Глава 9
Ночь накрыла небольшой украинский город. Установилось безветрие, на черном небе не было ни облачка. Месяц повис, словно обкусанная лампочка.
В зыбком мраке выделялись контуры безвкусного двухэтажного особняка с башенками по краям и сферическим куполом в центре, обнесенного кирпичной оградой. Темнели силуэты колонн на парадном крыльце, очертания машин на подъездной дорожке. Матово поблескивала вода в гигантском бассейне замысловатой конфигурации.
За шторами виднелись блики света, там кто-то не спал. Впрочем, время было не самое позднее. Минуту назад наступила полночь.
Вспыхнула лампочка на крыльце, там объявились двое мужчин. Шевельнулся охранник за капотом припаркованной машины, чуть помедлил и отступил в тень.
Мужчины глухо переговаривались. Один был высок, массивен, кутался в махровый халат. Второй выглядел спортивнее. Он как-то нервно поднимался и опускался на носках, передергивал плечами.
– Все, Кирилл, вали отсюда, спать пора, – пробурчал сочным басом человек в халате. – Сначала нервы мне накрутишь, зараза, потом успокаиваешь.
– Да все в порядке, Василий Петрович. Я не вижу повода для беспокойства. СБУ сидит на хвосте у всех, кто может доставить нам неприятности. Милиция в полной готовности. Веселко клялся и божился в этом. Нас всегда прикроют СМИ и СБУ. Пусть только попробуют отмазаться, мы такой компромат на них вывалим!.. Этот парень, что сидит за решеткой, не представляет для нас угрозы. Возможно, он хотел поквитаться за брата, собрал немного информации о главных лицах города, не больше. Этот тип даже не успел спланировать свои действия, сразу угодил за решетку. Москали его не вытащат, да и с какой стати? Он совершил преступление – избил до полусмерти работников госбезопасности, поднял руку на майора Дервича. Видеорегистратор в джипе все записал. Из тюрьмы он не выйдет, утром его допросят с пристрастием. Каким бы крепким ни был, а не выдержит, и не таких кололи. Выдаст своих сообщников, а потом досадная смерть при попытке к бегству.
– Стоит ли ждать до утра? – засомневался градоначальник.
– Возможно, вы правы, Василий Петрович, – поговорил помощник Юрдаш и задумался. – Хорошо, я из машины позвоню Дервичу. Пусть его костоломы уже этой ночью приступают к делу.
– Ладно, Кирилл, убедил, не буду нервничать, – проворчал глава администрации. – Уматывай отсюда да парней своих забрать не забудь.
Вспыхнул фонарь над парковочным хозяйством. Пришли в движение люди, таящиеся в сумраке. Заработал мотор здоровенного внедорожника, увитого трубами «кенгурятника». Джип, пятясь, выехал задом с парковки, остановился.
У задней дверцы возник мужчина неприметной наружности, распахнул ее. Помощник градоначальника спустился с крыльца, забрался в машину. Сопровождающий вскарабкался за ним. Внедорожник развернулся и плавно подался к воротам.
Охрана особняка не дремала. Людей было немного, но каждый из них знал свою задачу. Створки ворот разошлись, и джип выскользнул в ночь.
Василий Петрович дождался, пока закроются ворота, облегченно перевел дыхание. Разнервничался он что-то этим вечером.
Градоначальник сунул руки в карманы халата и вошел в дом. Отъехала, сработав на тепло, дверь из мутного пуленепробиваемого стекла. Подволакивая ноги, он пересек вместительный холл и стал подниматься по мраморной лестнице.
На него сразу навалилась одышка, сказывался избыточный вес. Ничего, скоро пройдет. Хорошо, что жену отправил отдыхать на Маврикий. Сейчас не хватало только этой чертовой железной леди с миллионом советов на любые случаи жизни.
В доме охраны не было, все мордовороты находились снаружи. Василий Петрович не любил, чтобы по зданию шатались посторонние.
В холле второго этажа горели позолоченные канделябры. Шевелились занавески у открытых форточек, мглистые тени ползали по полу.
Василий Петрович доковылял до бара, плеснул в граненый бокал из квадратного штофа с текилой, выпил, не заморачиваясь лаймом и солью. Потом он сполоснул руки в фаянсовом закутке с душем и унитазом.
За этим последовало утомительное путешествие от сортира до супружеской кровати. Под одеялом кто-то разметался, но явно не законная жена.
– Ах, Васечка! Где ты был, мой ангел? – проворковало обнаженное златовласое существо, прижимаясь к нему всем телом. – Я тебя заждалась!.. – Красотка насилу подавила зевоту.
Ага, заждалась она его, волосатого, обрюзгшего, вечно злого, испуганного и чем-то недовольного. Впрочем, секретарша Анночка тем и хороша, что всегда скорчит нужную мину, изобразит вожделение в квадрате. Она совершенно натурально стонет, когда он из последних сил с ней справляется.
Порой у него и впрямь возникала мысль о том, что, может, не такой уж он и безнадежный в плане секса. Вдруг Василий Петрович зря тяпнул перед сном те две таблетки виагры?
– Ладно, уймись, спи уж, – проворчал Василий Петрович, отстраняя от себя златокудрое создание. – Устал я, не до тебя сегодня.
Анночка обиженно засопела, отодвинулась на край кровати, обняла подушку. Ага, обиделась она. Довольна, конечно, тем, что может спокойно поспать.
Только он закрыл глаза, как зазвонил сотовый телефон. Василий Петрович Горбун вздрогнул. Не бывает по ночам хороших новостей! Он ковырялся в халате, выискивая айфон, пальцы срывались. Начальник охраны Грищенко. Что там еще?!
– Василий Петрович, Юрдаш вернулся, – проинформировал верный телохранитель. – Заявляет, что опять должен с вами поговорить. Он только что звонил Дервичу. Взволнованный какой-то. Пускать?
– Да, пускай, куда от него денешься? – проворчал Василий Петрович, снова облачаясь в халат. – Господи, как же мне все это надоело!
– Васечка, ты куда? – проворковало из кровати соблазнительное существо.
– Ага, отчитываться буду перед тобой! – пробормотал градоначальник и побрел из спальни.
Он спустился в холл, нажал на выключатель и кнопку пульта, встроенного в стену. Озарились дорогие картины в рамках, резная мебель в стиле рококо, выписанная из Италии. Отомкнулась входная дверь.
Василий Петрович стоял посреди холла, сунув руки в карманы, изображая бездну недовольства. Что за срочное дело у Кирилла? Виделись несколько минут назад. На него так подействовал телефонный разговор с Дервичем?
