Глава 10
– Ух, ты!.. – только и выдал оторопевший Воронец.
Остальные опомниться не успели, а Антон забросил автомат за плечи, кувыркнулся через спинку кресла и отрывисто бросил:
– Не останавливаться! Встретимся на площади у администрации!
Он вывалился в неизвестность, практически не видя, что происходит под колесами. Тьма, от луны никакого проку, от вспышек автоматных очередей – тем более.
Живая!.. Женщина сдавленно кашляла на дне канавы. У него хватило ума не прыгать, как тушканчик, скатиться не спеша, на пятой точке. Капитан машинально отметил, что «Форд» продолжает движение, в салоне ругаются мужики, а слева по дну канавы, кажется, кто-то бежит.
Он сдернул автомат, дал очередь, чтобы преследователи не очень спешили, побежал к упавшему телу.
– Ты как? – Горденко схватил ее под руки и поволок.
За спиной кричали люди, светили фонари, активно эксплуатировал голосовые связки майор Дервич:
– Не стрелять! Взять живыми!
Все логично. Взять живыми – это сенсация, награды, повышение по службе, зримое подтверждение украинской пропаганды о прямом вмешательстве России в дела суверенного государства! Нет, заполучить их мертвыми – уже не то.
Такое решение Дервича Антона вполне устраивало. Он оглянулся. За ними бежали несколько человек.
Канализационных труб в этой канаве не было, их уже извлекли оттуда добытчики металла, но мусора хватало: земля, кирпичи, застывшие лепешки раствора. Девушка, похоже, очнулась, поняла, что сейчас произойдет, вырвалась из его клешней, побежала самостоятельно. Она легко перепрыгивала через препятствия, и он невольно почувствовал уважение к ней.
Молодец, детка! Не будет возвращения в тюрьму, прорвемся!
– Рита, наверх!
Сгладилась канава, появилась вмятина в склоне. Женщина свернула и стала карабкаться, используя все четыре конечности. Капитан подталкивал ее сзади, выпихнул на ровное пространство.
Тьма была не полная, проступали очертания забора, гор земли, вывернутой из канавы. За спинами беглецов возмущенно кричали люди, не ожидавшие от них такого финта.
Горденко оттолкнул от себя Риту, мол, беги! Он сдернул со спины автомат, ударил куда-то в темноту, не целясь, не видя мишеней, и бросился за ней, наступая на пятки.
Джипа на той стороне канавы уже не было. Но везде кричали люди – и на том «берегу», и на этом.
Мужчина и женщина уносились в какой-то переулок, бежали вдоль забора, мимо длинного одноэтажного строения, похожего на барак. В этой ограде не было ни одной щели. Беглецы повернули направо. Они месили грязь, которая в этой глуши в принципе не пересыхала, путались в зарослях репейника.
До следующего переулка оставалось метров десять. Впереди чернела дыра между оградами.
Рита остановилась, схватилась за сердце. Она задыхалась.
– Пошли, девочка! – Капитан схватил ее за талию, чтобы не упала. – Это просто тренировка, мы должны поддерживать себя в хорошей физической форме. Ну что с тобой? – Он встряхнул ее. – Еще не начали, а уже устали.
– Тебе хорошо, – похрипела она. – Ты обучен, а я простая баба, которая осталась совсем без ничего, даже без родины.
– Отставить пессимизм! – приказал он.
– Что ты, Антон, я всегда была оптимисткой.
– Какая-то мрачная ты оптимистка. – Он навострил уши, прислушался.
Звуки погони слух не раздражали. За ними пока никто не бежал. Неужели разминулись? И где тут улица Соборная, будь она неладна?
– Не бегут за нами? – Рита тоже прислушалась.
– Бегут, – возразил капитан. – Но мы технично держим дистанцию. Думаю, просто так они от нас не отвяжутся. Эти люди злые, отчаянные и упорные.
– Да они просто сволочи и дебилы! – заявила Рита. – Уж мне ли не знать.
Женщина отдышалась. Он снова обхватил ее за талию, чтобы бежать дальше, и машинально отметил, что это приятно. Отдернуть от нее руку ему как-то не хотелось.
И тут черт выпрыгнул из табакерки! Двое парней в камуфляже с автоматами наперевес появились из того самого переулка, куда он собрался свернуть. Они оторопели, встали как вкопанные.
Служба в спецназе научила Антона, что в любой ситуации долго удивляться нельзя. Он действовал стремительно. Только двое, значит, вражеский отряд разделился, плутает где-то.
Рита вскрикнула от страха, он отшвырнул ее к забору и уже бежал к противнику. Главное, чтобы не успели выстрелить! А это проблематично, поскольку именно это парни и собирались сделать.
Капитан давно освоил эту науку. У врагов и у него время текло по-разному. Они уловили лишь смазанное мельтешение. Первый уже нажимал на спусковой крючок.
Антон ударил по правой руке, ломая кость, схватился за ствол, направил его вверх. Он рухнул на спину, увлек за собой первого противника и выбросил левую ногу. Носок башмака стукнул по автомату второго, выбил оружие из его рук, послал через забор. Капитан врезал лбом в переносицу первому, перебросил его куда-то. Правая нога спецназовца тут же ударила в солнечное сплетение второго, который так и не успел опомниться.
После суток избиения, бессонной ночи он чувствовал себя, как помидор, пропущенный через соковыжималку. Но лежать было некогда. Горденко вскочил, схватил за подбородок второго. Тот, стоял, покачиваясь, на коленях, весь во власти ослепительной боли. Капитан швырнул его затылком о землю, потом, шатаясь, подбежал к первому, ударил ногой. Но тот был живуч, вцепился ему в голень, и Антон чуть не упал.
