Опять мимо…
Святополк призвал к себе Волчка и говорил с ним с глазу на глаз:
— Ты знаешь, старания тестя ни к чему не привели. Ярослав не согласился на обмен, может, ее уж и в живых нет. — Князь задумался, помолчал, глядя в окно, и продолжал: — Вот и решил послать тебя в Туров.
— К княгине?
— Нет. К Ладе.
— К Ладе? — вытаращил глаза Волчок. — Она уж, поди, старухой стала за столько-то лет.
— А я помолодел? Да?
— Не помолодел, конечно. Но ты мужчина, а она баба.
— Ладно, не зубоскаль. Кроме тебя, никто ее не знает. Поезжай и уговори, по-хорошему уговори.
— Я уж уговаривал ее по-хорошему, — почесал Волчок лоб. — Не помнишь, чем это кончилось?
— Тогда все мы были молоды и глупы.
— Ты думаешь, она сидела и ждала тебя?
— Ничего я не думаю, ничего не знаю. Но из сердца выкинуть не могу. Съезди узнай. Ежели она там, уговори. Возьми вон калиту, там более двадцати гривен, одари кого надо. Ежели она у кого в холопах — выкупи.
— Гривны, это хорошо. Но мне надо и гридней хотя бы с дюжину. От Туровской дороги у меня еще и доси шишка на затылке торчит. Разбойная сторона.
— Возьми гридней сколько надо. Да им-то не говори, зачем едешь. Не вздумай вместе с ними к Ладе явиться. Оставь их в крепости. И коли она согласится, для нее попроси у матери добрый крытый возок. И вези как княгиню. Слышишь?
— Слышу. Не глухой, — отвечал Волчок, забирая со стола калиту с кунами. — Эх, Святополк Ярополчич, Святополк Ярополчич.
— Чего эх-то?
— Да я б на твоем месте уже б десять Лад заимел.
— Помолчи, ежели ничего не понимаешь, дурак. Исполни хоть то, что на твоем месте положено. Какой ярый, десять Лад ему подавай. Езжай — и через десять дней чтоб в обрат был.
Вот с таким напутствием и прибыл Волчок в сопровождении пятнадцати воинов в Туров. Передав княгине Арлогии грамоту от сына и не сказав даже ей об истинной цели своего приезда (чтоб не сглазить), отправился он на Посад на приречную улицу. Помимо калиты с кунами, захватил с собой и сулею с вином, полагая угостить хмельным отца Лады. Сухая-то ложка рот дерет.
Пришел ко двору лодийщика, обнаружил новый забор, свежеструганную калитку и ворота. На дворе никого не было, но из сарая слышался стук топора и шорканье стружка. На лай собаки из сарая вышел седой старик, спросил:
— Кого надо?
— Аль не узнаешь? — усмехнулся Волчок.
Хозяин, цыкнув на собаку, подошел к калитке.
— Что-то не припомню, — молвил Ждан, пристально всматриваясь в гостя.
— А я у тебя когда-то лодийку покупал.
— А-а, — не то вспомнил, а скорее сделал вид, что вспомнил. — Как же, как же. Что, поди, новую хочешь купить?
— Пойдем в избу, договоримся. — Волчок недвусмысленно похлопал по сулее, висевшей на поясе.
— Ну, проходи. Гостем будешь, — отворил Ждан калитку.
Они вошли в избу. Там, в кути, сидела старуха и пряла пряжу.
— Ты вот что, мать, — сказал Ждан. — Бросай-ка свое пряденье. Иди затопляй баню, мы с Святозаром ввечеру мыться будем.
Старуха, отложив веретено, ушла топить баню. Волчок отстегнул сулею, поставил на стол. Ждан принес из кути две глиняные кружки, калач. Волчок, вынув пробку, разлил вино по кружкам. Предложил:
— Ну, Ждан, давай выпьем.
— Оно б не худо сначала срядиться, — сказал Ждан. — Какая тебе нужна лодийка-то, долбленка али обратно плоскодонка?
— Срядимся, — засмеялся Волчок. — Давай, давай. Ну, хотя бы за нашу встречу. Я тебя ежели б на уже встретил, не узнал бы.
Выпили. Старик крякнул, цокнул языком:
— Добрая штука.
Волчок отломил кусок калача, закусил.
— А ты что не закусываешь, Ждан?
— Таку сладость с языка грех сгонять.
