За всю следующую неделю бульдог Билл попросил Ричарда всего о двух «одолжениях». (Он так и сказал: «Дружище Ричард, сделай одолжение»). Слышавший всё это Джек Доннован, чуть не подавился своей жевательной резинкой. Никогда ещё босс ни с кем из сотрудников Агентства так не разговаривал. Одно одолжение состояло в том, чтобы взять интервью у знакомого уже ему по субботней попойке в торговом представительстве секретаря японского военно-морского атташе. А второе – написать репортаж о забастовке работников сахарной фабрики «Чайн шугар Рефайнинг». И то, и другое оказалось делом несложным.

Секретарь атташе, только завидев Ричарда на пороге, тут же выставил на стол бутыль отвратительной рисовой водки, видимо считая, что так интервью займёт больше времени, но зато окажется более содержательным (так оно и вышло). Что касается репортажа о забастовке работников сахарной фабрики, здесь Ричарду пришлось включать собственную фантазию и додумывать за них несколько политических, антимилитаристских требований. (Действительные требования рабочих были скучны и банальны, как солнечный календарь). Бульдог Билл был доволен, или, во всяком случае, делал вид, что доволен работой Ричарда.

Так что времени на неделе было предостаточно, чтобы во вторник вволю пошляться по Гонконгу, которого корреспондент совсем ещё не знал. В среду помириться с Мэри-Энн, подарив ей букет чудесно пахнущих местных кантонских роз и пообещав в пятницу, в знак примирения, сводить её в цирк. И, наконец, в четверг заглянуть в «Усталый Дракон», с приобретённым символическим веером для Ци Си, как советовал ему Джозеф Кроуз.

– А, господин корреспондент, заходите, заходите!

(Сянь Пин теперь всегда разговаривал с ним исключительно по-русски)

– Дорогим гостям мы всегда рады, – бармен широко улыбался, и как всегда протирал за прилавком бокалы. – Я гляжу, Вы не один.

Корреспондент удивился и даже осмотрелся по сторонам, рядом с ним никого не было.

– Что ты имеешь в виду, Сянь Пин?

– У нас уйгуров говорят, когда гость приходит с подарком, то он приходит не один, – пояснил оппортунист-полиглот.

– Откуда ты знаешь, старый чёрт? – поднося палец к губам, спросил Ричард.

Веер находился во внутреннем кармане его пиджака.

– Эх, такова моя природа, – со вздохом философски заметил бармен, – видеть то, что другие люди почему-то не замечают.

– Наверное, мистер Кроуз за это тебя и держит, да? Не за умение же играть в «Кто первый скажет сто», в самом деле, – усмехнулся «дорогой гость» заведения.

– Наверное, – с таким же философским смирением ответил Сянь Пин. – Она вон тоже говорила мне с утра: «Сегодня пожалует мистер Воскобойникофф».

– Она что, даром предвидения обладает? – американец чем дальше, тем больше удивлялся всевозможным удивительным тонким способностям людей, которыми окружил себя его приятель, могущественный Джозеф Кроуз.

– Какая же баба им не обладает? – старик, дотерев бокал, поставил его на место. – Если симпатия имеется, – подмигнул он Ричарду.

– И где она сейчас?

– Да, как всегда, за Вашей спиной, господин корреспондент, – Сянь Пин указал глазами и впрямь куда-то в пространство позади Ричарда.

– Ци Си! Боже мой, как ты всегда пугаешь меня. Ты, случайно, не обучалась искусству ниндзя?

Девушка ничего не ответила, но явно была довольна произведённым на Ричарда впечатлением. Всегда предельно сдержанная, сегодня она откровенно сияла тем загадочным светом, сочетающим в себе мягкость смущённой Луны и резкость отблесков разящей стали, которую может излучать только настоящая восточная женщина.

– Я приготовила для Вас жирного фазана, мистер Воскобойникофф, – отчётливо произнесла она.

– Жирного фазана? – Ричард недоумённо посмотрел на Сянь Пина. – Но почему?

– Потому что так нужно, – потупив взор, сказала Ци Си. – Я сама его готовила.

– Сама? Для меня? – корреспондент был самым искренним образом растроган. – Ну, так и у меня есть для тебя небольшой подарок, – заторопился он.

Ричард извлёк из внутреннего кармана пиджака веер и раскрыл его перед девушкой. Он напоминал своим раскрасом крыло гигантской бабочки махаона. Ци Си всплеснула руками и запунцевела так, что это было заметно даже сквозь толстый слой традиционной китайской извёстки.

– Это для меня так много значит, мистер…

– Называй меня просто Ричард, – пародируя манеру Кроуза, покровительственно произнёс корреспондент.

Девушка и бармен залились благодушным, весёлым смехом, оценив его весёлую шутку.

– Ну, неси что ли своего фазана, – по-хозяйски распорядился Ричард.

Ци Си быстро убежала на кухню, сжимая подаренный ему вер в своих маленьких изящных кулачках, а Ричард расположился за своим любимым столом, прямо возле барной стойки. Он был немало удивлён тем, что посетителей в этот вечерний час в «Усталом Драконе» совсем не было.

После жирного фазана, сдобренного каким-то мудрёным соусом, да ещё с красным вином, корреспондент совсем разомлел.

– А что это никого нет сегодня? – ковыряя заострённой палочкой в зубах, спросил он у Ци Си.

– Когда Луна освещает нефритовую беседку, она пуста, – метафорически ответила китаянка.

А потом мягко взяла Ричарда за руку и повлекла за собой в сторону изумрудного коридора.

Через пять минут корреспондент ощущал себя настоящим мифическим Драконом, наслаждающимся скатыванием с горок черепичных пагод, а потом взлетающим с их закруглённых трамплинов ввысь туда, где не хватает воздуха, порой, даже его огненному, драконьему дыханию…

Когда Ричард уже глубокой ночью вышел на улицу, он заметил висящую на дверях табличку, обращённую наружу, на которой было написано: «В полнолуние заведение не работает». Он взглянул на небо и оторопел: из чёрного пространства над плоскими, приземистыми крышами гонконгских особняков, печально улыбаясь, на него глядела неприлично большая узкоглазая Луна.