2
– Так вот ты какой, Ричард Воскобойникофф.
Оценивающе, даже с подозрением разглядывая вновь прибывшего сотрудника и без малейших признаков дружелюбия в голосе, произнёс Уильям Пикфорд.
Новый босс Ричарда Билл Пикфорд («Бульдог Билл» – так его за глаза называли сотрудники) принадлежал к репортёрам старой школы, можно даже сказать, к динозаврам, ещё к тем ребятам, которые не ленились своими руками грести на вёслах в открытом океане, преодолевая по волнам несколько опасных морских миль, чтобы первыми узнать новости, приходящие с пароходами из Европы. В это трудно было поверить, но Бульдог Билл начал свою журналистскую карьеру в Агентстве ещё до появления беспроводного радиотелеграфа! Наверное, поэтому всех молодых сотрудников он считал неисправимыми лентяями и бездельниками. А о выходках своего нового «работничка» в Японии он уже был изрядно наслышан, благо в гонконгском представительстве «Associated Press» имелся теперь уже не то, что беспроводной радиотелеграф, а настоящий телетайп! Новинка, изобретённая в 1930 году.
В кабинет Пикфорда заглянула миловидная молоденькая сотрудница, она быстро положила какие-то бумаги ему на стол, а на обратном пути, находясь уже спиной к боссу и, встретившись взглядом с Ричардом, скорчила шутливую гримасу, означавшую: «Как я тебя понимаю, парень, нас всех здесь тошнит от бульдога Билла, с его деспотизмом и мужланством. Этот старый пёс скорее сдохнет на своём рабочем месте, чем выйдет на пенсию». Всё это и ещё многое другое можно было прочесть в мимолётной, почти непроизвольной женской гримаске.
– Эсминец «Коннектикут» попал в шторм, поэтому в силу непредвиденных обстоятельств мне пришлось задержаться, сэр.
(Ричард должен был прибыть в Гонконг ещё два дня назад).
Пикфорд отложил бумаги, принесённые девушкой, и мрачно взглянул на молодого сотрудника.
– Эсминец «Коннектикут» пришвартовался в гонконгском порту вчера, ровно в 12 часов 32 минуты, – босс явно был раздражён и даже не пытался срыть этого. – Мальчишка! Я 52 года работаю на лучшее в мире информационное Агентство! И если у французского торгового представителя здесь, в Гонконге, сегодня ночью не встанет, то я узнаю об этом вторым, после его жены!
У Ричарда сильно засосало в желудке. А ещё он подумал о том, что в Иокогаме, если так разобраться, было совсем не так уж плохо. Бульдог Билл умел нагнать тоски на своих подчинённых. Но неожиданно настроение шефа сменилось на более деловитое и миролюбивое, как часто случается у подагриков.
– Ты мне нужен был вчера на митинге профсоюза докеров, – он бросил дорогую перьевую ручку фирмы «Parker» на стол. – Никто не может написать толкового репортажа о манифестациях больших социальных групп. Все воротят свои сопливые носы от выскочек профсоюзных лидеров, неграмотных рабочих агитаторов, одержимых коммунистов с их перекошенными яростью лицами. Мои чистоплюи никак не могут взять в толк, что настоящая жизнь бурлит сегодня именно там, в этом дерьме. И именно эта рабоче-крестьянская шваль определит ближайший ход истории. Все до сих пор наивно полагают, что нужно писать о воскресной игре в теннис шведского короля! Но при этом меня считают сумасшедшим ретроградом, которому давно место на свалке. Слепцы!
По всей видимости, бульдог Билл неплохо чувствовал, что о нём втайне думают и говорят за его спиной подчинённые. А ещё Ричард нашёл в его словах нечто общее с тем, что вчера говорил ему Джозеф Кроуз.
– Ты, я знаю, тоже вертелся в Иокогаме среди дипломатической сволочи и пил дорогой коньяк с самурайскими ублюдками в погонах, – он язвительно усмехнулся.
– Самурайские ублюдки в погонах предпочитают саке, – равнодушно заметил Ричард, – а насчёт дипломатической сволочи Вы абсолютно правы – эти, правда, любят хороший коньяк.
– Ладно, не умничай, – махнул на него рукой Пикфорд. – В Китае всё равно больше нет ни настоящих генералов, ни дипломатов, ни аристократов. Теперь одни только коммунисты и буржуа. Все сюда прибежали, – недовольно ворчал он, – можно подумать, что Гонконг – это какой-то Ноев ковчег. А это – баржа, на которую собирают всех жирных крыс, чтобы не бегать за ними по подвалам! Соберут деньги и предприятия отнимут, а потом благополучно затопят баржу вместе со всеми крысами.
И снова Ричард вспомнил свой разговор с хозяином «Усталого Дракона», который, между прочим, упомянул о том, что в Гонконг активно заманивают евреев из Старого Света.