Мол, умри ты сегодня, а я завтра! Что за балет, товарищ капитан, играй жестче!
Он с остервенением ударил второй ногой. Сколько можно?! Горденко не собирался плясать тут весь остаток ночи.
Сотрудник СБУ откинул голову, потерял сознание. Антон резко развернулся и долбанул пяткой в челюсть. У соперника был разбит затылок, но чувство долга чего-то требовало.
Два безжизненных тела валялись в чертополохе, а Антона уже основательно шатало. Такие перегрузки – не евши, не спавши, пережив побои!.. Нет, все нормально, он выдержит.
Капитан припустил по переулку, вертя головой во все стороны.
– Рита, ты где?
– Здесь я, Антон, – прозвучал безжизненный голос из-под забора.
Поднялась самостоятельно, молодец, пристроилась за ним. Они пробежали метров тридцать. Он повлек ее в какой-то поворот и, кажется, начал ориентироваться. Улица Соборная осталась в стороне.
Именно в это мгновение за спинами беглецов раздался шум. Несколько групп противника встретились в одной точке, обнаружили тела своих коллег и учинили дикую истерику.
– Они здесь, я их вижу! – завопил кто-то.
Антон повлек девушку в переулок. Она стонала от страха и отчаяния, но неслась как угорелая. Эта беготня по кустам здорово утомляла. Они летели по узкому проходу, подбрасывая ноги, чтобы не споткнуться о какую-нибудь замаскированную подлянку, выскочили к пустырю, заросшему травой.
Поперек шла грунтовая дорога, в стороне спокойно спали какие-то легковушки. Спуск, забор, наполовину состоящий из дыр. Что там? Ну, конечно, развалившаяся электростанция, древняя, построенная еще в начале двадцатого века.
Погоня приближалась. Антон и Рита перескочили дорогу, спустились по склону, одновременно протиснулись в дыру. Их снова заметили.
Преследователи высыпали на склон. Вариантов не оставалось. Фора – полминуты. Спрятаться в здании, держать оборону? Все это напоминало западню. Через несколько минут весь отдел СБУ и его добровольные помощники будут в заданном квадрате.
Двор закрытого предприятия превратился в гигантскую мусорную свалку. Метрах в сорока чернело кирпичное здание с древними пилястрами в качестве архитектурного украшательства и чем-то вроде купола. В стенах зияли дыры, чернели разбитые окна. Это ловушка, соваться туда нельзя.
– Антон! – Рита схватила его за руку. – Нас там обложат!
Приятно, когда твои мысли совпадают с соображениями женщины. Справа чернела развалившаяся пристройка, наверное, бывший склад. К ней вели узкие рельсы, под ними валялась перевернутая тележка с высокими бортами.
Антон потащил Риту за тележку, рассчитывая непонятно на что. Противник первым делом побежит к зданию, но все равно заблокирует всю территорию.
Попробовать взять правее и перебраться за забор, пока укропы не окружили мастерские плотными кордонами? Но в ограждении с этой стороны, как назло, нет ни одной дырки.
Рита в бессилии рухнула под тележку и закрыла лицо руками, чтобы не видеть весь этот кошмар. Антон чуть не взвыл от отчаяния, пнул со злости искореженный лист жести. Тот отлетел в сторону
Обнажилась крышка канализационного колодца. Она лежала в створе криво, с большим перекосом, и отодвинуть ее, видимо, было не сложно.
Капитан упал на колени. Дьявол! Почему у него нет фонарика, вообще ничего, кроме автомата Калашникова?! Виднелся край кирпичной кладки, скоба, вмурованная в нее.
– Ну, жесть!.. – пробормотала потрясенная Рита.
Он покосился на отброшенный ржавый лист. Как же она права, черт возьми.
Фора растаяла. Сквозь пролом в заборе уже лезли люди, устремлялись к зданию старой электростанции. Беглецов во дворе они пока не видели. Их закрывала перевернутая тележка. Антону пришлось согнуться в три погибели, оттаскивая чугунную крышку.
– Давай, девочка! Это наш последний шанс, – пошептал он.
Она боялась страшно, но бестолковой не была, первой полезла в шахту колодца. Горденко набрался вселенского терпения, ждал, пока исчезнут ее руки и затихнут глухие стоны. Автоматчики уже врывались в здание. Разорялся Дервич, требовал брать диверсантов живыми.
«А ведь, как ни крути, мы и есть диверсанты», – мрачно подумал Антон.
Он соскользнул в дыру, вцепился в скобу. Под ней оказалась вторая, третья. Они опасно прогибались, но пока не выворачивались из кладки.
Провернуть обратно тот же трюк капитану не удалось. Лист жести никак не хотел помещаться на крышке. Антону пришлось ограничиться ею. Он натянул чугунный блин на створ. От напряжения немели руки. Навалилась чернота, такая глухая, словно капитан ослеп.
Он медленно спускался, ощупывая стены, моля про себя, чтобы выдержали скобы. Состояние его было жутким.
Где-то под ногами стонала Рита. Он услышал глухой стук, когда она добралась до дна. Капитан тоже спустился, стараясь не наступить на нее, пошарил вокруг. Пахло плесенью, застарелыми испражнениями, ржавчиной.
Шахта пересекалась с коридором. Выпрямиться в полный рост можно было только под люком. Все остальное пространство было занято трубами. Они тянулись везде – толстые, тонкие, изогнутые, кривые. Горденко пытался развести руки, но постоянно во что-то упирался. Трубы вздымались к бетонному потолку, из стен выпирали колючие наплывы.
