Глава 9. В СЕМЕЙНОМ КРУГУ В РОСТОВЕ
Приближение каравана судов было замечено с берега. Новость быстро распространилась по всему Ростову и его окрестностям, достигла княжеского двора и палат епископа, а также монастыря, где обитала княгиня-мать, в монашестве Марфа. Князь Борис с малолетними сыновьями и женой устремились к берегу, к тому месту, где обычно приставали корабли. Там уже собралась толпа.
Братья обнялись.
- Пошто рассматриваешь меня с удивлением, словно впервые зришь? - произнес Борис.
- Смотрю, седина стала пробиваться в твоей бороде. Не рано ли?
- Забот много на мою голову свалилось. Баскак лютует, коли несполна дань собрал. За тебя переживали с матушкой. Слава Богу, живой вернулся, а то ведь бывало и такое - возвращался князь из Сарая в дубовой колоде, убиенный. Матушка места себе не находила.
Княгиня-мать, осунувшаяся, исхудавшая, казалась бесплотной тенью. Как видно, изнуряла себя беспрерывными постами и молитвами. Она не прерывала разговор сыновей, но ловила каждое их слово. Наконец подошла к младшему сыну, сдержанно обняла: монахине не положено бурно выражать свои чувства.
- Бог тебя хранил, сынок, - беззвучным шепотом произнесла княгиня-монахиня.
- Господь и молитвы твои хранили меня, матушка, - ответил Глеб. - Но и хан Берке обид не чинил, милостями одаривал. Дозволил на племяннице, сартаковской дочери, жениться. Вот супружница моя, в крещении Феодора.
Монахиня обняла невестку, пожелала ей счастливой супружеской жизни и много деток.
- За этим дело не встанет. Ждем прибавления семейства, - сказал Глеб хвастливо.
- А почему такая бледная невестушка?
- Должно быть, притомилась за дорогу.
Борис по-простецки приобнял невестку, чем поверг ее в величайшее смущение. Потом ее поприветствовала жена Бориса Марья Ярославна, урожденная муромская княжна, - дружески расцеловала Феодору и спросила:
- По-русски-то разумеешь, Феодорушка?
- Пока не разумеет, - ответил за жену Глеб. - Коли что тебя интересует, невестушка, помогу вам объясниться.
- Хотела бы спросить… Когда наследника ждете? - спросила княгиня Марья.
- В конце осени.
- Матушка-то кто у нее? На чистокровную татарку вроде бы и не похожа.
- Она татарка только по отцу. Это долгая и горькая история, как-нибудь расскажу. Вы ведь летописцы, можете написать об этом занятный рассказ…
К Глебу не спеша подошел владыка Кирилл, рослый, величественный, совсем не сгорбившийся, несмотря на преклонный возраст. Благословил белозерского князя и его супругу, протянув обоим руку для поцелуя.
- Сожалею, владыка, что не тебе, моему отцу духовному, пришлось окрестить Феодорушку и обвенчать нас. Так получилось не по моей воле.
- Кто венчал вас?
- Отец Максимиан, сопровождавший Александра Ярославича.
- Знаю такого. Достойный пастырь. Духовник великого князя.
- Князь задержался в Орде. Намеревался вызволить побольше полонян.
- Бог ему в помощь.
- Я тоже выкупил, сколько смог. Видишь, владыка, все дощаники переполнены.
- Бог воздаст тебе за благое дело.
С братом Глеб Василькович договорился, что погостит у него в Ростове недельки две, а спутники его два-три дня отдохнут и отчалят, взяв курс на Белоозеро. В Ростове останется лишь один княжеский дощаник с командой гребцов, портным Каллистратом и прислужницей Анной. Глеб не оставлял себе специальной охраны: в случае надобности охрана возлагалась на гребцов. Они составляли две сменные команды по восемь человек каждая. Власий был за старшего в караване, возвращавшемся в Белоозеро.
Глеб приласкал племянников, пятилетнего Дмитрия и трехлетнего Константина, подивился тому, как малыши выросли за время его странствований.
С берега озера княжеская семья направилась в город, окруженная толпой горожан. Владыка Кирилл, шагая рядом с Глебом, расспрашивал:
- Что слышно о намерении хана разрешить открытие сарайской епархии?
