Патриот

Обедали рано: Джеймс, его отец, Абигейл и малыш Уэстон. Гудзон и Соломон прислуживали у стола.

Джеймс испытал многие чувства, разглядывая родных. Первые часы по прибытии отвелись скорби. Потрясенный кончиной матери, он горько упрекнул себя в том, что не приехал раньше. Но сейчас, когда он взирал на семью, его вдруг затопила любовь. Вот отец, неизменный красавец. И Абигейл, крошка-сестренка, которую он, считай, и не знал, – ей уже пятнадцать, и она превращалась в молодую женщину. С какой радостью и надеждой она его приветствовала! Как ему захотелось взять ее под свое крыло!

Ну и Уэстон. Джеймс увидел, как просиял и размяк отец при виде малыша. Белокурый и голубоглазый Уэстон был крошечной копией деда.

Особо говорить было не о чем. Джеймс справился о Сьюзен и ее семье и согласился, что должен при первой возможности навестить ее в графстве Датчесс. Он рассказал об Альбионах и последних событиях в Лондоне. Разговор не коснулся только одного человека.

– Жаль, что мы лишены удовольствия поздороваться с твоей женой, – сказал наконец отец.

– Да, в самом деле.

Ванесса. Джеймс, как только приехал, лаконично объяснил, что собираться пришлось в спешке и жена не смогла его сопровождать. Но теперь, взглянув на своего сынишку, он бодро улыбнулся, как будто ее отсутствие было естественнейшим делом на свете.

– Ванесса тоже надеется на это удовольствие в будущем.

Повисла тишина. Все ждали продолжения, но он ничего не добавил.

– Джеймс, ты надолго приехал? – спросила Абигейл.

– Точно не знаю.

– Такие нынче времена, – угрюмо заметил отец.

Джеймс перевел разговор на менее острые темы. Он принялся расспрашивать Абигейл о ее жизни: чем она увлекается, какие книги ей нравятся. В центре всеобщего внимания оказался маленький Уэстон.

И только позднее, когда Абигейл увела Уэстона спать, Джеймс остался с отцом, чтобы серьезно поговорить о положении дел в колонии.

Джон Мастер дал ему полный отчет о недавних событиях в Лексингтоне. Он подчеркнул, что бостонцы могут думать, что им угодно, но это была всего-навсего стычка между патриотами и небольшим военным отрядом, которая не имела ничего общего с тем, что сотворят с патриотами хорошо обученные британские войска в настоящем бою. Что касается захвата продовольствия и оружия в Нью-Йорке, то это мятежные действия, за которые обязательно наступит расплата.

– Но позволь объяснить подоплеку этих событий, – продолжил он.

Обрисовав историю колоний в последние годы, Джон Мастер весьма откровенно высказался о глупости королевских губернаторов и последствиях неумения Лондона найти компромисс, а также об упрямстве жителей Бостона. Он сообщил Джеймсу об упадке ассамблеи, взлете «Сынов свободы», волнениях и своих встречах со старым Элиотом Мастером, капитаном Риверсом и Чарли Уайтом. Отчет был подробный, четкий и уравновешенный.

И все-таки Джеймс уловил за отцовской сдержанностью боль. Нападкам подвергалось все, во что верил Джон Мастер. Казалось, его особенно задел порочный путь, который избрал его старый друг Чарли Уайт. Джон, угодивший в самую гущу событий и лишившийся поддержки жены, был одинок и даже напуган.

– Поэтому я рад, что ты здесь, – закончил отец. – Нам, как семейству лояльному, придется решать, как жить дальше.

– Что ты задумал?

Отец задумчиво помолчал, потом вздохнул.

– Я тебе кое-что скажу, – ответил он. – Когда сюда наведался капитан Риверс, он спросил, не собираюсь ли я перебраться в Англию. Тогда я удивился таким речам. Бог свидетель, мы прожили здесь не одно поколение. Но если положение не улучшится, то признаюсь, что ради безопасности твоей сестры я чуть ли не готов рассмотреть переезд в Лондон.

Джеймс не выразил своего мнения, но задал отцу несколько вопросов, как мог успокоил и пообещал обсудить все эти соображения в ближайшие дни.

Они собрались разойтись по спальням, но отец неожиданно задержал его:

– Не мое дело, Джеймс, но я удивлен, что вы с Уэстоном приехали без матери. Все ли в порядке с твоей женой? Может быть, хочешь мне о чем-то сказать?