Юрдаш почему-то долго не появлялся. Василий Петрович начал переминаться с ноги на ногу. Заместитель давно уже въехал на территорию. Неужели трудно добежать вприпрыжку до крыльца? Неужто он так охладел, что термодатчик, установленный на двери, на него не реагирует?
Что это за звуки? Городской голова навострил уши. Возня какая-то на улице, вроде упало что-то. Или померещилось?
Наконец-то Юрдаш добрался до дома. Откатилась дверь, и он возник на пороге холла, весь какой-то бледный, съеженный. Василий Петрович тоже испугался. И ведь не зря!
Юрдаш замешкался и получил мощный пинок в задницу. Он с воплем пробежал несколько метров и бревном покатился по полу.
В холле появился человек – жилистый, в чем-то темном, в маске, скрывающей все лицо. Он стремительными, но бесшумными прыжками подлетел к Юрдашу, опустился на колени, ударом кулака послал его в нокаут, тут же подскочил.
Василий Петрович едва успел испугаться. Его прошиб пот, парализовал страх. Он в любом случае не успел бы ничего предпринять. Злоумышленник уже летел на него. Глаза этого фрукта как-то плутовато блестели в прорезях маски. Градоначальник захрипел, выставил руки.
Удар по кисти с двойным переломом запястья, серия по корпусу, в челюсть, молниеносный разворот, тычок ногой в грудь! Василия Петровича так понесло по воздуху, что дыхание перехватило. Он уже не помнил, как треснулся затылком о мраморный пол.
Когда он очнулся, вокруг него творилось черт знает что. Рот градоначальника был замотан скотчем, руки связаны за спиной. Он валялся на полу.
Неподалеку проводил время в том же состоянии его помощник Юрдаш. Он выпучил глаза и извивался, как червяк.
Послышалось испуганное лопотание. Злоумышленники, которых теперь было двое, стащили с лестницы секретаршу Анночку в халате. Они заклеили ей рот, спеленали, как мумию, и отнесли в кладовку, которая запиралась на засов.
– Все, Шура, больше никого. Наш клиент с девчонкой развлекался, а этот хлыщ ему всячески мешал. Не соврал Кирилл Леонидович – жена в отъезде, охрана на улице. Со всеми разобрался?
– С четырьмя, Рома. Больше вроде никого не было. Если кто объявится, друг шумнет, он в кустах у ворот. Гриша где-то дальше. На хрена мы с собой его взяли? Пятое колесо, блин.
– Зато рулевое, – с ухмылкой заявил первый злоумышленник. – Ладно, пусть баранку крутит партизан доморощенный, вызывай его.
Преступники схватили связанных мужчин за ноги, поволокли к выходу и выбросили на крыльцо, под желтый серп месяца. Рядом что-то заворочалось, невнятно захрипело. Ох, недосмотрели!
Один из злоумышленников оперативно избавился от своей ноши, прыгнул на землю. Охранник был живучим, уже очнулся, но встать не смог. Злодей оседлал его, врезал по носу, сдавил горло. Бедняга что-то сипел, сучил ногами, явно не желал столь бесславного конца.
– Все нормально? – спросил первый.
– Ага, держу руку на пульсе. Аритмии не замечаю. Фу, умаял, гад. Ну да ладно, жить будет. – Он слез с поверженного тела, начал отряхиваться и спросил: – Что случилось, товарищ старший лейтенант? Начинаем терять сноровку?
– Будем тренироваться на профессиональном оборудовании, – пошутил коллега – А вообще неплохо оторвались, да, Шура?
– Ага, как тромбы. Не дело это. Нельзя оставлять всех гавриков там, где они лежат. Никакой гарантии, что до утра не очнутся. А убивать рука не поднимается. Мы же не на поле боя с ними схлестнулись.
– Ох уж эта широкая душа! – проговорил Воронец. – Ты прав, приятель, всех потерпевших – в кучу. Лень, но надо.
Через несколько минут под крыльцом лежали шесть неподвижных тел, вроде бы и живых, но как-то не очень. Эти субъекты были избиты до неузнаваемости. Вряд ли их жизнь с этого дня могла войти в прежнее русло.
От ворот семенил еще один налетчик.
Он стащил маску, продул слипшиеся усы и заявил:
– Красота! Всю жизнь мечтал об этом, хотел увидеть, как лежат эти нелюди со множественными переломами лицевого скелета. И ведь живые, греха на душе нет!
– И ведь из них сразу получились неплохие люди, – сказал Воронец. – Слушай, Толя, мы, собственно, пришли сюда не за тем, чтобы ублажать твои мстительные чувства.
– За оружием мы пришли, – буркнул Кабанов. – За нормальным, человеческим. Ты сказал, что у охраны в доме Горбуна этого железа хоть лопатой ешь. Пока нашли по одному «ПМ» на брата. Это лучше, чем черенки от лопат, но душа требует другого, понимаешь?
– У охраны пристройка за беседкой. – Скоропад нарисовал пальцем дугу. – Я разговаривал с бывшей горничной. Говорит, там оружия всякого полно. Приказ Василия Петровича – превратить загородный особняк в неприступную крепость. Не знаю, чего он боялся, но нервишки у мэра пошаливали. За мной, хлопцы!
Насчет горы оружия горничная приврала. Видимо, она не являлась экспертом по этой части. Но кое-что в пристройке нашлось.
Злоумышленники сбили замок с железного ящика, и их настроение стало подниматься. Четыре автомата Калашникова, достаточный набор боеприпасов, снаряженных в магазины, патроны для пистолетов, несколько наступательных гранат, отделенных от запалов!
Но самое интересное лежало отдельно. Урча от удовольствия, Шура Кабанов разворачивал какую-то штуковину, завернутую в промасленный брезент. Это была труба с двумя рукоятками и спусковым крючком, окрашенная коричневой краской, снабженная ремнем и конусовидной пятой на конце.
Рядом с ней лежали пять реактивных гранат с длинными хвостами. Они были связаны резинками, как стрелы в пучке.
– Красота!.. – зажмурившись от удовольствия, пробормотал Кабанов. – Все, теперь жить можно. А то без этой штуки я как Илья Муромец без печки.
– «Муха», что ли? – спросил Скоропад, не очень сведущий в военном деле.
– Сам ты муха, Анатолий, – заявил Кабанов. – «РПГ-7», многоразовый противотанковый гранатомет для стрельбы кумулятивными боеприпасами. Можно и по пехоте. Куда угодно, короче. Давай, Анатолий, забирай автомат, гранаты, и шуруем к машине. Зыбко как-то все.
