшие несколько лет? Но и выпускать Тмутаракань из рук после смерти Олега тоже никак нельзя. Потому и отправился Ратибор в Тмутаракань, чтобы в будущем Киев избавить от угрозы с юга.

Ратибор разогнал бывшую Олегову дружину, которая рассыпалась по всей Руси от Мурома и Ростова до Чернигова и Канева.

Всеволод знал, что многие дружинники затаили злобу на него и при случае не преминут отомстить. Поэтому он задумал потихоньку избавляться от наиболее воинственных Олеговых воевод. Начать Всеволод решил с Людека, полагая, что на том вина большая за убийство Изяслава Ярославича. К тому же Людек нашёл пристанище в Муроме, где княжит самый младший и самый невоинственный из Святославичей. Всеволод был убеждён, что Ярослав не осмелится отказать великому князю из боязни потерять муромский стол.

Однако случилось непредвиденное! Людек и все находившиеся с ним Олеговы гридни бежали из Мурома вместе с Одой. Всеволод полагал, что они побегут в Полоцк, но беглецы нежданно-негаданно объявились в Перемышле у Володаря Ростиславича.

Всеволод Ярославич, не мешкая, послал в Перемышль отряд конников, чтобы захватить Оду и Людека. Только опоздали воины великого князя: муромские беглецы успели бежать в Польшу.

Отрядом киевлян верховодил Спирк, бывший постельничий Изяслава Ярославича. Лишившийся своего детородного органа, Спирк получил среди дружинников постыдное прозвище Каженик, отчего был полон злобы на весь белый свет. Но особенно Спирк ненавидел Оду и Эльжбету, мечтая отплатить обеим самой лютой местью.

Спирк нещадно гнал коней, надеясь захватить в Перемышле Оду, но неожиданно судьба свела его с Эльжбетой, которая вот уже больше двух лет была любимой наложницей Володаря Ростиславича.

Князь не дал в обиду любимую женщину. Спирку пришлось убираться из Перемышля несолоно хлебавши.

По возвращении в Киев Спирк изобразил Володаря перед Всеволодом Ярославичем как сущего злодея, который точит нож на великого князя.

Однако Всеволод Ярославич и без того был настроен против Ростиславичей, которые оставались в стороне во время противостояния дядей и племянников. Изяслав звал Рюрика Ростиславича в поход против князей-изгоев, но тот не пошёл, ясно дав понять, на чьей он стороне. Больше всего Всеволод Ярославич опасался, что Ростиславичи могут захватить Киев, стоит ему уйти на войну с Полоцком.

«Ростиславичи дружно стоят друг за друга, - размышлял Всеволод Ярославич, - и тем они опасны. Покойный брат мой Святослав их жаловал, поэтому им потомки Святослава милее моих потомков и уж конечно гораздо милее сыновей Изяслава».

Спирку удалось выяснить, что перед тем, как объявиться в Перемышле, Ода и Людек побывали в Каневе у Давыда Игоревича, который дал им несколько саней и лошадей для перевозки какого-то груза.

Всеволод Ярославич мигом сообразил: Ода захватили с собой сокровища, похищенные ею и Борисом Вячеславичем из великокняжеской казны. Пуще всего злило то, что им удалось уйти с этими богатствами за Вислу.

«Теперь эта змея станет настраивать против меня поляков, - негодовал Всеволод Ярославич, - а то, чего доброго, к венграм подастся. А венгров хлебом не корми, дай токмо в русские дела вмешаться».

Сидевший в Каневе Давыд Игоревич тоже в своё время отказался сражаться на стороне дядей против князей-изгоев. Он даже угроз Изяславовых не испугался. Близкое соседство с Давыдом Игоревичем, который был крестным сыном Оды и явным её союзником, казалось Всеволоду Ярославичу опасным. Поэтому в конце зимы он послал к Каневу войско во главе с воеводой Коснячко.

Коснячко от имени великого князя приказал Давыду уйти из Канева. Тот повиновался, поскольку с двумя сотнями дружинников не мог противостоять трёхтысячному воинству. Всеволод Ярославич не очень удивился, когда узнал, что Давыд нашёл пристанище в Перемышле у Володаря Ростиславича.

«Ворон ворону глаз не выклюет».

Ранней весной ещё более многочисленное войско выступило из Киева к Перемышлю. Главным воеводой опять был Коснячко.

Перед тем как послать войско, Всеволод Ярославич отправил послов в Перемышль к Володарю и в Галич к Рюрику. Посланцы великого князя требовали вернуть сбежавшую супругу Святополку Изяславичу. Но если к Рюрику послы обращались лишь с просьбой о содействии в возвращении Эльжбеты, то от Володаря посол великого князя потребовал безусловной покорности: не только выдать Эльжбету, но и изгнать из Перемышля Давыда Игоревича.

Вспыльчивый Володарь нагрубил киевскому послу и прогнал его взашей.

Когда киевское войско уже стояло под Перемышлем, к Володарю прибыл боярин от его старшего брата Рюрика.

Рюрик устами своего боярина настаивал на том, чтобы Володарь уступил великому князю и не затевал войну из-за женщины, имеющей законного супруга. Поразмыслив, Володарь послушался брата и выдал Эльжбету киевлянам, полагая, что тем самым избавит от преследований и своего друга Давыда. Но не тут-то было. Коснячко требовал, чтобы Володарь указал Давыду Игоревичу путь от себя. И впредь остерегался пускать к себе как Оду, так и её крестного сына. Скрепя сердце, Володарь выполнил и это условие великого князя.