– Но ведь куда-то всем им нужно бежать от японцев, – не слишком уверенно предположил корреспондент, имея в виду китайских промышленников и банкиров.
– В Америку бежать можно только к нам! – безаппеляционно отрезал Пикфорд. – Именно поэтому, Соединённые Штаты вскоре станут самой великой и богатой страной в Мире. И благодари Бога, что у нас с тобой есть американские паспорта!
– Только этим каждый день и занимаюсь, сэр, – едва заметно сыронизировал Ричард.
– Оно и видно по твоей опухшей роже, – саркастически заметил Пикфорд. – Вот, что я решил! – он внезапно встрепенулся, как старый тетерев на току. – Раз уж ты ничего больше не умеешь, кроме как пьянствовать и приятно проводить время с высокопоставленными япошками, мы используем твои связи в Иокогаме здесь, в Гонконге, – бульдог Билл поставил пальцем на столе воображаемую точку. Так он, видно, давал понять, что его решение окончательное и не подлежит всяким заведомо глупым возражениям.
– Я не очень хорошо расстался с тамошними джентльменами, – напомнил корреспондент.
– А кто тебе сказал, что местные джентльмены в восторге от тех, с которыми ты пьянствовал там? – бульдог Билл опёрся руками о свой стол, словно собирался вскочить и бросится на Ричарда.
– Да, но какую службу тогда могут сослужить мои прежние японские связи?
Пикфорд устало вздохнул и убрал руки со стола: ему приходилось объяснять такие простые вещи.
– Во-первых, ты был вхож в определённые военные и дипломатические круги. Странно, как они вообще подпустили к себе такого оболтуса! Во-вторых, когда о тебе здесь наведут справки, то быстро выяснится, что ты там спьяну болтал о Хирохито. И то, и другое, в некотором смысле, расположит к тебе местных японских представителей. Поверь, почти никто из них не хочет конфликта с Британией, а уж тем более, с Америкой! Они-то наблюдают за всем этим безумием со стороны, и «божественный ветер» их Родины ещё не успел окончательно продуть им мозги. Улавливаешь суть?
Ричарду никак не хотелось снова иметь дело с японцами, но вчерашний случай с чуть не сбившим его «Паккардом» и сегодняшнее решение мистера Пикфорда заставляли его смиряться и уже начать верить в то, что это та самая судьба, от которой никуда не деться.
– Кажется, да, – он ответил вяло и без всякого энтузиазма.
– А теперь иди в редакцию. Спросишь у Мери-Энн все материалы и досье, касающиеся важных японских шишек здесь, в Гонконге. К завтрашнему утру ты должен знать их, как своих родственников. Родственники-то у тебя есть? – зачем-то вдруг поинтересовался Пикфорд. – Надеюсь, ты не сирота?
– Есть, сэр, – так же вяло отреагировал Ричард.
– А у меня никого нет, – развёл руками Пикфорд.
Ричарду даже на секунду стало жалко старого Бульдога Билла.
В редакции оказалось 8 сотрудников: семь мужчин и одна женщина – та самая Мэри-Энн, которая приносила бумаги Пикфорду. Она принимала сообщения с телетайпа и была одновременно секретаршей босса. Остальные занимались непосредственно репортёрской работой, то есть являлись коллегами, ну и в чём-то конкурентами Ричарда.
– Джек Доннован, – подскочил к нему невысокий, вертлявый молодой человек, примерно одного с ним возраста, с аккуратно постриженной шкиперской бородкой, как только Ричард вышел от шефа.
– Ричард Воскобойникофф, – безрадостно отрекомендовался Ричард.
– Что, ещё не начал работать, а уже влетело? – Джек размашисто жевал американскую жевательную резинку и преувеличенно радостно скалил зубы. Он как будто был даже рад тому, что новичку немедленно по прибытии досталось от начальства.
– Опоздал на митинг профсоюза докеров.
– А, не бери в голову. Я там был вчера, ничего интересного: одна глупая, напрасная болтовня, – Джек выдул из жвачки внушительных размеров пузырь и радостно лопнул его, от чего пришёл в полный мальчишеский восторг.
После этого короткого диалога Джек Доннован быстро познакомил Ричарда с четырьмя взлохмаченными мужчинами, что-то сосредоточенно строчившими за своими письменными столами. Остальные трое где-то отсутствовали.
– А это наша красавица Мэри-Энн, – глазки Джека масляно заблестели.
Девушка в небольшой отдельной комнатушке разбирала телетайпную ленту, вытягивая её периодически в своих тонких изящных ручках. Когда Ричард с Джеком вошли, она обернулась и слегка смутилась, вновь встретившись с Ричардом взглядами.
– Ричард. Мы, кажется, почти знакомы, – мягко улыбнулся американец.
Глаза девушки сразу же потеплели.
– Мэри-Энн. Можно просто Мэри.
