Глава 15. КОСТРЫ НА РЕЧНОМ ЛЬДУ
Андрея Ольгердовича Полоцкого на Москве любили: он был человеком мужественным и в то же время обнаруживал простоту нрава. Со своим шурином князем Серпуховским они по характеру были очень схожи: могли восхищаться пением соловья и, не моргнув глазом, смахнуть мечом с плеч провинившуюся голову…
Андрей скорой походкой прошел в светлицу, где сидела за шитьем его сестра:
- Здравствуй, Прекрасная Елена!
- Не насмешничай, братец, - Елена была на последнем месяце: лицо припухшее - пила много воды, хотя лекарь и запрещал.
- Твой-то дома?
- У себя и, как всегда, читает…
- Знаю про ученость его.
- Опять улетает соколом. Все время - в ратях…
- Так и должно быть, сестрица… Мужчине - воевать, жене - детей рожать. Ты уж не сердись на него, а когда рядом с ним, люби крепче… Я знаю тебя с детства, чуть что не по-твоему - губы подожмешь и молчать будешь… А мужикам это сильно не нравится.
- Не забывай, я дочь самого Ольгерда!
- Ну, ну, Елена, не заносись… Не надо… Да после не говори, что я тебя не предупреждал. Владимир твой - терпелив, но знай, всему есть предел…
- Утешил… Ладно, иди к нему. Андрей поднялся в горницу.
- Владимир, ждут тебя на княжий совет. Сидящий за столом у окна князь Серпуховской обернулся:
- А-а, это ты, Андрей!.. Подойди сюда, посмотри, какая чудная вещь - «Земледельческий народный календарь»! Сколько тут всего интересного собрано… Вот, к примеру, это…
Полоцкий перебил:
- Князь, сказали, что дело срочное…
- Сколь живу на Москве, все здесь дела срочные… - Но, взглянув в лицо шурину, поспешно сказал: - Хорошо, хорошо, иду…
Андрей Ольгердович Владимиру нравился. Хотя он и был старше Серпуховского, но Владимир называл своего шурина просто по имени.
Андрей Полоцкий был умен, начитан, храбр, честен, не рвался к власти, оставаясь к ней почти равнодушным. Ягайло изгнал его из Вильно. На всякий случай, хотя знал, что Андрей ему не помеха. Прибыв в Москву под защиту Дмитрия Ивановича, Андрей получил от великого князя удел, но отнесся к этому спокойно. Назначил наместника, а сам остался в Москве, построив здесь себе терем. Владимир иногда шутил:
- Андрюша, ты ведь Полоцким прозываешься. А знаешь, какая река в прежней твоей вотчине протекала? А в теперешней?..
- У наместника спрошу, - вполне серьезно отвечал князь Полоцкий.
Зато дом его славился отменными пирушками, на которых присутствовали не только холостяки, но и женатые. В последнее время сюда зачастил и князь Владимир - все тяжелее и тяжелее ему было по вечерам оставаться наедине с «Еленой Прекрасной»…
- Ладно, о календаре потолкуем в другой раз, - свертывая рукопись, поднялся из-за стола Владимир.
В княжем совете на самой близкой к великому князю скамье всегда сидел старейший из бояр Андрей Свибл, но сегодня его не было. На месте Свибла Владимир увидел Боброка Волынского, который на вошедшего князя не обратил внимания, да и никто из бояр словно и не заметил опоздания брата Дмитрия Ивановича. «Если бы тут находился старый Свибл, он бы меня укорил…» - подумал Серпуховской.
- Теперь все в сборе, - Дмитрий Иванович, заметив удивленный взгляд Владимира, устремленный на Боброка, тут же поправился: - Нет лишь Андрея Ивановича Свибла, по болезни. Теперь его место до самого выздоровления будет занимать князь Дмитрий Михайлович.