– Но уже веселее, – возразил Воронец. – Расклад такой, мужики. Баба заперта в кладовке. Пусть орет, если сможет освободиться, выйти все равно не сумеет. Утром придет прислуга, освободит ее. Остальные фигуранты до утра не опомнятся, а телефонов в любом случае не найдут. Если никто в особняк не заявится, то несколько часов у нас есть. Нужно провести их с пользой и сделать по максимуму. Повеселимся? Освободим этот город от фашистских захватчиков?
– Повзрослеть тебе надо, – рассудительно изрек Кабанов.
– Потом, – отмахнулся Воронец. – Это процесс естественный, тут поможет только время. Что, мужики, погнали наши городских?
– Может, выпьем? – неуверенно предложил Скоропад. – У Горбуна в доме всякого бухла полно. Так, для храбрости.
– Пьяный партизанский отряд? – Роман задумался. – Не, мужики, нам это икнется. Мы и так храбрые. Кончим дело, тогда и напьемся. Есть другое предложение. Надо бы забрать один из этих джипов. – Он указал пальцем на пару внедорожников, торчавших на парковке. – Как вам «Форд»? Это просто танк какой-то. Можно использовать как микроавтобус, вездеход, как БТР, в конце концов. В него войдет не меньше дюжины людей. Ключи я вам сейчас найду.
– И куда нам такая громадина? – засомневался Кабанов, озирая контуры мощного джипа с огромным дорожным просветом. – Его же видно из любого конца города.
– А ты продумывай ходы наперед, – настаивал Воронец. – Сдается мне, что из этого богом проклятого городка нам придется вывозить много людей. И багажник отличный. Городской голова Горбун Василий Петрович легко туда поместится. – Глаза у Романа лукаво заблестели. – Чем вас не устраивает идея с заложником? Пусть будет. Пить-есть не просит.
Идея была свежа и интересна. Люди озадаченно переглядывались.
– Ладно, старлей! – сказал Кабанов. – Но учти, кантовать в багажник эту тушу ты будешь сам.
Город спал, когда черный как смоль внедорожник выехал из переулка на Никитскую улицу, прижался к обочине под развесистой липой и остановился. Водитель погасил фары, пассажиры открыли окна и несколько минут вслушивались в звуки ночного города.
Таковых практически не было. Ни в одном частном домике не горел свет. Поскрипывали кузнечики. Где-то в соседнем квартале затявкала было собака, но передумала и замолкла на «полуслове».
Изолятор СБУ находился дальше по улице, за пустырем и недостроенными капитальными гаражами. Злоумышленникам хотелось надеяться, что охрана изолятора пока не усилена. Не такой уж повод это делать – арест россиянина, пусть он хоть и трижды офицер спецназа.
Машина медленно тронулась с места, выехала на дорогу. Мимо протащился пустырь, озаренный скудным лунным светом, застывший остов экскаватора.
Кирпичное здание изолятора пряталось за железным забором и пирамидальными тополями, торчащими из-за гребня, как витязи в остроконечных шлемах. Машина подъехала почти вплотную к воротам, чтобы охранники разглядели номер, попала в освещенную зону.
Из внедорожника выбрался человек, не скрываясь, подошел к воротам, постучал. Отворилось окошко.
– Открывай, служивый, Василий Петрович Горбун прибыл.
И все! Сработало как швейцарские часы! Ни подтверждений, ни согласований, ни просьб подождать!
Лязгнули засовы. Охранник развел створки ворот, и здоровенный внедорожник медленно въехал внутрь. Дядька с равнодушной миной вернул створки на место и принялся задвигать засовы.
– Все в порядке? – спросил телохранитель.
Он не садился в машину, прошел через ворота пешком. Одет вполне цивильно – рубашка, опрятные брюки, навороченная жилетка с множеством карманов.
Охранник кивнул, искоса глянув на незнакомого телохранителя. Ничего необычного, ротация происходит не только в армии.
Двор изолятора погружался в полумрак. В окрестностях вроде никого не было. Окна в двухэтажном здании не горели. Там располагались административные помещения и комнаты для допросов. Камеры для задержанных находились в подвале.
Страж ворот мялся в нескольких шагах от машины. Удаляться в свою застекленную будку он, видимо, посчитал нетактичным.
Телохранитель обошел машину, открыл дверцу, собирался сесть. Из салона ему что-то сказали.
Он поднял голову, не донеся ногу до подножки, и обратился к охраннику:
– Эй, служивый, Василий Петрович хочет у тебя что-то спросить. Подойди на минутку.
Дядька пожал плечами, тоже обогнул капот. Телохранитель посторонился. Охранник сунул голову в салон и вдруг как-то быстро, явно не без посторонней помощи оказался в машине. За ним туда забрался телохранитель. У невнимательного зрителя вполне могло сложиться впечатление, что охранник сам залез в салон.
Внутри бедняге сдавили горло, заткнули рот. Когда он пришел в себя и в ужасе подумал, что это конец, к его шее дополнительно приставили нож.
– Хочешь жить? – ласково спросили его.
Охранник яростно закивал.
– Не будешь дергаться и кричать? – Жертва нападения энергично замотала головой в знак согласия.
– Понимаешь, что убьем, если дернешься и закричишь?
Он кивал, как китайский болванчик. Ослабла удавка на горле. Дядька сделал судорожный вдох. Над ним склонилось лицо, закрытое маской. Острие ножа продолжало щекотать горло.
– Молодец, ты отличаешься умом и сообразительностью. Кто-нибудь есть еще в будке?
– Нет.
– Охрану сегодня усиливали?
– Нет, кажется.
– Сколько человек охраняют изолятор? Где находятся посты? У кого ключи? Как войти и забрать человека, чтобы после этого ваши люди остались живы?
Вопросы сыпались как из рога изобилия. После каждого из них острие ножа все сильнее вдавливалось в кожу. Охранник частил, как печатная машинка, закатывая глаза от страха.
В изоляторе четверо, кроме него. Он может постучать, если нужно, и тогда все двери откроются. Только не нужно его убивать. Он еще так молод!..
Машина медленно подъехала к крыльцу. Охранник шел рядом ни жив ни мертв от страха. Из открытого окна за ним пристально следил автоматный ствол.
Он постучал в дверь, руки срывались, челюсть тряслась. Дядька проговорил, что глава администрации хочет увидеть задержанного, пока утром СБУ не начала выбивать из него душу. Вопрос согласован с руководством. Из-за двери сказали, что у них вообще-то есть начальство и никаких распоряжений на этот счет к ним не поступало. Но створка тем не менее открылась.
Дорога была каждая секунда. Злоумышленники оттащили за шиворот охранника, полумертвого от страха. В воздухе материализовался кулак и разбил челюсть, неосторожно подставившуюся под удар. Работник изолятора повалился мешком.
