Глава 17. НОВАЯ ПОЕЗДКА В ОРДУ
Наступила осень: хмурая, дождливая. Озеро лохматилось белыми барашками. По такой погоде никуда идти не хочется. Князь Глеб располагался у жарко натопленной изразцовой печи и читал летописную хронику или священное писание. Когда уставали глаза от чтения, занимался с Михаилом, которому шел уже пятый год.
Глеб Василькович объяснял:
- Вот это летописная книга. Твоя бабушка занималась летописанием. В этой толстой книге заключен и ее труд.
- Что такое лето…- Михаил запнулся, не сумев произнести трудное слово.
- Летопись. Повтори, сынок.
- Летопись, - с усилием повторил княжич.
- Это рассказ о том, что происходило при наших отцах, дедах, что происходит сейчас. Большую часть этой книги написала твоя бабушка.
- А где сейчас моя бабушка?
- В Ростове, в монастыре. Ты должен ее помнить. Я возил тебя к ней, когда мы с тобой гостили у дяди Бориса.
- Помню дядю Бориса. Он все звал тебя на охоту. А почему бабушка была вся в черном?
- Потому что она монахиня. Все монахи и монахини носят черные одеяния в знак отрешения от мирских забот.
- А почему бабушка поселилась в монастыре?
- В знак траура по твоему дедушке, князю Васильку. Он погиб после неудачного сражения. Храбрый был князь.
- А почему сражение было неудачным.
- Сил у врага было больше, чем у русичей.
- А почему…
- Хватит вопросов, почемучка. Хочешь, расскажу тебе, как жили наши предки.
- Расскажи.
Рядом обычно сидела княгиня Феодора, занимавшаяся рукоделием. В ханской семье ее не приучили к этому занятию. Рукоделию она научилась уже в Белоозере у русских женщин. Иногда она вставала и подходила к люльке-качалке, где лежал маленький Роман, слабенький и сонливый. Он еще не научился ходить, хотя Михаил в его возрасте уже вовсю бегал по всем палатам.
Глеб, вспоминая все то, что когда-то рассказывали ему в детстве мать и владыка Кирилл, повторял эти истории Михаилу. Он вел речь о призвании князей, о родоначальнике Рюрике, о Владимире Красное Солнышко и крещении Руси, о нашествиях половцев. О Чингисхане и Батые, о гибели близких от рук татар Глеб Василькович умышленно умалчивал. Рано еще знать об этом малышу, которому не исполнилось и пяти лет.
Если дождик прекращался, Глеб одевал Михаила и выходил с ним на прогулку. Шли на берег озера, покрытого волнистой рябью. На горизонте тянулась лохматая кромка лесистого берега, пронзенного церковным столпом.
- Какое большое озеро, - восклицал Михаил.
- Называется оно Белое, - пояснял Глеб. - По имени озера и наш город носит название Белоозера. Когда-нибудь ты станешь князем, хозяином Белозерской земли. А братики твои, сынки дяди Бориса, станут хозяевами земли Ростовской. Много князей на русской земле. А старший над ними великий князь владимирский Ярослав Ярославич. Потому-то он и называется великим.
- Почему так много князей?
- Потому что велик род Рюриковичей. Все мы от одного корня. В каждой земле, в каждом большом городе есть свой князь из рода Рюрика.
Начинал накрапывать нудный осенний дождик. Ветер становился резким, порывистым, и князь Глеб с сыном возвращались домой в палаты.
Сверстником детских игр Михаила стал сын Власия, подобно тому, как сам Власий был когда-то сверстником детских игр самого Глеба. Иногда мальчики убегали далеко на берег озера или Шексны, и тогда обеспокоенные родители выговаривали няньке - почему не уследила за ребенком и отправляли ее на поиски.
Глеб Василькович частенько задумывался над обучением сына. Вспоминал добрым словом мать Марью Михайловну и владыку Кирилла. О таком обучении можно было только мечтать. Конечно, идеальным наставником для сына был бы Ириней, который по знаниям, пожалуй, не уступал покойному епископу ростовскому. Но надо принять во внимание возраст игумена. Руководство монастырем, хозяйственные заботы, ежедневные службы и требы отнимают немало сил, физических и душевных. Надо пощадить старца. К тому же Усть-Шехонский монастырь расположен не в самом городе, а на некотором отдалении.
Князь отправился в монастырь, чтобы посоветоваться с Иринеем. Игумен выслушал Глеба Васильковича и высказал свое мнение.
- Мал еще твой княжич. Повремени с обучением годика полтора-два. Пусть пока забавляется детскими играми. Когда придет время, ученого наставника для Михаила я подберу. А сам буду наблюдать, как пойдет дело.
На том и порешили.
Роман наконец пошел. Первые дни постоянно спотыкался, падал, заливаясь тихим, жалобным ревом. Нянька придумала, как удерживать его от падений. Она обвязала туловище малыша под мышками кушаком, а конец держала в руках. Когда Роман падал, нянька натягивала кушак, удерживая ребенка.
Осенняя слякоть сменилась снегопадом и морозами. Когда Белое озеро и реки покрылись крепким ледяным покровом, Глеб задумал совершить поездку в верховья реки Андо-ги, притока Суды.
В летнее время прямая дорога туда была не возможна. Между Белым озером и верховьями Андоги лежало обширное топкое болото, являвшееся непреодолимой преградой. Чтобы попасть на Андогу, приходилось преодолевать далекий окружной путь по рекам: сперва спуститься по Шексне до среднего ее течения, потом подняться по правому ее притоку Суде до впадения в нее Андоги и опять же подняться по последней до ее верховьев. В отличие от этого долгого пути, прямая дорога от южного побережья Белого озера до верховьев Андоги была намного короче. Но она была доступна лишь в разгар зимы, когда болото надежно промерзало.
Верхняя Андога заинтересовала князя Глеба потому, что эта местность была месторождением болотной железной руды. Встречалась она между Кубенским озером и озером Боже, в низовьях Суды и у впадении реки Ижины в Мологу. Возникшее вблизи поселение стало называться Железным Устюгом, а впоследствии Устюжной Железнопольской в отличие от Великого Устюга на Сухоне.
Металлургия была одним из давнишних производств на Белоозере. В качестве сырья использовали болотную железную руду из местных месторождений. В самом городе было не менее десятка кузниц. Кроме того, металлургическим производством занимались в домашних условиях, в обычной печи, в горшках. Глеб Василькович убедился, что продукция бело-зерских кузнецов была весьма разнообразна. Они изготавливали различные плотницкие и слесарные инструменты: зубила, сверла, топоры, долота, клещи, напильники, кроме того, сельскохозяйственные орудия: мотыги, сошники, лопаты, кирки. Оружейники тоже использовали металл для выделки мечей, кинжалов, доспехов, шлемов. А для выплавки металла требовались железная руда и древесный уголь.
Белозерские купцы и ремесленники предпочитали пользоваться месторождением болотной руды, в болотистой местности между Кубенским озером и озером Воже. Местность была достаточно освоенной и обжитой. Но путь к месторождению оказывался неудобен и затруднителен. Приходилось преодолевать мелководные реки и волоки. Обычно везли добытую, непереработанную руду в навигацию в лодках, а зимой на лошадях. Для этого требовалось много транспорта, и перевозка затруднялась.
