X
Санаторий Дарьино. 1998 год
В тот вечер Олеся не отправилась, как обычно, в библиотеку, а, воспользовавшись свободным временем, сбежала в лес. Никогда еще в жизни она не совершала и более мелких проступков, а уж на такое правонарушение, как самовольная отлучка с территории, ей казалось сродни преступлению. Она дрожала от страха, что ее кто-то окликнет: что сказать, если ее спросят, куда и зачем она направляется, Олеся так и не придумала. Но другого шанса узнать, что находится за второй дверью, больше не будет: смена заканчивается через несколько дней, родители увезут ее в город, и она никогда не сможет найти Предсказательницу. А ей очень важно было попросить дать ей шанс открыть вторую дверь и изменить свое кошмарное будущее.
Никто девочку не окликнул, никто не встретился по пути, что само по себе уже было странным: территория санатория была густо населена, в обычные дни даже на коротком пути к библиотеке Олесе удавалось встретиться чуть ли не с половиной персонала. А в тот день будто покровительствующие ей силы расчистили путь от строгих воспитателей, нянечек и медсестер, отозвав их под тем или иным предлогом на другие участки. Девочка без помех достигла леса, а дальше она уже знала, куда идти: ее семья облюбовала для пикника полянку совсем неподалеку от главной аллеи. Олеся нашла ее без труда, а оказавшись на знакомом месте, довольно быстро сориентировалась и пошла в ту сторону, где, по ее мнению, должна быть поляна с избушкой Предсказательницы.
Она прошла уже довольно большое расстояние, но домика все не было и не было. Олеся дважды возвращалась к исходному месту и пробовала другие направления, стараясь сильно не углубляться в лес, чтобы не потеряться. И вот, когда она уже почти отчаялась и решила вернуться в санаторий, неожиданно вышла на круглую поляну, которая оказалась всего в нескольких метрах от той, с которой она каждый раз начинала свои поиски. И хоть она внутренним чувством поняла, что это именно то место, оно на этот раз увиделось ей совершенно другим. В тот раз поляна показалась Олесе солнечной, заросшей сочной зеленой травой, окруженной кустами малины, будто изгородью. Сейчас же это был совершенно голый, лишенный травяной растительности участок земли, густо покрытый серой пылью. Кусты малины превратились в почерневшие остовы. Олеся в ужасе перевела взгляд на два обугленных скелета, которые еще недавно были березами, и чуть не расплакалась. Что же здесь случилось? Кто-то из туристов оставил непогашенный костер и превратил живую поляну в мертвое пепелище? А что стало с избушкой и самой Предсказательницей? Олеся в панике огляделась, ожидая увидеть остатки сожженных бревен, но ничего подобного не заметила, более того, самой избы тоже не оказалось, словно ее успели эвакуировать до того, как огонь перекинулся на нее. Но это же невозможно! Избушка вросла в землю. Да и как можно вывезти целый дом из леса? Странная фантазия.
– Зачем ты меня ищешь? – услышала девочка вдруг за спиной и, испуганно вскрикнув, оглянулась. Прямо на земле, утопая башмаками и подолом серого платья в густом пепле, сидела Предсказательница.
– Что… Что здесь произошло? – спросила Олеся, обводя рукой поляну.
– Беды так выходят. Людские беды. Каждый раз, когда случается что-то плохое, поляна сгорает. А потом вновь возрождается.
– Как птица Феникс, – кивнула Олеся, хоть мало что поняла из объяснений Предсказательницы.
– Так зачем ты пришла?
– Узнать, что находится за второй дверью. Вдруг я ошиблась?..
Предсказательница качнула седой, как пепел, покрывающий ее башмаки, головой и ответила:
– Ты не ошиблась. Не бывает ошибочного выбора. Бывают только разные пути.
– Вы сказали, чтобы я искала свою дверь… А вдруг та, которую я открыла, была не моя?
– Если бы она была не твоя, то ты не смогла бы ее открыть, – возразила женщина.
– Но… Я не хочу, чтобы так было! Я хочу попробовать открыть другую дверь. Их было две, очень похожих. Одинаковых! Что за второй дверью? Другая жизнь?