Террористы стремительно проникли внутрь, развивая успех. Старший лейтенант Воронец, лейтенант Кабанов, автомеханик Скоропад.
Григорий Наумов остался в джипе. Он сам вызвался помочь спецназовцам. Ведь не лох какой-нибудь, тоже служил в российской армии, хотя и давно. Его действия пока не вызывали особых нареканий.
Скоропад втащил в тамбур охранника, огрел прикладом по голове. Больше тут никого не было. Все прошло относительно бесшумно.
Из тамбура открывался короткий коридор. За ним одна лестница уходила вверх, другая падала вниз.
Террористы работали экспромтом. Воронца осенило, и он начал лихорадочно стаскивать куртку с бесчувственного парня.
Через пару минут в том месте, где подножие лестницы упиралось в запертую решетку, возникла фигура в камуфляже. Освещение здесь было тусклым. Мужчина опустил голову, надвинул на лоб козырек форменного кепи. Он делал вид, что возится с ключами.
Второй охранник поднялся с табуретки, широко зевнул и чуть челюсть не разбил, когда рука коллеги просунулась через решетку, схватила его за шиворот и рванула на себя.
– Отпирай свои замки, дружище! – приказал старший лейтенант, для убедительности просовывая другой рукой ствол пистолета. – И не дергайся, не ори, а то ведь пальну в сердцах.
Бедняга потерял дар речи, отстегнул от пояса связку ключей. Он на ощупь нашел нужный, вставил его в скважину.
После двух крепких ударов безжизненное туловище осело на пол. Спецназовец придержал его, чтобы обойтись без шума.
На цыпочках подошел Кабанов с автоматом наперевес и осведомился:
– Как тут у тебя?
– Нормально, – отозвался Роман. – Здесь не очень большая концентрация идиотов.
Кабанов остался за углом, а Воронец двинулся по коридору, опустив голову. Еще один поворот, и снова решетка, разрази ее гром! Слава богу, открытая. Эх, матушка-халатность!
Удар локтем опрокинул со стула хмурого мужика в камуфляже. Тот сидел за столом и пристально таращился на экран монитора. Стул Ромка успел перехватить, а вот человека, оседлавшего его, – нет. Впрочем, шум был умеренный. Вовремя подскочил Кабанов и коротким движением приклада отправил мужика в царство черно-белых снов.
Спецназовцы тщательно выверяли силу своих ударов. Время отключки клиентов с гарантией составляло не менее двух часов.
Воронец не устоял перед любопытством, сунул нос в монитор. Порнуха там, что ли? Но на переднем плане плясала реклама-агитка во весь экран: «Мы не покупаем товары российских производителей! А вы? Объявляем акцию: купи четыре упаковки ржаных сухариков ровненской фабрики «Житница» – и пятую получи бесплатно! Нажми лайк, если поддерживаешь!»
Так этот гад еще и подрывал экономическую мощь России? Ну что, нажал?
Вот и они – заветные темницы вдоль прохода. В низкой галерее горел приглушенный свет.
Еще одно досадное обстоятельство! На лавке у прохода подремывала баба необъятных размеров в униформе надзирателя. Не старая, в принципе не особо страшная. Она сидела, широко раздвинув ноги. На ее коленях лежала резиновая дубинка. С пояса свешивалась связка ключей.
Воронец и Кабанов, подошедший за ним, задумались. Бить женщину, даже такую, им не позволял моральный кодекс.
Скоропад остался на выходе и прикрывал тылы.
Красавица открыла глаза, обнаружила у своего лба компенсатор автомата Калашникова и смертельно побледнела. Затряслись все подбородки, имеющиеся в наличии. Дама пыталась что-то сказать.
Сперва с ее губ стекала только слюна, потом она натужилась и вымолвила басом:
– Вы кто, мать вашу за ногу?
– Настоящая культура речи, – похвалил Кабанов.
– Проведение свадеб, торжеств, организация вечеринок, – сказал Воронец. – Хотите посмотреть, какой у нас лимузин на улице? – Вдруг спецназовец утратил желание паясничать, стиснул рукоятку, напряг палец на спусковом крючке. – Это налет, мадам. Мы – группа партизан, настоящих украинских патриотов, объявивших войну преступному режиму. Сейчас вы медленно поднимаетесь, бросаете на пол дубинку и электрический шокер, который висит у вас на поясе. Достаете ключи и открываете камеры, которые мы вам укажем. Первым делом отопрете узилище, в котором томится некий Горденко. Вы ведь понимаете, о ком я? Не надо кричать и бросаться в драку. Все ваши коллеги выведены из строя, остались только вы.
Заплывшие глаза блеснули злобой.
– Живо, сука жирная! – взревел Кабанов. – И сотовый телефон достань из кармана!
Надзирательница попятилась, обрастая коркой ужаса. Стволы двух автоматов неотступно следовали за ней. Она съежилась, загремела ключами. Ее руки тряслись вместе с челюстью. С третьей попытки дама попала ключом в скважину, открыла решетку.
– Соседнюю отпирай! – Воронец ткнул стволом в ближайшую камеру, в которой стояли лишь пустые нары.
Дама подчинилась, хотя не понимала, зачем это нужно. Она все уразумела, когда Воронец отобрал у нее ключи и втолкнул в клетку.
Он запер замок, игриво помахал ей двумя пальчиками и заявил:
– До встречи, крошка. Не ори, тебя все равно никто не услышит. Отдохни, выспись.
– Помни доброту настоящих украинских патриотов, – проворчал Кабанов. – Ромка, что за хрень ты нес? – осведомился он. – Какие патриоты? Ты что, белены объелся?
– А это так, для пущего тумана. – Воронец потерял всякий интерес к упитанной надзирательнице, распростер улыбку до ушей и бросился в открытую дверь.
За его спиной раздался оглушительный треск. Упитанная дама с грохотом обрушилась на нары.
– А вот и мы! – объявил Воронец, влетая в камеру. – Командир, кончай ночевать, наши в городе!
– Ну наконец-то нарисовались, добры молодцы, – проворчал Антон, вставая с нар.
Капитан был бледный, взъерошенный, вдоль и поперек избитый, но не побежденный! Он обнял своих товарищей. Чувство гордости за родной спецназ просто зашкаливало. Мы всегда своего добьемся – не мытьем, так катаньем!
– Исхудал-то как! – Воронец поцокал языком. – Что, командир, совсем плохо тут было?
– Ничего хорошего, Рома.
– Нормально, командир! – проговорил Кабанов. – Как бы плохо нам ни было, другим мы сделаем еще хуже!