Капитан присел на корточки, обшарил пространство в районе пола – метр в одну сторону, столько же в другую. Полная безнадега. Между трубами, обмотанными стекловатой, оставалось узкое пространство высотой сантиметров сорок. Не разгуляешься.
– Ты где? – прошептал он.
– Здесь я, – сдавленно ответила Рита.
Капитан снова опустился на колени, развернулся на сто восемьдесят градусов и уперся в съежившийся дрожащий комочек. Все в порядке, далеко не уползла. Он пристроился рядом, обнял ее за плечо – как-то само получилось, непроизвольно.
Рита вздрогнула.
– Что ты делаешь?
– Уж точно не домогаюсь, не надейся, – пошутил Антон. – Просто хочу намекнуть, что ты не одна.
– Хорошо. – Женщина не стала сбрасывать его руку, даже прижалась к плечу.
Дрожь не унималась, он слышал, как постукивают ее зубы. Наверху, за глухим экраном, в другом мире что-то происходило. Ругались мужчины, их было много. Здание электростанции, надо думать, они уже обшарили и никого не нашли.
Теперь у укропов возникала пища для мозгов. Беглецы просочились сквозь пальцы и уже ушли далеко или же они так хорошо спрятались? Голоса то удалялись, то приближались, превращались в какой-то беспрерывно меняющийся звуковой фон.
– Надеюсь, ты не страдаешь страхом темноты и замкнутого пространства? – прошептал капитан.
– Не знаю, – тихо ответила Рита. – Первый опыт такого рода я получила в тюремной камере. Там было трудно. Иногда по ночам отключали свет. Сейчас на Украине модно экономить электричество. Тогда я сходила с ума, сейчас стараюсь об этом не думать. Если хочешь знать, у меня глаза закрыты. Так легче. Просто хочу, чтобы все это кончилось как можно быстрее.
– Ты точно не собиралась устраивать теракт?
– Господи, да точно. Я не террористка. Ненавижу этих деятелей и не гожусь на роль Фанни Каплан или Ульрики Майнхоф. Просто фашисты решили избавиться от всей нашей семьи. Нет человека – нет проблемы. Убивать постеснялись, решили поступить хитрее, чтобы другим неповадно было. Я даже не знаю, чем хозяйственное мыло отличается от взрывчатки. Но мне известно, кто ее подбросил. Это рыжая гнида Егорка Халай. Я как-то приметила его на своем участке. Он член банды Кондратюка, а заодно мой сосед.
– Забавно. – Антон усмехнулся. – Мой сосед Назар Пригода тоже член банды Кондратюка и тоже меня сдал.
Несколько минут они молчали. Было холодно, неуютно, но Антон обнимал дрожащую женщину и на удивление неплохо себя чувствовал. Проходила головная боль, возникало желание сделать что-нибудь героическое. А самое главное состояло в том, что он уже никуда не спешил.
Мужская перекличка над головой перестала раздражать его. К нему приходило понимание, что даже в самых диких ситуациях есть место приятным находкам.
– Антон, что же будет дальше? – прошептала Рита.
«А почему мы шепчем? – подумал он. – Боимся спугнуть духов подземелья?»
– Есть несколько веток будущего, – сказал Горденко. – От весьма печальных до самых жизнеутверждающих. Предлагаю не загадывать, а просто решать задачи, стоящие перед нами. Первая из них такова: выбраться из колодца и дожить до утра. Согласна?
– Как скажешь. Послушай, а у тебя точно нет ни фонаря, ни спичек, ни зажигалки? Убивает уже эта темнота.
– Хочешь увидеть, где мы находимся? Лучше не делать этого. Я сидел в изоляторе вместе с тобой. У меня нет ни спичек, ни фонаря, ни зажигалки. Есть автомат, но это неважный источник освещения. Впрочем, можно пострелять. На миг станет чуть светлее.
– Спасибо, не надо. Господи, Антон, помоги, – вдруг сдавленно простонала Рита. – По ноге что-то ползет!..
Он вовремя ее схватил, иначе она подпрыгнула бы. Подумаешь, мышка… Что-то пискнуло, пробежало по ноге женщины, свалилось с нее и юркнуло в щелку.
Горденко сжимал свою спутницу мертвой хваткой. Она тряслась, хрипела от отвращения, норовила вырваться. Антон обнял ее крепче, стал гладить по голове. Рита успокаивалась, но очень медленно. Дрожь проходила, но дыхание женщины оставалось прерывистым, страх никуда не делся.
– Прости, – прошептала Маргарита. – Я знаю, это просто мышка, она не кусается. Но этот страх сильнее меня.
– Я знаю, – успокоил ее Антон. – Это в генах. Сильнее, чем страх импотенции у мужчин. Дама может быть мастером спорта по прыжкам с парашютом, отважной разведчицей, героем России или, скажем, Украины, но при виде маленькой мышки она просто обязана заорать.
Маргарита беззвучно рассмеялась. Он пообещал, что будет охранять ее от разных внешних посягательств, в том числе от безвредных грызунов. Но Антон стал ей говорить, что скорее всего это была не мышка, а крыса средних размеров. Не такая уж она и безвредная.
– Ты где работаешь? – поинтересовался он.
– Старший менеджер в «Быстрице». Это единственный крупный торговый центр в Калачане. Вот только не знаю, Антон… я уже, наверное, там не работаю. Ты точно из России? – встрепенулась она.
Наверху шумели люди, недоумевали, куда подевались беглецы. Временами хрустели камешки, кто-то пробегал.