Прежде чем отправиться на верхнюю Андогу, Глеб пригласил для беседы постоянного советчика Григория Меркурьева и одного из самых опытных и искусных кузнецов Белоозера Вукола. Кузнец пользовался уважением среди собратьев по ремеслу и считался их старшиной. Князь сообщил о своем намерении побывать на верхней Андоге.
- Андогская руда лежит поближе, чем та, какую привозят? - обратился Глеб к собеседникам.
- Вестимо, - отозвался Вукол.
- Так почему же не пользуетесь андогской рудой? Привычка?
- Не токмо привычка. На верхней Андоге безлюдье.
- Почему безлюдье?
- Кругом болота. Нет пригодной земли для посевов. Нет и людишек, кого бы можно было подрядить на добычу руды.
- А по качеству андогская руда хороша? - поинтересовался Глеб.
- Да не хуже той, которую мы привозим.
- А если мы поселим на верхней Андоге добытчиков, чтобы промышляли руду?
- Откуда их взять, добытчиков-то?
- Пошли Власия будущим летом в Орду выкупить полонян. А поселим их на Андоге, - высказался Григорий Меркурьев.
- Ты прав, - согласился Глеб. - Полоняне будут всем нам обязаны и согласятся поселиться на Андоге.
- Все равно придется везти руду по зимнику в Белоозеро, чтобы плавить из нее железо, - усомнился Вукол.
- А зачем везти руду, - возразил ему Григорий. - А если поставить на Андоге плавильные печи и по зимнику везти в Белоозеро уже выплавленный металл? Будет это облегчением для перевозок?
- Облегчение-то будет. Но ведь выплавлять металл надо умеючи.
- Все надо делать умеючи, - сказал весомо Глеб. - Вот ты, Вукол, и научишь плавить металл тех людишек, каких мы поселим на Андоге. Или не научишь?
- Почему же не научить? - уверенно ответил Вукол.
Отправился в путь Глеб в сопровождении двух дружинников, взяв с собой и кузнеца. Вукол когда-то бывал на Верхней Андоге и знал те места. Ехали на двух санях, розвальнях.
Миновали село Карголом, потом несколько рыбацких деревенек, вытянувшихся цепочкой по южному побережью Белого озера. Оставив позади последнюю, свернули на юг. Лесная дорога извивалась между елями и березами. Двигались из-за глубоких сугробов медленно.
Выехали на небольшое Андозеро, вытянутое, с извилистыми берегами. Съехали на его лед и перебрались на южный берег. Здесь из озера и вытекала Андога, приток реки Суды. К югу от озера начинались обширные болота, местами захватывающие и низменные берега рек и подходившие к самой воде. Местами неширокая Андога терялась в болоте. Поэтому в навигационное время плавания по верхнему ее течению старались избегать.
На южном берегу Андозера оказался выселок - две убогих избы с односкатными крышами, крытые древесной корой. Оказалось, что здесь обитали два бывших полонянина, выкупленных в Орде Власием, из тех, что князь Глеб пожелал поселить на Андоге. Эти двое, женившись на весянках, ушли в самые верховья Андоги и достигли Андозера.
- Как живется, мужики, - спросил их Глеб.
- Да не жалуемся, - ответил один.
- Как звать-то тебя?
- Алехой.
- Алексей, Божий человек, значит. Чем занимаетесь?
- Рыбачим, охотимся. Полоски земли расчистили, выжгли, рожью засеяли. С того и кормимся.
- Скажи, Божий человек, не попадалась ли тебе болотная руда, из которой плавят железо, чтоб ковать разный инструмент?
- Что-то слышал ото здешних мужиков. А сам, чтоб руду копали, не видел. Ведь мы приезжие. Молимся за здравие князя за то, что из полона нас высвободил, вернул нам свободу.
- А я и есть твой князь Глеб. Так кто же у вас сведущ, где можно добывать болотную руду?
- Сведущие люди есть. Тот же кузнец Леонтий.
- Далеко отсюда живет Леонтий?
- Нет, не зело далеко. На погосте Воскресенском. Тамошний поп Маркел женат на евонной дочери.
- Бог с ним, с Маркел ом. Ты мне про кузнеца расскажи.. Откуда он руду берет?
- Известное дело… из болота.
- Из какого болота?
- Это он тебе сам скажет.
- И что он с рудой делает?
- Известное дело… Нам с соседом топоры выковал, сошники для сохи, еще кое-что по мелочам.
- А далеко ли до Воскресенского погоста?
- Известное дело…
- Что ты заладил как сорока: «известное дело».
- Присказка у меня такая. Значит, известное дело… Не зело далеко до погоста. Коли лошадь резво бежит, часа через три доберетесь. Увидите болото от реки отступило…
- Как же мы увидим, когда вся земля снегом заметена.
- Опушка леса к реке приблизилась. У опушки храм Божий. Значит, болото отступило.
- Объяснил.
Глеб со спутниками переночевал в избе у Алехи. Изба была тесной и невообразимо прокопченной. Копоть черной бахромой свисала со стен и с потолка. В избе было угарно, стелившийся дым разъедал глаза. Князь Глеб заснул только под утро. Утром он долго обтирал снегом покрасневшие припухшие глаза. Его преследовала навязчивая мысль, что весь он покрылся копотью, как эти бархатистые стены убогой избы.
Воскресенский погост был совсем небольшим сельцом, притиснутым шеренгой заснеженных елей к берегу реки. Небольшой бревенчатый сруб церкви, на которой был посажен граненый барабан с конусообразной крышицей, увенчанной крестом, да пять-шесть изб, мало отличающихся от тех двух, какие видел Глеб у Андозера, вот и все сельцо. Среди изб составляла исключение изба кузнеца Леонтия, солидный пятистенок на подклети. Рядом с жилым домом стояли кузница и еще какие-то сараи.
В кузнице Глеб увидел всякие изделия: лопаты, скобы, сошники, наконечники к рогатинам, чтобы ходить на медведя.
- Тружусь на всю волость, - ответил Леонтий, когда Глеб похвалил его изделия.
- Один трудишься аль есть помощники?
- Как можно без помощников? Старший сынок неплохо мое ремесло усвоил. Надежный помощник. Заменит меня, когда стану немощным и уйду на покой. Помаленьку приобщаю к делу и второго.
- А откуда руду берешь?
- Вот из этого болота.
- А белозерские кузнецы приезжали к вам за рудой?
- Когда-то давно приезжали. Только не к нам, а к истокам Андоги.
- Среди этих приезжавших и я был. Было дело, - вмешался в разговор Вукол.
- Расскажи, Леонтий, как ты плавишь руду, - попросил Глеб.
- Как обычно плавят: в печи. С помощью мехов подымаю жару. Подбрасываю угли от березовых поленьев.
- Не хотел бы ты заняться моей затеей, - начал Глеб. - Прикажу поставить тебе большую плавильную печь. Добывай болотную руду и выплавляй из нее железо не токмо для себя, но и для белозерцев, тех, кто нуждается в железе. К тебе будут приезжать за металлом. Для них прямой смысл везти к тебе не руду, а выплавленное железо. Сколько руда дает отходов?
- Не взвешивал. Наверное, больше половины.
- Вот видишь. Какой смысл везти в город то, что пойдет в отходы? Что ты на это скажешь?
- Так ведь… Сразу и не знаю.
- А ты подумай.
- Вот и думаю: чтобы снабдить всех белозерских кузнецов железом, потребны многие руки. Одних моих маловато.
