Началась война – и с этого все мои беды. 22 июня у нас в консерватории (Ищенко училась на третьем курсе Киевской консерватории. – Авт.) была репетиция. Иду на репетицию, вдруг слышу: шум и все люди бегут куда-то в арку. «В чем дело?» – спрашиваю. «Так ведь немцы! Бомбежка!» А я и не знала…

Занятия в консерватории прекратились, я пошла искать работу. А кем меня возьмут? Пошла, устроилась уборщицей в ресторане. Скоро хозяин мне говорит: «А ты знаешь, что в Полтаве уже опера работает? Раз ты артистка, я устрою тебя туда».

Посадил меня в телячий вагон, а там уже встретил немец. Везет меня и трех других девушек куда-то на квартиру, говорит: «Значит, так. Никаких знакомств, никакого шума. Жить тихо, без разрешения никуда не ходить, а дальше мы вам объясним». Оказывается, мерзавец, который мне об этом рассказал, вербовал девушек в немецкую разведшколу. Я так испугалась, так стала рыдать!

Стали жить в разведшколе. Учить нас ничему не начали, но объяснили, что надо будет присматриваться, запоминать, какой, к примеру, мимо вокзала состав прошел…

Через несколько дней отвожу в сторону этого немца – его звали Франц, симпатичный мужчина, подтянутый, средних лет, – и говорю: «Я певица, студентка консерватории, для меня театр – вся моя жизнь. Может, как-нибудь можно…»

Он говорит: «Да вы знаете, куда попали? Отсюда только», – показал, пальцем, как будто из пистолета стреляет.

Я опять в слезы. «Ладно, – говорит, – успокойся, что могу – сделаю». Видно было, что я ему нравлюсь.

А по всему городу были развешаны афиши оперного театра: Гуно, «Фауст». И я пошла в театр.

Прихожу, директор – немец, хорошо говорит по-русски. Объясняю, что я студентка консерватории, я хочу быть певицей.

– Вы из «Фауста» что-нибудь знаете?

А мы его на занятиях учили, я арию Маргариты почти всю помнила.

Он вызвал женщину-концертмейстера, я спела, и так понравилась ей, что она меня прямо расцеловала: «Ох, какой голос! Какой голос!»

Директор говорит:

– Даю вам две недели, чтобы войти в спектакль.

А тут в разведшколе меня вызывают к большому начальнику.

– Я певица, – говорю. – Меня Маргаритой назначили. Придите, послушайте меня, вы поймете, что мне надо петь!

В слезах, чуть не на коленях умоляла его. И уговорила.

Франц предупредил: с этой квартиры я должна уйти, с девушками не общаться. И я ушла.

Спела премьеру. Актеры все русские, зрители – только немцы. Спектакль прошел на ура. Франц принес мне охапку роз.

Дальше… Русские наступали, немцы отступали. Актерам было сказано к такому-то часу с вещами явиться на вокзал. Посадили нас – и до Германии.

Прибываем мы в телячьем составе как пленные в Берлин, тут бомбежка как раз. Наш состав куда-то отгоняют, и тут открывается дверь: «Ищенко здесь?» – это Франц меня встречает. Откуда только узнал?..

В Берлине он поселил меня у себя на квартире, повел меня в ювелирную мастерскую, подарил мне кольцо с бриллиантиком, как бы на обручение… Мне очень нравилось, как он за мной ухаживал, но о замужестве я не думала. Я ж была молодая совсем, 23 года…