– Ты уже не можешь за нее заглянуть, потому что выбрала. Ничего нельзя изменить.
– Но так нечестно! – Олеся топнула ногой, как капризная маленькая девочка, подняв облако пепла, и вытерла кулаком брызнувшие из глаз слезы. Предсказательница на это лишь пожала плечами.
– Когда-нибудь ты поймешь, для чего все это, – заговорила она немного позже ласковым тоном и, дабы утешить плачущую девочку, взяла ее за руку. И будто невзначай погладила пальцем шрам на ладошке Олеси.
– Ты уйдешь, но твоя жертвенность спасет многих-многих людей от несчастий.
– Я не хочу спасать! Я только хочу, чтобы папа и мама были живы!
Предсказательница тяжело и длинно вздохнула. Тяжело объяснять ребенку то, что и взрослый отказывается принять.
– Я не могу тебе этого обещать. Рано или поздно мы все уходим.
– Пожалуйста, разрешите мне лишь посмотреть, что там, за другой дверью, – взмолилась Олеся. Но Предсказательница качнула головой:
– Нельзя. Ее больше нет, той двери.
– Обманываете!
– Ты сделала выбор. И тебя тоже выбрали. Редкая комбинация, случается раз в сто лет… – Предсказательница вновь коснулась ее шрама и вдруг замерла, словно к чему-то прислушиваясь, а затем нахмурилась:
– А теперь беги! Беги, пока не поздно. Сегодня оно попытается выйти наружу. И если ты не успеешь, все пропало. Не допусти этого. Выжги зло. Ну же, беги!
И хоть у Олеси появилось еще больше вопросов, она не стала больше спрашивать Предсказательницу, а, напуганная ее тоном, бросилась бежать. Ветви деревьев цеплялись ей за одежду, словно желая остановить, ветви хлестали по лицу, оставляя на нем царапины, руки то и дело обжигала будто специально появляющаяся на ее пути крапива, но Олеся, повинуясь требованию Предсказательницы, бежала. Прочь, прочь, из этого леса, вдруг из друга превратившегося во врага. И только выбежав на аллею, она остановилась, чтобы перевести дух. За время, проведенное с Предсказательницей, метаморфозы произошли и за пределами леса. Небо, до этого чистое и ясное, чуть подкрашенное в розовый зефир заходящим солнцем, сейчас набухло грозовыми тучами, которые кое-где прорезали проблески молний. В пахнущем гарью воздухе повисла тяжелой тишиной тревога. Предчувствие беды сочилось и в обреченно поникших ветвях выстроившихся вдоль аллеи деревьев. Когда Олеся бегом миновала первую постройку, вдруг сделалось темно, как ночью. Внезапно налетевший порыв ветра толкнул ее в грудь, едва не сбив с ног. Олеся чудом удержала равновесие и, пригнув голову, припустила бегом на пределе своих возможностей. Теперь-то она была бы рада встретить на пути кого-нибудь из персонала, но за всю дорогу никто ей так и не встретился: в ожидании бури все попрятались в стенах построек. Наверное, это была самая длинная дорогая в ее жизни: Олеся бежала, но белеющий в темноте корпус усадьбы, казалось, только отдалялся, как уходящий в морскую даль круизный корабль, попрощавшийся с гостеприимным портом. Небо внезапно раскрылось раной, и из него посыпались твердые и крупные, как галька, градины. Олеся пригнула голову как можно ниже и прикрыла ее руками. «Не добегу», – подумалось ей, когда градины больно заколотили по спине. Пару раз девочка чуть не упала, но все же, сама не веря в свое спасение, добежала до крыльца.
В здании было тихо и пусто, словно его обитателей внезапно эвакуировали. Но это было не так, Олеся чувствовала. Скорей всего все собрались наверху в общем зале, и кто-нибудь из воспитателей читает детям вслух. Олеся направилась к лифту, чтобы сократить путь, и вдруг услышала тихий стон, доносившийся из служебной каморки за шахтой. Немного посомневавшись, девочка все же открыла дверь комнатки и тихонько позвала:
– Есть тут кто?