- Ты прав, Леонтий. Одних твоих сил, даже если тебе помогут сыновья, не хватит. Найду для тебя выход.
- Какой выход, княже?
- С началом плавания по рекам пошлю своего человека в Орду выкупать полонян. Двух-трех велю поселить на вашем Воскресенском погосте. Пусть они добывают для тебя болотную руду, а ты с сыновьями выплавляй из руды железо. Вот и пригодится тебе твоя плавильная печь.
- Захотят ли эти бывшие полоняне копаться в болоте? Может, их больше тянет хлеб выращивать, скотинку разводить?
- Ничего, потрудятся там, куда мы их поставим. А хлеб выращивать и скотину разводить никто не возбраняет.
- На все твоя воля, княже, - сказал покорно Леонтий.
- На том и порешили, - закончил Глеб. Заночевали в избе кузнеца. У него была сооружена печь с лежанкой и дымоходом, поэтому в жилище было чисто, никакой копоти. Прежде чем пуститься в обратный путь, Глеб, зайдя в кузницу, с интересом стал разглядывать куски руды: шершавые, как будто их нарочно сотворили, перемешав воедино разные вещества. Здесь был и песок, и глина, и какая-то металлоподобная масса, пересыпанная густой ржавчиной, и какие-то блестки.
По возвращении в Белоозеро Глеба Васильковича поджидала неожиданность. Новый золотоордынский властитель Менгу Темир вызывал белозерского князя в Сарай-Берке. Какова была цель вызова - можно было только гадать. Обо всем этом сообщил гонец, человек баскака Файзуллы.
- Когда я должен выехать? Когда вскроются реки и пройдет ледоход или немедленно? - спросил у ордынца Глеб.
Тот ответил неопределенно:
- Об этом мне ничего не сказали. Может быть, Файзулла лучше знает.
Вызов в Орду не вызвал у князя Глеба никаких опасений: не впервые. Прошлая поездка завершилась вполне благополучно. Глеб Василькович был обласкан ханом, вернулся из поездки с женой, ханской дочерью. Хотя не для всех князей поездки в Орду заканчивались столь благополучно: если чем-либо не угодил хану, показал строптивость, непокладистость, возвратиться князь в свой удел мог в гробу, претерпев мученическую смерть. Такая судьба постигла черниговского князя Михаила Всеволодовича, Глебова деда. И это был далеко не единичный случай. Ханы расправлялись с непокорными князьями в назидание другим.
Среди князей даже сложилась традиция. Если кто-либо из них по доброй воле или вынужденно отправлялся в Орду, то оставлял завещание на случай, если ему не суждено будет возвратиться в свой удел живым. Он назначал наследника из числа своих сыновей, а если наследник был еще малолеткой, указывал опекуна.
Сперва Глеб Василькович подумал, что ему-то, ханскому родственнику, ничто грозить не может. К чему писать завещание? Но какой-то червь сомнения точил его: а вдруг случится непоправимое. Ханская воля непредсказуема. И каков норов Менгу Темира? На эти вопросы не было ответа. И Глеб решил на всякий непредвиденный случай составить документ. Белозерский удел он завещал сыну Михаилу Глебовичу, а опекунство во время его малолетства вручал княгине-матери Феодоре с надеждой на то, что ханская дочь не встретит помех со стороны ордынских властей.
Попрощавшись с семьей и прихватив десяток дружинников во главе с десятником Сысоем, Глеб Василькович отправился санным путем в Ростов. Баскак Файзулла сообщил, что получил извещение от главного баскака из Владимира: хан Золотой Орды Менгу Темир вызывает к себе белозерского князя Глеба.
- Когда я должен выехать? - спросил Глеб.
- Сроки не назывались. Полагаю - немедленно. А впрочем…
Файзулла что-то прикинул в уме:
- Когда ехать, я скажу тебе через несколько дней. Может, поедем вместе.
Несколько дней Глеб провел в ожидании, общаясь с братом. Борис не был зван в Орду и чувствовал себя спокойно. Он не мог высказать никаких предположений насчет причины вызова Глеба.
- Припомни, Глебушка, не натворил ли ты чего-нибудь неугодное хану? - спрашивал Борис брата.
- Да вроде ничего не было, - раздумчиво отвечал Глеб. Через неделю баскак Файзулла отыскал Глеба.
- Поедем вместе. Я везу собранную для хана дань: мне нужна надежная охрана. Можешь выставить человек тридцать дружинников?
- Могу, конечно.
Глеб подумал, что тридцать воинов составляет ровно половину всего белозерского воинства. Оборона его стольного города будет серьезно ослаблена, если новгородские ушкуйники снова появятся на реке Суде или где-нибудь еще. Слава Богу, до Белоозера они еще не добрались.
- Когда тронемся в путь? - спросил Глеб.
- Я полагаю, лучше выехать весной водным путем, когда Волга очистится ото льда. Я связался с главным баскаком: он не возражает. Дань везти надежнее на дощаниках. Со мной будут большие ценности: несколько ящиков с серебряными монетами, шкурки пушных зверей. Речной путь надежней.
- Кого опасаешься?
- Можно встретить много всяких недобрых людей: новгородские ушкуйники, и отбившиеся от ханского войска бродяги, и разные степняки, и беглые бунтари-русичи. На богатую добычу каждый польстится. Если потеряем груз, головы мне не сносить, да и тебе, князь, тоже. Учти это.
- У меня с собой только десять дружинников.
- Это мало. Распорядись, чтобы прибыло еще, по крайней мере, десятка два. Времени у тебя в запасе еще много.
- Лучше я сам поеду в Белоозеро и к весне соберу дружинников.
- Действуй.
Глеб задержался в Ростове еще на несколько дней. Посетил в монастыре мать. Инокиня совсем состарилась. Жаловалась на потерю зрения: читала с превеликим трудом. Встретила она сына как-то равнодушно, тихо спросила:
- Как Михаил?
- Растет сынок. Собираюсь в скорости начать его обучение, - ответил Глеб.
Инокиня Марфа ничего не ответила, только вздохнула, а потом болезненно закашлялась.
- Тебе нездоровится, матушка. Отдыхай. Я к тебе после заеду, - сказал Глеб, видя, что беседы с матерью не получилось.
- Зайди, - сказала усталым голосом мать.
Глеб возвратился до начала навигации в свой удел, стал отбирать и готовить к походу дружинников. Долго не мог решить, какие подарки могли бы удивить нового хана. Но Глеб проявил находчивость: у одного новгородского купца, промышлявшего в Студеном море, приобрел моржовый клык, разукрашенный искусной резьбой. Такой необычный подарок хану еще, наверное, никто никогда не дарил. У другого новгородского купца Глеб купил два больших овальных блюда, покрытых красивой росписью…
Весной, когда прошел ледоход, князь Глеб с дружинниками приплыл в Ростов. Там баскак Файзулла уже подготавливал со своими людьми дощаник с ценным грузом к плаванию. Глеб приплыл на двух дощаниках. На одном находился сам с несколькими приближенными и малой частью дружины. Основная часть дружины занимала второй дощаник.
Файзулла обратил внимание Глеба на необходимость постоянно вести наблюдение за берегом и за течением реки. Ценный груз, который вез караван, мог представлять привлекательную добычу для тех, кто промышлял разбоем. Чтобы не стать жертвой ханского гнева и не потерять головы, надо было следить в оба.