— Тогда давай еще, раз понравилось.
Волчок стал наливать по второй. Разливая, поинтересовался как бы мимоходом:
— У тебя вроде девок был полон двор. Где они?
— Как где? Всех, слава Богу, сбагрил. Двух на Погост за хороших мужиков выдал. А старшая вот рядом за соседа вышла.
Волчок едва не поперхнулся. Спросил осекшимся голосом:
— Лада?
— Она самая.
— Эх, черт мужик. — Волчок стукнул по столу. — Что ж ты наделал-то?
— А что? — удивился Ждан. — Мужик смирный.
— При чем тут смирный, дурак. Девка с князем любилась.
— С каким? — Ждан вытаращил глаза и рот разинул от неожиданности.
— С каким, с каким. С нашим Святополком Ярополчичем.
— Так я что? Знал разве? Я ить…
— Она что? Не сказала?
— Сказала, с Василием, мол, каким-то.
— Верно. Крещеное имя Святополка — Василий.
— А я-то, — хлопнул себя по лбу ладонью Ждан, — я-то, дурень, все деревни и вески обшарил, Василия ищучи. Надо же? Думал, врет девка-то.
Ждан сам потянулся за кружкой, отпил добрых два глотка. Он все еще не мог успокоиться от услышанного.
— Надо же. Ну, девка, ну, стерва.
В это время открылась дверь, на пороге появился рослый златокудрый юноша.
— Тятя, куда ты большое долото дел?
— Оно там на носу и оставил я, сынок.
— Я что-то не видел.
— Наверно, в щепье заронилось. Поищи.
Юноша прошел в куть, зачерпнул из лагушки ковшом воды, попил.
— Ну, я корму буду заканчивать.
— Кончай, кончай, сынок. Я скоро.
С той минуты, как появился в избе юноша. Волчок, напрягая память, пытался вспомнить, где он его видел. Все вроде знакомое: и лоб, и нос, и глаза, и даже начавшие пробиваться усики. Когда юноша ушел, Ждан сказал с нескрываемой гордостью:
— Вот надежа моя. Девки что? Тьфу. Вскормишь, вспоишь, фыр-р-р — и улетела. Для чужого дяди стараешься. А сын! Это-о!
— Это твой сын?
— Ладин, — сказал Ждан и тут же выпучил на Волчка изумленные глаза, словно открыв что-то. Впрочем, и Волчка обдала молниеносная догадка: «Мать честная, это ж Святополка сын! Батюшки светы!»
— Сколько ему лет? — спросил Ждана сразу пересохшим языком.
— Осьмнадцать уж, — промямлил тот, все еще не приходя в себя от сделанного открытия.
Волчок вскочил, едва не перевернув стол, в восторге толкнул в грудь Ждана:
— Ты хоть понимаешь, пень стоеросовый, что твой внук — сын князя. Сын великого князя.
Ждан мямлил что-то невразумительное, пока не проявляя никакой радости. Ясно, от обалденья.
— А я-то, болван, ломаю голову, на кого он похож, — носился по избе Волчок, радостно потирая руки, — Во диво-то! Ехал по синичку, привезу сокола. А! Князь-то до потолка прыгать будет. У него-то, знаешь, жена оказалась порожней. Не родит, и все тут. А ноне еще и в полон попала. Тут нате вам — сын, да уж, считай, воин. Давай-ка, Ждан, выпьем за такую радость.
Волчок сам схватил сулею, стал наполнять кружки вином.
— Ты меня сперва убил, Ждан.
— Как?
— Ну, как сказал, что Лада давно замужем.
— А что ей надо было — ждать восемнадцать лет? Да?
— Великий князь ведь меня за ней послал. И я уж ему говорил, что, мол, она ждет тебя, что ли? Езжай, и все, хоть кол на голове теши. Князь! Попробуй ослушайся. А ведь я как в воду глядел.
— Лада уж с Лютым двух парней родила.
— Эх, Святополк, Святополк, какую девку упустил. Сколько б она тебе княжичей напекла. Верно, Ждан?
— Верно, — согласился лодийщик, постепенно приходя в себя и начиная что-то соображать.
— Ну, за что пьем? Давай за него, за найденного княжича. Как ты его назвал-то?
— Светозар.
— О-о, хорошее имя. Вот давай за княжича Светозара Святополчича и выпьем. А?
— Давай, — согласился Ждан. — За него с великим удовольствием.