В ответ она услышала всхлип. Пошарив по стене, Олеся повернула выключатель и увидела жуткий беспорядок: сваленные в кучу какие-то плакаты, стулья и предметы хозяйственной утвари. Именно из-под этой кучи и доносился стон.
– Вы кто? Что случилось?
Она присела на корточки и осторожно заглянула в проем между упавшим стулом и картонной коробкой.
– Это все упало, – услышала она детский голосок. – Мне трудно дышать!
Встав на колени, Олеся принялась торопливо разгребать кучу, стараясь не причинить ребенку вреда. Наверное, надо было бы позвать на помощь, но Олеся испугалась, что, пока она бегает за воспитателями, ребенок задохнется. Вот уже показалась детская рука, и Олеся торопливо потянула на себя очередную коробку.
– Как же ты здесь оказался?
– Там стучит! – отозвался ребенок. Других объяснений не понадобилось. Видимо, испугавшись непогоды и бьющего в окна града, ребенок спрятался в каморке. Но как так вышло, что он оказался под кучей наваленных вещей?
Когда показались коротко остриженная голова и плечики, Олеся обрадовалась и заработала руками сильнее. Вот, уже почти скоро. Ребенок тоже засуетился, пытаясь выбраться. И в тот момент, когда она его обняла, правую руку от ладони до плеча пронзила острая боль, раздался страшный треск, и пол будто просел под ними. Олеся еще успела заметить широкую трещину, вспоровшую стену, и портрет, слетевший со стены прямо на них. Портрет, однажды увиденный в книге. А потом наступила темнота.
Очнулась Олеся от чьих-то ласковых прикосновений, открыв глаза, поняла, что находится в своей палате в постели, а рядом с ней – встревоженные воспитатели и санаторный врач.
– Проснулась? Умничка! Напугалась, наверное, – ласково произнесла врач Мария Степановна. – Где у тебя болит?
– Нигде. Нигде не болит, – прошептала Олеся и сжала в кулак саднившую правую ладонь. Почему-то она утаила от врача, что ладонь горела, будто от нового ожога.
– А… тот мальчик? – спросила она, вспомнив о спасаемом ей ребенке.
– Какой мальчик?
– Ребенок! С которым я была! Что с ним?
– С ребенком тоже все в порядке, в относительном. Пара шишек. Можно сказать, отделались легким испугом. Но все же сегодня тебе придется провести вечер в постели.
Когда дети, более-менее успокоившиеся после происшествия, укладывались спать, Ирина вдруг произнесла:
– Оно вернется!
– Кто? – сонно отозвалась Настя. А Мария, почуяв в реплике Ирины завязку новой истории, села на кровати.
– Зло, – просто ответила Ирина и громко зевнула. – Мне в прошлом году няня Васильевна рассказала. Жаль, у нас уже не работает. Я, думаете, все сама сочиняла? Не-ет, это нам Васильевна иногда истории рассказывала. А она много знает про эти места! Выросла тут, ее мать тоже отсюда, и бабка.
– Что ты там про зло говорила? – напомнила Мария. А Олеся насторожилась. О чем-то похожем сегодня говорила и Предсказательница.
– А то, что оно пытается наружу вырваться и весь мир заполонить. Только, похоже, на этот раз не удалось. Помешали. Но оно вновь попробует. Как только крепче станет. Раз в сто лет так происходит точно. Вы думаете, откуда все эти войны были? А это потому, что зло однажды вырвалось наружу.
– Ой, только не говори, что Гитлер нашу страну пытался завоевать только потому, что какое-то зло в нашем санатории живет, – рассмеялась Мария. – Смешно! Он даже не знал об этой деревне.
– Смешно, не смешно… Да что с вами разговаривать! Вот увидите. И тот ребенок, которого Олеська сегодня спасла, теперь меченный этим злом. Он вернется сюда, чтобы выпустить зло наружу. Может, когда уже взрослым станет. Нас Васильевна такой историей пугала, что кто будет плохо себя вести, с тем несчастье случится. А на самом деле это зло его так пометит. Я думала, что это все россказни. А оказывается, нет.