Волга показалась Глебу более оживленной, чем в те времена, когда он плыл в Орду вместе с великим князем Александром Невским и возвращался оттуда вместе с молодой женой, ханской дочерью. Плыли торговые струги, дощаники с княжескими свитами, купцами, военными отрядами ордынцев. Раза два ордынцы пытались остановить караван. Но Файзулла резкими выкриками отгонял ордынцев, и те оставляли караван в покое.
Вниз по Волге плыли под парусами. Делали остановки и высаживались на берег, чтобы запастись водой и размяться. Но всякий раз выставляли усиленные караулы.
Вход в Ахтубу охранялся усиленным нарядом ханских воинов. Они потребовали с берега, чтобы караван остановился для досмотра. Файзулла снова прокричал с борта головного дощаника условный сигнал, и охранники пропустили караван.
Город Сарай-Берке, золотоордынская столица, показалась Глебу заметно изменившейся. Больше стало внушительных палат ордынской знати. То тут, то там вздымались вверх купола и минареты мечетей. Среди них как-то скромно затерялась глинобитная церковка русской епархии, но рядом с ней возводился каменный храм повнушительней. Богатые кварталы чередовались с шумными и многолюдными базарами и кварталами бедняков, застроенными камышовыми жилищами, глинобитными хижинами, землянками. Здесь обитал малоимущий люд, ремесленники, строители, мелкие торговцы, землекопы, лодочники, а в землянках жили рабы-полоняне. Некоторым из них удалось обзавестись семьей и собственной землянкой или хижиной, но это не избавляло их от вопиющей бедности, подневольного труда на хозяина.
Центральным сооружением города был огромный комплекс ханских дворцовых палат с парадными залами, домашними покоями, разными службами, помещениям для многочисленной челяди и стражи. Все эти строения окружала высокая стена из белого камня. Над ней возвышалась дворцовая мечеть с иглами-минаретами. В воротах стояли рослые стражники с копьями и мечами. Ханская столица выглядела пестрой, разноликой, шумной и многоязычной. И это на первых порах подавляло, ошеломляло новичка.
Файзулла начал передавать ханскому казначею дань. Казначей с помощниками дотошно переписывал содержимое кожаных мешков. К Глебу приставили специального чиновника. Ему с людьми было разрешено поместиться на постоялом дворе для русичей. Постоялый двор носил необычное название - «караван-сарай». Часть своей дружины Глеб оставил для охраны дощаников, а большую часть взял с собой.
Первым делом Глеб Василькович поинтересовался у чиновника, когда же великий хан удостоит его приемом, чтобы он мог передать свои подарки. Чиновник бесстрастно ответил, что он не знает, когда хан сможет принять русского князя. Хан занят государственными делами и в ближайшие дни вряд ли найдет время.
В результате Глеб был предоставлен самому себе. Впрочем, самому себе - не совсем точно сказано. Белозерский князь ощущал постоянный надзор. На постоялом дворе всегда находился соглядатай, а если Глеб выходил в город, сзади неустанно следовал «хвост». Князь не удержался и спросил преследовавшего его соглядатая - чему он обязан таким вниманием. Тот, не раздумывая, ответил:
- Великий хан печется о безопасности русского князя. Глеб ответил ехидно:
- Очень тронут заботой великого хана.
При прежнем хане Берке такого мелочного опекунства не было.
Зашел Глеб Василькович на епископский двор, посетил сарайского владыку Митрофана, получил его благословение. Владыка выглядел болезненным, исхудавшим, осунувшимся. Признался Глебу, что готовится принять схиму, оставив епископскую кафедру.
- Непосильное бремя взвалил на свои плечи, - пожаловался он. - Митрополит Кирилл подбирает на мою кафедру нового владыку.
Глеб Василькович поинтересовался, приходилось ли владыке Митрофану сталкиваться с новым ханом Менгу Теми-ром. Каков он властелин и человек.
- Круто берет, - ответил епископ. - А прежней власти у него, как у Берке, нет.
- Пошто нет?
- Сильный соперник объявился.
- Какой еще соперник?
- Темник Ногай, способный полководец. Проявил себя еще при прежних ханах, Батые и Берке. Победоносно воевал в Закавказье и в Персии.
- Слышал это имя.
- Сейчас Ногай отложился от Орды. Увел часть войска и властвует у Черного моря и в низовьях Дуная. Так что сила Золотой Орды поубавилась.
- Любопытно. А как хан относится к тебе, владыка, к православной церкви.
- Пока терпимо. Больших препятствий не чинит, храмы возводить не возбраняет. Но в то же время заигрывает с папистами. Католики начинают проникать в Орду. Политика и вашим, и нашим.
- А я вот жду у моря погоды. Когда хан пригласит…
- Дай Бог тебе удачи, князь.
- Не понимаю, что ему от меня надо.
- А может быть, и ничего не надо. Такая политика у него - вызывать к себе русских князей и держать их при себе месяцами, а то и год-два в качестве заложников. Так что наберись терпения, князь.
Неоднократно Глеб посещал базар, неугомонный, пестрый, шумный. Торговцы: ордынцы, русичи, кавказцы - на все голоса зазывали покупателей, расхваливали товар и до умопомрачения торговались. Старого знакомого Захария уже не оказалось в Сарае. Глеб узнал от русских купцов, что Захарий года два назад похоронил жену Пелагею, неудачно разродившуюся. Захарий решил вернуться на Русь, но по дороге был дочиста ограблен каким-то бродячим отрядом ордынцев и нищим оборванцем вернулся назад. Здесь он ухитрился жениться на дочери искусного умельца-чеканщика, выходца с Северного Кавказа, и взялся продавать изделия тестя. Но в Сарае не остался, а переселился в какой-то другой город.
Выслушав этот рассказ, Глеб вспомнил, как купеческая жена Пелагея, бойкая миловидная женщина, выручила его невесту: снабдила Феодору своим платьем, в котором ханская дочь, ставшая невестой русского князя, пошла под венец.
Глеб неоднократно обращался к приставленному к нему ордынцу с одним и тем же вопросом - когда же хан соизволит его принять. И слышал один ответ:
- Великий хан занят большими государственными делами.
Несколько раз Глебу и его людям из ханского дворца присылали свежие фрукты.
- Великий хан не забывает своих гостей.
Этими фруктами и ограничивалось внимание хана. Запас съестных припасов, заготовленных на дорогу, подошел к концу: пришлось питаться с рынка. Дорожные сбережения понемногу таяли. Глеб был вынужден распорядиться, чтобы та часть дружины, которая оставалась на дощаниках для их охраны, занялась в Ахтубе и в протоках ловлей рыбы. Еще оказалось, что в волжской дельте можно охотиться на уток.
Глеб Василькович уже потерял счет времени, когда однажды ордынец сказал ему:
- Великий хан готов тебя сегодня принять. Белозерский князь нарядился в новую парадную одежду» взял с собой двух приближенных, которые несли следом за ним подарки, и на всякий случай толмача, хотя был готов самостоятельно, без особых затруднений вести разговор.
Глеб и сопровождающие его люди с подарками шли анфиладой парадных зал и комнат ханского дворца. Впереди шагал чиновник высокого ранга, указывающий дорогу. Отделка дворца к этому времени была уже завершена. Одни помещения были украшены белыми мраморными колоннами, другие алебастровыми плитами с узорчатым орнаментом. У каждых дверей стояли по два рослых стражника с копьями и кривыми мечами на перевязи. При приближении шествия стражники раскрывали настежь тяжелые двери, также украшенные орнаментальной резьбой, пропуская Глеба и его спутников.