– Поправьте меня, парни, если я в чем-то ошибаюсь. – Антон усердно потер голову, замороченную от сна. – Вы где-то раздобыли оружие, вломились в изолятор СБУ, обезвредили охрану и вытащили из передряги вашего командира. Я ничего не забыл?
– Есть и предыстория, – сказал Воронец. – Вчера утром от тебя поступил звонок. Пока ты не раздавил аппарат, я наслаждался криками и дракой под звуки дискотеки восьмидесятых. Группа «Оттаван» играла, видимо, в машине ребят из СБУ. Нам все стало ясно. Мы долго запрягали, извини. Скоропад связался со своим знакомым оперативником и выяснил детали. Кто, где и когда. Мы положились на авось, осталось добыть оружие. В общем, думай о нас что хочешь, командир, но полчаса назад мы штурмом взяли особняк тутошнего градоначальника, отключили охрану, самого Горбуна, его подхалима, любовницу, забрали стволы.
– Парни, вы обалдели!.. – изумился Антон. – Вы, кстати, помните, что мы находимся на территории как бы Украины?
– Как бы Украина нас простит, – убежденно заявил Кабанов. – Во всяком случае, ее обычные как бы граждане.
– Это не все, командир, – обреченно сказал Воронец. – Василий Петрович Горбун в согбенном виде пребывает в багажнике нашего автомобиля. Мы его как бы похитили. А сам внедорожник, командир, это просто песня стоимостью никак не меньше пяти миллионов наших российских рублей! Ты же не думаешь, что мы занимаемся противоправной деятельностью на развалюхе Скоропада? Толик, кстати, с нами. Как и твой родственник Наумов…
– Все! – перебил его Антон. – Больше не хочу ничего слышать. Уходим!
Его качало, подводило зрение, в голове рвались фугасы, но Антон чувствовал себя прекрасно. Он вооружился автоматом, вышел из камеры. В соседней клетке клацала зубами пухлая надзирательница, рычала матом с неподражаемым украинским «прононсом».
Обидно, конечно, теперь уволят. Так нечего клювом щелкать!
Капитан отобрал у Романа ключи, принялся отпирать клетушку напротив. Там ворочался грузный мужчина, страдающий одышкой. Он сквозь кашель представился Михаилом Щербатенко, бывшим начальником милиции.
«Точно, отец рассказывал, – вспомнил Антон. – У человека запущенная форма диабета. Вряд ли он провинился в чем-то серьезном. Обычная охота на ведьм, когда подозревают в антигосударственной деятельности каждого второго».
– Ребята, вы кто? – спросил Щербатенко, растерянно хлопая подслеповатыми глазами.
– Неважно, отец. Выходить будешь? Беги. Есть куда?
Реакция арестанта оказалась вполне предсказуемой. Пожилой мужчина помялся и сел обратно на нары. Куда ему бежать? Везде поймают, да и нет сил идти против этой власти.
Антон его прекрасно понимал. Отсюда могут уйти молодые, здоровые, но только не такие.
Террористы прошли по подземелью, подбирали ключи, распахивали клетки. Далеко не все камеры были заняты.
Двое мужчин среднего возраста воровато посмотрели по сторонам и припустили к выходу. Пожилая женщина услышала предложение выйти на свободу, но в ответ лишь меланхолично покачала головой.
Молодая черноволосая женщина со слипшейся челкой изумленно уставилась на Антона. Она с ногами забралась на нары, укуталась дырявым покрывалом и беспокойно вздрагивала. Красивые карие глаза часто моргали. Узница была какой-то иссохшей, бледной. Антону казалось, прикоснись к такой, она и развалится. Нервы бедняжки были на пределе. Она отбросила покрывало, села, свесив ноги. Видимо, в этой одежде ее и взяли – серая джинсовая куртка, брюки, испачканные подозрительными разводами.
– Девушка, так вы идете? – нетерпеливо спросил Горденко.
Она нахмурилась. Возможно, ее не били, только угнетали морально, но кровь из носа текла регулярно. На одежде арестантки пестрели бурые разводы.
– Мы с вами никогда не были знакомы? – хрипло спросила она.
– Возможно, и были, – ответил Антон, нетерпеливо притоптывая ногой. – Если вы Маргарита Романовская, дочь депутата от Партии регионов. О вашем аресте мне рассказывал отец. Он говорил, что мы с вами учились в одной школе, в параллельных классах.
– Нет, не совсем так. Я на два года моложе вас.
– Так вы идете? – спросил он.
Она приняла решение, соскользнула с нар, зачем-то схватила покрывало и пошла к выходу. Капитан отобрал у нее казенное имущество, швырнул обратно.
Маргарита посмотрела на него и проговорила:
– Вы ведь тоже здесь сидите… сидели, да?
– У вас прекрасная память, – съязвил он.
– А кто вы?
– Спецназ России, – не сдержавшись, брякнул Антон. – Проводим операцию в вашем славном городке.
– Но это же… Украина?!
– Ну и что? – Глаза этой женщины забрались ему в мозг, и он снова нес какую-то чушь. – Спецназ России часто работает в различных точках планеты. Сказать иначе, мы пришли повеселиться. Знаете, девушка, у меня складывается впечатление, что вы сознательно тянете время. А ну-ка марш отсюда!
Маргарита засеменила по проходу. Капитан тяжелыми шагами пошел за ней. Честно говоря, Горденко был далек от мысли, что она специально затягивает время.
Взволнованный Скоропад стоял в тамбуре, держась подальше от двух бесчувственных тел. Позднее он признался, что ненавидеть украинскую власть куда удобнее дома, покрикивая на жену и попивая горилку, чем доказывать это чувство практическими поступками.
Спецназовцы и двое гражданских, примкнувших к ним, вышли на улицу, где в «Форде» изнывал Наумов. Позднее Григорий тоже признался, что кабы не совесть и не служба в рядах российской армии, то хрен бы он подписался на эту затею.
Воронец побежал открывать ворота. Остальные сели в джип, двигатель которого тут же заглох. Григорий ворчливо сетовал, что в этой проклятой стране даже крутые иномарки ломаются быстрее, чем где-либо еще! Мотор завелся, «Форд» рывками двинулся к воротам.
– С нами женщина, быть беде, – пошутил Кабанов. – Вы, барышня, мне ногу отдавили.
– Извините, – тихо сказала Рита. – Я знаю, женщины все портят.
– Вы ведь Маргарита? – осведомился Скоропад. – Дочь Льва Михайловича Романовского, бывшего депутата от Партии регионов?
– Вы правы. – Женщине было трудно говорить. – Того самого Льва Михайловича, который застрелился в своем доме, когда за ним пришли боевики Матусевича.