– Чушь какая-то! – фыркнула Мария. – Расскажи лучше про медсестру…
– Да не буду я больше ничего рассказывать, – обиделась Ирина и отвернулась к стене. – Сами просите и не верите потом.
– А откуда взялось тут это зло? – осторожно спросила Олеся.
– Откуда-откуда… Не знаю! Может, тут уже жило. А может, потому, что генерал, который усадьбу построил, свою жену убил, а всем сказал, что она утонула. И все поверили. Даже похороны устроили, только не ту похоронили. Вот ее призрак тут и мается, злится, покоя хочет. Она же сатанисткой была! Ее такой один французский граф сделал, когда она маленькой чуть не утонула.
– Это тоже Васильевна рассказывала? – насмешливо спросила Мария.
– Ну да. Вот и живет тут призраком жена эта, злится.
– Ой, призраки! – взвизгнула Настя. – Страшно!
– Иди опять пожалуйся воспитательнице, – огрызнулась Ирина. – Раз уже наябедничала. Все, ничего больше рассказывать не буду.
К сожалению, Ирина выполнила свою угрозу, но только потому, что смена после случившегося закончилась досрочно. Приехавшая на следующий день специальная комиссия постановила закрыть санаторий, и родители досрочно забрали своих детей. Видимо, авария была такая серьезная, что санаторий больше не открыли. Но скорей всего просто не оказалось денег на ремонт. А след Ирины и других девочек потерялся. Олеся пыталась разыскать их через социальные сети, да только никого не нашла.
* * *
– Такая история приключилась со мной, – закончила Олеся свой рассказ. Олег все это время слушал ее, не поднимая взгляда и делая какие-то пометки в записную книжку. Какое-то время он продолжал что-то записывать, тогда как Олесю мучили сомнения: не высмеет ли мужчина ее историю? Что в ее рассказе показалось ему слишком неправдоподобным, а что, наоборот, заслуживающим внимания? То, что он делал пометки, внушало надежду, что что-то в ее словах его зацепило.
– Пока не могу понять, имеет ли какое-то отношение этот рассказ про Предсказательницу к тому, что творится в усадьбе, – признался Олег. – Если честно, похоже на сказку.
– Вы можете мне не верить. Но я рассказала лишь то, что случилось со мной.
От пережитых вновь старых событий и волнения, что Олег может ей не поверить, боль заклубилась черным дымом, поднимаясь от лодыжек к коленам. Олеся стиснула зубы и незаметно погладила ладонями под столом себя по ногам. Таблетки, которые ей бы помогли, остались дома, а заниматься медитацией тут, конечно, она не могла. Оставалось терпеть, стараясь не выдать перед мужчиной своей боли. А Олег тем временем, ничего не ответив, подтянул к себе папку и погрузился в чтение.
– Закажите себе еще что-нибудь, – сказал он из-за папки. – Если, конечно, не торопитесь.
– Спасибо, – ответила Олеся. – У меня еще остался сок и бисквит.
И хоть ей сейчас было совсем не до еды, она отпила немного из стакана.
Какое-то время за столом царила тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом страниц. Но то ли читал Олег быстро, то ли всего лишь бегло просмотрел все записи, скучала в молчании Олеся недолго. Не прошло и десяти минут, как мужчина отодвинул папку и сделал глоток остывшего кофе.
– Пока все сумбурно. С одной стороны – избыток информации, с другой – ее недостаток. Не хватает многого. Могу это я все с собой взять? – кивнул он на тетрадь и папку.
– Да, конечно.
– История, которую вы пишете, конечно, занятная, но я не могу опираться на нее. Мне нужны факты. Сейчас – только проверенные факты.
– Это все, что я смогла сделать, – пожала плечами Олеся, стараясь не показать, что его слова в какой-то мере ее обидели.
– Не обижайтесь.
Похоже, он умел читать настроения куда лучше, чем она предполагала. Плюс это или минус мужчине? Наверное, все же плюс.