– «Крошка Мэри, ты разбила моё сердце, что же мне теперь делать?» – пропел ломака Джек из известного сингла.
– Купи себе новое, – равнодушно отозвалась секретарша и отвернулась к своей ленте.
Очевидно, мужским вниманием в редакции она была не обделена, но даже, напротив, давно и безнадёжно им тяготилась.
– Мэри, меня к Вам послал мистер Пикфорд, – поспешил пояснить Ричард, – по одному конфиденциальному вопросу.
Это было сказано специально для прилипалы Джека. Тот презрительно хмыкнул и, выдув ещё один пузырь из жевательной резинки, скрылся в дверном проёме.
– Да, я слушаю. – Мэри-Энн, похоже, тоже была рада избавиться от общества Доннована.
– Как бы это сказать, – уклончиво начал Ричард, со значением подбирая слова, – мистер Пикфорд поручил мне чрезвычайно важное и ответственное задание, связанное с получением конфиденциальной информации от некоторых высокопоставленных иностранных особ, здесь в Гонконге. – Корреспондент ещё раз торопливо оглянулся на дверь, – Вы понимаете меня, Мэри? – у девушки округлились глаза. – Масонская ложа, французское торговое представительство, агенты японской разведки, тайные встречи в кантонской опере и всё такое – быстро в полголоса барабанил Ричард совершенно ошеломлённой хорошенькой секретарше.
– Да, но, чем я могу…
– Для того чтобы проникнуть в этот круг избранных мне нужна надёжная спутница. И мистер Пикфорд сказал мне, что лучше вас никого не найти! – последние слова он произнёс с особой, чрезвычайно твёрдой уверенностью в голосе.
Мэри-Энн хотела открыть рот, чтобы вероятно что-то возразить, но Ричард не дал ей опомниться.
– Я понимаю, сразу не получится, нужна тренировка. Начнём с самого простейшего. Сегодня вечером мы идём в кино. По дороге в редакцию я видел афишу, со вчерашнего дня в «Hong Kong Cinema» показывают «Ты не можешь взять это с собой» Фрэнка Капры. Говорят, очень смешная комедия. Вот заодно и посмеёмся перед нашей опасной и ответственной работой, – Ричард значительно сверкнул глазами.
Мэри-Энн сначала пристально рассматривала его лицо, как будто ей предстояло по памяти составлять его фотопортрет для полиции, а потом громко прыснула и расхохоталась.
– Ричард, не валяйте дурака, что вам нужно? – она всё ещё смеялась, аккуратно смахивая платочком слезинки, проступившие в уголках глаз.
– Босс поручил мне изучить досье на всех важных япошек в Гонконге, и это чистая правда. – Ричард мягко взял девушку за руку. – Мне действительно, как и в Иокогаме, придётся вертеться здесь в обществе местных самураев. Пропади они все пропадом! И кто знает, возможно, мне действительно потребуется ваша помощь, Мэри.
Ричард сказал это так печально и проникновенно, что Мэри-Энн снова обрела былую серьёзность.
– Вот, что у нас есть, – она достала из небольшого железного сейфа толстую, перевязанную тугой тесьмой картонную папку. – Не очень много, но есть, за что зацепиться. Вы можете просмотреть всё здесь, так будет лучше, – она указала ему на небольшой стол и стул в углу комнаты.
– Я не помешаю Вам? – вежливо осведомился он.
– Теперь Вы не должны об этом беспокоиться, Ричард, – загадочно ответила Мэри-Энн. – И потом, я действительно сто лет уже не была в «Hong Kong Cinema», – добавила она, уже повернувшись к нему спиной и вновь принимаясь за обработку телетайпной ленты.
«Какие они странные все здесь, – подумал корреспондент и нехотя открыл пикфордовское досье.»
С фотографии 3,5 на 5 дюймов на него сурово смотрел тот самый японец, первый и единственный, с которым Ричард имел неудовольствие повстречаться за прошедшие сутки в Гонконге. Даже военный френч на нём был тот же самый. Под фотографией значилось: «Изаму Такагоси, 44 года. Второй консул Японии в Британском Гонконге с июня 1937 года. Вдовец. Имеет двоих сыновей, проживающих в Киото. Есть основания полагать, что Изаму Такагоси – кадровый офицер японской военно-морской разведки. В совершенстве владеет джиу-джитсу и холодным оружием. Коварен, хитёр, очень опасен. Имеет садистские наклонности, а также пристрастие к женщинам и карточным играм.»
«Хорошенькое дело, – подумал Ричард, – первая встреча в Менге и сразу же граф Рокфор!» Между тем, телетайп, не останавливаясь ни на секунду, приносил в Агентство какие-то тревожные новости. То, что все новости, начиная с лета 1937 года стали тревожными, он почти физически ощутил ещё в Иокогаме. С тех пор это ощущение только усиливалось…