— Вот, Ждан, ты теперь родня великому князю. Слышь?
— Слышу.
— Радуйся, пень стоеросовый. Может, Святополк его тут же назначит у вас наместником. Вот заживешь, старик. Никакие лодийки тебе не нужны будут, в бояре произведут.
— В бояре? — хмыкнул Ждан. — Не худо бы.
Вспомнив про калиту, Волчок отстегнул ее от пояса.
Кинул на стол:
— Вот тебе на первый случай.
— Что? — удивился Ждан.
— Куны. Тут не менее двадцати гривен.
— Двадцать, — ахнул старик. — Да куда ж мне столько?
— Бери, бери, счастливчик. И Ладе отдай часть, что ни говори, она Светозара рожала.
— Это само собой.
— Решаем так, Ждан. Я Светозара увожу в Киев к отцу, пусть порадуется великий князь. А то он совсем скис из-за этой Ядвиги.
— А кто это?
— Жена его, польская княжна. Сейчас она в полоне у Ярослава, так он, Святополк-то, не шибко горюет, больше о ней тесть хлопочет.
— Нам бы со Светозаром помыться надо, баню-то старуха не зря ж затопила.
— Конечно, помойтесь.
— Да и прикупить из одежи чего. Неловко княжьему сыну в домотканом являться. Верно?
— Ты прав, Ждан. Но ничего не покупай, я все во дворце найду: и порты, и сорочки, и кафтан, и шапку соболью. Не траться.
— Вот и славно, спасибо тебе, добрый человек. Хошь оденем парня-то.
Волчок поднялся из-за стола, встал и старик. Гость обнял его радостно, прижал к себе:
— Что, Ждан? Рад небось?
— Что ты, голубь? В таку высь с сыном взлетел. Как не радоваться. Я, чай, не злодей дитю своему.
— Вот и славно. Я доволен, что ты рад. Очень доволен. — Волчок потер восторженно ладони. — А уж как Святополк-то обрадуется! А там уж не боись, старик, он, внук-то твой, сюда наместником воротится.
— Зачем мне бояться? Этакое счастье привалило.
— Ну все. Я иду во дворец, подберу одежду Светозару и завтра… Впрочем, зачем завтра, сегодня же и принесу. Сразу после бани-то в свежее да богатое приоденем парня.
— Ты б уж, сынок, заодно и мне порты расстарался. Вишь, что на мне. Стыд головушке. Внук станет князем, а дед грязем. А? — Ждан даже хихикнул от внезапно родившейся складухи.
— Все. Решено, Ждан. И тебе подберу и порты и сорочку. И ты картинкой будешь, хрыч.
Ждан не обиделся за «хрыча», смеялся вместе с высоким гостем, проводил его до калитки, горячо благодарил.
— Прощаться не буду, — сказал Волчок. — Ждите.
— Ждем, кормилец, ждем. Уж не задерживайся. Не обмани.
— Да ты что, Ждан, в своем уме? Я скоро обернусь, из бани выйдете, я уж тут буду.
Когда Волчок скрылся за углом, Ждан заспешил в сарай. Открыл воротца:
— Сынок, бросай дело. Идем до хаты.
— Что, тятя?
— Скорей, скорей, после скажу. Да не убирай ничего. Некогда нам.
И побежал к баньке на задах, она уж дымила. Старуха, кашляя от дыма, совала в печь щепье.
— Мать, кидай все. Живо до хаты.
— А баня?
— Брось баню. Не до нее. Скорей, скорей.
— Что стряслось-то?
— Да был княжий милостник, хочет Светозара в дружину забрать. Шевелись же, квашня перекислая.
Заставил старый Ждан бабку до хаты рысцой бежать. И в избе собирались так, словно крыша горела. А Ждан все едино торопил:
— Скорей, скорей, скорей.
— И куда ж вы? — спрашивала старуха, бросая в мешок калачи и шаньги.
— На заимку схоронимся.
— На какую?
— На какую надо, на ту и схоронимся, — огрызнулся Ждан, подумав: «Еще потянут за язык-то старую, примучают, проболтается».
— Вот гляди, мать, это калита. В ней двадцать гривен, это мне дал этот хвост княжий. Ежели он о ней вспомянет и затребует, верни псу. Я ее на печь закину. А ежели не спросит, пусть лежит она до моего возвращения. Куны нам сгодятся.