Он рассказал ей все, изложил предысторию, завязку и кульминацию. Развязки у этой истории пока не было.
Несколько минут она осмысливала сказанное, потом проговорила:
– Это хорошо, что ты сам решил приехать и разобраться. Я многое могу рассказать о беззакониях, творящихся в этом городе. Как людей травят, убивают, доводят до суицида, держат в страхе весь район. Я не зомбированная дура, на меня не действует пропаганда, я все понимаю. Западные геополитические кукловоды, финансово-промышленные группы, раздирающие восточные районы страны. Кстати, должна тебя огорчить. Российская пропаганда на меня тоже не действует. Я понимаю, что Россия преследует свои интересы, на которые, конечно, имеет право, но порой дело доходит до абсурда. Крым – это перегиб, не считаешь?
– Я считаю, что Аляска тоже засиделась на чужбине, – ответил Антон. – Да и с Форт-Россом, расположенным в северной части Калифорнии, что-то неясно. Вроде продали поселок мексиканскому миллионеру в середине девятнадцатого века, но денег так и не получили. Темная история, надо разобраться. Не пугайся, Рита, шучу. Возможно, в присоединении Крыма и было какое-то нарушение международных норм, но я тебе искренне скажу: тамошним жителям будет лучше в России, чем на Украине. Тут не может быть двух мнений.
Он мог бы многое сказать, а она – возразить, но тут над их головами раздались голоса. Сердце Антона екнуло, он шепотом приказал ему замолчать, прижал к себе девушку. Она едва не задохнулась.
Несколько человек прочесывали окрестности бывших мастерских. Они остановились рядом с тележкой, видимо, решили покурить.
– Как сквозь землю провалились, суки! – пожаловался один. – Вроде мы оцепили весь периметр. Куда они делись?
«И больше их никто не видел», – подумал Антон.
– И те на «Форде» тоже куда-то канули, – пожаловался другой. – Улицы перекрыты, а их как корова языком слизала. Хлопцы, это в натуре москальские диверсанты. Наши так четко не сработали бы.
«Хорошая новость, – подумал Антон. – Спецназ ушел. Повод, чтобы выпить».
– А ну, цыц, Николай! – строго рявкнул третий. – Что за вражья пропаганда? Наши работают не хуже москалей!
– Хуже, мужики, – прошептал Горденко. – И никакая поддержка братского Запада вам не поможет.
– Смотри-ка, колодец! – вдруг заявил первый.
Снова екнуло сердце капитана. Напряглась Рита. Несколько мгновений стояла тишина. Сотрудники украинской спецслужбы задумчиво разглядывали люк, который могли бы обнаружить и раньше.
– Черт, надо проверить, – осенило второго. – Правда, лезть туда ни хрена не охота. Петрович, может, гранату бросим?
«Парни, вы с дуба рухнули? – ужаснулся Антон. – Это же мирный город, здесь проходит отрезок действующей канализации!»
– Гринько, ты охренел, – проворчал старший. – А ну лезь, говорю, проверяй.
– Петрович, ты серьезно? – Чекист явно струхнул. – А если они там? У этого парня автомат!..
– Вот после этого можно будет и гранатой, – сказал Петрович. – Полезай, говорю, Гринько. Отомстим за тебя, если что.
– Сволочи, какие догадливые! – простонала Рита, оборачиваясь узлом вокруг Антона. – А мы с тобой уже думали, что не сообразят.
– Еще бы! Здесь работают только самые умные фашисты, – процедил Антон. – Не волнуйся, детка. Между полом и трубами есть просвет. Отойдем подальше, забьемся в него.
Гулко ухала, сдвигаясь, крышка люка. Сорвался матерок, когда кому-то перепало по ноге. Яркий свет озарил вертикальную шахту, луч забегал по заплесневелой кирпичной кладке.
– Нет тут никого, Петрович.
– Гринько, ты издеваешься? Полезай, говорю.
Бедолага кряхтел и спускался в шахту, продолжая освещать затхлое пространство подземелья. Беглецы отползли, забились под трубы. Луч света приближался, бегал рядом с их ногами.
Антон схватил Риту за шиворот, потащил к себе. Она беззвучно вздрогнула – застряла рука. Свободное пространство было невыносимо узким, сдавило грудную клетку. Горденко просто не мог уже никуда ползти. Он кое-как пристроился на бок, подтащил к себе ноги. Рита сделала то же самое.
– Петрович, да точно нет никого.
– Ты спустился?
– Да.
– Ладно, Гринько, давай обратно. Толку от тебя – как от козла молока!..
Ребра капитана отчаянно трещали, перехватывало дыхание.
«А ведь мы не выберемся обратно!» – пронзила его пугающая мысль.
Подчиненный обманывал старшего. На самом деле он не спустился до дна. То ли испугался, то ли не видел смысла. Он висел на скобах в полуметре от пола и освещал то, что мог. Гринько услышал, что может убираться отсюда, обрадовался, пристроил горящий фонарь под мышкой и полез обратно.
Антон не мог даже облегченно вздохнуть!
Горе-диггер выбрался наружу. Товарищи схватили его за шиворот, помогли выкарабкаться. Какое-то время наверху раздавались голоса, хрустели камни. Разорялся по матушке Петрович. Потом шаги и голоса отдалились. Вернуть на место крышку колодца укропы, конечно же, не удосужились.
Антон пытался выбраться из щели, тужился, чувствовал, как лопаются сосуды в глазах. Опять эти спортивные нагрузки!
Рядом происходила какая-то возня, раздавались охи со стонами. Потом капитан почувствовал, как женщина схватила его за щиколотки. Выбираться из ловушки стало куда приятнее! Рита первая выползла из-под нагромождения труб и тянула его за ноги, как репку в одноименной сказке.
