Глава 22

Свет фар танцевал на неровностях дороги, будто выписывал некое зашифрованное послание, адресованное членам тайной общины, посвященным во все секреты.

За рулем, как и прежде, находился Валтор.

Сидевший рядом с ним Грир мрачно пялился в темноту. Что он рассчитывал там высмотреть, скорее всего, не знал он и сам.

На заднем сиденье Бухлер, вставив в уши наушники и закрыв глаза, слушал плеер, что дал ему Александр. Сам Александр делал какие-то заметки в планшете и время от времени поглядывал на Иону.

Андроид сидел с невозмутимо-каменным выражением лица. Глаза его были открыты, но взгляд устремлен не вперед, а в глубь себя. Иона прислушивался к новым для него ощущениям, пытаясь понять, что за ними кроется и предвестниками чего они могут стать. Он подключил все свои рецепторы, но пока не чувствовал ни боли, ни чего-либо другого, что можно было бы назвать хотя бы просто неприятным. Он чувствовал себя непривычно, странно, но отнюдь не скверно. Странностей было несколько. И, пожалуй, главной из них являлось состояние необычайной легкости во всем теле. Иона чувствовал себя так, словно тело его было погружено в очень соленую морскую воду. Оно будто висело в пустоте. Если он хотел поднять руку, то сначала представлял себе это движение, после чего рука плавно следовала по намеченной траектории. Так бывает после тяжелой нагрузки. Сбрасываешь с плеч тяжелый груз, и кажется, что тело готово взлететь. Но так бывает только с людьми, воспринимающими всю тяжесть груза собственными мышцами. Андроидам помогают вживленные в тело имплантаты, увеличивающие силу мышц так легко и незаметно, что кажется, будто сам груз теряет вес.

Больше всего Иона боялся почувствовать внутри себя что-то чужое, инородное, чего прежде не было. О чужом разуме даже речи не могло быть. Иона настолько четко контролировал свой цифровой разум, что присутствие чужого почувствовал бы незамедлительно. Он опасался, что внутри его тела мог образоваться некий центр, который мог попытаться контролировать его организм на вегетативном уровне. Это могло оказаться серьезной угрозой. Подобное вмешательство не сразу и заметишь. Но в решающий момент, когда счет идет не на секунды даже, а на доли секунды, постороннее воздействие могло сыграть роковую роль. Порой мгновение промедления может стоить жизни.

А жизнь?..

Чего стоит жизнь?

И хорошо, если это только твоя жизнь.

– Александр Васильевич, – окликнул старого рамона Валтор.

Тот вздрогнул, как будто его внезапно хлопнули по плечу.

– Чего еще?

– Рассказал бы что-нибудь.

– Да иди ты, Валтор, – недовольно отмахнулся Грир.

– Я серьезно. А то едем молча, как на похороны.

– Его попроси, – большим пальцем указал назад Грир.

– Александра?

– Крестовского.

Валтор посмотрел в зеркало заднего вида.

Бухлер сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сиденья. Выражение его лица было по-детски сосредоточенным. Он не слышал, о чем говорили Прей с Гриром. А может быть, только делал вид, что не слышит. Чтобы не будить лиха в лице Грира.

– Расскажи лучше сам, – обратился к Валтору Александр. – Про айвуров. Что это за существа? Откуда они появились?

– Вообще-то, мы рассчитывали, что это ты расскажешь нам про них что-нибудь интересное, – смущенно улыбнулся Валтор.

– Мы никогда прежде не видели этих зверей. Они не из Лунного Карантина.

– Они из Гройхентраппа.

– Гройхентрапп? – Александр никогда прежде не слышал этого названия. – Это где?

– Далеко от Треугольника. Очень далеко. За Ледяным перевалом. Прежде айвуры никогда не покидали долину Гройхентраппа. И вдруг, пару недель назад, объявились в Битханте. Это уже по нашу сторону гряды Ши-Вудзи. Непонятно, как они там оказались? Через перевал им бы точно не пройти. Через него только верпы ходят. Да и чего ради полезли бы айвуры на голые, обледенелые скалы? – Валтор непонимающе пожал плечами. – Кто-то говорил про принцип леммингов, но, по-моему, это ерунда. Айвуры – это тебе не мыши какие-нибудь.

– Когда айвуры появились в Гройхентраппе?

Валтор с Гриром переглянулись.

– Гройхентрапп – это исконное место обитания айвуров. – Валтор и сам был далеко не уверен в том, что сказал. – Ну, то есть они жили там всегда. – Он так думал, но никаких подтверждений этому у него не было. – Хотя я могу и ошибаться.