— А когда вернетесь-то?
— Откуда я знаю? Уметется этот злыдень из Турова, мы и воротимся. Не век же он тут сидеть будет.
— А что ж я ему скажу? Он же придет, наверно.
— Скажи, в лес уехали, болваны заготавливать. А ежели спросит, когда вернутся, скажи, они, мол, там месяцами сидят. Светозар, бери мешок с хлебом, я с мукой возьму. Да вытащи из сарая мордушку, тоже захватим. И топоры не забудь.
Они вышли во двор. Ждан свистнул собаке:
— Вьюн, едем.
Пес радостно завизжал, — видимо, давно знал и любил эту команду, виляя хвостом, побежал к калитке.
— Мать, весла и шест тащи. Да шевелись ты!
Все трое, нагруженные кто чем, рысцой направились к реке. Мордушку, топоры, мешки с мукой и хлебом уложили на дно лодийки, туда ж запрыгнул Вьюн. Шест положили вдоль борта. На корму с двухлопастным веслом сел сам Ждан.
— Тятя, давай я, — предложил Светозар.
— Нет, нет, я сам.
Оттолкнулся веслом от берега и пустил лодию вниз под самыми ветками тальника, свисавшими над водой. Ждан даже не оглянулся на жену, только Светозар помахал бабке на прощанье.
Вечером, еще до заката солнца, подъехал на коне Волчок с мешком платьев в тороках. Его сразу насторожило отсутствие во дворе собаки, и баня ж, видно отсюда, не дымила.
Привязав коня, едва не вприпрыжку побежал в избу. В избе сидела одна бабка и опять сучила пряжу на веретене.
— Где Ждан?
— Уехал со Светозаром вместе.
— Куда?
— В лес. Болваны заготавливать.
— Какие болваны? — закричал в отчаянье Волчок.
— Каки, каки? С каких лодийки долбят.
— А куда они уехали?
— Откуда мне знать? Сказали, в лес.
— Волк его задери, твоего хрыча, — орал Волчок, стуча кулаком по столу, на котором от этого подскакивала пустая сулейка. — Вот лис, вот хитрюга! И мне, грит, порты привези. А я, дурень, уши развесил. Конечно, когда воротится, не сказал?
— Нет, — отвечала старуха, подслюнивая нить. — Он никогда не сказывает. Ране чем через месяц и ждать нечего. А зимой так месяца на два-три уезжает.
В великой досаде шел Волчок к воротам, где ждал его конь. Воронок, увидев хозяина, всхрапывал довольный: уж и соскучиться успел.
Садясь на коня, увидел в соседнем дворе Ладу с ребенком лет пяти, здороваться не стал, сделал вид, что и не смотрит в ту сторону.
На обратном пути в Киев долго думал Волчок, что говорить князю? Ну, о Ладе, ясно, можно даже приврать, что, мол, опять брюхата от мужика. А вот как быть со Светозаром?
И сказать бы надо, порадовать. Ясно, что для него это будет радость великая. Сын есть, да еще и взрослый уже. Но с другой стороны, напустится: почему не привез? Не станешь же объяснять, как старый хрен вокруг пальца его обвел. Эх, Волчок, Волчок, совсем нюх потерял, по ложному следу кинулся.
Лучше все же смолчать. Скажи — он тут же обратно погонит, без сына, скажет, не являйся. А где его искать? Этот старый лис теперь из лесу носа не высунет. Поди его найди.
«Нет, — решил Волчок, — лучше смолчать. И ему, да и мне спокойней. Хорошо, что княгине-матери не проболтался и гридням ничего не сказал. Пусть будет так, как было».
О Ладе сказал князю коротко:
— Давно вышла замуж, детей куча. Я говорил, зря съезжу.
— Помолчи. Еще один ведун выискался. О чем говорил-то с ней?
— А что говорить? Отдал калиту, сказал, от тебя.
— Взяла?
— А что она, дура, что ли? Голопузых-то кормить надо.
— Ступай. Да не сказывай никому, зачем ездил.
— Что я, не понимаю?
Жалко было Волчку Святополка, ох как жалко. Такой он сидел удрученный. Порадовать бы сыном, но не сейчас, только не сейчас. Вот-вот снова рать с Ярославом, а тут еще эта забота. Пождать надо, погодить. Может, еще удастся Ждана перехитрить, тогда и скажем. А сейчас рано, еще не время.