Она пожала плечами. Боль поднялась выше колен и теперь терзала бедра. Олеся вцепилась пальцами в край стула и напрягла спину. Окаменеть, потерять чувствительность хотя бы на время, чтобы просто дождаться конца разговора и уже дома, наглотавшись обезболивающего, провалиться в тяжелый наркотический сон.
– Из ваших записей следует, что вы считаете себя некой избранницей, на которую возложена миссия спасения мира.
Странно, что он произнес это без капли иронии. Олеся вновь пожала плечами, все еще ожидая подвоха – насмешки или признания ее истории вымыслом.
– Только сами еще не знаете, в чем состоит ваша миссия, потому призвали на помощь нашу группу, – подытожил он все тем же серьезным тоном.
– Можно и так сказать.
– Хорошо, – сказал Олег и задумался. – Разберемся. Хотя про миссии и избранных я фильмы, если честно, не люблю.
– Я не Нео, и мы не в Матрице, – буркнула Олеся. – Хватит шутить.
– И не думаю. Хотя насчет того, что мы не в Матрице, я бы еще поспорил. Особенно после вашего рассказа про Предсказательницу и кучу дверей. А если без шуток, то дела обстоят куда серьезней, чем вы себе можете представить. Кое-что случилось. Пару дней назад пропала одна девушка. И вышло так, что последний, кто ее видел, оказался я. А пропала эта девушка как раз в той усадьбе. Вошла в нее ночью, когда я вел там наблюдения, и больше ее никто не видел. Я пошел за нею следом, но тут же и потерял. Куда она исчезла – неизвестно. Два дня и две ночи ведем поиски – своими силами, потому что полиция заявление у жениха девушки примет только сегодня. Так что мы пока все сами, сами. Приехали исследовать усадьбу, а занимаемся поисками пропавшей. Жених ее поначалу предположил, что она в столицу вернулась. Вроде порывалась пару раз уехать, спорила и ссорилась с ним. Только дома ее тоже нет. Проверили. Парочка странная, – такое впечатление, что их все время, как магнитом, тянуло к этой усадьбе. То парень пытался пробраться внутрь, только мы его не пустили. То вот девица ночью, сбежав из дому прямо в пижаме, забралась-таки и исчезла. Думал, что вы мне поможете найти какие-то объяснения…
– А я вам вместо этого – сказочку про Предсказательницу, – ответила девушка несколько резко. Боль уже затопила ее до пояса, Олеся шевельнула под столом одной ногой и чуть не охнула. Кажется, все отразилось на ее лице, потому что Олег, нахмурившись, с беспокойством спросил:
– С вами все в порядке?
Она нашла в себе силы лишь кивнуть.
– Вы побледнели.
– Здесь очень жарко.
– Да не сказал бы…
– Со мной все в порядке, – твердо заявила Олеся. – И что вы еще увидели ночью в усадьбе?
– Тусовку привидений, – усмехнулся Олег так, что неясно было, иронизирует или говорит правду.
– Ну, может быть. Говорю же, что в санатории мы постоянно ощущали чужое присутствие. Жаль, что мой рассказ, похоже, вам не особо помог.
– Да нет, помог. Пусть и не дал объяснений, но указал направления, в коих стоит поискать.
– Рада, что все же оказалась полезной. Не в этом ли и состоит моя миссия спасения мира?
– Теперь уже вы иронизируете, а я, между прочим, увидел сейчас интересную вещь, в какой-то мере перекликающуюся с вашим рассказом, – усмехнулся Олег, но усмешка тут же исчезла с его лица, стоило ему взглянуть на девушку. – Мне кажется, вы меня обманываете. Вам нехорошо. У вас глаза стали почти черными, а лицо – белее мела. Что с вами? Может, вам нужен врач?
– Это пройдет. Просто боль, а таблетки я оставила дома. Вернусь домой и выпью. Что за вещь вы увидели? Рассказывайте.
Олег еще раз скользнул взглядом по ее лицу, словно сомневаясь в том, стоит ли продолжать разговор, но потом открыл папку на последней странице и показал Олесе список сотрудников и пациентов санатория за ту смену 1998 года.