- Идет такой разговор, - ответил Глеб. - Александр Ярославич говорил мне, что уверен - епархия будет. Берке хотя и принял Магометову веру, но другие религии не притесняет. Кое-кто и из ханского окружения тянется к православию.
- Будет епархия - возрастет сия тяга. Князь Борис не поскупился, чтобы встретить брата обильным пиром с гуслярами и дудошниками. Княгиня-мать перекрестила младшего сына и удалилась в обитель. Не по-монашески сидеть за столом, который ломится от обильных угощений, заморских вин, предаваться хмельным излишествам и слушать гусляров. Еще, того и гляди, появятся скоморохи в колпаках, обвешанные бубенчиками, и станут изощряться в непотребных шутках. А владыка Кирилл не отказался от участия в трапезе. За пиршеским столом оказались и Антип Евлампиев и другие именитые ростовские бояре.
Глеб Василькович заметил, что Антип с возрастом утратил прежнюю заносчивость, сословную чванливость. А когда-то он не скрывал высокомерия по отношению к своему заместителю Григорию Меркурьеву, выбившемуся из простолюдинов в бояре. Теперь Антип снизошел до того, что пригласил его сына Власия к себе в гости: все же боярин, хоть и из худородных.
Во время пира Кирилл сказал Глебу, что он, хотя и сожалеет, что не крестил ханскую дочь и не венчал молодых, готов отслужить торжественный молебен в соборе во здравие рабов Божьих Глеба и Феодоры. Все поддержали владыку - молебен надо отслужить.
Кирилл посоветовал князю Глебу:
- Обучи княгинюшку языку русичей с помощью игумена Иринея. Он неплохо освоил татарский.
- Обязательно воспользуюсь услугами отца Иринея, - ответил Глеб. - А для повседневных уроков у меня есть Каллистрат.
- Это кто таков?
- Портной. Выкупил я его. С самого Батыева нашествия в полоне пребывал. Татарским языком превосходно владеет.
- Пусть Ириней займется и духовным воспитанием княгини, преподаст ей суть Священного Писания, объяснит обряды. Какого вероисповедания была твоя Феодора до крещения?
- Скорее всего, никакого. У нее непростая история. Мать принадлежала к кавказскому народу ясов. Какая уж там была вера у этих ясов - не ведаю. Захватили ее ордынцы в качестве наложницы. От них-то и родилась Феодора.
- Тем более она нуждается в духовной пище.
- Кстати, у жены имеется служанка, точнее, подруга, крещеная татарка Анна. Она приглянулась Каллистрату. Хотели бы венчаться.
- Распоряжусь, чтобы священник Геронтий из соборного клира все сделал.
После трапезы гости разошлись по домам, а члены княжеской семьи удалились на отдых. На этот раз и Глеб Василькович не отказался от возможности соснуть пару часиков в роскошной палате, отведенной ему братом. Потом Феодора отправилась в обитель к княгине-матери: инокиня Марфа выразила желание поближе познакомиться с невесткой и побеседовать с ней. Оказывается, княгиня-мать неплохо усвоила татарский язык и могла не слишком быстро, но сносно объясняться без толмача. А Глеб вместе с братом удалились в одну из комнат княжеских палат и там повели неторопливую беседу.
Борис горько пожаловался, что Бурхан, с которым можно было ладить, больше не баскак. На его место хан прислал нового сборщика по имени Фатулла, человека жесткого, невероятно упрямого и к тому же корыстного. Все попытки князя Бориса приручить нового баскака, поладить с ним оказались безуспешными. Фатулла выколачивал всеми мыслимыми и немыслимыми средствами дань с населения княжества, проводил всеобщую перепись. Жестоко расправлялся с теми, кто уклонялся от переписи. Вслед за ростовской землей перепись проходила и на Ярославщине, но пока еще не дошла до Белоозера.
Фатулла принял мусульманскую веру и заставил всех своих подчиненных из прибывшего с ним отряда тоже принять ислам. На его дворе была возведена мечеть, где регулярно отправлял богослужения прибывший с Фатуллой мулла. Это вызывало недовольство ростовчан: проходя мимо мечети, они цедили сквозь зубы «У, бусурмане».
- А какова судьба старого Бурхана? - спросил Глеб.