– Все, девочка, я здесь, вернулся, спасибо тебе, – прохрипел Антон, принимая сидячее положение. – Ты в порядке?
– Какой уж тут порядок. – Она нервно усмехнулась, горячее дыхание обжигало его лицо. – Как кино смотрю. Словно не со мной происходит!..
– Ну да, как-то иллюзорно все сущее в этом мире, – философски изрек Антон и принялся пятерней вычесывать из головы цементную крошку.
– Хорошо, что здесь темно, Антон. Представляешь, на кого мы сейчас похожи?
– Представляю, – согласился он. – Наша одежда потеряла свежесть еще в тюрьме. Думаю, в первую очередь нам нужно посетить баню и магазин подержанной одежды.
– Почему подержанной?
– Чтобы не выделяться.
Они вернулись на свое насиженное место, снова прислонились к стене. Автомат находился при капитане и начинал представлять собой какой-то бесполезный рудимент.
Несколько минут беглецы прислушивались. Рука Антона вернулась на прежнее место, обняла плечо девушки. Она не возражала. Хорошо, что в этом диком мире есть хоть какая-то стабильность. Антон почувствовал дикий голод и желание как можно быстрее сунуть в рот сигарету.
Над ними выделялся круглый створ люка. Выше него было иссиня-черное небо, нереально выпуклые, мигающие звезды. Голоса мужчины и женщины звучали каким-то отдаленным фоном.
– Может, пойдем отсюда? – неуверенно сказала Рита.
Небо еще не собиралось светлеть, ночь была в разгаре, но кое-какие контуры уже проявлялись. Он смутно различал профиль женщины, очертания головы. Судя по ним, навестить ей следовало не только баню и магазин подержанной одежды.
– Нет, давай подождем.
– Думаешь, они вернутся?
– Думаю, что в их действиях нет никакой закономерности. Давай поспим.
– Что ты, – испугалась она. – Сон – это пустая трата времени.
– Тогда расскажи про банду Кондратюка. Что тебе про нее известно?
– Это нечто вроде боевого крыла городской партийной организации. Они охраняют штаб-квартиру «Державы» на Никитской, вместе с милицией участвуют в патрулировании улиц, стоят на въездах в город. Обычные подонки, грабители, а теперь еще и убийцы. Мусор, плебс, пена, поднявшаяся вместе с киевским переворотом, понимаешь? Исповедуют крайне правые взгляды. Символика нацистская, с небольшими украинскими мотивами. Приветствие тоже – руку к сердцу и резкий выброс вперед. Слава нации! Смерть врагам! Бандера, Шухевич и дивизия СС «Галичина», солдаты которой для них святые идолы. Могут зайти в любой дом и провести обыск – никакого наказания не понесут. Избить обывателя, который им чем-то не понравился, изнасиловать девушку. Несколько раз устраивали по ночам факельные шествия, даже учиняли еврейские погромы, представляешь? Наехали на коммерсанта Димку Флейшнера. Он успешно мебелью торговал. Обложили такой данью, что тот завыл. Нечем платить!.. Так эти твари избили самого Флейшнера, сожгли дом, надругались над женой, просто вынудили уехать, а бизнес перешел к людям Матусевича. Майор Веселко и его люди были в курсе, но даже пальцем не пошевелили. В этом городе пляшут под их дудку буквально все: чиновники, прокуратура, даже СБУ. Свирепые, тупые, не понимающие простых слов, слепо выполняющие то, что им скажут. Их порядка тридцати морд. Всех по именам перечислить не смогу. Каськов, Халай, Бординский, Гнатыш, твой знакомец Пригода… Они напрямую подчиняются Кондратюку, который получает зарплату у Матусевича. Этот стремится выглядеть респектабельно, руки как бы не пачкает, толкает патриотические речи на митингах, ратует за независимость, за сильную и процветающую Украину под знаменами возрожденного рейха. У Матусевича есть жена Альбина. – Рита напряглась, на мгновение Антону показалось, что ее сейчас вырвет. – Товарищ по партии, так сказать. У меня временами складывается впечатление, что она фанатичнее своего мужа. Для него это бизнес, для нее – жизнь. Была учительницей литературы, но давно уже бросила школу. Вертит мужем, выступает вместе с ним на сборищах, развивает активную деятельность. Говорят, что ей лично благоволит начальник областного СБУ, а это, сам понимаешь, многого стоит. Эффектная сорокалетняя ведьма с каштановыми волосами, резкая, не терпящая никаких возражений. Именно она была председателем районной избирательной комиссии, когда в прошлом году люди голосовали за нынешнюю банду. А ведь тогда еще не было Майдана!
– Эдакая Элизабет Батори? – с усмешкой проговорил Антон.
– Ну, может, кровь невинных девушек она пока не пьет, но за собой следит и ведет себя как графиня. Есть информация, что она поколачивает прислугу, издевается над водителем. Эта поганка травила моего отца, унижала, втаптывала в грязь. Все члены местной ячейки «Державы» слушаются ее беспрекословно и боятся больше, чем самого Матусевича. – Девушка снова нешуточно задрожала.
– Успокойся, Рита. – Антон взял ее руку и погладил. – Нам до этого нет никакого дела. Главное, что мы ее не боимся. Недалек тот час, когда придет конец всей этой шантрапе.
Ночь еще не кончилась. Примерно в половине третьего они покинули колодец и прошли к забору. Сотрудники СБУ и лица, им сочувствующие, уже уехали. Район, взбудораженный шумом, снова засыпал, только где-то далеко лаяли собаки.