– Вот, – ткнул он пальцем в одну строчку, в которой значилось имя – Галина и фамилия – Лычкова. – Эта Галина Лычкова, работавшая посудомойкой, приходится однофамилицей той девушке, которая пропала. Марине Лычковой.
Олеся, несмотря на боль и плохо слушающиеся ноги, подскочила на месте.
– Вы думаете… Думаете, что это – родственница пропавшей девушки?
– Думаю. По возрасту пропавшая девушка подходит, ей сейчас двадцать три года, тогда, значит, было лет шесть-семь. И еще. Парень этой девушки, Марины, сказал, что она действительно была в санатории в 1998 году, приехала вместе с матерью, устроившейся на лето посудомойкой.
– Так что же вы сразу об этом не сказали?! О, господи… Я эту девушку и ищу. Думаю… Думаю, что она вернулась не просто так.
– Тише, Олеся, тише, успокойтесь.
– Мне нужно поехать в усадьбу!
– Все, что вам сейчас нужно – это вернуться домой и принять лекарство. Я же вижу, что вам плохо. Пойдемте, я вас провожу. У меня машина рядом припаркована.
– Вы не понимаете…
– Я все прекрасно понимаю!
– Вы можете ее уже не найти. Ей угрожает опасность! Мне нужно туда поехать!
– И что вы собираетесь делать? Есть какой-то план? – насмешливо спросил Олег.
– Нет, – стушевалась Олеся.
– Ну, так вот, мой дорогой Нео, пока у вас не появится четкий план, вы будете находиться дома в постели, если понадобится – под присмотром вашего врача, и ждать. Я с вами еще свяжусь, не беспокойтесь.
С этими словами Олег подозвал официантку, расплатился за обоих и, подхватив Олесю под локоть, медленно повел к выходу, неподалеку от которого и правда стоял припаркованный джип.
Возможно, если бы не боль, скрутившая тело от пояса и сделавшая ноги непослушными, так, что она без поддержки Олега не смогла бы на них удержаться, Олеся позволила бы себе романтичные мечты, навеянные отзывчивостью мужчины – невинные, не заходящие дальше взглядов и случайных касаний плечами, карамельные и лишенные горечи. Но всю короткую дорогу до дома она провела как в тумане, балансируя на границе сознания, рискуя в любой момент лишиться чувств. Она не столько замечала, сколько чувствовала, что мужчина бросает на нее обеспокоенные взгляды. Пару раз он спросил, не отвезти ли ее прямиком в больницу, а когда Олеся отказалась, спросил, не вызывать ли врача на дом. К лифту он ее уже нес на руках.
– Возьмите у меня в сумочке ключи, – тихо проговорила Олеся, сгоравшая одновременно и от стыда, и от смущения.
Но ключи не понадобились, потому что, едва они оказались у двери, как столкнулись на пороге с разъяренным Ярославом.
– Ты уже дома? – слабо удивилась Олеся.
Олег осторожно поставил ее на ноги, и девушка по стенке, не в состоянии даже поблагодарить, ушла в глубь квартиры.
– Вы кто?! – бросился сразу же в атаку хозяин квартиры.
– Знакомый, – ответил Олег и, судя по перекосившемуся лицу Ярослава, крупно облажался с ответом. – Ей стало плохо.
– Я вижу.
– Ей нужен врач.
– Мы сами разберемся. – Ярослав стоял на пороге, грудью защищая свою крепость. – Спасибо за помощь.
И он вдруг резко захлопнул перед носом Олега дверь. Мужчина удивленно постоял, не ожидая такого поворота, подумал, не позвонить ли, но, решив, что не стоит вмешиваться в дела семейные, спустился на улицу к машине.