- Бурхан остался на русской службе, крестился. Он теперь Богдан Баскаков, ростовский боярин. Два его сына также крестились и служат в отряде у Антипа Евлампиева. А остальные татары возвратились в Орду: Фатулла не захотел оставить их среди своих подчиненных.
- Как же ростовчане терпят этого Фатуллу?
- Да с трудом. Уже не единичный случай - его люди таинственно исчезают; Поодиночке боятся татары выходить за ворота города. Мои отговорки, что этого медведь задрал, этот в озере утонул, а на того кирпич с печной трубы свалился, не убеждают Фатуллу. Знаю, что пишет он на меня доносы хану. А народ негодует, страсти кипят. Боюсь, обернется взрывом. И тогда нам не сдобровать. Карательный поход, погромы, расправы… Может, ты что посоветуешь?
- Да вот, кажется, надумал, что нам делать.
- Что же ты надумал?
- Поступим разумно, если станем взывать к мудрости Александра Ярославича. Он сумеет убедить хана.
- Ты же говорил, что Невский в Орде остался.
- Сейчас уже, вероятно, в пути: с вызволенными русичами. Он говорил мне, что из стольного города отправится в Новгород. Там опять неспокойно. Ярославич намерен увещевать новгородцев, мирить их с ханом.
- Думаешь, и нас помирит Невский с Берке, коли дело дойдет до больших волнений?
- С Александром Ярославичем хан считается. Надо у самого Невского спросить, что он может посоветовать.
- Согласен с тобой. Из Новгорода Невский будет возвращаться, скорее всего, через Ростов. Встретим его с почетом и честью.
Затем зашел разговор об обстановке в Ярославле.
- Мы вправе поступить с ярославским уделом, как с выморочным, - сказал Борис. - Поделили бы его по-братски: мне Ярославль с приволжскими землями, тебе земли по Мо-логе и Кубене… Да, запамятовал. У нас же еще угличская родня. И с ними поделимся.
- В мыслях-то все складно получается, брат, - с сомнением произнес Глеб. - Да не все так ладно в жизни. Не нравится мне положение в Ярославле.
- Чем же оно тебе не нравится?
- Ярославские бояре - сплоченная и своенравная свора. Обособились, своевольничают и рады. Княгиня-мать из их же среды. Думаю, что и с ханским окружением у них имеются связи: уж очень эти бояре самоуверенны. А хану единение Руси - кость поперек горла. Не позволит он, чтоб мы распоряжались Ярославлем.
- Посоветоваться бы с Невским и насчет Ярославля.
- Посоветуемся. Теперь послушай меня, Борисушка. После кончины последнего ярославского князя, нашего двоюродного братца Константина, осталась племянница Марья Васильевна. Ее, вроде бы, вопреки традициям, тамошнее боярство считает своей княгиней. А на деле она игрушка в руках тех же бояр.
- И что?
- Надо найти ей жениха, дружественного нам князя без удела. Для нас он бы был названым братом и союзником. Это лучше, нежели какой-нибудь ханский ставленник, навязанный Ордой.
- Неплохо рассуждаешь, Глебушка. А ведь у меня на примете князь такой есть.
- Кто же это?
- Федор Ростиславич из рода смоленских князей. Братья обделили его при дележе волостей, оставили без удела.
- - Возможно, это то, что нам надо. Где его можно найти?
- Он скитается по родичам. Сейчас, кажется, у тверчан обитает. Обещал и в Ростов наведаться.
- Каков он, этот Федор?
- Не так прост, как кажется на первый взгляд. Скрытен, хитер и упрям.
- Что ж, неплохие качества для князя. Если мы выступим сватами и сосватаем Федора за ярославскую Марью, будет в Ярославле княжить наш человек. Бояре, конечно, постараются сделать его «своим». А с другой стороны, возрадуются - вот, мол, сумели не потерять свое влияние, которое могло уйти от нас в руки ростовским боярам.
- А если князь Федор покажет характер и чем-то оттолкнет от себя ярославских бояр? - спросил Борис.
- И такое может случиться, - ответил Глеб. - А мы-то с тобой на что? Поможем Федору Ростиславичу. Ты, Борисушка, будешь продолжать считаться старшим над владельцем ярославского удела. А Федор, воспользовавшийся твоей помощью, должен будет это признать. Понадеемся и на поддержку Александра Ярославича.