Путь закончился в овальном зальце, освещенном потоками света, проникающего через небольшое потолочное отверстие. На возвышении, на подушках восседал хан Менгу Те-мир. Справа и слева от него стояли с подобострастным выражением лица придворные. Их было человек пять.
Глеб Василькович остановился на некотором отдалении от хана и отвесил ему поклон.
- Приветствую великого хана, властителя Золотой Орды. И кланяюсь тебе от лица твоих подданных.
- Подойди поближе, русич, - ответил хан глухим гортанным голосом, - я плохо слышу тебя. Что ты сказал? Повтори.
Глеб приблизился на несколько шагов и повторил сказанное. Он заметил, что Менгу Темир чем-то напоминал покойного хана Берке. Пожалуй, овалом лица и разрезом глаз. Только покойный Берке был более тучным, обрюзгшим и неповоротливым. А нынешний хан казался суетливым и подвижным.
- Дозволь, великий хан, преподнести тебе наши подарки, - произнес князь Глеб. - Очень сожалею, что не смог привезти тебе подарки побогаче. Наше княжество северное, лесное, бедное.
Хан никак не отреагировал на слова Глеба, подарки осматривать не стал, сделав знак придворным, чтобы те приняли подношения. Неторопливо заговорил:
- Ты доволен, князь Глеб, как о тебе заботились мои люди?
- Доволен уже тем, что ты оказал мне великую честь, пригласив в свой город.
- Как он тебе понравился?
- Город вырос с тех пор, как я побывал в нем в последний раз. Особенно твой дворец.
- А почему ты приехал один, без жены?
- Она прихварывает и не может оставить маленького сына.
- Много ли у тебя детей?
- Двое сыновей. Я счастлив, что моя Феодора - твоя родственница, великий хан.
- Я знаю это. Значит, в твоих сыновьях течет кровь великого хана.
- Выходит, так.
- Хотел бы ты, князь Глеб, послужить мне?
- Разве я не служу тебе как твой подданный?
- Правильно, служишь. Но мне нужна от тебя другая служба.
- Позволь спросить, великий хан, какой еще службы ты ждешь от меня?
- Об этом поговорим позже. Не сейчас.
Менгу Темир дал знак одному из своих приближенных. В зал внесли большой поднос с фруктами, другой, поменьше, с колотыми грецкими орехами и кувшин с каким-то напитком.
- Угощайся, князь, и угощай своих людей, - бесстрастным тоном сказал хан. - Отдыхай с дороги, князь. Постараюсь тебя не скоро тревожить.
На этом не слишком продолжительная встреча с Менгу Темиром закончилась.
Услышав это, Глеб подумал свое: «Наотдыхался вдоволь: бездельничаю почти месяц». Впереди опять долгое, нудное ожидание, пока хан соизволит его принять. И что сулит ему новая встреча? О какой службе хан говорит? Не в борьбу ли со своим соперником, Ногаем, намерен его втянуть? Или принудит его участвовать в походе против строптивого русского князя. Нет, только бы не это.
Глеб попытался расспросить ханского человека, приставленного к нему. Человек сперва прикидывался непонимающим, о чем идет речь. Когда же белозерский князь подарил ему двух чернобурых лисиц, стал более словоохотлив.
- Хана заинтересовала твоя военная сила…
- Какая сила? Три десятка человек, - удивился Глеб. - Взял их по просьбе баскака, чтоб охранять в дороге собранную дань.
- Я все же думаю, что хана заинтересовали твои воины. Опять потянулось время. Осень была в разгаре, хмурилось небо, птицы тянулись на юг длинными косяками.
А хан Менгу Темир тем временем многократно совещался с ближайшими приближенными и родственниками. Об этих совещаниях белозерский князь ничего не знал. Не мог знать и ханский человек, приставленный к нему в качестве соглядатая. Речь шла на этих встречах хана со своим окружением иногда и о нем, белозерском князе.
- Меня беспокоит Ногай, - говорил Менгу Темир. В его голосе улавливались озабоченность и тревога. - Он увел большую часть войска и распоряжается всем Северным Причерноморьем.
- Разделяем твою тревогу, великий хан, - поспешно произнес один из приближенных. - Ногай накопил богатый военный опыт. Он успешно воевал. При твоих предшественниках одерживал победы над противниками.
- Все это я знаю, - резко прервал его хан, которого раздражали всякие хвалебные слова в адрес Ногая. - Как мы должны поступить? Чем можем устрашить Ногая?
Приближенные и родственники молчали. Они не представляли, что можно предпринять против своенравного Ногая.
- Полагаемся на твою мудрость, о великий…
- Полагаться на хана легко, - вспылил Менгу Темир. - А у вас-то есть голова на плечах, есть свои мысли?
- Войска, сидящие в юртах без дела, теряют боевой дух, - заговорил тот же приближенный. - Такое войско заражается дурными привычками. Начинает грабить своих же…
- Ты прав, - перебил хан. - Ко мне поступает много жалоб на воинов. Они нередко грабят купеческие лавки, нападают на мирные караваны. Нужны какие-то меры.
Менгу Темир изложил свой план, как бороться с разложением армии. По его мнению, было бы полезно посылать вооруженные силы, один отряд за другим, поочередно, в ближайшие походы, не слишком отдаляясь от Сарая. При этом пусть основные силы всегда остаются в столице, чтоб не подвергать ее опасности внезапного нападения того же Ногая. В поход выступит небольшой отряд в одну-две тысячи воинов. Целью похода может быть устрашение народов Северного Кавказа, склонных к смуте и неповиновению. Такие походы помогут поддерживать военный опыт и боевой дух, будут напоминать миру о могуществе Орды. А воины получат возможность поживиться военными трофеями.
- В первый отряд, который выступит в поход, я намерен включить и дружину русичей во главе с князем Глебом.
- Дозволь молвить, - прервал хана один из родственников. - Покойный Берке обещал князю Искандеру не привлекать русичей к военным походам.
- Правильно, - спокойно ответил хан. - Но покойный Берке не обещал ни князю Искандеру, ни его преемникам, что ханский наследник должен следовать этой договоренности.
- Еще дозволь молвить, великий хан…
- Говори.
- Русский князь Глеб располагает всего пятьюдесятью воинами. Разве это сила?
- Пятьдесят воинов - сила малая. Но важно другое. Привлекая дружину князя Глеба, мы сможем понять, как на это посмотрят другие русские князья. Коли примирятся, станем привлекать их дружины в другие походы. А почему я решил начать с князя Глеба? Через жену он состоит в родстве с ханской семьей. Он послушен, не строптив.
- Мудро рассуждаешь, великий хан, - льстиво поддакнул один из приближенных. - Не велика сила у князя Глеба, зато пример для других князей. Мудро!
Все выразили хану свое одобрение. Разумеется, полсотни человек - не ахти какая великая сила. Но зато пример для остальных русских князей, которые владеют более населенными княжествами и могут выставить куда более внушительные дружины. Если их все собрать воедино - это будет значительная сила…
Между тем наступила зима. Волгу и Ахтубу сковал лед, рыбалка оказалась затруднена. Казна князя Глеба истощалась. Пришлось обратиться к известному ордынскому ростовщику, выходцу из Бухары, и взять у него под высокие проценты большую сумму денег. Надо было содержать и кормить дружину, слуг, приближенных.