Две тени просочились через пролом в заборе, вбежали в переулок. Несколько минут они сидели в кустах за колодцем. Рита прислушивалась к звукам округи, а Антон – к голосу интуиции. Пока все было тихо. В доме напротив погас свет, жильцы решили еще поспать.
– Надо попасть к зданию администрации, – прошептал Антон. – Во всяком случае, на площадь. Там встречаемся с нашими.
– Да, в таком виде, – усмехнулась Рита. – Ты знаешь, на кого мы похожи? Посмотри на меня внимательно.
– У тебя есть идеи? – осведомился капитан.
– Да, одна найдется. Иди за мной.
Они прокрались мимо палисадников, погруженных в темноту. Вырвалась собака из будки, взлетела, гремя цепью, на остроконечную ограду, облаяла их так, что храбрецы бежали без остановки до следующего проулка. Потом Антон и Маргарита какое-то время стояли за трансформаторной будкой и выясняли, кто первый испугался и пустился в бега. Каждый из них был свято уверен в том, что это не он.
По утлому мостику они переправились через овраг, заваленный мусором, и подкрались к участку, огороженному штакетником, одному из многих в этом районе. Тут властвовала тишина. Справа от них тянулась Соборная улица. Если напрячь слух, то можно было различить, как по ней проезжают машины.
Рита загадочно помалкивала, съежившись под забором, и Антон не лез к ней с нравоучениями. Потом она оторвала снизу две штакетины и стала протискиваться на участок. Капитан досадливо покачал головой, перехватил поудобнее автомат и полез за ней.
Они лежали в кустах рядом со стационарным парником и наблюдали за одноэтажным частным домом, утопленным в глубине сада. Практически весь участок зарос зеленью. Тут было много цветов, но выглядели они как-то неопрятно и неухоженно. В доме не горел свет, в чем не было ничего удивительного. Впрочем, интуиция подсказывала спецназовцу, что здесь вообще никто не живет.
– У тебя как с чутьем? – прошептала Рита, прижимаясь к нему плечом.
– Нормально.
– Посторонние есть?
– Нет.
– Вот и мне так кажется.
– Подожди! – Он перехватил ее за локоть, когда она уже собралась перебежать к дому. – Что ты делаешь?
– Как что? – удивилась Рита. – Нам нужно помыться и переодеться. Возможно, поесть, если что-нибудь найдем.
– Это дом твоих знакомых и они в отъезде? – догадался Антон.
– Вроде того, – согласилась Рита.
– Хорошо. Но только не беги впереди паровоза.
Они подкрались к дому с боковой стороны. Там имелось окно, а соседний участок закрывали кусты. Порывшись под фундаментом, Антон отыскал какую-то гнутую железку, вставил между рамами, начал отжимать. Шпингалет, поскрипывая, вылез из шурупов и упал на подоконник – не бог весть какие разрушения.
Отворилось окно, Горденко бесшумно влез внутрь и бегло прошел по комнатам. Мутный полумрак разливался по дому. Проступали предметы обстановки: не очень новая стенка, устаревший телевизор, шкафы, кровати.
На кухне была разбросана посуда, открыты навесные шкафы. Но кто-то хозяйничал здесь явно не сегодня. Вся посуда обросла пылью.
– Забирайся. – Спецназовец подал девушке руку и помог залезть на подоконник. – Только тихо, и свет не включай. – Антон внимательно осмотрел окрестности и закрыл окно.
В спальне, где имелась кровать-полуторка, поскрипывали дверцы шкафов. Рита рылась в чужих вещах. Она неплохо ориентировалась в этом доме.
Потом женщина с грудой одежды и фонариком заперлась в ванной, пустила воду. Из-за двери периодически доносилось ворчание, подозрительно смахивающее на нецензурное. Похоже, вода была только холодная.
Неудержимая сила потянула капитана к холодильнику. Да простят его уехавшие жильцы. Он взрослый мужчина и уже больше суток ничего не ел! Когда девушка, дрожа от холода, появилась на кухне, капитан увлеченно грыз какие-то сухие хлебцы и запивал их водой из графина.
Небо на востоке начинало бледнеть. Темнота уже не казалась абсолютной. Горденко видел, как Рита расчесывала мокрые волосы. Кардинальной смены имиджа как-то не последовало. Джинсы, майка и жилетка были на ней совсем другие, но очень похожие на прежние.
– Живо в ванну, потом доешь! – негромко сказала она. – На тумбочке рядом с дверью фонарик и одежда. Не волнуйся, мужская. Свое рванье сунешь под ванну за шторку. Мойся под краном, душ не открывай. Полотенце найдешь.
Он помылся за две минуты, прямо как прилежный новобранец. Отсутствие горячей воды закаленному организму не было помехой. Еще минута ушла на переодевание. «Бог послал» Антону чистое белье, носки, штаны из грубоватой ткани, узкие в поясе, но широкие внизу, плотную немаркую рубашку, пахнущую дешевым стиральным порошком.
К его возвращению на кухне кое-что изменилось. Шторы были задернуты, бубнил миниатюрный телевизор, подвешенный в углу, транслируя круглосуточные новости. Рита сгребла посуду в раковину, вскипятила чай. К хлебцам добавились твердые сухофрукты и вазочка с печеньем.