- Мудро рассуждаешь, Глебушка. Кто тебя так учил?
- У нас с тобой общие учителя: владыка Кирилл, матушка-княгиня…
На следующий день перед большой службой в Успенском соборе, в боковом его приделе отец Геронтий, молодой священник, обвенчал Каллистрата и Анну. Пришли на церемонию и многие из спутников Глеба. После венчания состоялась большая служба во здравие князя Глеба и княгини Феодоры в присутствии всей княжеской семьи и именитых бояр Ростова.
Наступил день отплытия каравана. Глеб Василькович дал подробные напутствия Власию, чтоб его отец, Григорий Меркурьев, распорядился судьбой вызволенных из полона русичей.
- Пусть выявит среди них плотников, особливо корабелов, а также кузнецов, чеканщиков и оставит их в городе. Пусть подымет обывателей, чтоб помогли поставить им избы. А остальных, хлебопашцев, рыбаков, охотников, повелеваю расселить по деревням и селам по берегам Белого озера, по рекам Кеме, Шоле, Ухтоме. Понятно тебе?
- Понятно, князь-батюшка.
- Да передай отцу. Пусть готовится к плаванию в Сарай-Берке. В казне княжества должна накопиться немалая сумма, собранная с новгородских купцов. Это пойдет на выкуп полонян. Приеду, поговорю с ним, дам наставление. Ну, с Богом, Власий.
- Дозволь молвить, княже…
- Что у тебя?
- Хорошая новость. Прежний полонянин Гаврюшка, кожевенник, встретил здесь женку свою с дочкой. Все они родом из Шуи. Женка прослышала, что князь Александр Ярославич выкупал из полона русичей. Вот и устремилась с дочкой во Владимир. Там муж не отыскался. Кто-то подсказал ей - поищи, матушка, в Ростове. Вот и повстречались.
- Кожевенник, говоришь?
- Точно.
- Кожевенники тоже нам нужны. Пусть батюшка твой оставит его в городе. И женку его с дочкой забирайте. Потеснитесь.
- Возрадуются обе, сердечные.
Глеб Василькович самолично проводил караван. А после проводов посетил мать в монастырской обители. Стену кельи украшал целый иконостас образов, тускло мерцали лампады. Полки были заполнены книгами в кожаных обложках. Инокиня вновь заплакала. В последнее время она стала слезливой.
- Что ты плачешь, матушка, - выговорил ей Глеб. - Видишь, живой, невредимый и еще с молодой женой.
Не обращай внимания на мои слезы: это от радости. Опасалась за тебя, пошто так долго не возвращаешься? Ведь не возвращаются из ханского логова живыми. Вспомни судьбу деда твоего, Михаила Черниговского, да и батюшку Василька.
- Зачем ворошишь старое, сердечные раны тревожишь? Скажи-ка лучше, какое впечатление у тебя сложилось от новой невестки?
- Понравилась. Миловидная. Только почему такая бледная?
- Притомилась с дороги.
Нет, дело не в дороге. Я с ней по-татарски… кое-как поняли друг друга. Ее мать совсем молодой ушла из жизни от легочной болезни. Кровью харкала. А если хворь наследственная?
- Что же мне делать?
- Пусть чаще в бане парится. Свежие овощи, фрукты потребляет да еще пчелиный мед. Чахотка этого не любит. А я буду неустанно молиться за здравие невестушки.
- Летописанием-то ты занимаешься по-прежнему?
- Не так усердно, как прежде. Старею, силы не те. И владыка Кирилл сдал, заметил? А все такой же неугомонный. Видел росписи в нашем Успенском соборе?
- Конечно.
- Почти все они обновлены. Владыка лично следил за работами…
Борис Василькович увлекался охотой и часто посвящал свой досуг облавам на зверей. В палатах красовались его охотничьи трофеи: медвежьи шкуры, лосиные рога и даже искусно изготовленное чучело рыси. Брату Борис похвастал, что чучело он сделал собственноручно, правда, под наблюдением опытного мастера. Его компаньоном по охотничьим вылазкам был Антип Евлампиев. Борис пригласил брата Глеба поохотиться вместе.