– Да, я знаю. Это жуткая история. Вашу маму поместили в больницу, на следующий день она скончалась от инфаркта. Соболезную, Маргарита Львовна. А примерно через неделю вас обвинили…
– …В приготовлении к теракту, – продолжила за него женщина и вздохнула. – Я всего лишь выступала против войны на Юго-Востоке, которой нет никакого оправдания, и коррупции в городском руководстве. Дело сшили на живую нитку, в доме нашли взрывчатку, о существовании которой я даже не подозревала.
Воронец раздвинул створки ворот. Григорий уже собрался выскочить на улицу, притормозил, чтобы забрать Романа. В этот момент с улицы Никитской свернул микроавтобус с трехлучевой звездой на капоте и нацелился четко в ворота.
Григорий резко дал по тормозам и глухо выругался. Водитель микроавтобуса увидел, что на его пути стоит внушительный внедорожник. Он сбавил скорость, проехал за ворота и тоже остановился. Воронец предусмотрительно спрятался за одной из створок. Ахнула женщина, глухо зароптали Кабанов со Скоропадом.
– Дьявол!.. – выругался Антон. – Они решили усилить охрану изолятора. Гриша, не суетись. Номера нашей машины, принадлежащей городскому голове, знает каждая здешняя собака. Они еще не в курсе насчет налета на дом Горбуна, иначе стали бы стрелять. Гриша, плавненько, без рывков объезжай их и рули к воротам. Не забудь притормозить, чтобы Воронец сел.
Люди, сидящие в микроавтобусе, весьма удивились. Они не могли понять, зачем градоначальник прибыл посреди ночи в изолятор.
Отъехала дверца, и наружу выбрались мужчины в защитных куртках и натовских ботинках с высокими прошнурованными голенищами. Все при автоматах, как иначе? «Калашников» нынче на Украине – что айфон в Москве.
У Гриши Наумова в самый интересный момент проснулось самообладание. Он плавно объехал микроавтобус и людей, толкущихся возле него, подался к воротам.
Воронец выскользнул из-за створки, за которой прятался, шмыгнул на улицу. Но его заметили, когда он, словно заяц, мелькнул в свете фар. Шапки-невидимки в этот час на старшем лейтенанте не было. Приезжие тревожно загудели.
«Это еще что, – подумал Антон. – Вы, парни, в подвал спуститесь».
– Василий Петрович, это вы? – крикнул знакомый голос.
«Надо же, – изумился Антон. – Дервич Игорь Борисович собственной персоной! Не спится, видать, человеку, тревожно у него на душе. Но ничего, пока мы на полшага впереди. Пусть и дальше так будет!»
– Да, это мы, – проворчал Кабанов. – Извините, что без пригласительного билета. Ромка, блин, обязательно тебе надо все испортить!
Нервы Григория уже не выдерживали. Он надавил на газ, стал круто выворачивать.
Прибывшая публика сообразила, что происходит что-то неладное. Лязгнули затворы, надрывал глотку Игорь Борисович. Двое или трое по команде побежали к зданию изолятора, остальные забирались обратно в машину. Отдать приказ стрелять по автомобилю Горбуна Дервич пока не решался.
Внедорожник выписывал при повороте какие-то нелепые кренделя. Распахнулась дверца.
Антон втащил в салон возбужденного Воронца и крикнул:
– Гриша, жми!
– Куда? – прохрипел Наумов, судорожно вцепившись в баранку.
– Неважно. Подальше отсюда!
– Ого, это мое любимое место! – заявил Роман. – Мужики, мы, кажется, реально попали.
Выстрелов в спину пока еще не было. Гриша выровнял машину и помчался по центру проезжей части. Микроавтобус наконец-то развернулся, выскочил из ворот как ужаленный и сразу же бросился в погоню. Хлопнули несколько выстрелов, ахнула Рита.
– Пригнитесь! – закричал Антон.
Водитель микроавтобуса зачем-то включил звуковой сигнал. Надрывный вой огласил спящий городок. Пули не попали в машину, но перепуганный Григорий вдруг начал выписывать восьмерки посреди проезжей части, словно рассчитывал увильнуть от них.
– Все, уважаемые горожане, пора просыпаться, – проворчал Кабанов, хватаясь за спинку сиденья. – Гриша, мать твою, мы с тобой – как космонавты в невесомости!
Водитель микроавтобуса включил дальний свет. Две машины мчались по ночной улице Никитской, мимо домов, погруженных в темноту, шапок зеленой листвы. Длинная улица, ни одной живой души во втором часу ночи. И вдруг где-то впереди вспыхнули фары. Лучи ударили в лицо капитану.
«Подкрепление! – мелькнула у него мысль. – Ни в коем случае нельзя недооценивать СБУ! Или это их фашиствующие дружки?»
Вскрикнул Григорий, крепко ругнулся Скоропад. Снова захлопали выстрелы. Микроавтобус начал сокращать дистанцию. Его водитель явно приободрился.
– Антон, у нас есть запасной план? – спросил Кабанов, лихорадочно открыл окно и просунул в него ствол.
Попискивала Рита, скрючившись под сиденьем. Перегрузки были явно не женские.
– Бутылку водки забыли в качестве запасного плана! – сказал Ромка.
– Отставить! – разозлился Антон. – Все вам насмехулечки! Анатолий, что делать будем? Куда можно свернуть? Я плохо знаю этот район.
Машина уходила от погони, а навстречу ей летела еще одна.
– Зеленая улица! – почти одновременно прокричали Скоропад и Рита, худо-бедно знакомые с родным городом.
– Это налево! – добавил Скоропад. – Видишь, там фигня торчит – это старая водонапорная башня. Тридцать метров от нее, и поворот. Здесь только эта улица пересекает Никитскую.
– Лучше направо, – пискнула Рита. – Слева копали что-то…
– К черту! – рявкнул Скоропад. – Это весной было. Те канавы давно уже зарыли. Выедем на Соборную, а там уйдем подворотнями. Григорий, давай налево!
Наумов резко сбросил скорость, начал выворачивать по широкой дуге.
– Ага, ты еще поворотник включи, – проворчал Воронец.
Неповоротливый «Форд» каким-то чудом вписался в узкую улицу. В ближайшем доме с треском захлопнулось окно. Дорожное покрытие здесь было асфальтовым, но совершенно ужасным. Машина подлетала, как на батуте.
– Тут что, на бензопилах ездят? – проорал Наумов.
От внедорожника что-то отвалилось, покатилось в кювет. Трещал бампер, которым Григорий несколько раз царапал забор.
– Умная машина, – нервно воскликнул Воронец. – Сама отбрасывает то, что считает лишним.