На исходе зимы хан пригласил Глеба для новой встречи. На этот раз принял его не в овальном зальце, а в другом, выложенном пестрыми изразцами. Кроме хана и его приближенных в зале находился еще плечистый, коренастый человек с хмурым недобрым взглядом. При движении он выгибал ноги колесом. Глеб заметил это и решил, что человек этот с ранней юности не слезал с седла. Очевидно, перед ним был военачальник - заядлый конник.
Белозерский князь оказался прав. Хан представил кривоногого:
- Тысяцкий моего войска, Джамирбек, - и продолжил: - Поступаешь, князь Глеб, со своей дружиной в его распоряжение. Готовься к походу. Это будет твоя служба.
- Дозволь молвить, великий хан, - спросил Глеб.
- Говори. Что ты хочешь?
- Я прибыл к тебе речным путем на дощаниках…
- С рекой придется на время распрощаться. Седлай коней.
- Но я не брал с собой коней.
- О конях позаботится Джамирбек.
Тысяцкий поклонился в знак согласия. Хан обратился к нему.
- Доверяю тебе моего родича. Береги его, не обижай и дай возможность отличиться, проявить доблесть.
- Слушаюсь, - почтительно сказал тысяцкий.
Глеб Василькович сознавал всю безвыходность своего положения. Готовился какой-то карательный или завоевательный поход, и Глеб становился его участником. Хан распоряжался им, не спрашивая его согласия и желания.
В обращении с Глебом Джамирбек оставался все таким же угрюмым и малоразговорчивым, однако резкости и грубости не позволял: «ханский родственник» все же.
При первом отталкивающем впечатлении тысяцкий показал себя дельным организатором и военачальником.
Джамирбек начал с того, что спросил Глеба, знает ли он, куда направляется войско с его участием.
- Откуда мне знать, - простодушно ответил Глеб.
- Идем на юг, к высоким горам.
Глеб удовлетворенно подумал - слава Богу, что поход не против русичей.
- Против кого идем воевать? - спросил он.
- Против касогов и ясов. Некоторые из их племен признали власть великого хана и платят ему дань. А другие ушли в горы, власть хана не признают. А иногда нападают на наших воинов. Идем, чтобы наказать непокорных.
- Доводилось ли тебе воевать в Кавказских горах?
- Доводилось, - односложно ответил Джамирбек. Больше ничего, кроме этого односложного ответа, добиться от него Глеб не сумел.
Каждый Глебов дружинник получил от Джамирбека верхового коня. Лошади были монгольской породы, малорослые, коренастые и длинношерстные, не похожие на русских скакунов. Характером были не норовистые, покладистые.
Тысяцкий спросил Глеба:
- Как твоим воинам привычней, в седле или без седла?
- Как же можно без седла? - удивился князь.
- А мои воины могут и в седле, и без седла скакать. Седла нашлись для каждого Глебова дружинника.
Люди Джамирбека привели и несколько запасных коней.
- Это на тот случай, если в твоем отряде будут потери в лошадях. Такое в походе случается.
Перед выходом в поход в отряде Джамирбека произошел один случай, Глеб оказался его свидетелем. Тысяцкий устраивал несколько раз смотр отряду, выстраивая весь конный строй в степи за городом. Всего было около полутора тысяч всадников и еще большой обоз с навьюченными лошадьми, верблюдами и повозками.
Тысяцкий принимал доклады сотников. Выяснилось, что ' во второй сотне не оказалось одного воина. Предстал он только к концу дня какой-то помятый. Что сказал в свое оправдание виновный, Глебу узнать не удалось, но что за этим произошло, он видел. Виновного подхватили под руки два крепких ордынца, принудили лечь на землю, оголили спину. Один из ордынцев взял пучок лозин и принялся хлестать нарушителя по спине. Когда первый устал, его сменил другой. Наказуемый воздерживался от крика, только тихо стонал, всхлипывал да корчился от боли. Вся сотня была свидетелем экзекуции. От ударов спина наказуемого вздулась и покрылась кровавыми рубцами. Видимо, такие наказания были привычными в ханском войске. Когда виновный получил свою порцию ударов, он еще нашел в себе силы подняться с земли и отойти.
- Видел, князь, как мы наказываем тех, кто забывает о порядке? - произнес тысяцкий, заметив, что Глеб Василькович наблюдал за экзекуцией.
- Моим людям такое тоже грозит? - спросил белозерский князь.
- За твоих людей ты в ответе. Коли провинятся, ты их и наказывай.
- Надеюсь, что к такому наказанию мне не придется прибегать…
В поход выступили в разгар весны. Волгу преодолевали чуть выше того места, где Ахтуба отделялась от основного русла реки. Там стоял усиленный военный пост ордынцев, распоряжавшихся средствами переправы. Лошадей, верблюдов и повозки переправляли на плотах и крупных баркасах. Переправа затянулась на несколько дней.
Преодолев Волгу, отряд Джамирбека начал свой марш по степной равнине, местами всхолмленной. Равнина начинала зеленеть свежей весенней травой, распускались полевые цветы. Из нор высовывались суслики, какие-то степные зверьки, с любопытством разглядывавшие проходившее мимо войско.
В построении отряда Глеб заметил определенный порядок, которого придерживались ордынцы. Впереди, на некотором отдалении от основных сил отряда, двигалась передовая сотня. Она осуществляла разведку, изучала местность. Основные силы двигались посотенно. В центре шла и белозерская полусотня во главе с князем Глебом. Позади, на некотором отдалении от основных сил двигался обоз, сопровождаемый собственной охраной.
За время следования Джамирбек раза два придумывал перестроения, которые сейчас назвали бы учебными маневрами. Он испускал резкий гортанный возглас, выкрикивая какое-то короткое слово команды, непонятное Глебу. Потом князь узнал, что слово это не имело никакого смысла, а было условным знаком к перестроению. Возглас передавался от одной сотни к другой, подхватывался сотниками.
Сотни всадников, ведомые командиром, переходили из колонны в дугу. Дуга полукружием охватывала небольшую рощицу тополей, оживлявших унылую степь, продвигалась вперед, все больше и больше выгибаясь и выдвигая фланги.
Глеб, не понимая условно команды, оставался на месте. В первый раз он подъехал на коне к тысяцкому и спросил:
- А как мы должны поступать?
- Оставайтесь при мне. Вы будете запасной силой.
- Резервом, что ли?
- У нас говорят - запасная сила. Ты ударишь в тот момент, когда враг будет смят и побежит. Чтобы усилить удар по врагу.
- Но где же враг?
- Пока враг только в нашем представлении, вон за теми деревьями. Это мы готовимся к встрече с настоящим врагом.
Край был обжит и довольно населен. Поселения встречались часто. Население Северного Кавказа составляли кипчаки, или половцы, а также пришедшие с востока татаро-монголы. Происходил процесс смешения местного населения с пришлым. Многие кипчаки теперь служили в ханском войске. Были представители этого народа и в отряде Джамирбека.
В каждом селении навстречу отряду выходили старейшины приветствовать ханское войско. На ночлег отряд располагался в открытом поле за пределами селения, чтобы уберечь его от мародерства. Но мера эта была нерезультативна.