– Первое упоминание об айвурах относится к сто одиннадцатому году Эпохи Сепаратизма, – сказал Иона. – Я опираюсь только на доступные мне источники. Но могу с уверенностью сказать, что до Эпохи Сепаратизма айвуров на Земле не было.

– Откуда ты знаешь? – глянул на Иону Грир.

– В былые времена, до Эпохи Сепаратизма, люди интересовались миром, в котором они живут.

– Мы тоже не дикари.

– Для вас мир ограничен Треугольником Кластеров и прилегающими к нему территориями. Кто-нибудь из вас хоть раз бывал в Заморье или Тин-Троле? Для вас это неизведанные земли, хотя на самом деле до них не так уж и далеко. Вы бы и об айвурах ничего не знали, если бы о них вам не рассказали встречники. Да-да! Не морщите нос, Александр Васильевич. Впервые об айвурах упоминается в докладах некоего чиновника из Кластера Верда, который информирует вышестоящее начальство о том, что некий рамон по имени Сони Дабето рассказывает о неких жутких существах, живущих за Ледяным перевалом, и в кабаке «Пристанище Волка» за деньги показывает трехмерную съемку этих тварей. Запись же сию он приобрел у встречников. В прошлом же люди отправлялись в рискованные экспедиции в труднодоступные места Земли только для того, чтобы описать новый вид бабочки или лягушки, погружались на дно океана, чтобы отыскать там новый вид плоского червя. Что уж говорить о таких существах, как айвуры. Если о них нет ни слова ни в одном из источников былых времен, значит, их в то время не существовало.

– Откуда же они, стать их, взялись? – недовольно буркнул Грир.

Причина его недовольства крылась в том, что, по сути, Иона был прав в своих оценках нынешнего состояния дел и умов в Мире Кластеров.

А еще Грир хотел есть.

Он вообще любил есть перед сном, но не хотел, чтобы об этом знали другие. Поэтому до начала этого разговора он молча сидел, пялился в темноту и злился.

– Слушай, Валтор, – обратился Грир к Прею, – а какая система кластеров расположена к востоку от Треугольника?.. Знал ведь, но сейчас вспомнить не могу…

– Понятия не имею, – пожал плечами Валтор.

– А беженцы? Беженцев помнишь? Толпы беженцев, наводнивших пампу лет десять назад, после того, как рухнул Кластер… – Грир пощелкал пальцами. – Как, бишь, его?..

– Беженцев помню, – кивнул Прей. – Про кластер ничего сказать не могу.

Мысль Грира совершила резкий скачок в сторону:

– Может быть, айвуры – это мутанты, появившиеся в одном из «бурых пятен»?

– Что такое «бурые пятна»? – спросил Александр.

– Зараженные территории, на которых во времена Старого Мира находились хранилища опасных отходов, атомные станции, военные полигоны, – ответил Валтор. – Короче, места, куда лучше не соваться. Там действительно появляются мутанты. Но, как правило, это нежизнеспособные уроды.

– Если предположить, что айвуры – это мутанты, следует ответить на вопрос, кто были их предки? – добавил Иона.

– Айвуры не похожи на мутантов, – уверенно заявил Александр. – Для того чтобы мутировавшие особи превратились в отдельный вид, даже при условии, что их мутация оказалась исключительно полезной, требуются тысячелетия. При условии, что мутанты могут размножаться. Интересно, кто-нибудь видел детскую особь айвура?

– Ты хочешь сказать, что айвуры стерильны?

– У них вообще нет органов размножения.

– Как же они тогда?.. – Грир непонимающе развел руками.

– Что я могу об этом знать? – повторил его жест Александр. – Айвуры появились в Борее две недели назад.

– Вот! – вскинув правую руку, щелкнул пальцами Валтор. – Как они сюда попали? Я сам видел останки разорванного в клочья айвура, который напоролся на гравитационную мину.

– Ты видел только кисть его передней конечности, – уточнил Иона.

– Ладно, – кивнул Валтор. – Останки видели Слай, Хаттон и Рыжий Праттер. Они врать не станут. Айвуры не могут перепрыгнуть через минное заграждение – это факт!

– Согласен, – кивнул Александр. – Шинандзаки тоже видели, как одного из айвуров разорвала гравитационная мина. Поэтому до вашего появления мы были уверены, что слепые звери – это наша внутренняя проблема. Вы помните Лукориных?