* * *
На этот раз ему повезло больше: дорога оказалась почти пустой, и Олег ехал практически без простоев. И думалось ему не столько обо всей этой истории, сколько о девушке, которую он оставил, обессиленную болью, на попечении молодого мужчины. Кем он ей приходится? Мужем? Вполне возможно. Очень ревнивым мужем. Впрочем, понравилось ли бы самому Олегу, если бы какой-то незнакомец принес его благоверную на руках? Вряд ли – при других обстоятельствах. А в тех, в которых все произошло, он бы в первую очередь обеспокоился состоянием любимой и уж потом бы поблагодарил, да, поблагодарил того, кто ей помог. Этот же тип повел себя не только не по-джентльменски, но и странно. Впрочем, кто знает, какие у них в семье отношения.
А девушку жаль. Жаль, потому что она такая молодая и красивая, а, похоже, страдает от какого-то серьезного заболевания. Олегу вдруг вспомнился тот момент, когда он нес ее на руках – чужую незнакомку, и выбившийся каштаново-рыжий локон слегка щекотал его шею. Ощущение это было таким ласковым и теплым, словно его шеи касался солнечный зайчик. От волос девушки пахло медом и травами, а может, чуть-чуть зелеными яблоками, и этот запах напомнил Олегу детство, август, который он провел однажды у материной тетки в деревне и впервые влюбился. Ему тогда было девять лет, а ей, чье имя растворилось в прожитых годах, десять. У нее была такая россыпь ржаных веснушек, что за ними терялись черты лица, и только ярко-голубые, как летнее небо, глаза глядели на мир с любопытством и легкой насмешкой. Вначале девочка показалась ему жутко некрасивой – из-за этой густой россыпи веснушек, местами сливавшихся в крупные пятна, а потом Олег вдруг влюбился – в ее насмешливые глаза и яркие губы, которые, казалось, всегда смеялись, являя полоску крупных передних зубов и две дырки от недавно выпавших. Та ржаная девочка еще долго снилась ему холодной дождливой осенью, и ее запах – меда и яблок – преследовал его до первого снегопада. И с холодом снежинок, падающих на его разгоряченное лицо, он излечился от летней веснушчатой любви. Но потом, сам того не желая, уже став гораздо старше, нередко цеплялся взглядом за рыжих девушек и про себя восхищался веснушками на их тщательно припудренных личиках. У Олеси кожа оказалась фарфорово-белой, но, может, это оттого, что она, покорившись болезни, мало выходила из дома. Олег думал об этой девушке и старался угадать, какой образ жизни она ведет. Наверное, не работает. Много читает и тайно пишет этот свой роман об усадьбе и барыне. Предсказательница… Где тут правда, а где – выдумка, сложно разобрать. Может, девушка, ограниченная в движениях, запертая болезнью в четырех стенах, нашла прибежище в фантазиях, в которые сама безоговорочно поверила?
Олег свернул на узкую дорогу и тихонько включил радио, настроенное на рок-волну. Из динамиков ухающими тревожными ритмами зарокотала песня «Агаты Кристи» «Секрет», пробрала до самых печенок и невольно заставила поежиться. Олег любил в юности «Агату Кристи», но именно эта песня у него всегда вызывала неоднозначные чувства и прочно ассоциировалась с одной работой, увиденной когда-то давно, еще до пожара в Манеже, на фотобиеннале. Работа, как Олег до сих пор помнил, называлась «По пути маньяка»: длинная полоса склеенных отрезков фотографий. Снимки сами по себе в оригинале были безобидны: лужайка, лесок, кочка, заросшая травой. Но несколько раз продублированные, нарезанные тонкими полосами и склеенные в длинную вытянутую линию, они создали странный эффект: если идти быстро вдоль этой работы, то создавалось впечатление, что ты бежишь то по лесу, то по лужайке, спотыкаясь на кочках, падая в низины, вновь поднимаясь и убегая от невидимого преследователя. Когда Олег смотрел на эту работу, в его наушниках как раз играла песня «Секрет». Впечатления от снимков, помноженные на тревожные ритмы и зловещий тон солиста, создали незабываемый эффект преследования. С тех пор каждый раз, когда он слышал эту песню, вспоминал тот «путь маньяка», обрывающийся могильным камнем.