Спозаранку вереница всадников углубилась в лесной массив по узкой извилистой тропе. Братьев сопровождал Антип и несколько человек из ростовского войска. Задержавшись в убогой лесной деревушке, состоявшей из четырех изб, Борис спросил встречного:
- Озорует зверье лесное? Крестьянин подумал, почесал затылок.
- Кабан озорует, злыдень проклятый. Все огороды потоптал.
- Накажем злыдня. Укажи. Откуда приходит.
- Вот с той стороны.
Собаки легко взяли след, который привел к березовой рощице. Послышалось хрюканье, заглушаемое лаем собак. В березняке мелькнуло небольшое стадо во главе с крупным матерым секачем. Борис подал команду спешиться и окружить рощицу. Когда секач попытался вырваться из кольца, двое охотников одновременно выпустили в него стрелы из лука. Кабан яростно захрапел. Стрелы не причинили ему большого вреда, застряв в толстом слое жира. Разъяренный зверь бросился на ближайшего охотника, и плохо бы пришлось бедняге, если бы не пришел ему на помощь Антип, метнув в кабана копье. Бросок оказался метким и точным, кабан присел, потом завалился на бок. Перебить самок и подсвинков не составило большого труда. Борис дал команду Антипу разделить добычу между участниками охоты.
В другой раз охотились на диких уток, гнездившихся в камышовых зарослях у побережья озера. Глеб увлекся охотой на птиц еще на Белоозере и поэтому с удовольствием присоединился к брату. Утки были напуганы охотниками и поэтому проявляли осторожность. При приближении лодки они с зычным кряканьем взлетали в воздух. Все же удалось подстрелить несколько птиц.
Посетил Глеб Василькович владыку Кирилла в его палатах. В специальном флигеле архиерейских палат трудились монахи-переписчики. Переписывали книги светского и духовного содержания: летописные своды, нравственные поучения, записи былин, военные повести, Жития святых, молитвенники, Новый и Ветхий Заветы и многие другие.
- Просвещай своих подданных, князь, - торжественно произнес владыка. - Отберу тебе книг. Убедишься, что мои писцы не зря трудились. Пусть каждый приходский храм обогащается.
- Благодарствую, владыка, - ответил Глеб. - Любовь к книге передали мне вы с моей матушкой.
- Старались во имя пользы чада нашего. А ты, помнится, говорил мне о намерении своем основать на Белоозере монастырь?
- Не только о намерении теперь могу поведать. Покидая Белоозеро, дал указание боярину Меркурьеву приступить к строительству монастыря - храма, настоятельских палат, келий человек на пятнадцать монахов и послушников. Это для начала. Увеличится число братии - расширим постройки.
- Похвально, князь Глеб. Когда строительство будет завершено?
- Уже завершено.
- Откуда известно?
- Встретил здесь одного белозерского купца, приехавшего в Ростов по своим торговым делам. Он и поведал мне, что монастырские постройки почти завершены. Осталась кое-какая мелкая доделка.
- Похвально, похвально.
- Подобрал бы игумена нам, владыка.
- А чем плох твой Ириней? Сан имеет, хорошо образован, начитан, проповедник отличный. Пусть подберет монахов - грамотных переписчиков книг - и за дело.
Владыка Кирилл умолк, соображая что-то.
- Вот что, - произнес он после некоторого раздумья. - Поеду-ка я с тобой на Белоозеро. Освещу новый монастырь во главе с Иринеем. Дам ему наставления.
- Нужда великая в новых пастырях.
- Разве на Белоозере мало грамотных, велеречивых людей, из которых могли бы получиться хорошие пастыри?
- Есть, конечно, такие. Но их нужно готовить: на это требуется время. А население княжества пополняется людьми, выкупленными в Орде. Нужда в строительстве новых храмов, в открытии новых приходов.
- Разумно рассуждаешь. Двух священников я тебе дам, а остальных пусть твой новый монастырь готовит.
- Я хочу в монастыре создать хорошее книгохранилище.
- Мы поможем. Пришлем тебе, князь, еще книг.