– Нет, отец, говорить сейчас не о чем.

– Как угодно.

Сохранив на лице озабоченность, Джон не стал настаивать. А Джеймс, пожелав отцу доброй ночи, был рад улизнуть в свою комнату и избежать новых расспросов.

Но дело было не только в Ванессе. Он скрыл от отца кое-что еще.

Утром, в самом конце завтрака, Гудзон доложил:

– Соломон говорит, что на Уолл-стрит движется много народу.

К тому времени, как Джеймс с отцом поспели на место, улицу уже перекрыла толпа в несколько тысяч человек. Похоже, все они нацелились на Сити-Холл. Джеймс не успел оглянуться, как подошли двое, и вот его представили Джону Джею, юристу, и крепкому субъекту в ярком жилете – Дуэйну, купцу.

– Что тут творится? – осведомился Джон Мастер.

– Они хотят вооружить город против британцев, – ответил Джей.

– Возмутительно! – вскричал Мастер.

– Что вы будете делать? – спросил Джеймс.

– Полагаю, дадим им то, чего хотят, – спокойно ответил Джей.

– Вы потворствуете вооруженному восстанию?! – опять воскликнул Мастер. Он посмотрел на Джеймса, как бы говоря: «Вот до чего докатились!» Затем снова повернулся к Джею и указал на толпу. – Вот этого вашим хочется, да?

Джеймс пристально наблюдал за патриотом-юристом в ожидании реакции. Тут в толпе грянул рев.

– Моим? – Джон Джей презрительно взглянул на толпу. – Мерзкий сброд! – произнес он холодно.

– Тем не менее вы готовы их возглавить! – возразил Мастер.

– Мы вынуждены, Мастер, – вмешался Дуэйн. – Иначе их не сдержать.

Мастер, не веря ушам, покачал головой.

– Идем домой, Джеймс, – бросил он.

Но Джеймс решил подождать с возвращением. Сказав отцу, что скоро придет, он прогулялся по окрестностям и понаблюдал за людьми. Он обошел город, то и дело останавливаясь поговорить с лавочниками и другими встречными: канатчиком, цветочницей, парой моряков да кое с кем из купечества. В середине утра он зашел в таверну, сел и начал прислушиваться к разговорам. К концу же утра он вполне уверился в правильности уже сложившегося плана.

После полудня он наведался в таверну, известную как Хэмпден-Холл. Справившись у трактирщика, он устремился к столу, за которым сидели двое мужчин. Он обратился к старшему:

– Мистер Уайт? Мистер Чарли Уайт?

– А кто спрашивает?

– Меня зовут Джеймс Мастер. Думаю, вы знакомы с моим отцом.

Чарли удивленно наморщил лоб.

– И что вам от меня нужно? – спросил он подозрительно.

– Поговорить. – Джеймс глянул на второго человека, примерно его ровесника. – А вы, наверное, Сэм? – Тот сделал жест: может быть; Джеймс кивнул. – Дело в том, джентльмены, что я должен перед вами извиниться. Позволите присесть?

У Джеймса не заняло много времени рассказать теперь, когда прошло столько лет, о том, как отец послал его к Чарли знакомиться с Сэмом. Он поведал, как собрался, как замешкался, как не пошел и солгал отцу.

– Обычное дело для мальчишки, – признал он горестно. – Отец продолжает думать, что мы свиделись. А после, мистер Уайт, когда мы встретились, я заставил вас думать, что он меня вовсе не посылал. – Он пожал плечами. – Поэтому, как я и сказал, мне, видимо, следует извиниться. Как и моему бедняге-отцу.

Сэм смотрел на родителя. Чарли молчал.

– Я и теперь не лучше, – продолжил Джеймс. – Отец все звал меня домой, увидеться с матерью. Я не приехал. И вот наконец я здесь, но уже поздно. Она умерла, когда я находился в пути.

– Ваша мать была добрая леди, – негромко сказал Чарли. – Сожалею о ее кончине. – Он выдержал короткую паузу. – Но это не значит, что я товарищ вашему отцу.

– Понимаю.

– Вы с ним навсегда останетесь лоялистами. А мы с Сэмом – патриотами. Скоро, думаю, дойдет до того, что объявим друг дружке войну.

– Возможно, мистер Уайт. Но может быть, и нет. Есть еще одно обстоятельство, о котором вам неизвестно.

– Какое же?

– Я не лоялист, мистер Уайт. Я патриот.