Боброк-Волынец поднялся со скамьи и поклонился, как бы в сторону одного Серпуховского, который расценил этот жест как насмешку в свой адрес. Сразу вспомнились слова отшельника…
Решили послать с полками Владимира Андреевича и князя Волынского в Стародуб и Трубчевск - в укрепленные городки брянской вотчины Дмитрия Ольгердовича, так как Ягайло послал сюда в помощь брату свои войска. Чтобы упредить дальнейший удар Ягайло, который может напасть на пограничные земли Руси в тот момент, когда Мамай стронется из Сарая, следует князю Владимиру и князю Боброку как можно дальше отогнать литовские войска, для чего нужно осадить эти городки и взять их. А Андрею Полоцкому, который тоже едет с князьями, вменялось в обязанность уговорить брата Дмитрия принять подданство московское. Ежели последний не поддастся на уговоры, то пленить его и привезти в цепях в Москву…
Хотя, как всегда, главным в походе был назначен Владимир Андреевич, но от Дмитрия Ивановича Боброк-Волынец получил особые полномочия. Серпуховской почувствовал это, как только выехали за Москву.
Во-первых, число полков было разделено между Владимиром и Боброком поровну; одной половиной командовал Серпуховской, другой на равных правах - Волынский. Поэтому за Москвой свои полки Боброк выдвинул вперед, сказав, что он поспешит для взятия Стародуба, а Серпуховской пусть берет Трубчевск. Такая походная тактика была непонятна умудренному в ратных делах Владимиру, но он сказал:
- Если увидишь, Дмитрий Михайлович, много литовцев под Стародубом или в самом городке, немедленно мне сообщи, но в бой не встревай… Жди помощи.
Когда последний конный ратник полков Боброка скрылся в отдалении, Андрей Полоцкий поинтересовался:
- Что Волынец так заспешил?
- За славой… - не то в шутку, не то всерьез ответил Серпуховской.
В это ранее утро из-за деревьев уже поднималось солнце. Постепенно лучи его оживляли лес, равнинное поле, ближе к обеду начало пригревать, так что всадники поснимали шлемы. Весна потихоньку брала свое, хотя снег лежал еще в сугробах и белыми пластами провисал на еловых лапах.
- Новый год мы уже, Андрюша, встретили. Весна. Хотя марток - надевай десять порток… Прав крестьянин, считая началом весны Егорьев день, по земледельческому календарю это 23 апреля. Так и записано - «Егорий весну открывает». Так что нам повезло - лед на реках еще довольно крепок. А знает ли об этом Боброк?.. Если он поведет полки полями да лесами, то до Стародуба доберется нескоро… А мы, Андрей, уже через малое время свернем к реке, да по запорошенному снегом ледку легко побежим.
- Хитрый ты, Владимир! Недаром дружишь с книгой, - искренне восхитился князем Полоцкий.
Действительно, скоро ступили на речной лед, покрытый снегом. Кони бежали ходко, и под размеренный стук копыт Полоцкий задремал в седле. Владимир видел, как голова шурина все ниже и ниже клонится на грудь. Вот уж и подбородок коснулся кольчуги.
Владимир подъехал, толкнул в бок Полоцкого:
- Э-э, браток, сегодня десятое число. По поверью день Тарасия-кумошника, а он запрещает спать днем, иначе нападет кумоха-лихорадка. Дрему зовут в этот день только к маленьким детям, которых укладывают в колыбель.
Князь Владимир начал тихо припевать:
На кота воркота,
На Андрюшку дрема,
Сон ходит по сеням,
Дрема по новым,
Сон ищет.
Дрема спрашивает:
«Где Андрюши колыбелюшка?» -
«Там колыбель,
В высоком терему,
На золотом очепу.
Положек у неё золотой камки,
В изголовье - куны,
А в ногах - соболи.
Соболи убают,
Куны усыпят!..
- Уже не сплю…
- Вот что, Андрей… Возьми людей из своей дружины - десятка два - и скачи вперед в несколько селений, поспрашивай, не тревожит ли людей Вельзевул?
