Эпилог

Незнакомый город, закутанный в мантию смородиновых сумерек с золотистыми прожилками света фонарей, нашептывал не сны, а смело сулил новую жизнь. Тихое вкрадчивое шуршание ветра за окном не могло обмануть Олесю. Это был не скромный ветерок, осмеливающийся разве что на ласковый поцелуй в затылок, и даже не хулиганистый задира, поднимающий воздушные юбки и выворачивающий наизнанку зонты, это был настоящий ветер перемен, просыпающийся обманчиво медленно, но способный одним порывом выдернуть из привычной жизни. Этот ветер уже подхватил ее полгода назад, закружив в романтичном вальсе ее первых серьезных отношений, а сейчас, с новым порывом, забросил в этот город, соперничающий по любовным настроениям с Парижем. Только вот причина приезда сюда была отнюдь не романтичной.

Олеся перевела взгляд с висевшей на стойке для капельниц полупустой банки с раствором на свои скрытые легкой простыней ноги и улыбнулась. Вот все и позади – самое страшное. Будущее уже не пугало, но лихорадило адреналином от предвкушения перемен. Прав оказался папа, сказав когда-то давно, перед ее поездкой в тот злополучный санаторий, что наука не стоит на месте. Оказывается, есть способ пусть и не излечиться полностью от разрушавшей ее организм болезни, но навсегда остановить ее. И неважно, что врачи не обещали значительных улучшений, Олеся уже почувствовала их, в первый же день после операции. Чудеса, да и только! И в то же время самая настоящая реальность. А все благодаря ветру перемен, который привел в ее жизнь нового человека – надежного, любящего, взявшего на себя все заботы о ней. Ягуара.

Олеся помнила тот день, после которого жизнь резко развернулась в другом направлении. Ей исполнилось двадцать восемь, и отмечала она свой день рождения впервые за многие годы не с братом, а со ставшим родным за такое короткое время человеком. Изначально они планировали собраться втроем – она, Олег и его дочь Аня, с которой Олеся к тому времени успела познакомиться и подружиться. Но Олег пришел один, и на вопрос Олеси об Ане ответил, что будет лучше, если вечер они все же проведут вдвоем. Он принес ей подарок от девочки – собственноручно сплетенный той из кожаных шнурков и бусин браслет: этот браслет должен принести Олесе счастье. По дороге в ресторан, после долгого молчания, которое Олеся не решалась нарушить, Олег сказал, что у него есть к ней серьезный разговор. Его слова одновременно и испугали ее, и обрадовали, потому что ей вдруг подумалось, что Олег собирается сделать ей предложение. Но заговорил он с ней совсем о другом. Олеся помнила тот разговор, разбудивший вновь едва задремавший ветер перемен, во всех подробностях: как Олег начал его (с неловкого покашливания), как при этом смотрел на нее, на какой фразе протянул через стол руку и сжал ободряюще ее пальцы. Дело в том, что Олег нашел одну европейскую клинику, в которой могли бы решить Олесины проблемы. «Это новый метод, пока еще не всеми принятый, – рассказывал Олег. – Но отзывы о нем вызывают уважение. Это наш шанс. Давай попробуем?» Он так и сказал – «наш шанс». Не «твой», а «наш». И «давай попробуем» – вместе.

Он сам связался с клиникой, отправил все необходимые снимки и заключения, вел переписку. В тот день Олег приехал к Олесе не вечером, после работы, а в обед, и, едва открыв ему дверь, девушка поняла, что что-то случилось. Что-то удивительное, чудесное, вдохнувшее в него новую жизнь. Еще не сказав ни слова, Олег поднял руку с зажатыми в ней смятыми распечатками и победно потряс ими. «Вот! Здесь ответ. Тебе можно помочь! Срочно оформляем визу и вылетаем через две недели». Они проговорили полдня, держась за руки, глядя друг другу в глаза и улыбаясь, хоть Олесе в тот момент хотелось плакать – от счастья и благодарности. Она, наверное, и плакала, и улыбалась, потому что Олег иногда касался ее лица и ласково проводил по ее щеке ладонью. Неужели это возможно – шагнуть в новую жизнь, тогда как она еще полгода назад считала, что подошла к финальной черте и почти уже ее перешагнула?