Преследователи сворачивали за ними в узкий проезд. Теперь им ничто не мешало ударить из всех стволов. Грохот стоял адский. Беглецов спас поворот, в который нырнул «Форд».
Дорога сужалась, из тьмы вырастала длинная канава, возле которой валялись ржавые трубы. Свалка металлолома, груды бетонных блоков, застывший остов экскаватора. Канава углублялась, поворачивала, перекрывала проезд. Свободной оставалась узкая ленточка, петляющая между кустами.
– Сусанин, блин, ты куда нас завез? – выкрикнул Кабанов.
– Это я-то Сусанин? – возмутился Наумов. – Мне велели сворачивать налево, я так и сделал.
Скоропад плевался матерками, не стесняясь дамы. Мол, не могли с весны зарыть эту чертову канаву?! Какой бардак в этом свободном демократическом государстве! Даже знаков не выставили, что проезд закрыт!
Беглецам становилось туго. Жилых строений на этом пятачке уже не было, какая-то мертвая постиндустриальная зона. В отдалении бетонные заборы, трава по пояс, диковатый кустарник.
Теперь канавы красовались с двух сторон – обрывистые, страшные, заложенные трубами. Возможно, днем тут проводились работы. Вдоль дороги стояли несколько самосвалов.
Григорий закричал от отчаяния, когда дорогу перегородила груда битых кирпичей. Справа кустарник, слева поваленный столб.
– Гриша, давай в кусты! – заикаясь от волнения, крикнул Скоропад. – Тут обязательно должен быть проезд!
– Хватит! – закричал Антон. – Попали! Всем из машины, занять круговую оборону! Рита, Гриша, лежите за капотом, не высовывайтесь!
Спецназовцы выскочили из машины, разбежались, отыскивая укрытия. Капитан схватил охающую женщину, потащил за машину.
– Не верю, – пробурчал Скоропад, выбираясь из груды кирпичей. – Здесь обязательно должен быть проезд. Хлопцы, я проверю, сейчас вернусь. Держитесь!
Бойцы залегли. Кабанов ворочался в кустах. Воронец скатился в канаву и возмущался, что она оказалась глубже, чем он предполагал. Антон свалился под колеса джипа, приготовился к стрельбе.
Ситуация дикая! Российский спецназ в чужой стране, в заштатном городке, за тысячу верст от линии фронта, где народ не чувствовал на себе никакой войны! Только не попасться – иначе конец, раструбят по всему миру!
Погоня отстала, но опять набирала обороты. Первая машина уже выезжала на пустырь. Антон закричал, что не стоит стрелять на поражение. Дескать, попробуем отогнать эту публику.
Спецназовцы ударили из всех стволов. Пули замолотили по капоту микроавтобуса, взрывали землю под колесами. Водитель резко затормозил, включил заднюю скорость. Первая машина убралась за изгиб проезжей части, а вторая даже не показалась.
Кричали люди. Антону было видно, как они выскакивают из машины, залегают, откатываются. Кто-то начал стрелять – слава богу, в «молоко». Еще одна пуля угодила в задний бампер застывшего «Форда», и он отвалился окончательно. В полумгле, бледно обрисованной лунным светом, перебежали несколько человек, залегли, открыли беспорядочный огонь.
– Командир, что делать? – выкрикнул Кабанов. – Мы их только пугаем, а они на поражение лупят!
«Будут давить, не остановятся, – лихорадочно соображал Антон. – Их больше, они дурные. Обязательно пойдут в обход. Тогда у нас будут потери. Нужно выбираться отсюда».
Решение родилось как-то спонтанно. У капитана даже не было времени толком обдумать его.
– Григорий, за руль! – проорал он. – Продерни машину вперед, метра на два-три, как уж сможешь, чтобы задница не маячила.
В этот трудный час Григорий неплохо соображал. Он откатился к водительской дверце, вскарабкался в салон.
Рита вовремя отползла из-под колес. Иначе джип раздавил бы ее.
Внедорожник проехал несколько метров и уткнулся в гору кирпичей. Этого было достаточно. Теперь преследователи его не видели.
– Кабанов, прикрывай, чтобы не лезли! Воронец, ко мне!
Роман уже выкатился из траншеи, забросил автомат за спину, подбежал к машине.
Все правильно. Если в багажнике с первого акта лежит градоначальник Горбун, то в финале он обязательно должен выстрелить.
Господа офицеры вытащили неповоротливую полуобморочную тушу и просто сбросили ее под колеса. Градоначальник мычал, безумно вращал глазами. Какое счастье! Он был живее всех живых.
Антон извлек из глотки градоначальника кляп, и Горбун разразился надрывным кашлем. Капитану пришлось отхлестать его по щекам, чтобы привести в чувство.
– Не убивайте!.. – прохрипел Горбун.
– Не убьем, Василий Петрович, – пообещал Антон. – Если сделаете доброе дело. Прекратите вертеться, как пьяная балерина! Вырвемся – будете жить. Плохо, за решеткой или в больнице, но все-таки. Если нет – убиваем вас в первую очередь. Кричите своим подельникам, чтобы не стреляли, выпустили нас. Тогда мы обещаем, что просто выбросим вас на обочину. Договорились?
Это было какое-то безумие. Кричали люди, лаяли автоматные очереди. Кабанову из последних сил удавалось сдерживать напор противника.
Горбун извивался, обливался потом. Идея выйти в свет ему решительно не нравилась.
Антон не любил прикрываться живыми людьми, пусть и последней мразью. Но что ему еще оставалось делать? Он был в ответе не только за своих ребят, но и троих гражданских.
– Не стрелять! – прокричал Горденко. – Здесь глава администрации Горбун! Не стрелять!
Пальба оборвалась. Капитан вытащил из-за поворота обвисшего, обуянного страхом градоначальника. Пусть эти черти полюбуются. Установилась хрупкая недоуменная тишина. Горбун со свистом выпустил воздух. Антон уже торжествовал победу, видел, как они будут задним ходом пробираться мимо растерянных рож.
Простучала длинная автоматная очередь. Капитана она не зацепила, но не менее десятка пуль прошили Горбуна! Вот это да! Какое же скоропалительное решение принял автомат Калашникова! Горденко отдернулся как ошпаренный и повалился на землю.
Горбун, оставшийся без присмотра, накренился как подрубленный дуб. Повисли руки, он свалился на колени, немного покачался и грянулся носом оземь.
Просто замечательно! Они там что, белены объелись?
Возможно, тут и была какая-то логика. Капитан не удивился бы, узнав, что автомат находился в руках Дервича.
Антон быстро пристроился за мертвым телом. Пусть уж оно послужит ему бруствером.