– Разумеется, – невольно улыбнулся Иона. – Благодаря их экспериментам с пузырями земли наше прошлое посещение Усопья сделалось незабываемым.

– Лупус высказал предположение, что на затопленном болотами участке Лунного Карантина, где регулярно всплывают пузыри вероятности, сгенерированные в каком-то другом месте, образовался стабильный переход, через который слепые звери проникают в наш мир. Поскольку пузыри вероятности не могут сохраняться в стабильном состоянии сколько-нибудь долгое время, мы очень рассчитывали на то, что, как только этот аномальный пузырь схлопнется, нашествию айвуров придет конец. Но если они попадают к нам из Внешнего мира… – Александр с озадаченным видом потеребил пальцами мочку уха. – Все становится более сложным, запутанным и… интересным.

– Интересным? – Грир даже повернулся назад, чтобы взглянуть в глаза своему тезке. – Слепые монстры без гениталий собираются захватить наш мир, а ты находишь это забавным?

– Не забавным, а интересным, – уточнил Александр. – Кроме того, я далеко не уверен в том, что айвуры имеют намерение захватить наш мир. Айвуры – это животные. Их поведением управляют инстинкты.

– Все равно они представляют собой угрозу! – стоял на своем Грир.

– Согласен, – не стал спорить Александр.

– Страшную угрозу!

– Человечеству приходилось сталкиваться и с более страшными угрозами, – заметил Иона.

– Например? – перевел на него свой взор Грир.

– Тот же Дунгаев мог уничтожить мир быстрее и эффективнее айвуров.

Подумав, Грир решил, что на это ему нечего возразить, и не стал ничего говорить.

– Гройхентрапп, откуда пришли айвуры, расположен к западу от Усопших Земель, – сказал, размышляя вслух, Валтор. – Но наши парни встречали их и к востоку от Усопья… Много у вас тут айвуров?

– Шинандзаки завалили пятерых. Бухлер говорит, что зомби одного разорвали. Двух недавно видели в лесу и одного за озером. Скарабеи говорят, что два или три слепых зверя забрели в Лунный Карантин. Итого с десяток.

– Много, – удрученно покачал головой Валтор. – Слишком много.

– Слишком много для чего? – ворчливо осведомился Грир.

– Один или два айвура в Усопье… Ну, пусть даже три – это еще можно было бы объяснить какой-то случайностью… Вроде той, благодаря которой я сам в свое время тут оказался. Но когда счет идет на десятки… Видимо, они нашли какой-то проход.

– Это невозможно, – уверенно заявил Александр. – Минное заграждение вокруг Борея – это не просто много гравитационных мин, натыканных как попало. Это взаимосвязанная система. Если заряд одной из мин ослабевает, скажем, в результате многократной детонации, автоматически увеличивается мощность расположенных по сторонам от нее мин, чтобы перекрыть возможное окно до тех пор, пока заряд основной мины не восстановится. В результате возникает волновой эффект изменения силы заряда мин, проходящий по всему периметру. Благодаря этому, установив датчик только возле одной мины, можем отслеживать состояние всей цепи. У нас же около сотни датчиков, расставленных вдоль всего периметра. Так что если бы в периметре образовался проход, мы бы сразу узнали об этом.

– Тогда – как? – с показным недоумением развел руками Грир. – Как они оказались здесь и по другую сторону Усопья?

– Мы работаем над этим, – очень спокойно ответил Александр. – Я со своими сотрудниками занимаюсь биохимией. Лукорины изучают генетику айвуров. Анатомию мы, в общем виде, уже прошли.

– Ну, и как она? – осведомился Грир.

– Анатомия?

– Да.

– Местами за гранью нашего понимания.

– В каком смысле?

– Ну, скажем так, если бы передо мной как перед ученым была поставлена чисто теоретическая задача спроектировать живую машину убийства, я бы придумал что-то вроде айвура… Разумеется, у меня не было бы возможности осуществить это на практике, но в теории это выглядело бы именно так. Мозг у айвура смещен назад, лобная кость усилена и скошена, так что пули рикошетят от нее. Шеи, являющейся одной из самых уязвимых мест любого живого существа, практически нет. Угол поворота головы составляет чуть больше сорока пяти градусов. Но слепому существу больше и не нужно. Кожа, прошитая хрящевыми тяжами с закрепленными на них костными пластинками, похожа на бронежилет – пули и осколки вязнут в ней. Мышцы – это вообще нечто невообразимое. Мышечные волокна соединены в пучки, которые, в свою очередь, образуют мышечные структуры более высокого порядка. Мы еще не до конца разобрались с биохимией мышечных сокращений, но создается впечатление, что это существо вообще никогда не устает. Все жизненно важные органы продублированы. Даже сердца у него два, и соответственно по два дублирующих друг друга больших и малых круга кровообращения. Клеточный метаболизм может снижаться едва ли не до нулевых показателей, и тогда животное впадает в каталептическое состояние. Но за считаные секунды метаболизм может взлететь до пиковых показателей.