Давыд Игоревич со своей дружиной и челядью ушёл в Венгрию.

В Венгрии к тому времени умер король Геза. Королём стал его брат Ласло, который, не желая ссориться с великим киевским князем, не пустил к своему двору Давыда Игоревича. Тогда тот ушёл в Германию, где находилась и Ода.

Тем временем в Германии Ода развила бешеную деятельность, подбивая немецких князей к войне со Всеволодом Ярославичем. Однако немцы были заняты междоусобными распрями. Одни из них поддерживали короля Генриха в его борьбе за инвеституру и неограниченную королевскую власть, другие выступали против. Ко всему этому добавлялось противостояние с венграми, которые не желали принимать укрывшегося в Германии двоюродного брата короля Ласло Шаламона, не терявшего надежды вернуть утраченный венгерский трон.

Затевая свою собственную интригу, Ода женила Давыда на Илонке, дочери Ланки и герцога Вамоша, сподвижника Шаламона. Понимая, что в грядущей борьбе со Всеволодом Ярославичем приходится рассчитывать лишь на немногочисленную дружину Давыда, Ода через брак с дочерью герцога Вамоша старалась усилить воинство своего крестного сына венгерскими конниками.

Илонке было всего двенадцать лет, но это не смущало ни Оду, ни родителей невесты, поскольку разница в десять лет между мужем и женой воспринималась вполне приемлемо.

На достигнутом Ода не остановилась. Она тайно связалась с Володарем, желая узнать, не согласится ли он взять в жены дочь бывшего короля венгров, который находится в близком родстве с германским королём. Дочь Шаламона, Илдико, по матери была наполовину немкой. Володарь, тяжело переживавший разлуку с Эльжбетой, изъявил согласие взять в жены Илдико единственно из желания досадить Всеволоду Ярославичу и ещё чтобы не отставать от Давыда, подражать которому вошло у Володаря в привычку с детских лет.

Венчание Володаря и Илдико прошло в Перемышле со всей пышностью, так что слух об этом распространился не только по Южной Руси, но и в соседних Венгрии и Польше. Илдико была всего на четыре года моложе Володаря, которому накануне свадьбы исполнился двадцать один год.

Рюрик попытался было отговорить Володаря от необдуманного шага. Однако Володарь на этот раз не послушался старшего брата. Ланка, мать Володаря и Рюрика, помогла Оде убедить своего среднего сына в выгоде его женитьбы на дочери своего брата Шаламона.

Всеволод Ярославич у себя в Киеве метал громы и молнии. Он понимал, что Володарь и Давыд враждебны ему и что их женитьба на венгерских принцессах рано или поздно выйдет ему боком. Затевать войну с Ростиславичами великий князь не хотел, поскольку готовился к большой войне с Полоцком. Поэтому Всеволод Ярославич попытался сблизиться с Рюриком Ростиславичем, обещая уделы его младших братьев и свою дочь в жены. От Рюрика требовалось только одно: держать в узде своих братьев, а Давыда Игоревича изгнать подальше от Руси, либо вовсе убить.

Прагматичный Рюрик счёл благом для себя не враждовать с великим князем, а дружить с ним. Ради этого и ради возможности породниться со Всеволодом Ярославичем он отважился на распрю с Володарем, взяв в союзники младшего брата Василька, княжившего в Теребовле. Впрочем, Рюрик требовал от Володаря только одного - чтобы тот изгнал из Перемышля Давыда.

Под Перемышлем назревала кровавая бойня.

Дабы избежать этого, Давыд Игоревич согласился добровольно уйти за пределы Руси, решив попытать счастья в Тмутаракани. Володарь, отвечая благородством на благородство и дорожа дружбой с Давыдом, заявил, что пойдёт вместе с ним к Хазарскому морю, а Перемышль уступает старшему брату.

Летней порой два молодых князя, взяв с собой своих юных жён, слуг и дружинников, совершили стремительный бросок через половецкие степи. Внезапно нагрянув на берега Кубани, Давыд и Володарь в ожесточённой сече разгромили войско Ратибора. Не малая в том заслуга была венгерских конников, которых много было в их дружинах. Ратибор был ранен в битве и попал в плен.

Давыд и Володарь сидели у шатра, разбитого прямо на поле сражения, когда к ним привели еле стоявшего на ногах Ратибора. Рука и грудь его были обмотаны окровавленными повязками. Пленного воеводу сопровождали венгерские воины, отыскавшие его среди убитых. Вместе с ними шёл юный безусый племянник герцога Вамоша, Антал.

- Здрав будь, воевода! - с усмешкой промолвил Давыд, обращаясь к Ратибору. - Чай, не ждал ты нас, а?

- Видим, не рад ты нам, воевода. - Володарь гордо опирался на воткнутый в землю меч. - Небось в догадках теряешься, откель мы свалились на твою голову? Истекло твоё время, теперь наш черед Тмутараканью править. Ступай-ка на Русь!

- Да передай Всеволоду Ярославичу, что потерн Тмутаракани есть расплата ему за Романа и Олега Святославичей, - добавил Давыд.

Больше месяца пробыл Ратибор пленником у Давыда и Володаря, пока не затянулись его раны. После этого он двинулся с остатками дружины на Русь.

Был год 1080-й.