На привале разжигали костры. Питались обычно вяленой кониной и сушеными фруктами - другой пищи не было. А утром перед выходом в поход приходили старейшины с жалобами: украли корову, опустошили курятник, разорили ульи с медом…
Джамирбек терпеливо выслушивал жалобы и отвечал всегда одно и то же:
- Воров накажем: не сомневайтесь. Что корову или кур не уберегли - сами виноваты. Закрыли бы на крепкие замки. А если какой ханский воин поживился вашей курицей или полакомился вашим медком, будьте к нему снисходительны. Он будет жизнью рисковать ради того, чтобы вам жилось спокойно, чтобы не спустились с гор грабители касоги или кабардинцы. Или вы этого хотите?
После такой речи старейшины умолкали.
Конечно, никаких мер против мародеров Джамирбек не предпринимал и не собирался предпринимать. Зачем осложнять отношения с воинами, если скоро отряду предстоят боевые действия.
Преодолели вброд реку Маныч. Снова степи, хижины из прутьев, обмазанных глиной, новые и новые жалобы старейшин. Не очень надеясь на то, что возможно пресечь мародерство в отряде, тысяцкий все же распорядился высечь принародно одного из самых злостных воров, в назидание другим. В течение двух ближайших дней жалобы не поступали, потом все вернулось на круги своя.
Кончилась ровная степь. Начались предгорья Кавказского хребта, заселенные разными народами: ясами, касогами, кабардинцами, еще каким-то. Названия всех сам Джамирбек не мог припомнить - так их было много.
Жилища в горных аулах отличались от жилищ степняков: строились они из камня, иногда в виде башен с узкими оконцами-бойницами. Не дом - крепость. В них можно было отсидеться при нашествии врага.
Горцы, хотя это и были подданные хана, встретили отряд Джамирбека настороженно. Принимали всякие охранительные меры: скот угоняли в горы, имущество, что поценнее, прятали по тайникам. Укрывались в горах и девицы, и молодые женщины, до которых были столь охочи ханские воины.
К племенам мирным, признавшим власть золотоордынского хана, с неприязнью относились племена немирные, откочевавшие в горы. Нередко между ними происходили столкновения, обиженные потом старались мстить обидчикам по закону гор, закону кровной мести.
Тысяцкий выслушивал много жалоб от старейшин мирных поселений, ясов и касогов. Они жаловались на частые нападения со стороны соплеменников, не признававших ордынской власти, и просили оградить их от таких нападений.
- Великий хан не даст в обиду своих подданных, - непременно отвечал Джамирбек, собирая сведения о местах обитания немирных горцев. Выяснилось, что в глухих горных ущельях живут многочисленные племена, не признающие власть хана Золотой Орды.
Джамирбек собрал на совет всех сотников, пригласил и Глеба Васильковича. Рассказал им о тех сведениях, которые сообщили ему старейшины.
- Часть горских племен не захотела стать подданными великого хана, - сказал он. - Они нападают на мирные аулы, на наших друзей. Наш долг сурово наказать ослушников.
Тысяцкий объявил о своем решении. Он делит отряд на две равные части. Одна часть поступит под командование командира первой сотни Бахмета. Его задача прочесать горные долины и ущелья, где могут обитать немирные касоги, и с помощью военной силы склонить их к признанию золотоордынского подданства. Если будет встречено сопротивление, непокорных безжалостно истреблять, а их жилища предавать огню.
Другую часть отряда берет под свое командование он сам. С этими силами станет прочесывать долины и ущелья, где обитают непокорные ясы.
Князь Глеб ожидал разъяснения относительно своих обязанностей. Тысяцкий вспомнил о русичах в последнюю очередь.
- А ты, князь, остаешься со своей дружиной в этом селении для охраны обоза. И будешь запасной силой. Если мне понадобится твоя помощь, вызову.
Обе части отряда выступили против немирных касогов и ясов. На протяжении примерно двух недель они отсутствовали, пребывая в походе.
Находясь в селении, Глеб близко познакомился с одним из старейшин, седобородым рослым старцем в высокой бараньей шапке. Старец сносно говорил по-татарски и поэтому мог объясняться с русским князем.
- На ханского человека ты не похож. Какого племени? - спросил старик, вглядываясь пристально в лицо Глеба.
- Русич я. Обитаю далеко на севере. Тамошний князь, зовут Глебом.
- А у меня несколько имен. Бывал я за перевалом в Грузинском царстве. Там тоже живет часть нашего народа. По-грузински меня зовут Баграт.
- Буду звать тебя Багратом.
- Когда-то Грузия была могучим царством при царице Тамаре, при царе Георгии. И мы, северные ясы, признавали власть грузинских царей. Многие мои родичи уходили служить в грузинском войске.
- Сейчас Грузия, говорят, тоже подчинилась власти ордынского хана.
- Да, это так. Татары раскололи страну на два царства, восточное и западное, подстрекают их к вражде друг против друга.
Старик пожаловался Глебу, что ясские племена, не признающие власть Орды, враждебно относятся к подданным хана и совершают набеги на селение. В одном из столкновений был убит его внук, совсем еще молодой юноша, только собиравшийся жениться. Закон гор требует, чтобы его семья исполнила кровную месть и покарала убийцу. Значит, и южане будут пытаться ответить тем же. И такое может продолжаться годами, десятилетиями.
В селении опасаются появления людей из враждебного племени. Поэтому старшины выставили вооруженных людей в засадах вблизи горных троп. Глеб вызвался усилить засады своими людьми.
Столкновения не удалось избежать. Двое немирных ясов, продвигаясь по горной тропе, наткнулись на засаду, в которой были два яса и два русича из дружины князя Глеба. Нападение из засады было столь внезапным, что пришельцев удалось легко обезоружить и скрутить. Но в это время просвистела стрела, ранив в ногу одного из русичей. Оказывается, незаметно в зарослях двигался еще один человек из враждебного племени. Товарищ раненого бросился в кусты, откуда вылетела стрела, и наткнулся на стрелявшего. Тот не успел еще натянуть тетиву для следующего выстрела, как был поражен мечом. Тяжело раненный, он не хотел сдаваться и просил его убить. Его связали и вместе с другими пленниками доставили в селение.
Выяснилось, что пленники ничего не знали о наступлении ордынцев против южных аулов. Двигались они медленно горными тропами и не были осведомлены, что Джамирбек со своими людьми уже окружил их селение.
Лечением раненного стрелой дружинника занялся местный знахарь. Рана оказалась не опасной. Знахарь тщательно очистил рану и смазал ее каким-то одному ему ведомым зельем.
Других появлений людей из враждебного племени вблизи поселения не последовало.
Первым вернулся из похода Бахмет со своим отрядом. Он понес ощутимые потери. Дело обстояло таким образом. Первое селение, попавшееся на пути, было подчинено без всяких затруднений. Видя, что к селению приближается внушительное число всадников, старейшины сочли сопротивление бессмысленным и вышли навстречу с миром. Они заявили о полной своей покорности и признании над собой власти великого хана.
Бахмет отнесся к изъявившим покорность милостиво, только потребовал корма для лошадей. Также не пытались сопротивляться и два последующих селения касогов. А дальше случилось непредвиденное.
Долина сужалась и переходила в узкое ущелье, по дну которого протекал горный порожистый ручей. По краям ущелья высились крутые горные склоны. И с этих склонов на ордынцев внезапно посыпался град камней и стрел. Послышались стоны, крики умирающих и раненых людей, ржание лошадей. Десятка три ордынцев были убиты наповал.