- Дьявол, что ли?! Владимир улыбнулся.
- Слава Господу, не сам… А как бы его наместник, вроде твоего в подмосковском уделе…
- Нет, Владимир, мой наместник мужик что надо! Истинный христианин… Вернее, стал им, как и я.
- Легатской веры были?
- Католики. Мы с ним из Вильно вместе бежали, ты знаешь, у него мой братец тоже поместье отнял… Посчитал, что неблагонадежен, он теперь Ягайле глотку готов рвать… Звали Скиндрасом, а после крещения нарекли Волей…
- Так у нас в святцах такого имени нет!
- Это он сам себе придумал. Боярин Воля, свобода…
- Как-нибудь представишь его мне.
- Даст Бог, свидитесь…
Взяв два десятка конников, Полоцкий ускакал. Солнце уже начало клониться книзу, когда он достиг небольшого сельца. Позвал старосту.
Появился кряжистый старик, с кустистыми бровями, из-под которых колюче и недоверчиво глядели светлые глаза. Нос у него был крупный, болвашкой…
«Сам - словно леший…» - подумал Андрей, улыбнувшись.
Улыбка князя, кажется, насторожила старосту.
- Мы ищем колдуна Вельзевула… Не расскажешь нам о его проделках?
- Рассказать можно… Но вы уедете, а он мстить станет.
- Не бойся… Мы его с собой заберём. Решение, которое вдруг принял Андрей, было неожиданным и для него самого: ведь князь Владимир не говорил ничего об этом. Но оставлять злого колдуна, который вредит людям, нельзя. Хорошо, что в первом же селении известно о Вельзевуле. Староста, немного успокоившись, стал рассказывать.
Но прежде старик показал на покосившуюся, с одним оконцем избу, стоявшую на самом краю селения:
- Здесь они жили: братья-близнецы Варсонофий и Варлаам. Вместе с отцом, мать умерла при родах. Отец был сильный колдун… При кончине он почему-то выбрал Варсонофия для передачи своего колдовства… А чтобы передать, нужно на смертном одре прикоснуться рукой к тому, кому передается. Вот так один из близнецов стал Вельзевулом, а другой - отшельником на горе. Вначале Варлаам молился за брата, но молитвы его, видимо, Бог не принял, отчего Вельзевул сделался еще злее… И стал, как отец, очень сильным колдуном.
Полоцкий был наслышан, что такое сильный колдун.
К примеру, сильному колдуну достаточно лишь кинуть на жертву косой взгляд своих красных глаз (почему-то у всех колдунов они налиты кровью), и человек или скотина станет чахнуть.
Колдуну послабее необходим для этого заклятый порошок. Он бросает порошок по ветру и достаточно одной порошинки, которая бы попала на человека, чтобы с ним случилась сухотка.
Сухотка также может приключиться, если колдун вынет след, то есть возьмет несколько щепотей земли из того места, где ступила нога обреченного, и подвесит в печной трубе: как только земля начнет сохнуть, сухотка и обуяет человека.
Но Полоцкий не знал, как сделать так, чтобы на время колдун потерял силу, иначе ведь «го не возьмешь… Нужно было также выяснить, где тот живет.
Андрей спросил старика, и тот, махнув рукой, ответил:
- На болоте… там стоит его избушка, точь-в-точь как эта. Покосившаяся и с одним оконцем. У Вельзевула отнять силу на время можно. Я дам вам «сорокообеденный ладан», который надо растереть в порошок, всыпать в вино или пиво и дать колдуну выпить. Тогда он начнет ходить по избе из одного угла в другой - станет искать дверь, но не найдет…
Не только Полоцкий, но и все дружинники с любопытством слушали старика.
- И нужно в это время дать колдуну снова напиться, но водой из лохани: он выпьет и потеряет силу… Я мог бы с вами поехать к нему, но меня он хорошо знает, и ничего у нас тогда не выйдет. Я расскажу, как найти то болото и его избушку. Вы притворитесь, что заблудились, а когда он впустит вас, сделайте то, о чем я вам сказал… Да ведь при вас ни вина, ни пива.