Олег выключил радио и достал из бардачка сигареты. С детства его путь был предопределен: в его семье все мужчины были военными. И его тоже, когда пришло время, отправили в военную академию, туда, где в свое время учились его отец и дед. На последнем курсе, на одном из балов, устраиваемых для курсантов и студенток ближайшего пединститута, Олег и познакомился со своей будущей женой Алисой. В столицу он вернулся уже женатым, покоренный не столько хлебосольными угощениями в доме девушки (а будущая теща, как и большинство местных мам подрастающих дочерей, мечтала удачно выдать дочь замуж за столичного военного, поэтому на разносолы не скупилась), сколько ее длиннющими ногами и кукольным личиком. Сначала Алиса была нежной и ласковой, но, став женой, совершенно переменилась. Отец и дед сделали все возможное, чтобы Олег остался в Москве, а не мотался с молодой супругой по гарнизонам необъятной родины. Но позже, после рождения дочери, Олег сам выбрал путь контрактника. Что им тогда двигало – желание быстро и много заработать или дух авантюризма, – он бы сейчас и сам не мог ответить. О своей скороспелой женитьбе Олег пожалел довольно быстро, но не разводился долго из-за дочери. Конечно, в распаде семьи он тоже был виноват, и сильно: когда Алисе нужна была помощь с крохой, он сбегал в свои командировки, совершенно не думая, каково жене жить в тревогах за него и в ожидании. Там-то, в тех выездах, к нему и привязалась кличка Ягуар – за умение выстраивать хитроумные ловушки и нападать с тылу и врасплох. Сколько-то лет назад, нанюхавшись вдоволь пороху и стоптав не одну пару сапог, заматеревший, продымленный, пропыленный, с натертыми автоматом несходящими мозолями, Олег уволился из армии и открыл собственный бизнес – охранное агентство, а при нем школу настоящих профессионалов-телохранителей. Надо ли говорить, что называлось агентство «Ягуар». А исследование паранормальных явлений стало уже его хобби, отдушиной. Так вышло, что мистическое так или иначе сопровождало его всю жизнь, и однажды в нем проснулось желание докопаться до сути необъяснимых явлений. Команду Олег подбирал долго, сколько мальчишек-технарей сменилось, пока он не остановил свой выбор на Матвее и Павле – сейчас уже не сосчитать. А Лика к ним пришла сама. Прочитала объявление на форуме, созданном им же, и написала ему.
Подумав о Лике, Олег взял телефон и набрал ее номер.
– Привет, старушка! Ну что там? Есть новости?
– Нет, – ответила Лика, и в ее голосе просквозила печаль. – Алексей с ума сходит, еле-еле уговорили хоть немного отдохнуть, – поспал час и опять ушел на поиски. Ребята тоже отправились с ним. А я собираюсь…
– Погоди, Лика, не уходи. Мне с тобой кое-что обсудить надо.
– Удачной, значит, вышла поездка?
– Можно и так сказать. Встретился с этой девушкой, поговорили. Она мне много чего рассказала, но все так сумбурно, придется отделять зерна от плевел, и в этом ты мне поможешь.
– Когда будешь?
– Через час. Для обеда уже поздно? Я голоден, как пес.
– Если бы ты сказал, как ягуар, я бы тебе больше поверила, – засмеялась Лика. – Кафе возле гостиницы должно быть открыто, встретимся там через час.
– Слушай, погоди… Повтори мне еще раз то, что ты говорила про эту пропавшую девушку, Марину? Что ты тогда почувствовала?
– Что она помечена смертью, Ягуар, – вздохнула Лика. – Холод от нее шел, могильный такой. И зловонный. Конечно, не от нее самой по-настоящему так пахло. Я про другое зловоние говорю.
– Я понимаю.
– И еще… будто к ней некое подселение произошло, давно, и она с ним живет уже не один год. И эта присосавшаяся к ней сущность ею может управлять, влиять на ее настроения, желания, коверкать судьбу. Такая испорченная программа жизни из-за пойманного «вируса». Но где и когда она его «поймала» – не знаю.
– Я знаю, – уверенно ответил Олег, вспоминая рассказ Олеси. – И с этим, моя боевая подруга, мы тоже будем разбираться.