Бахмет дал команду отступить. Продолжать движение по коварному ущелью он не решился. Большинство из его людей были ранены, некоторые тяжело. Бахмет даже не рискнул распорядиться, чтобы подобрали убитых. С такими результатами его отряд вернулся в ясское поселение.
Через пару дней после Бахмета прибыл и тысяцкий Джамирбек. Ему повезло больше.
Первое же селение ясов попыталось оказать сопротивление. Но его защитники были легко смяты наступавшими ордынцами благодаря своему численному превосходству. Ордынцы захватили пленников и собрались поджечь селение, когда в стан победителей пришла группа старейшин. Они заявили о своей покорности.
- Признаем себя побежденными. Только не жги села, аксакал, и отпусти полонян, - попросили старейшины. - Будем платить дань хану и служить ему.
- Принимаю вашу покорность и готовность платить дань, - высокомерно ответил Джамирбек. - Обещаю не жечь ваши дома. А полонян не отпущу. Пусть предстанут перед очами великого хана.
- Отпусти хотя бы двух девушек, - с мольбой в голосе произнес один из старейшин. - Одна моя внучка, другая внучка моего брата. Пощади, победитель.
- Вина твоя и твоего брата в том, что не сразу изъявили покорность, - повысил голос тысяцкий. - Вы вынудили меня применить силу. А девушки - добыча победителя. Таков закон войны. Одна будет моей. Коли понравится, возьму ее в гарем.
- Смилуйся, - просил старик. Но Джамирбек не смилостивился.
Еще два селения признали над собой главенство хана Золотой Орды. А дальше пошли безлюдные места, покинутые жителями. Побросав все имущество, угнав скот, жители ушли через Дарьяльское ущелье в Северную Грузию, в ту местность, где уже обитали их соплеменники.
Только в одной хижине ордынцы обнаружили ветхого, чуть живого старца, единственного оставшегося обитателя.
- Хочу умереть на родной земле. А все мои родичи ушли через горы, - прошептал он. Вряд ли поняли его речь татары, но оставили старца в покое: что с него возьмешь…
- Поход был удачен, - объявил Джамирбек своим воинам. - Одних мы принудили к покорности. Других, не желающих покориться, заставили уйти за хребет.
Глеб доложил тысяцкому, что в его отсутствие была попытка проникнуть в селение нескольких немирных ясов явно с враждебными целями. Все трое были обезоружены и схвачены. Один из белозерских дружинников легко ранен в схватке.
Джамирбек сдержанно похвалил Глеба за расторопность и потом выслушал доклад Бахмета.
- Не справился ты с задачей, - подытожил тысяцкий. - Почему пошли всем отрядом в ущелье? Почему сперва не выслали дозор?
- Кто же знал, что на уме у этих касогов? - оправдывался Бахмет.
- А надо было знать. Я везу в обозе двух пригожих полонянок. С одной сам развлекусь. Другую хотел тебе подарить. Но ты останешься без подарка. Пусть девочка достанется князю Глебу. Он неплохо охранял селение, его люди схватили трех злоумышленников.
Обычно Глеб ночевал в небольшом шатре, который везли для него в общем обозе. Ложем служила охапка сена. В шатер и привели к нему миловидную полонянку, совсем еще девочку. Ее большие глаза, наполненные слезами, смотрели на Глеба со страхом.
- Ну что, испугалась? Не съем я тебя, - произнес Глеб. Ему было жаль юной полонянки, участь которой была решена: рабыня-наложница.
Она не понимала его слов. Глеб вышел из шатра, подозвал охранника и наказал ему отыскать и привести старейшину Баграта, того самого, с которым успел почти подружиться. Старейшина пришел незамедлительно.
- Что тебе угодно, аксакал?
- Выручи меня, отец. Тысяцкий остался доволен тем, как мы охраняли селение. И в знак признательности подарил мне эту девушку.
- Она тебе не нравится?
- Очень нравится. Но к чему она мне? Не в обычаях русича развлекаться с полонянками. У меня есть семья, жена, дети. Отдать девушку обратно тысяцкому не хочу: он воспользуется ею сам или отдаст как добычу кому-то из воинов.
- Как же ты хочешь с ней поступить?
- Вернуть ее родителям. Помоги мне, отец: спрячь ее у себя, пока мы не уйдем из селения.
Старейшина о чем-то заговорил с девушкой на ее языке. Она оживилась и, казалось, воспрянула духом.
- Она внучка одного из уважаемых жителей соседнего селения, - сказал Баграт. - Я знаю этого человека. Мы состоим с ним в дальнем родстве.
- Могу я на тебя положиться?
- Можешь. Ты хороший человек, русич.
Старшина снова заговорил с девушкой. Она смотрела на Глеба с выражением глубокой благодарности, потом упала на колени, схватила его руку и принялась покрывать ее исступленными поцелуями…
Отряд выступил в обратный путь. Из получивших увечья ордынцев двое скончались. Их похоронили в чужой земле. Несколько человек были не в состоянии двигаться самостоятельно, и их погрузили в обозные повозки.
Перед выходом Джамирбек спросил с хитрой усмешкой:
- Понравилась?
- Понравилась, - односложно ответил Глеб.
- Почему же не вижу ее у тебя?
- Развлекся с ней, и хватит, - произнес нехотя Глеб. - Не тащить же с собой. В селении отыскался ее родственник. Отдал девушку ему.
По возвращении в Сарай-Берке хан Менгу Темир принял тысяцкого и Глеба Васильковича. Джамирбек доложил о результатах похода. Результаты были, конечно, хорошие. Признание несколькими племенами ясов и касогов ханской власти и их готовность платить дань. Бегство части ясов, не оказавших сопротивления, за хребет, в Грузию. Страхом перед великим ханом можно объяснить это бегство. Не обошлось и без потерь. Но война есть война. Потом сложные условия…
- Много ли потеряли воинов?
- Были потери, великий хан. Более трех десятков убитых и раненые.
- Отчего потери?
Тысяцкий был вынужден рассказать хану обстоятельства гибели людей: касоги заманили часть отряда, которой командовал сотник Бахмет, в узкое ущелье и обрушили на него сверху град камней и стрел.
- Выходит, Бахмет не предугадал коварства касогов?
- Это так, великий хан.
- Повелеваю Бахмета за его оплошность понизить из сотников в десятника. Подбери себе более способного сотника. А как проявил себя русский князь Глеб?
- Достойно проявил.
- Поясни.
- Князь надежно защищал селение, где располагался обоз, предотвратил нападение отряда ясов. Захватил в плен троих. Они доставлены сюда.
Глеб Василькович видел, что Джамирбек стремится представить его в глазах хана в самом выгодном свете. Ишь ты! Предотвратил нападение отряда ясов. А на самом деле и отряда-то не было. Было только три молодых головореза, стремившихся соблюсти обычай кровной мести и выведать, что происходит в селении.
Выслушав Джамирбека, хан сказал Глебу:
- Можешь получить ярлык на княжение. Заслужил. Ярлык получишь через моего человека. Тогда можешь отправляться домой.
- Рад служить тебе, великий хан, - бойко, но неискренне произнес белозерский князь.
Однако отплыть удалось далеко не сразу. Оба дощаника нуждались в ремонте. Починка заняла целую неделю. За это время Глеб Василькович посетил владыку Митрофана на епархиальном дворе. Митрофан почти уже не служил, готовился к схиме и ждал замену.