- Мы в походе, какое вино и пиво! - воскликнули сразу несколько дружинников. - Не полагается, отец…
- Дам вам и это.
Затем староста рассказал, как найти болото.
- Сейчас там лед, проедете. С Богом!..
Когда достигли указанного места, уже завечерело и подморозило. Вельзевул долго не впускал «заблудившихся», но, узнав, что у них есть вино и пиво, открыл дверь. Избушка была маленькая, слепоокая; прикажи Полоцкий подцепить её к лошадям, и они своротили бы её с места.
Если молодые, у которых проходит свадьба, не пригласят на неё колдуна и не поднесут ему чарку, жди беды. Тогда он заявляется без приглашения, и уж ничем его не задобришь. А на молодых напускает всякую порчу - в первую брачную ночь они могут отвернуться друг от друга. А то у жениха или невесты вдруг возникнут какие-то немощи, которые отразятся на их совместной жизни…
Внешность Вельзевула была необычной: высокий, жилистый, с большим вытянутым лошадиным черепом, нос большой и крючком, как у хищной птицы. Во рту - клык, нижняя губа оттопырена, глаза почти закрывают черные мохнатые брови; иногда из-под них прорезался, как острая игла, колючий взгляд.
Выпив вина с разведенным порошком «сорокообе-денного ладана», колдун как и говорил староста, быстро заходил из угла в угол, пытаясь найти дверь. Но словно кто-то не давал ему выйти из избы. Все увидели, как лицо его посинело, глаза начали наливаться кровью.
- Душно! - прохрипел колдун. - Принесите кости. За избой, под осиновым деревом… Они помогут.
Всем стало страшно. Кто-то из дружинников было бросился исполнять просьбу колдуна, но князь Полоцкий остановил его.
- . Душно… Дайте воды.
Ему зачерпнули из лохани поганой воды; колдун успокоился, взор его погас, лицо побледнело, он как-то сразу обмяк и стал ко всему безразличен.
- Вяжите его, - велел Андрей. - Уже светает… Трогаемся в путь. Князь Владимир ждет нас.
При имени князя Серпуховского колдун встрепенулся, взор его принял на миг осмысленное выражение, но тут же снова сделался отрешенным…
Вначале, при виде ослабевшего старика, в душу Владимира проникло смятение. Но, вспомнив наказ отшельника Варлаама, он принял твердое решение.
Серпуховской один вместе с колдуном, у которого были связаны руки, поднялся на берег реки и сказал слова отшельника:
- Я сейчас отсеку тебе голову, но убиваю не тебя самого, а то зло, которое ты носишь в себе…
- А теперь мы будем истреблять другое зло для Руси - литовцев, - сказал, возвратившись, князь и с силой задвинул меч в ножны.
Он обратился к Полоцкому:
- Прошел снег, и я видел припорошенные конские следы, много следов, как будто скакали всадники нескольких полков. Уж не Боброк ли прошел?.. Если он, то обогнал нас. Молодец…
- Подойдем к Трубчевску - узнаем, - ответил Андрей.
Метель, и очень сильная, застала на.подходе к городку. Если бы не крутые берега Десны, плохо пришлось бы. Метель завывала дурными голосами, словно черти и ведьмы справляли по Вельзевулу поминальную тризну…
Как только метель кончилась, Владимир Андреевич приказал полкам выбираться наверх, чтобы лесом незаметно подойти к Трубчевску. Сразу снарядили сторожевых, кои из разведки вернулись с гонцом от Боброка.
- Васька Тупик, ты ли это?! - обрадовался появлению гонца Серпуховской.
- Я, княже… Служил, как ты знаешь, на стороже, теперь в дружине князя Боброка.