– Командир, ты в порядке? – спросил Воронец откуда-то из темноты.
– Я в порядке, – проворчал Антон. – Просто удивился немного.
Снова разразилась свинцовая свистопляска. Такой веселой ночи этот городок не переживал, наверное, с марта сорок четвертого года, когда войска 305-й стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта в упорных боях освобождали его от фашистских захватчиков. Но ничего, пришла пора через семьдесят лет еще раз освободить.
Озлобленные спецназовцы упорно сопротивлялись. Кабанов отполз к машине, крикнул, что оставил на сиденье гранатомет, попросил прикрыть.
Как кстати он об этом вспомнил! Конструкция гранатомета несложная, для приведения его к бою достаточно нескольких секунд. Автоматчики поднимали головы, начинали переползать. Скоропад куда-то пропал.
Эти парни из СБУ оказались лихими выдумщиками. Взревел мотор, из-за поворота, сменив микроавтобус, вылетел маленький грузовичок с закрытым кузовом. Безумие какое-то. Нашли же двух фанатиков!
Грузовик прыгал по кочкам, несся вперед. В кабине кто-то надрывно орал. Автоматчик, сидящий рядом с водителем, самозабвенно опустошал магазин. Но машину бросало из стороны в сторону, и пули летели в никуда. За грузовиком уже поднималась «пехота», перебегала под его прикрытием.
Тут-то и жахнул «РПГ-7». Кабанов неплохо прицелился, и реактивная граната попала в капот. Адский грохот, сноп огня и дыма! Кабина оторвалась от кузова, обе части машины полетели в разные стороны. Кузов перевернулся на бок, загородил проезжую часть, и без того узкую.
Торжествующе завопил Кабанов. Ему вторил Воронец. В дыму метались оглушенные люди.
«Ни хрена себе, вот так гонка вооружений! – подумал Антон. – Ладно, сами виноваты. Будь что будет. Историю все равно напишут победители».
– Мужчины, вы спятили! – истерично закричала Рита. – Что творите?! Бежим отсюда!
Можно было уйти пешком, но только поодиночке, растворяясь в огородах. Это автоматически означало бы ликвидацию боевой единицы, потери, невозможность собрать отряд. Если уходить, то всем вместе, пока враг деморализован, не подтянулась милиция, боевики Матусевича, армейские подразделения.
И вдруг как снег на голову свалился Скоропад, о котором уже все забыли. Он выскочил из-за капота «Форда», весь оборванный, с окровавленной физиономией – явно куда-то падал – глаза его блуждали.
– Вы, спецназ хренов! – прорычал Роман. – Не верили мне, а я же говорил, что можно проехать! Давите кусты, проскочим вдоль забора, мимо канавы. У этой штуки высокий просвет, она возьмет гору!
– Где же ты раньше был?! – набросился на него Воронец. – Своими делами занимался?
– Да пошел ты!.. – взвился Скоропад. – Упал, башкой о кирпич шарахнулся – и все по вашей милости. Говорил же я, что тут должен быть проезд!
Ситуация складывалась в чем-то даже комичная.
Антон прокричал, срывая голос:
– Григорий, за руль, Скоропад и женщина – в машину! Остальные будут прикрывать!
Дважды можно было не повторять. Ошалевший народ уже прытко занимал свои места.
На пониженной передаче тяжелый джип протаранил кустарник, смял его, вскарабкался на груду переломанных веток, пробился вперед и провалился в яму. Двигатель рычал на пределе, вытаскивал из ловушки две тонны бестолкового железа. Вроде получилось. Заскрипело крыло, встретившись с препятствием, смялось в гармошку, но машина ехала.
Спецназовцы пятились, стреляя из автоматов. Антон скрипел зубами и едва успевал менять магазины.
Враг опять накапливался. Люди в камуфляже прыгали в канаву, чтобы по ней обойти беглецов. Перекликались боевики за забором.
Снова возмущенно орал майор Дервич, требовал догнать, убить! Смерть российским диверсантам! Слава Украине! Героям слава!
Но герои явно были не те. Они не спешили лезть под пули, подбирались тихой сапой, прятались за укрытиями.
– Мужики, в машину! – гаркнул Антон, вбивая в автомат новый магазин.
– Командир, они же лезут, у них стволы! – пробурчал Роман, перекатываясь за кирпич.
У деревьев тоже стволы! Антон надрывал глотку, а когда остался один, почувствовал себя как-то тоскливо. Товарищи вприпрыжку догоняли машину, запрыгивали в салон. Джип уходил – чем не повод для сдержанного оптимизма? Противник избегал открытого контакта, но продвигался вперед.
Антон затаил дыхание, отыскивая мишень в прорези прицела. Приподнялся автоматчик, чтобы перебежать. Капитан плавно нажал на спусковой крючок. Боец с воплем повалился, схватился за простреленную ногу.
Горденко догнал внедорожник, когда он терся о забор, а левое колесо зависло над крутым откосом траншеи. Другая машина здесь не прошла бы. Это была не проезжая часть, а какая-то вереница рытвин и бугров.
Григорий набирал скорость, удовлетворенно урчал. Скоропад рядом с ним изображал штурмана. Мол, влево, вправо, не гони, кретин! Рита скрючилась у Гриши за спиной, обхватила голову руками.
Спецназовцы сгрудились у выбитого заднего стекла, постреливали одиночными. Патроны кончались, но настроение поднималось. Как у Колобка, ушедшего и от дедушки, и от бабушки.
– До выезда на улицу Соборную метров сто, – объявил Скоропад. – Молитесь, грешники!
Накал стрельбы начинал спадать. Расширялось место для проезда. Разрытая теплотрасса проходила там, где когда-то была проезжая часть.
Григорий нажал на газ. Машина вылетела из канавы, опять зацепила бортом забор. Водитель машинально повернул баранку влево и снова напоролся на бугор. Сбрасывать скорость было опасно. Машину затрясло влево-вправо.
В этот момент какой-то отчаянный «пехотинец», уже изрядно отставший, стегнул длинной очередью из автомата. Разлетелось боковое стекло, несколько пуль попали в дверной замок, разбили его.
Распахнулась дверца, в которую изнутри уперлась Рита Романовская. Она охнула от неожиданности, схватилась за спинку водительского кресла. Возможно, ей удалось бы удержаться, но машину снова затрясло из стороны в стороны. Рита сдавленно вскричала и вылетела из машины!
Хорошо, что скорость была небольшой, а то она сломала бы шею. Женщина сгруппировалась и упала на спину. Возможно, ей просто повезло, или же она имела неплохую спортивную подготовку. Но сила инерции несла ее прочь, перебросила через край канавы, швырнула вниз.