– То есть ему не нужно разминаться и протирать глаза? – уточнил Валтор. – Тем более что глаз у него все равно нет.

– Именно! Слепой зверь всегда готов к бою!

– Но почему он безглазый? – буркнул Грир вроде как недовольно. – Да, он телепат и, как его, биоакустик. Но глаза ведь тоже не помешали бы? А?

– Если я прав и айвуры действительно создавались как своеобразные живые боевые машины, то глаза им не просто не нужны, а категорически противопоказаны. В бою глаза легко потерять. Но главное даже не это. Лишившись внезапно зрения, любое существо испытывает шок и растерянность. Даже если оно имеет иные органы чувств, в полной мере компенсирующие зрение. Секунды, потерянные в бою, – это поражение и смерть. К тому же глаз – это прямой путь к мозгу. Что еще?.. – Александр приложил два пальца к виску, вспоминая, о чем забыл сказать. – Пока не могу утверждать это со всей уверенностью, но, судя по всему, болевой порог у слепых зверей понижен настолько, что они воспринимают боль как некий раздражающий зуд. Этого хватает для того, чтобы на рефлекторных уровнях работала система самосохранения, но недостаточно, чтобы даже очень серьезное ранение вызвало болевой шок, способный заставить айвура отказаться от продолжения боя. Примерно так мы, почувствовав зуд от комариного укуса, автоматически, не задумываясь, прихлопываем комара ладонью, но это не особенно отвлекает нас от основного занятия.

– В конце концов, ежели дело серьезное, так можно и комаров потерпеть, – усмехнулся Грир.

– Именно так, – согласился Александр. – Раненому айвуру достаточно немного потерпеть, и в ответ на несколько неприятное раздражение включится мощная система регенерации. Благодаря ускоренному метаболизму восстановление поврежденных тканей происходит с кажущейся невероятной скоростью. Я собственными глазами видел, как на руке уже мертвого айвура менее чем за полчаса отросла ампутированная фаланга пальца. В Борее-Два мы собираемся заняться изучением этого эффекта, чтобы использовать его, что называется, в мирных целях. Если организм человека сможет сам восстановить поврежденный внутренний орган или отрастить заново потерянную конечность – это будет грандиозный прорыв в медицине!

– Да, но что делать с айвурами? – Приподняв лежавшие на рулевом колесе пальцы рук, Валтор раскинул их двумя веерами. – Я так понимаю, другого способа их уничтожения, кроме того, что используют шинандзаки, не существует?

– Наверняка существует, – возразил Александр. – Тот, кто использует яд против своих врагов, должен позаботиться о противоядии для себя. Ученый, создающий бактериологическое оружие, параллельно с ним разрабатывает и вакцину против новой болезни. Те, кто создал айвуров, должны были предусмотреть простой и эффективный способ, позволяющий остановить эти машины убийства. Что-то вроде большой красной кнопки. Только мы эту кнопку пока не нашли.

– Надоело! – громко произнес, почти выкрикнул, Моисей Бухлер.

И одним движением выдернул из ушей наушники.

Все посмотрели на него, как будто в ожидании какого-то откровения. Даже Валтор устремил на Бухлера свой взор, спроецированный через зеркало заднего вида.

– Что? – непонимающе вскинул брови Моисей. – Вы тут меня обсуждали?

– Нет, – уверенно мотнул головой Иона.

– Нет, – еще более уверенно повторил его жест Александр.

Моисей насторожился.

– Нужен ты кому, – медленно процедил сквозь стиснутые зубы Грир.

Чем окончательно убедил Бухлера в том, что, пока он слушал музыку, все остальные обсуждали его персону.

Моисей недовольно скривился и протянул Александру плеер.

– Мне такая музыка не нравится, – сказал он.

После чего натянул на голову капюшон, сложил руки на груди и откинулся на спинку.

– Вот он всегда так, – повернувшись к Валтору, указал пальцем на Моисея Грир. – Не разберется, в чем дело, а сразу в амбицию!