В летописи, в похвальном слове о Глебе Васильковиче есть упоминание о том, что князь построил много церквей, украсив их иконами и книгами. Эти слова могут характеризовать первого белозерского князя как деятельного строителя, продолжавшего традиции своего деда Константина. Заселение лесистых пространств Белоозера, появление по берегам рек и озер новых поселений вызывало необходимость церковного строительства. Приход был низшей административной единицей. Вокруг погоста с церковью группировались ближайшие мелкие селения. Погост был центром местной общественной жизни, где происходили сходы, отмечались народные и религиозные праздники. Несколько приходов объединялись в волость. Здесь мог находиться двор боярина или военачальника из княжеской дружины. Впоследствии волостные села становились центрами второстепенных уделов, на которые раздробится белозерская земля.
Любопытно упоминание о книгах. Князь Глеб «украшал» церкви иконами и книгами. Украшал - в смысле снабжал, одаривал. Из Ростова, старого гнезда русской культуры, рукописные книги не только религиозного, но и светского содержания направлялись в Белоозеро и далее на север и северо-восток. При князе Глебе и вообще в пору Глебовичей в белозерском крае еще не было таких значительных монастырей, как Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Воскресенский. Все они возникли позже, не ранее конца XIV века. Во времена же Глеба Васильковича очагами книжной письменности были церкви. Говоря о книгах, «украшавших церкви», летописец имел в виду не единичные богослужебные книги, а значительные по тому времени книжные собрания разнообразного профиля.
…Глеб Василькович уже собирался отправляться в свой удел, когда однажды к городским воротам Ростова подъехали пять всадников. В первом по осанке и одежде можно было узнать челрвека благородных кровей, остальные были похожи на слуг.
- Кто таков? Куда путь держишь? - остановила их стража.
- Князь Федор из рода князей Смоленских. Желаю проведать родича моего, князя Бориса.
- Езжай, коли ты родич нашего князя.
Братья Васильковичи встретили Федора Ростиславича Черного приветливо. К серьезному разговору приступили не сразу. Сперва ростовский князь пригласил гостя к столу, потом предложил отдохнуть с дороги. Распорядился, чтобы сытно накормили его спутников. И только после этого начали неспешный разговор, в котором принял участие и Глеб.
Федор Ростиславич был уже не юношей: зрелый широкоплечий мужчина, выше среднего роста. Излишне было спрашивать, почему он носит прозвище «черный» - густые черные волосы, такого же цвета вьющаяся борода. Производил гость впечатление человека не слишком многословного, вдумчивого.
Разговор начал Глеб, решивший «прощупать» смоленского княжича.
- Где княжишь, Ростиславич?
- Безудельный я. Скитаюсь в надежде, что кто-нибудь из князей возьмет на службу.
- Пошто без удела остался?
- С родичами не ужился, вот и обделили.
- Пошто обделили?
- Долго рассказывать. Как-нибудь потом…
- И что надумал делать, Ростиславич?
- Подамся в Новгород. Предложу там свои услуги.
- А если не договоришься с новгородцами?
- Тогда махну в Литву, к тамошнему князю.
- Чтоб ходить на русичей, земляков своих? Может быть, на поле боя сцепиться с братом родным? Разве это гоже? - с расстановкой произнес Борис.
- Предложите, князья, другое, - с явным недовольством отвечал Федор.
- Предложим. К этому и ведем разговор, - сказал Борис и обратился к брату: - Ты лучше знаком с ярославскими делами, Глебушка. Расскажи о них Федору Ростиславичу.
- В ярославской княжеской линии вымерло мужское потомство, - начал Глеб. - Это были наши двоюродные братья. У одного из них осталась дочь Марья, невеста. Собой не дурна. Ярославские бояре не хотели бы, чтоб их удел постигла судьба выморочного и чтоб их земля была поглощена соседними княжествами. Они готовы согласиться с тем, чтобы стол перешел к будущему мужу Марии.
Далее Глеб рассказал о непростой обстановке в Ярославле, засилии честолюбивых бояр.
- Не воспрепятствуют они все-таки моей женитьбе на княжне? Не воспрепятствует ли хан? - высказал сомнение Федор.
- Все возможно, - пожал плечами Глеб. - И бояре власть из своих рук упускать не желают. И хан может дать ярлык на княжение своему ставленнику.
- Зачем же тогда пустые усилия?
- Желанна тебе невеста с хорошим приданым? Приданое - ярославский стол.