– Тебе автомат не мешал мыться? – с улыбкой спросила женщина. – Приведи себя в порядок. – Она протянула ему расческу. – И не волнуйся насчет телевизора. С улицы ничего не заметно. А если увидят, то это не значит, что здесь пируют российские диверсанты и террористы. Возьми очки. – Рита подала капитану футляр. – Слабые диоптрии, сменишь внешность. А я волосы заколю, когда пойдем. Сигареты бери. – Она кивнула на пачку, лежащую на столе рядом с китайской зажигалкой. – Под окном сумка – исключительно для твоего автомата.
Он сидел за столом, давился изысканными яствами, пил ароматный горячий чай. Потом курил, пуская дым в угол. Рита тоже перекусила.
Горденко смотрел на нее. По отмытому личику сновали блики от телевизора. Конечно же, до посадки Рита выглядела куда миловиднее. Кожа не была такой серой, щеки не впали. Но эта женщина все равно нравилась Антону.
– У меня что, уши торчат? Глаза косые? – спросила Рита.
Он засмеялся и покосился на экран. Там начиналась беседа за круглым столом. В гостях у ведущего были несколько человек в костюмах и двое в камуфляже, видимо, только что прибывшие прямо из окопов.
«Вот вы скажите, в каких областях за годы правления нынешнего президента продвинулась Россия?» – пытал ведущий толстяка с козлиной бородкой.
– Можешь ответить? – подперев подбородок кулачком, спросила Рита.
– Обещаю уточнить информацию, – сказал Антон, вдруг рассмеялся и добавил: – Не знаю, в каких еще областях Россия продвинулась, но в Луганской и Донецкой – точно.
Рита улыбнулась, глаза ее заблестели. Она потянулась к пульту и убавила звук. Момент действительно был не подходящим для политпросвещения.
– Надо уходить, – проговорил Антон, допивая чай. – Спасибо, конечно, этому дому, но вдруг вернутся хозяева?
– Не вернутся. – Рита качнула головой.
– Почему?
– Это мой дом.
– В смысле? – Сердце капитана екнуло.
– Это мой дом, – повторила она. – Здесь мы жили с отцом и матерью. Отсюда они и отправились в последний путь. До прошлой недели я здесь ютилась одна. Отсюда меня и забрали, когда обнаружили вон в той тумбочке сверток с взрывчаткой. Одежда, как ты уже догадываешься, моего покойного отца Льва Михайловича. Не волнуйся, она чистая, он умирал в другой. Очки и сигареты тоже его.
– Ты с ума сошла! – прошипел Антон, подошел к окну и отогнул шторку. – Хлопцы из СБУ прекрасно знают, где ты живешь. Они обязательно придут сюда!
– Но не пришли же, – возразила Рита. – Мы с тобой все осмотрели, проверили.
– Ты не понимаешь, – горячился он. – Зачем бы они сюда явились, если искали нас на той злосчастной электростанции? А вот теперь могут… Подожди, это что за хрень? – Антон начал всматриваться в окно.
Подошла Рита, встала рядом. Сквозь прорехи в ветвях пробивалось оранжевое зарево. Где-то на западе, в центральной части города, пылал крупный пожар. Капитан опять невольно обнял девушку. Она и на сей раз не отстранилась, даже прижалась к нему.
– Горит где-то, – меланхолично пробормотала Рита.
– Где? – Горденко безуспешно пытался сориентироваться.
– Вот черт!.. – Женщина словно очнулась, стала всматриваться. – Это не изолятор, из которого мы сбежали? Серьезно, Антон, горит где-то в конце Никитской улицы. – Она помялась и спросила: – А не может так быть, что твои друзья решили проявить инициативу, пока ты прячешься по колодцам и развлекаешься с очаровательной женщиной?
Он вспыхнул и заявил:
– Все, пойдем отсюда.
Словно по заказу переулок перед домом озарился светом фар, и резко заскрипели тормоза. Тысяча чертей кому-то в душу!
Антон отогнул занавеску, сплющил нос о стекло. Не видно ни зги! Он отстранил Риту, бросился в соседнюю комнату. Она ахнула и побежала за ним. Вот и верь после этого в женскую интуицию!
Из этой комнаты, прежде, видимо, служившей родительской спальней, вид был лучше. Но и он не внушал спецназовцу ни малейшего оптимизма.
Напротив калитки остановился джип – здоровенный, подержанный и смутно знакомый. Хлопали дверцы, из машины выбирались люди. То ли пятеро, то ли четверо. Их намерения читались в лучшем виде. Они направились прямиком к калитке. Лязгнули затворы автоматов.
Впрочем, один остался. Он на всякий случай отступил за капот, закурил и достал пистолет.
Стучаться в калитку эти ребята не стали. Они бесцеремонно ее вышибли.
– Губанов, быстро осмотреть и доложить! – выкрикнул человек, оставшийся за капотом.
По голосу Антон узнал майора Дервича, начальника райотдела СБУ.
– И осторожнее, он может быть вооружен! Да не проколитесь, как всегда. Все у вас через мягкое место!.. – добавил он в сердцах.
Антон, ей-богу, справился бы с ними. Но некоторые обстоятельства в виде женщины… Его мысли метались, как вольные птицы, запертые в клетке.
Работники украинской спецслужбы уже топали по крыльцу. Что-то подсказывало капитану, что стучать они и здесь не будут, сразу выбьют дверь и войдут. Он метнулся к кухонной тумбе, выхватил первый попавшийся нож.
Горденко рыкнул на Риту, и с этого мгновения она слепо повторяла все его действия. Они на цыпочках прошли в комнату, выходящую к кустам. Антон распахнул окно, выпрыгнул первым и распростер объятия, в которые повалилось отмытое, приятно пахнущее, но до смерти перепуганное существо прекрасного пола.