- С чем пожаловал? Рассказывай…
- Стародуб взяли, но упустили большой отряд литовцев. Они идут сюда. Я их тихо обошел. Дмитрий Михайлович велел еще передать, что сажает в Стародубе наместника и после отдыха тронется в Москву. И еще он велел передать, может, вам помощь нужна? Он пришлет.
- Ты, Васька, для разведчика больно разговорчивый… Сами управимся. Иди, отдыхай. Ты мне скоро понадобишься.
- Рад вам служить, Владимир Андреевич. Как и князю Боброку.
- Запомни, ты не князьям служишь, а Руси нашей…
- Что предпримем, Андрей Ольгердович? - в серьезной ситуации Владимир обращался к шурину по имени и отчеству.
- Этот отряд надо истребить, а потом брать Трубчевск.
- Верно мыслишь… Только сей отряд надо так истребить, чтоб потерь у нас не было. Сделаем мы следующее…
В ночь полк под водительством самого князя Серпуховского скрылся в лесу, а ратники, руководимые Полоцким, стали заниматься, казалось, не свойственным для воинов делом - рубили сухостой, ломали лапник и таскали все это к Десне. Утром на реке запылали костры. Лед в некоторых местах стал таять. Жители Трубчевска, собравшиеся в столь ранний час на крепостной стене, удивлялись:
- Да никак это русопяты. Дурни… Воды что ль им мало, лед топят…
- Эй, чего пришли? - кричали вниз. - Костры палить?..
Русские огрызались:
- Погодь, литва… Скоро все будет вам ясно. «Литве» стало все ясно тогда, когда полк князя Владимира погнал к реке закованных в броню литовских воинов, сидящих к тому же на лошадях, в железных нагрудниках и с окованными мордами. Литовцы пробивали своей тяжестью растопленный кострами лед и тонули…
Вот такой план родился у Серпуховского. Он умело зашел в тыл литовскому отряду, который направлялся в Трубчевск под защиту его крепостных стен.
Брянский князь Дмитрий Ольгердович, стоя возле одной из башен, видел, как палили костры русичи. Ему даже показалось, что распоряжался всем этим его родной брат Андрей… Он отвел эту нелепую мысль, но, войдя в отведенный ему дом (Дмитрий приехал сюда из Брянска с проверкой), стал размышлять: «А почему и нет?! Брат давно служит у князя московского, могли его и послать сюда с войском, чтобы не было помышления больше литовцам нападать на пограничье Руси… - Дмитрий почему-то подумал не «нашим воинам», а как русский - именно «литовцам». - Ведь доложили мне, что уже взят Стародуб».
Потом Дмитрий Ольгердович видел, как гибли в реке тяжелые литовские конники, но у него, недолюбливавшего Ягайлу, жалости в душе не было… Он знал: Литва всегда хапала все, что плохо лежало, захватывала чужие земли, не то что Русь, которая только и делала, что отбивала чужие набеги. Ягайло опять навострил свой хищный клюв на Москву, уже сносится с Мамаем…
«Да ведь и я отцом своим посажен на брянский стол, отнятый у смоленских князей, - размышлял Дмитрий. - И ничего удивительного в том, что русские перед походом на Москву Мамая хотят на брянском направлении отодвинуть литовский рубеж ».
«Ежели на самом деле там, на реке, был мой брат, то я бы хотел с ним поговорить…» - так закончил свои размышления брянский князь.
Если какое-то сомнение у Дмитрия было, то у Андрея оно отсутствовало - он сразу узнал брата, стоящего у башни. «Потолстел, - подумал тогда Андрей. - В роду у нас одни худощавые… Беззаботно, видно, живет…»
И сразу мысли появились: «Хорошо бы Дмитрий сдал городок без кровопролития… Надо переговорить с ним…»
Об этом Полоцкий сказал Серпуховскому, и тот согласился. Владимир Андреевич принадлежал к числу тех полководцев, которые дорожили кровью своих ратников. И если представлялась возможность сохранить жизнь как можно большему числу воинов, он всегда использовал её.