Но иллюзии разбились, когда Олеся увидела в ответе из клиники стоимость операции. У нее же нет таких денег! И никогда ей не собрать нужную сумму. Как Олег может говорить о том, что через две недели они вылетают за границу и что Олесе уже назначены даты осмотра и операции? «Не беспокойся, я обо всем позабочусь», – уверенно произнес Олег ту фразу, которую ей никто не говорил с тех пор, как не стало папы. Даже Ярослав. «У меня есть средства». Олеся заспорила. Нет, нет, так она не согласна. Она отказывается. «Это твой единственный шанс», – твердо сказал Олег. «Я… я верну. Не знаю, как, но я верну эти деньги», – прошептала она, терзаясь противоречивыми чувствами – настаивать на отказе или кинуться в это безумие, даже не представляя, как она потом сможет вернуть долг. «Вернешь, – уверенно кивнул Олег. И после недолгой паузы добавил: – Надеюсь, что вернешь – завтраками с теми вкусными гренками, которые ты умеешь делать. Не хотел сейчас об этом говорить, хотел потом. Но раз уж так получается… Ты выйдешь за меня?»

…Олеся перевела взгляд на прикроватный столик, на котором стояла в специальной емкости с раствором белоснежная орхидея. Олег, зная ее нелюбовь к срезанным цветам, принес ей в подарок живую орхидею. Рядом лежала открытка с изображением двух свадебных колец – приглашение на торжество, полученное от Марины и Алексея. Олег решил сделать сюрприз и не сказал Олесе, что встретился с будущими молодоженами накануне отъезда и получил приглашение для себя и Олеси на свадьбу в апреле. Дождался сегодняшнего дня – начала отсчета ее новой жизни, и присовокупил к орхидее открытку. Олеся вытянула руку и ласково тронула открытку. И тут же услышала, как пискнул телефон. Марина словно вступила с ней в тонкую телепатическую связь и спросила, как прошла операция. Когда Олеся ответила, телефон вновь ожил, на этот раз уже разрядился знакомой мелодией, принимая международный звонок от Ярослава. Брат третий месяц путешествовал, исполняя свою давнюю и, казалось бы, несбыточную мечту – объехать мир с камерой. Олеся знала об этом его желании. Но, пока они вдвоем карабкались по жизни, спасаясь от невзгод и поддерживая друг друга, Ярослав совсем не думал о том, чтобы когда-нибудь взять камеру, рюкзак с самыми необходимыми вещами и отправиться в долгое путешествие по миру. Менять места, как слайды, не бросать ни в одном из них надолго якорь, не оставлять зарубок, не обрастать вещами и привязанностями и увозить в качестве сувениров лишь пойманные в кадр моменты. Но теперь у Олеси был Олег, который взял на себя заботы о ней. Ярослав первое время чувствовал себя не просто потерянным и одиноким, а будто с ополовиненной душой. За все годы заботы о сестре он настолько привык выстраивать свою жизнь под ее возможности и потребности, что совершенно забыл о собственных интересах. Как-то за ужином, незадолго до Нового года, Олеся попросила его назвать любой пришедший ему на ум город. Телевизор в тот момент работал на канале новостей, в которых прозвучал Рим. И Ярослав, усмехнувшись, повторил название города за диктором. И в новогоднюю ночь Ярослав в качестве подарка получил от нее билет в Рим. «Должно же с чего-то начаться твое кругосветное путешествие, – так сказала она ошеломленному брату. – Поезжай. Иначе твоя мечта никогда не исполнится. А я справлюсь». И он уехал. Олеся каждый день получала от брата короткие сообщения, отправляемые им из разных точек Европы, в которых Ярослав сообщал о себе кратко – жив, здоров, счастлив. А уж обо всех его впечатлениях, облеченных не в слова, а в снимки – слепки его шагов по миру, – она узнавала из блога, который он вел во время путешествия. Его фотографии оказались так хороши, что блог за короткое время набрал несколько тысяч подписчиков. А сам Ярослав успел получить несколько интересных предложений от журналов, желающих купить его снимки.

Сегодня Ярослав, который уже путешествовал по Азии, интересовался самочувствием Олеси.

– Знаешь… Спасибо тебе! Если бы не ты, я бы никогда не отважился на это приключение, – завершил он разговор.

– Если бы не я, ты бы уже давно объездил полмира, – возразила Олеся. – Так что не благодари меня, напротив.

– И все равно, ты – самая чудесная! Береги себя. И скажи своему Олегу, что, если он тебя хоть чем-то обидит, меня совершенно не остановит его «хищная» кличка. Получит у меня, как котенок. И это еще мягко сказано. Достану хоть из-под земли…

– Хорошо-хорошо, передам, – перебила его, смеясь, Олеся. – Только не беспокойся. Он меня не обидит. Да и ты окажешься слишком… занят, чтобы переживать обо мне.