Обыск в доме проходил в течение нескольких долгих минут. Сотрудники топали по комнатам, бороздили носами каждый метр жилой площади, проверяли все предметы мебели, имеющие хоть какую-нибудь способность открываться. Скрипели крышка подпола и лестница, ведущая на чердак. По саду блуждали светлячки, открывались двери сараев.
– Игорь Борисович, здесь нет никого, – заявил человек, высунувшийся из окна. – Но кто-то недавно был! На кухне накурено, ели, мылись…
– Идиоты! – Начальник отдела схватился за голову. – Какие же вы кретины! Вечно отстаете от этих террористов на два шага! Оставаться здесь, еще раз все проверить, осмотреть соседние участки! Не стесняйтесь заходить в дома и предъявлять этому сонному быдлу свои законные требования! Ракитник, едешь со мной в отдел, за руль! Остальным работать!
Из дома вышел невысокий крепыш и засеменил к калитке. Через мгновение он уже сидел за рулем, заводил мотор.
Разозленный Дервич плюхнулся на заднее сиденье. Машина рванула с места, но проехала совсем немного – метров семьдесят.
Перед переулком, выходящим на пресловутую Соборную улицу, водитель сбавил скорость и вполз в него на минимальных оборотах двигателя. Он выровнял машину на узкой проезжей части, переключил передачу, чтобы увеличить скорость, и сразу почувствовал неладное.
Джип почему-то просел на правый борт, двигался натужно, рывками, со странными звуками. Хуже того, его начало носить из стороны в сторону.
Водитель выругался, дал по тормозам и вывалился наружу. Он обежал капот, кинулся к колесу, опустился на колени. До рассвета еще оставалось время, видимость была никакой, но как не увидеть, что колесо спустило напрочь и машина едет на голом диске?
– В чем дело, Ракитник? – злобно крикнул из салона Дервич.
– Колесо лопнуло, пан майор. На стекло, наверное, наехали. – В голосе водителя звучало отчаяние: – Как же так?! Словно нож кто-то воткнул!
Майор ругался, а бедолага шофер даже не успел разогнуть спину. Из высокой травы под забором что-то выросло, ребро ладони опустилось на загривок водителя. Он сдавленно охнул и пробороздил носом по спущенному колесу.
«Жить будет, – мысленно оценил Антон результаты своих трудов. – Только не просто ему придется».
– Ну, что еще? – прорычал Дервич, выбираясь из машины.
Убийственная ночь! Что за хрень творится в этом клятом заштатном городишке, который он уже ненавидел всей своей широкой чекистской душой?!
Вдруг ветер засвистел в ушах майора, земля и небо поменялись местами. Деркач с ужасом увидел, как несется на него забор, усыпанный сучками и вылезшими шляпками гвоздей. Боль была ужасной. Майор саданулся грудью, лбом, свернул нос, расцарапал щеки! Он сполз с забора как пластилиновая лепешка, ободрал ладони о гвозди, торчащие из досок.
Судьба-злодейка снова завертела его, швырнула обратно к машине. Он ударился об открытую дверь, отскочил от нее, как мяч, и плашмя повалился на землю.
Антон нагнулся над телом. Майор вздрагивал, пускал горлом кровь. Он багровел, надувался, как воздушный шар. И не скажешь, что это всесильный начальник отдела СБУ. Его лицо и руки обильно кровоточили, превратились в рваное месиво.
«Увы, это не стигматы», – подумал капитан.
– Это ты! – прохрипел майор, плюясь кровью. – Сволочь… – Его глаза налились бешенством.
Он хотел дотянуться до своего обидчика, но руки не слушались.
– Доброе утро, Игорь Борисович, – вежливо поздоровался Антон. – Впрочем, не буду вам навязывать свое мнение. Для вас этот рассвет явно не добрый.
– Сука, падла, ублюдок московский! – ругался майор, не находя в себе сил подняться.
В его страстном монологе были и другие слова, но Антон снисходительно делал вид, что не слышит их.
– Очень жаль, Игорь Борисович, что не вижу реального раскаяния в ваших глазах. Надеюсь, вы понимаете, почему такое с вами происходит? – осведомился Горденко.
– Тебе конец, подонок!.. – это были последние слова, которые майор сумел произнести внятно.
Антон двумя ударами кулака разбил ему челюсти, раскрошил зубы, доломал нос. Он сделал паузу, чтобы оценить содеянное, вздохнул и подумал, что налицо вторая группа инвалидности… плавно переходящая в первую. Потом капитан решил, что добивающий удар так же необходим, как точка в конце предложения, и поставил ее.
Кулак зудел так, словно Антон сунул его в растревоженный улей. С начальником отдела СБУ по Калачанскому району было покончено. Он отправился на бессрочный больничный.
Но на этом Горденко не успокоился. Он натужился, поднял безжизненное тело на плечо и взвалил его на гребень ограды. Антон отдышался, снова полюбовался результатами своей творческой работы.
Майор висел головой вниз, переломившись в пояснице, почти касаясь руками земли. Кровь сочилась из открытых ран.
«Вся не вытечет, – прикинул Антон. Минут через пятнадцать очнется водитель, вызовет медиков, заодно и себе».
Он пошел по переулку, вертя головой. Маргарита шевельнулась за столбом электропередачи, робко сделала шаг к нему.
Он взял ее за руку и строго спросил:
– Ты точно закрыла глаза и не смотрела?
– Да-да, конечно. – Рита убежденно закивала. – Я даже уши заткнула и абсолютно не знаю, чем ты там занимался.
– Вот и славно. – Капитан ухмыльнулся. – Незнание – сила. Бежим, детка, пока не заимели очень крупных неприятностей.