- Добро, Андрюша… Иди, мирись с братом. Бери двух из дружины, сам нарядись, чтоб сверкал весь, и на белом коне выезжай к воротам… А я храбрецов пошлю: они будут сидеть в засаде и стеречь вас… Если что, помогут тебе!
- Благодарю, брат, - растроганный Андрей Полоцкий впервые назвал братом князя Серпуховского.
Про себя же Владимир Андреевич подумал: «Ежели что случится, город дотла выжгу, а Дмитрия разорву лошадьми…»
Андрей в начищенных до блеска доспехах вместе с сопровождающими появился у ворот; за бугром, за кустами - везде прятались отборные воины из дружины князя. Сам Серпуховской не утерпел и присоединился к ним. Старшой дружины Савелий Акин-фич, родственник боярина Минина, погибшего когда-то под Можайском, укоризненно покачал головой.
- Мне так спокойнее, - сказал князь.
- А ежели что?..
- Вместе ломанем…
- Ты - как малое дитё, княже.
- Помолчи, Акинфич… Вон на стене Дмитрий появился. Сейчас говорить будут.
Ветер доносил лишь обрывки фраз из разговора двух родных братьев, двух Ольгердовичей.
По этим обрывкам поняли, что Дмитрий согласен на переговоры и ворота сейчас откроют. Но на всякий случай отряд в засаде приготовился к бою.
Андрея пропустили. Ждать пришлось недолго. Лязгнули цепи, поднимающие железную решетку ворот, и Андрей со спутниками, пригнувшись, чтобы не задеть шлемами нижние острые зубья, выехал обратно.
Полоцкий удивился, когда среди засадных увидел Серпуховского; удивился и обрадовался: «Значит, волнуется…»
- Дмитрий согласился сдать городок без боя… Князь Серпуховской вспомнил на второй день о Ваське Тупике, приказал найти.
Тот куда-то запропастился; все места, где он мог быть, облазили, нету… Вдруг кто-то сказал:
- Я, кажись, видел его в городке… Вон в тот домик зашел.
Домик нарядный, со слюдяными разноцветными оконцами, литовцы живут. Чего ему там делать?..
Постучали. На порог в нижней рубашке, кутаясь в широкий плат, вышла статная молодка. По-русски понимала плохо, но уразумела, кого спрашивают. Показала рукой - проходите.
Прошли. Увидели: теляшом спит Василий на высокой кровати. Да и улыбается во сне. Знать, хорошо ночью пригрела молодка…
- Васька, к князю Владимиру Андреевичу!
Тот мигом поднялся, оделся и, поспешно чмокнув молодку, выбежал из избы.
- Где был? - строго спросил Серпуховской.
- Княже, как замирились, я заночевал у одной вдовушки… Литвянки…
- Не насильничал?
- Упаси Бог, княже!..
- Ох уж эти вдовушки. Много их и у нас на Руси. Убивают мужей.
- Да мы ж сами и побиваем…
- Разговорился… Вдовушка-то хороша?
От воспоминаний о бурной ночи у Васьки заблестели глаза:
- Хорошая… Жаркая…
Владимир вспомнил свою Елену Прекрасную, вздохнул…
- Бери коня, скачи во весь дух, как ты умеешь, к Москве. Передай великому князю, что Старо дуб взят боем, а Трубчевск замирением…
Летописи отметили: Дмитрий «не стал на бой, не поднял руки противу великого князя, но со многим сирением изыди из града, и со княгинею своею, и з детьми своими, и с бояры, и прииде на Москву к великому князю Дмитрею Ивановичю…»
Добровольному приходу бывалого военачальника, поставившего себя сразу в ряд врагов Ягайлы, был рад Дмитрий Иванович. Великий князь не поскупился - отдал в кормление Дмитрию старый и богатый Переяславль…
Назад: Глава 14. ОГОНЬ И ПЕПЕЛ
Дальше: Часть вторая