– О чем ты? Ты что-то знаешь? – насторожился брат, но Олеся только хмыкнула и весело попрощалась.

Она чуть не проговорилась ему о том, что действительно знала. О том, что Ярослав, несмотря на свое желание не бросать ни в одной стране якорь, все же не удержится и задержится надолго в Индии. Может быть, даже на несколько лет. И причиной тому станет настоящая, как в фильмах, красавица индианка и не менее жаркая и сказочная любовь между ними. Ярослав объедет не весь мир, а только его половину, но жалеть об этом не будет. Проведя несколько лет в Индии, он вернется в Москву вместе с женой и смугленькой двухлетней красавицей – их дочерью.

Марина, хоть и не сказала об этом Олесе в сообщении, уже наверняка узнала о своем положении. Только ей пока не известно то, что уже знает Олеся – что родятся у нее целых два богатыря-близнеца.

О себе Олеся тоже знала. Они с Олегом проживут долгую счастливую жизнь, хоть у них и не будет общих детей, но у нее сложатся теплые отношения с его дочерью Аней, а в своей смуглой красавице племяннице она будет души не чаять. Откуда ей все это было известно? От Лики.

Это был ее секрет – то, что она часто ходила в «гости» к Лике, встречавшей ее всегда радушно. Раз в неделю или две Олеся видела сон, в котором приходила на знакомую ей поляну и без стука входила в избушку, где ей всегда были рады. Лика, одетая каждый раз в яркие, похожие на цыганские наряды, с разноцветными деревянными бусами на шее, встречала ее с радостной улыбкой и тут же принималась выставлять на стол угощение – вишневый пирог и заваренный с чабрецом чай. С приходом Лики в избушке многое изменилось под вкус новой жилицы. Здесь больше не пахло грибами и сушеными травами, и в углу не кипело в котле пахнущее яблоками варево. Теперь здесь пахло вишней и вишневой смолой. А стенку, ту, на которой раньше были развешаны связки грибов и яблочных долек, украшала книжная полка, которая неведомым образом пополнялась. Впервые Лика «приснилась» Олесе через день после своего ухода. «Не грусти! И Ягуару не давай грустить. Мне здесь очень хорошо», – весело сказала она. И еще в ту «встречу» открыла для Олеси новую дверь – на этот раз не металлическую, выкрашенную бурой краской, а другую – из дерева, покрытого темно-вишневым лаком. «На самом деле путей много, и нет ни одного неверного. И хоть многое запланировано изначально, мы находимся в постоянном выборе, какую дверь открыть, – сказала тогда Лика. – Возможно, все пойдет именно так, как ты сейчас увидела. А может, в какой-то момент изменится – если ты на очередной развилке решишь свернуть на другую дорогу. Но, как бы там ни было, мы так или иначе приходим к изначальной цели и возвращаемся в свой настоящий Дом с багажом новых знаний. От того, какие пути мы выбираем, изменяется не конечная цель, а варьируется опыт, который мы получаем и который меняет нас. Все наши дороги – ради этого».

Олеся услышала тихий шум приоткрывающейся двери и повернула голову на звук.

– Заскучала? – спросил с улыбкой Олег, присаживаясь рядом с кроватью на стул и кладя на столик шуршащий промасленный пакет. – Свежие круассаны для тебя. Доктор был прав: в этой кондитерской они самые вкусные.

– А доктор не сказал, можно ли мне уже круассаны? – хитро спросила Олеся.

– Доктор сказал, что уже сегодня вечером тебе придется встать на ноги и сделать первые шаги в твою новую жизнь – хочешь ты этого или нет. А для этого нужны силы, так что – вперед! Съешь все, до крошки.

Он помог девушке сесть и налил по ее просьбе воды.

– Моя бабушка по папиной линии говорила, что крошки оставлять – себе на болезнь, – вспомнила Олеся, разворачивая круассан.

– И она права, – кивнул Олег.

Круассан и правда оказался вкусным, таял на языке, оставляя сливочный привкус и почему-то немного вишневый, словно его пекла для нее Лика и добавила в тесто немного вишневой настойки. И Олеся сама не заметила, как съела его весь, а затем, помня о примете, собрала пальцем все крошки и слизнула их. Все так и должно быть, в ее новой жизни не будет больше места болезням. Эта дверь закрылась, и открылась другая.