- Если скажу вам «желанна», что из этого следует?
- А вот что следует, - начал речь Глеб. - У меня сложились добрые отношения с вашим князем Александром Ярославичем Невским. С ним считается и хан. Ярославич сумеет убедить хана дать ярлык на княжение тебе, а не кому-нибудь другому.
- И если бояре Ярославля чересчур распояшутся, мы с братом придем к тебе на помощь, - добавил Борис.
- Как я должен буду расплачиваться? Ведь вы этого ждете?
- Признай в нас названых братьев. Все мы родственники, Рюриковичи, - произнес весомо Глеб. - Ростов, Белоозеро, Ярославль, Углич - единое целое. Мы всегда придем на помощь, коли возникнут у тебя какие-либо распри с боярами. А коли родит твоя супружница дочь, выдашь ее за одного из наших сыновей.
- Всем хорош ваш замысел, - задумчиво произнес Федор.
- Мы с братом могли бы выступить сватами, - предложил Борис.
- Завтра я отбываю в свою вотчину, Белоозеро, - сказал Глеб, - путь лежит через Ярославль. Постараюсь прощупать почву. Коли не встречу явного противодействия, приедем с братом в Ярославль в качестве сватов. Даешь добро, Федор?
- Как не дать добро, коли такое славное дело замыслили, - с удовлетворением произнес Федор Ростиславич…
Наутро Глеб Василькович отбыл на своем дощанике. Владыка Кирилл, располагающий собственным судном, собирался вскоре отправиться вслед за Глебом.
В Ярославле белозерский князь сделал остановку и посетил княгиню Ксению. Рассказал ей о встрече с безудельным князем из рода князей смоленских Федоре Ростиславиче.
- Впечатление произвел хорошее, - сказал Глеб о Федоре. - Высок ростом, плечист, волос черный курчавится. Был бы хороший жених для Марьюшки.
- Не рано ли о ее замужестве толковать, - снова возразила Ксения. - Она же совсем ребенок.
- Сколько ей годков? Я считал, что шестнадцать: самый свадебный возраст.
- Не шестнадцать, а только шестнадцатый.
- Пока сватовство, пока обговорим все дела свадебные, станет невеста совсем взрослой.
- Я же не возражаю: когда-нибудь придется дочку замуж отдавать. Повременить бы годик-другой.
- Повременим, пока все обсудим. Не возражаешь, княгиня, коли мы с братом Борисом сватами к тебе наведаемся? А потом и жениха представим. Посмотришь, каков молодец.
- Какой ты скорый, князь Глеб. Надо бы с дядьями моими посоветоваться, с другими боярами.
- Разве не твое решающее слово? Твоя дочь или дядина?
- Я женщина: в советах опытных людей нуждаюсь.
- Дождешься, княгиня, беды великой.
- Какой беды?
- Говорил ведь тебе - какой. Хан узнает, что ярославский удел без князя, и пришлет своего, угодного человека. Тогда и ты, и доченька твоя в Ярославле будете ничто.
- Страшные вещи говоришь, князь Глеб. Пугаешь.
- Зачем мне тебя пугать? Зови своих бояр - им скажу то же самое.
Состоялся еще один разговор Глеба с ярославскими боярами. Белозерский князь повторил им те же слова, что говорил и княгине Ксении.
- А как на сватовство Федора Ростиславича смотрит владыка Кирилл? - спросил престарелый боярин, один из дядьев Ксении.
- Владыка направляется к вам, и вы можете сами спросить его, - ответил Глеб. - Мне известно, Федор посетил владыку в Ростове и произвел на него хорошее впечатление. Кирилл тоже опасается, как бы ярославский удел, часть его епархии, не ушла в чужие руки.
- Есть над чем задуматься, князь Глеб, - сказал боярин. - Подумаем.
- Когда желаете видеть сватов? - спросил напрямик Глеб.
- Когда? - обратился старый боярин к остальным.
- Приезжайте после Рождества, - произнес кто-то.
- Будь по-вашему. Наверное, завтра приплывет владыка со своими людьми. Посоветуйтесь с ним: человек он мудрый, опытный.
Глеб упомянул о приезде владыки, так как был убежден, что Кирилл поддержит планы сватовства к Марье Васильевне смоленского княжича.
